Ситуация с практикой и методикой реставрации конца 40-х годов ХХ века.

6.2.1. Изменения в оценке произведений зодчества.

Мотивировка правомерности воссоздания утраченных сооружений градостроительными соображениями отражает значительные изменения, происшедшие к этому времени в оценке произведений зодчества прошедших эпох. Была окончательно отвергнута восходящая к ХУ111-Х1Х вв. традиция рассматривать памятник как «сущность, изолированную от своего контекста и единственно ценную своими внутренними стилистическими особенностями» (характеристика П. Гаццолы). В некоторых странах, в первую очередь в Италии, понимание нерасторжимой связи каждого древнего сооружения с его окружением и значение самой городской среды как самостоятельного и полноценного памятника определилось уже в 30-е годы, но всеобщее признание этот принцип получил в послевоенный период. Перенесение акцента с отдельного сооружения на среду, частью которой служит это сооружение, не могло не сказаться, в разных случаях по разному, на подходе к решению собственно реставрационных задач. В послевоенные десятилетия окончательно созрело представление о необходимости активного включения здания в современную жизнь, непременного наделения его важной для общества практической функцией. Приспособление памятников для современного использования стало рассматриваться не как неизбежное зло, а как необходимое условие их сохранения. Это обстоятельство также наложило отпечаток на современную реставрационную практику.

Новая ситуация вызвала к жизни, с одной стороны, значительное оживление реставрационной деятельности, а с другой стороны - очень большую пестроту принимаемых решений. Необычные масштабы воссоздания отсутствующих частей, частые при ликвидации военных разрушений, косвенным образом способствовали проявлению подобных же тенденций при реставрации памятников, просто обветшавших либо же перестроенных или разрушенных в давнее время. Отдельные работы приближались по своему характеру к нормам, казалось бы, навсегда отвергнутой стилистической реставрации. Особенно резкую полемику вызвало сооружение заново по очень незначительным остаткам стои Аттала в Афинах. Столь значительное по масштабам воссоздание античного сооружения было бы редкостью даже для Х1Х столетия. В Советском Союзе сходные тенденции тоже имели место. Наиболее известный пример - воссоздание Золотых ворот в Киеве.

6.2.2.Развитие европейской методики реставрации и дискуссии на Пятом конгрессе итальянских историков архитектуры в Перуджи.

Спорность многих реставраций, разнообразие индивидуального подхода отдельных архитекторов стимулировали оживление интереса к вопросам реставрационной теории. В 1946 году Я. Захватович разработал «Программу и принципы реставрации памятников» В этом документе он утверждал, что количество и качество разрушенных в войну памятников не позволяют руководствоваться принципами, ранее разработанными на конгрессах реставраторов. Он подчёркивал роль памятников прошлого в деле укрепления национального самосознания и утверждал, что следствием такого значения памятников является «необходимость их восстановления даже ценой подделки в чисто реставрационном смысле».

Наибольшую обеспокоенность теоретическим осмыслением происходящего проявили итальянские специалисты. На пятом Национальном конгрессе историков архитектуры в Перуджи в 1948 году было констатировано то, что казалось невероятным - возвращение романтических и стилистических реставраций. Европа вернулась в эпоху, когда строили новые исторические памятники. Докладчик - Д. Де Анжелис д'Оссат- указал на развитие трёх различных позиций в современной ему реставрации:

консервация разрушенных памятников, следуя идеям Рёскина и основываясь на скептической оценке возможностей современных художников достойно решить вопросы воссоздания;

целостная реставрация в силу уверенности, что на основе имеющейся информации можно восстановить здание почти с идеальной точностью;

модернистская позиция, в соответствии с утверждениями современных архитекторов, что репрезентативное восстановление невозможно и здания должны восстанавливаться в современных формах.

Де Анджелис называет все три позиции абстрактными и тупиковыми и призывает сохранить в трагических условиях послевоенных разрушений верность нормам и принципам, выработанным в последние десятилетия. Но в тоже время подчёркивает, что каждый памятник являет собой индивидуальность и требует особого подхода.

Варианты особого подхода в обобщённом виде были представлены следующим образом:

1) малозначительные повреждения требуют простой заделки;

2) памятники с сильными повреждениями могут возобновляться в прежней форме, однако возможны случаи, когда это нецелесообразно из-за малой сохранности подлинных элементов, или из-за того, что после разрушения обнажилась более ранняя структура, которую целесообразней восстановить;

3) памятники, почти полностью уничтоженные, не могут быть с научной точки зрения восстановлены, так как можно сделать лишь бледную копию.

