Это была идея Аннабет.
Она затолкала нас на заднее сиденье такси в Вегасе – так, словно у нас были деньги, – и сказала шоферу:
– В Лос-Анджелес, пожалуйста.
Шофер пожевал сигару и смерил нас взглядом.
– Это триста миль. За такое расстояние вам придется заплатить вперед.
– Кредитные карточки казино возьмете? – спросила Аннабет.
– Смотря какие, – пожал плечами водитель. – Надо бы проверить.
Аннабет протянула ему зеленую карту казино «Лотос».
Шофер поглядел на нее скептически.
– Проверьте, – попросила его Аннабет.
Шофер так и сделал.
Счетчик стал пощелкивать. Фары зажглись. Наконец рядом со знаком доллара появился символ бесконечности.
Шофер выронил изо рта сигару. Он посмотрел на нас широко раскрытыми глазами.
– Но куда в Лос-Анджелес… уф, ваше высочество?
– На пристань Санта-Моники. – Аннабет уселась несколько прямее. Точно говорю, «ваше высочество» ей понравилось. – Отвезите нас побыстрее, а сдачу оставьте себе.
Может, ей и не стоило этого говорить.
Через всю пустыню Мохаве мы промчались со скоростью не меньше девяноста пяти миль в час.
* * *
В дороге у нас была уйма времени, чтобы выговориться. Я рассказал Аннабет и Гроуверу о своем последнем сне, но чем больше я пытался припомнить детали, тем расплывчатее они становились. Похоже, казино «Лотос» произвело-таки в моей голове короткое замыкание. Я не мог вспомнить, как звучал голос невидимого слуги, хотя не сомневался, что знаю его. Слуга называл чудовище в яме не просто «мой повелитель»… но каким-то особым именем или титулом…
– Молчаливый? – предположила Аннабет. – Богач? Оба прозвища принадлежат Аиду.
– Может быть… – ответил я, хотя оба имени прозвучали как-то не так.
– Тронный зал напоминает зал Аида, – сказал Гроувер. – Так его обычно описывают.
– Нет, что-то не складывается. – Я покачал головой. – Тронный зал не был основной частью сна. А этот голос из ямы… не знаю. Похоже, он не принадлежал богу.
Глаза Аннабет расширились.
– Что? – спросил я.
– Да нет… ничего. Я просто… Нет, это должен быть Аид. Возможно, он отправил своего вора, этого невидимку, чтобы тот добыл жезл Зевса, и что-то пошло не так…
– Например?
– Я… я не знаю. – Аннабет отвела взгляд. – Но если он украл символ власти Зевса с Олимпа и боги преследуют его, многое могло пойти не так. Поэтому вору пришлось спрятать жезл, или он его каким-то образом потерял. Так или иначе, ему не удалось передать его Аиду. Именно про это говорил голос в твоем сне. Парень прокололся. Это объясняет, что именно искали фур… дальние родственники, когда напали на нас в автобусе. Может быть, они решили, что нам удалось отыскать жезл?
Я не мог понять, что происходит с Аннабет. Она побледнела.
– Но если бы я уже нашел жезл, то зачем мне лезть в царство мертвых?
– Чтобы пригрозить Аиду, – предположил Гроувер. – Подкупить его или шантажировать, чтобы он вернул твою маму.
– Для козла у тебя нехорошие мысли, – ухмыльнулся я.
– Спасибо.
– Но существо из ямы сказало, что дожидается двух предметов, – вспомнил я. – Если один из них – жезл, то что же другое?
Гроувер, явно озадаченный, покачал головой.
Аннабет смотрела на меня так, словно знала, о чем я сейчас спрошу, и молча умоляла не делать этого.
– У тебя есть хоть какие-либо соображения, кто мог быть в яме? То есть если это был не Аид, то?..
– Перси, давай не будем об этом… Потому что если это не Аид… Нет. Это должен быть Аид.
За окном мелькала ровная, без всякой растительности земля. Мы проехали мимо указателя, сообщавшего: «Граница штата Калифорния – 12 миль».
У меня появилось чувство, что для разгадки мне не хватает какой-то одной простой, но решающей детали. Она смахивала на самое обычное слово, которое мне полагалось бы знать, но оно было лишено всякого смысла, потому что одна или две буквы предательски ускользали. Чем больше я думал о своем поиске, тем больше крепла во мне уверенность, что столкновение с Аидом не даст мне нужного ответа. Происходило что-то еще – куда более опасное.
Проблема сводилась к следующему: мы мчались по направлению