Однако возможны исключения, когда речь идёт о восстановлении градостроительного ансамбля или сооружения - символа города. В качестве классического примера такого рода можно назвать восстановление венецианской Кампаниллы в 1903 - 1912 гг. Важно также сохранить рядовую историческую застройку, которая, собственно, и создаёт образ города. Важно удержать то, что осталось целым, а в новом строительстве не нарушить «общего выражения» квартала или города. Спектр работ, который рассматривает Де Анджелис, ограничен только в одном отношении -всё это версии сохранения или воссоздания ранее существовавшего вида памятника без введения решительных новаций.

Другие участники конгресса расставляли акценты несколько иначе.

Д. Пика отметил, что методология научной реставрации порождала атмосферу мучительной неопределённости, стремясь сохранить каждую историческую мелочь. Переделки и инородные включения считались осквернением монумента. Памятник же - не музейный экспонат, а часть жизни, он способен к трансформации. С должной осторожностью его надо приспосабливать к новым потребностям. Памятник не является предметом исключительно научного интереса для специалистов, у него есть иная общественная функция - эстетическая. Стилистические реставрации - во вкусе современников, и они, как правило, всем нравились. Но это дискредитация возможностей современной архитектуры. Реставрация должна стать делом современных архитекторов, а наследие должно найти душевный контакт с современностью.

Сходные с Д. Пика мысли высказывались и другими участниками конгресса.

М. Сальваде признавал, что следует принять сложившуюся в предыдущие десятилетия концепцию реставрации, но основное внимание уделил эстетической природе реставрации. Там, где кончается история, археология и точное воспроизведение, начинается работа современного архитектора, сознательно сопоставляемая с творением, уже освящённым историей. Современная архитектура может быть не только около памятника, но и в самом памятнике.

Д. Культрера высказался против господствующей тенденции, для которой единственная цель реставрации - консервация. Памятник - не музейный экспонат. Требование неприкасаемости памятника, с его точки зрения, уже не пользуется доверием. Отреставрированный памятник должен стать новым произведением искусства. Каждая реставрация должна стать компромиссом между строгими научными требованиями и не менее строгими и точными требованиями эстетическими. Почему, задавал он вопрос, современный архитектор не имеет право оставить свой след там, где все предшествующие эпохи оставили свой?

Так, строительство соборов в Западной Европе в романский, а затем готический периоды разными авторами и с многочисленными изменениями и переделками теоретиками реставрации рассматривается как единый творческий акт. Сам собор в свою очередь считается единым памятником архитектуры. В то же время продолжение его строительства или внесение определённых изменений в последующие периоды оценивается как чужеродные включения, не являющиеся продолжением творческого акта. И это несмотря на то, что по образным и конструктивным решениям готика отличается от романики (особенно в культовом зодчестве) не в меньшей степени, чем современное культовое здание от готического сооружения. В результате такого отношения к завершению или пристройкам к культовому зданию в ходе его приспособления к изменяющимся общественным потребностям создаётся впечатление, что жизнь этих соборов приостановилась и произошла определённая мумификация собора, как системы, формирующей специфическую среду жизнедеятельности человека, и, при всей специфической её консервативности, подверженной развитию.

В приведённых выступлениях выделяются две мысли.

Во-первых, акцентируется эстетическое значение памятника в противовес преимущественно выделявшемуся ранее историческому их значению

Во-вторых, проводится мысль об уместности новых, модернистских включений в памятник, о необходимости активного художественного диалога старого и нового. Развитие городов, эволюция их застройки делали неизбежным близкое соседство старого и нового, логичным оказывалось рассмотрение возможности соединения того и другого даже в рамках одного сооружения, учитывая, что тенденция к включению в памятник принципиально новых элементов получила к этому времени некоторое распространение и в европейской практике. К примеру, во Франции при реставрации церкви Сен-Мало де Вольнье хор, сохранивший свои исторические элементы, подвергся реставрации, в то же время как неф и трансепт, реконструкция которых была крайне гипотетичной, стали предметом современного проектирования.

В теоретическом плане наиболее важным было смещение акцентов в сторону эстетических проблем. Возникают новые концепции, определяющие задачу архитектора тем, чтобы вновь найти образное, «фигуративное» единство разрушенного памятника. Реставрация становится актом критическим. В Риме формируется группа последователей этой концепции «критической реставрации». Центральной фигурой этого направления становится Чезаре Бранди - основатель и директор (с 1939 года) Центрального института реставрации. Сотрудники института - Роберто Пане, Ренато Бонелли, Пауль Филлипот и др. - стремились углубить теорию и достичь подлинного баланса между консервацией и реставрацией, между историзмом и эстетизмом. Целью этой группы было освобождение методологии и теории реставрации от недостатков позитивистского толка, во власти которого она продолжала пребывать, несмотря на усилия Джованнони вернуть ей эстетическое измерение. Собственно профессиональная работа соединялась с философским осмыслением проблемы, В результате, как отмечалось в последние десятилетия ХХ века, выработалась строгая и связная позиция, эффективная в практическом плане и конкретная в плане вмешательства в памятник. В области реставрации живописи и скульптуры сформировавшаяся школа принесла подлинную славу Италии.

Концепцию «критической реставрации» развивают преимущественно Р. Пане и Р. Бонелли. Принятый термин подразумевает необходимость оценить степень важности каждой составляющей памятника с точки зрения её исторической, но прежде всего - эстетической ценности. Сходным образом видит проблему и Р. Бонелли, который считает, что верить в возможность воссоздания произведения искусства - значит не понимать самой сущности искусства. Вера в возможность воссоздания произведения искусства содержит противоречие, так как нельзя воссоздать творческий процесс художника. Получается, что надо отказаться от имитаций, но какими-то иными способами восстанавливать, раскрывать эстетическую ценность монумента и получить при этом новое художественное целое.

Осмыслением возникающих здесь проблем занялся Ч. Бранди, разработавший теорию «потенциального единства». Его концепция формировалась под влиянием философии культуры Бенедетто Кроче, который усматривал сущность искусства в «чистых образах фантазии», которые порождает интуиция художника. Для Ч. Бранди при реставрации произведения искусства первостепенное значение приобретает понимание его именно как произведения искусства, как продукта человеческого духа, части духовного мира. Он подчёркивает, что существует связь монумента с миром, и реставрация есть момент повторного его вхождения в мир. Начало реставрации, по Бранди есть акт интерпретации художественного объекта в его биполярности - историчности и эстетике.

Теоретические построения Ч. Бранди достаточно тонки и сложны, в силу этого они не смогли завоевать много приверженцев. Но общая тенденция в методологии реставрации в 1950-е годы вполне отвечала направлению поисков возглавлявшегося им Центрального института реставрации в Риме. Это подтвердилось решениями Первого Международного конгресса реставраторов в Париже в 1957 году, на котором большинство делегатов пришло к согласию, что современная теория реставрации не имеет былой строгости: не требует сохранения во что бы то ни стало унаследованного единства многостилевого памятника, но допускает свободу решения, приличествующие случаю.

Наиболее актуальным при этом был вопрос об отношении к положениям археологической реставрации. Наблюдавшиеся в послевоенные годы попытки вернуться к старым методам реставрации, допускавшим попытки стилизаторского домысливания, представляют собой по определению одного из теоретиков реставрации Роберто Пане «забвение культурного опыта». Воссоздание стои Аттала Р. Пане охарактеризовал как проявление подхода к памятнику не как к исторической индивидуальности, а как к предмету потребления, «потребительская стоимость» которого возрастает в зависимости от степени его занимательности для неподготовленного, «уставшего от развалин» туриста. Также и в Советском Союзе в 1960-е гг. в печати неоднократно высказывался призыв перейти от реставрации памятников к их консервации.

Вместе с тем в высказываниях многих авторов проявилась тенденция к более гибкому применению сформулированных до этого правил реставрации. Так, П. Гаццола и Р. Пане выступали с предложением частичных изменений в тексте Итальянской хартии реставрации 1931-го года, дающих несколько большую свободу реставраторам в выборе приемов, например, в методах обозначения реставрационных добавлений. Эти предложения отразили еще одну тенденцию - перейти к более многосторонней оценке памятника. Стилистическая реставрация опиралась на представление о памятнике как о произведении искусства, которое реставратор волен дополнять, коль скоро он проникся закономерностью его построения. В противоположность этому археологическая реставрация исходила из оценки памятника преимущественно как исторического источника, чем и мотивировалась строгость научного подхода. Согласно точке зрения ряда современных теоретиков, памятник, являясь историческим источником, в той же мере должен рассматриваться как произведение искусства. Не претендуя на возможность подменить собой древнего зодчего, современный реставратор не может, тем не менее, отвлечься от художественной оценки, и реставрация представляет собой не только область научного исследования, но и область творчества. Архитектор, производящий реставрацию, должен заботиться не только об исторической верности и соблюдении установленных норм, но и о гармонии целого, достигаемой не методами стилизаторского дополнения, а исходя из современной системы художественного мышления.

6.3. Стабилизация методических основ деятельности с архитектурным наследием, «Международная хартия по консервации и реставрации исторических памятников и достопримечательных мест» 1964 года.

6.3.1. Торжество консервационных методик в реставрации памятников архитектуры.

В 1960-е годы ситуация с методологией реставрации, однако, стала меняться. Концепция критической реставрации вызвала негативную реакцию реставраторов-практиков. Неприятие этой теории стало результатом господства эмпирических интересов и прагматической ориентации, с одной стороны, и неопозитивизма с другой. Ясно обнаружилась стеснительность эстетического критерия. В условиях кризиса философской эстетики всякое обращение к эстетической и художественной стороне предмета рассматривалось как дело субъективное, произвольное. Казалось, что критические суждения неустойчивы и изменчивы и не могут быть приложимы к реставрации - делу материальному, необратимому. Самым безопасным представлялась чистая консервация. Были и субъективные причины изменения отношения к концепции критической реставрации: с 1960-го года Чезаре Бранди перестал возглавлять Центральный институт реставрации в Риме - главный государственный орган, определяющий во многом направленность в области работы с архитектурным наследием.

Необходимость в создании нового документа, обобщающего международный опыт реставрации послевоенного двадцатилетия, становилась всё более очевидной. Однако необходимо отметить, что хотя уже к началу ХХ века практически во всех европейских странах имелись развитые системы организации и контроля деятельности с архитектурным наследием, но их сфера влияния никогда не выходила за пределы национальных границ. Проводились международные встречи специалистов по вопросам реставрации памятников (Международная конференция реставраторов в Афинах в 1931 году), но охрана культурного наследия реализовывалась исключительно на национальном уровне.

6.3.2.Формирование международной системы охраны культурного наследия.

Возникновение понятия мирового наследия и идея создания международного движения в защиту культурного наследия родилась только после окончания Первой мировой войны, в ходе которой многие памятники культуры пострадали и их восстановление зачастую было не по силам отдельным странам. Ситуация ещё более обострилась после окончания Второй мировой войны, принёсшей неисчислимый урон мировому культурному наследию.

Для ликвидации этих последствий и координации усилий мирового сообщества в 1945 году при ООН была создана Организация объединённых наций по вопросам образования, науки и искусства - ЮНЕСКО. Россия стала членом этой организации 21 апреля 1945 года.

В 1946 году была основана международная организация, объединяющая музеи и работников музеев - Международный Совет Музеев (ИКОМ), в обязанности которой входит консервация и передача обществу мирового и природного культурного наследия. Она является неправительственной организацией, поддерживающей связи с ЮНЕСКО и с Советом по национальной и социальной политике при ООН, и выполняет программу ЮНЕСКО по защите музеев.

Первым опытом работы по организации мирового сообщества для спасения мирового культурного наследия стала кампания по защите памятников истории, храмов в Абу-Симбеле в долине Нила в 1957 году, которые могли погибнуть при строительстве Асуанской плотины в Египте. Итогом кампании стал демонтаж памятников и их перемещение в безопасный район, где они были восстановлены на основе уже имевшегося опыта работ по анастилозу памятников архитектуры в Афинском акрополе.

В связи с ростом интереса к защите и сохранению культурного наследия ЮНЕСКО на своей 9-й конференции, проводившейся в Нью-Дели в 1956 году, приняло решение об основании Международного центра исследований в области консервации и реставрации культурной собственности. Межправительственная организация, теперь известная как ИККРОМ, была учреждена в Риме в 1959 году. Это в своём роде уникальная организация, задача которой - способствовать сохранению всех видов культурного наследия во всём мире. Целью ИККРОМ является улучшение качества консервации, а также распространение информации о значимости сохранения культурного наследия.

В 1957 году в Париже был проведён первый Международный конгресс архитекторов и технических специалистов по историческим памятникам, в конце которого итальянское правительство предложило провести следующий конгресс в Венеции. В 1962 году ЮНЕСКО принимает документ «Рекомендации о сохранении красоты и характера пейзажей и местностей»

6.3.3. Второй международный конгресс архитекторов и технических специалистов по историческим памятникам. Принятие Венецианской хартии.

В этой ситуации, сложившейся к исходу второго послевоенного десятилетия, в 1964 году в Венеции собрался Второй международный конгресс архитекторов и технических специалистов по историческим памятникам. Конгрессом было принято 13 резолюций. Первой из них была широко известная «Международная хартия по консервации и реставрации исторических памятников и достопримечательных мест». Вторая резолюция, поступившая от ЮНЕСКО, инициировала создание Международного совета по историческим памятникам и достопримечательным местам (ИКОМОС), который был учреждён в Варшаве в 1965 году и который до сих пор является консультативным профессиональным органом ЮНЕСКО. Небольшая рабочая группа, возглавляемая Пьеро Гаццолой, подготовила текст хартии, подписанной 22-мя экспертами, преимущественно европейцами. Венецианская хартия является руководящим документом ИКОМОС. Русский перевод Венецианской хартии был впервые опубликован в 1974 году. Однако он содержал ряд неточностей. Новый перевод к 25-летию ратификации Хартии был осуществлён Н. Душкиной (Архитектура СССР. 1990. № 4. С. 20-25).

Текст Венецианской хартии отметил своим появлением принципиально новый этап в истории сохранения архитектурного наследия и по своей значимости сам по себе является памятником. Будучи преемником к первому международному документу такого рода - Решениям Афинской конференции реставраторов 1931 года, а также Итальянской хартии реставрации того же года, разработанной Густаво Джованнони, Венецианская хартия подвела итог длительного становления и развития европейской реставрационной мысли.

Основная суть принятого документа заключается в том, что монументальные произведения, несущие духовные послания прошлого, остаются в современной жизни людей свидетелями вековых традиций. Человечество всё более осознаёт общечеловеческую ценность памятников, рассматривает их как общее наследие и перед лицом будущих поколений признаёт совместную ответственность за его сохранение. Отсюда следует, что принципы, которыми необходимо руководствоваться при консервации и реставрации памятников, должны быть определены совместными усилиями и сформулированы в международном плане с учётом, что каждая страна сама будет следить за их использованием в рамках собственной культуры и традиций.

В этой хартии консервация признана основным приёмом работы с памятником, причём целью консервации названо его простое сохранение (п. 4).

Реставрация, согласно Хартии, должна производиться в исключительных случаях, если она продиктована необходимостью предохранения памятника, а также стремлением подчеркнуть его эстетическую и историческую ценность (п. 9).

Реставрация не должна нарушать старых субстанций, опираться на подлинные документы и прекращаться там, где начинается гипотеза (п. 9).При этом следует сохранять наслоения разных эпох, «поскольку единство стиля не является конечной задачей реставрации». Возможно удаления лишь не имеющих ценности наслоений, если этим раскроется нечто ценное в композиции самого памятника.

Восстановление отдельных частей может допускаться только в том случае, если оно не меняет наиболее интересные элементы здания, целый ансамбль и его связь с ближайшим окружением(п. 13).

Восстановленные части должны быть гармонично согласованы с памятником, отличаясь, однако, от подлинных так, чтобы реставрация не фальсифицировала художественный и эстетический облик памятника (п. 12).

Венецианская хартия в значительно большей степени, чем предшествующие документы, уделяла внимание вопросам градостроительной роли памятников и окружающей их среды. Это новое отношение отражено в официальном названии документа: «Международная хартия по консервации и реставрации исторических памятников и достопримечательных мест». В тексте говорится о том, что городские и сельские комплексы также должны рассматриваться как памятники архитектуры. Они «должны быть окружены особой опекой». Более широкое представление о том, чем является памятник архитектуры, отражено и в положении, что «это понятие охватывает не только выдающиеся памятники, но и более скромные, приобретающие со временем значительную культурную ценность».

Новым, откликающимся на теоретические поиски последних десятилетий, стало требование гармоничного согласования с памятником возникающих дополнений. Но поскольку дополнения связаны с реставрацией, отнесённой к области редких исключений, мысль о гармоничном согласовании прозвучала лишь вскользь, между прочим.

Ещё одной новой мыслью Хартии стало отчётливое неодобрение практики переноса памятников. Подобный тезис уже был в Итальянской хартии 1931 года, но там речь шла о переносе скульптур, теперь же технический прогресс сделал возможным перенос сооружений, и архитекторы стали этим пользоваться. В Хартии в связи с этим сказано: «Памятник неразрывно связан с историей, а также со своим местоположением. Перемещение его в целом или отдельных частей не должно допускаться. Исключения составляют перемещения, вызванные необходимостью его сохранения, либо особо важными национальными или международными требованиями» (п. 7).

6.3.4.Характеристика реставрационной методики в Советской России.

В отечественной практике в послевоенные годы продолжала господствовать мысль об уместности целостной реставрации, сложившейся ещё в предвоенные годы. Она была закреплена в утверждённой в 1949 году «Инструкции о порядке учёта, регистрации, содержания и реставрации памятников архитектуры, состоящей под государственной охраной. В инструкции сказано, что «реставрационные работы производятся с целью восстановления или воссоздания памятника в его первоначальной форме или в том виде, в каком памятник находился на определённую научно обоснованную оптимальную дату». В Инструкции говорилось и о консервационных работах, но рассматривались они главным образом как комплекс технических работ для укрепления памятника. Не говорилось о консервации как о возможной альтернативе целостной реставрации, однако фактически такая возможность допускалась. Положения инструкции были приняты без споров, хотя на практике и встречались отступления от них.

Только через десять лет развернулась дискуссия по вопросам реставрационной методики. Во втором выпуске «Практики реставрационных работ» 1958 года в статье П.Н. Максимова появляется предостережение против увлечения аналогами. Автор указывает, кроме того, на неполную достоверность старинных изображений и описаний. Довольно подробно разбирается проблема наслоений и критериев выбора «оптимальной даты». Указывается, что возможна такая ситуация, когда памятник архитектуры получит в результате реставрации новый облик, не существовавший ранее ни на одном из этапов его прежней жизни, хотя реставраторы и не добавляли здесь ничего своего, и новым здесь является только сочетание разновременных частей здания. Максимов считает правомочным такого рода реставрации, создающие новый последующий этап в жизни памятника, хотя они встречают возражения, как придающие зданию новый, не существовавший ранее вид. При этом он считает необходимым только, чтобы такой новый облик здания был единым и целостным, чтобы сочетание реставрированных старых частей здания с новыми было гармоничным и чтобы реставрация велась на основе бесспорных данных.

Активным сторонником совсем другого подхода был в эти годы Л.А. Давид, который считал, что и художественная ценность, и историческая правда раскрывается исключительно в изначальном облике памятника. Даже идея оптимальной даты отступает на второй план, оставляя главным только первоначальный вид памятника.

В 1961 году вышла «Методика реставрации памятников архитектуры», в постановочной главе которой развиваются мысли, излагавшиеся в уже упомянутой выше статье Максимова. Следует упомянуть исторический очерк, помещённый во введении к методике. Его автор, Ш.Е. Ратия, определённым образом интерпретировал историю реставрации как процесс формирования концепции максимально осторожного отношения к подлиннику, как к изначальным, так и более поздним его частям.

В период разворачивавшейся дискуссии по ключевым вопросам реставрации в Европе была принята Венецианская хартия. В ноябре 1964 года Методический совет по охране памятников организовал Всесоюзную конференцию по вопросам консервации каменной кладки. Конференция стала поводом и трибуной для обсуждения направленности реставрации, потребность в таком обсуждении назревала, и Венецианский конгресс послужил дополнительным импульсом для развёртывания дискуссии. В ней вопросы «идеологического и эстетического воспитания», вопросы архитектурного образа памятника в связи с его восприятием со стороны горожан заняли ключевое место. Наиболее рельефно выступала мысль о необходимости целостных реставраций именно с этих позиций. Конференция не привела к какому-то сиюминутному результату, но она стала определённым шагом в осмыслении складывавшейся новой ситуации - существования принципиально разных и равно возможных подходов к реставрации.

Выводы.

Краткая характеристика развития реставрационной мысли в первые послевоенные десятилетия показывает, что круг проблем и спектр практических реставрационных решений в СССР и в Западной Европе были во многом схожи. Но в теоретическом осмыслении складывающейся ситуации очевидны значительные различия, во многом обусловленные особенностями ещё довоенной культурной ситуации.

Таким образом, если для Западной Европы общей тенденцией до60-х годов ХХ века в области реставрационной методики становится подтверждение принципов Археологической реставрации с одновременным признанием возможности гибкого подхода, основанного на более широкой трактовке памятника, то в Советской России увлечение консервационными методиками и Археологической реставрацией придёт несколько позже.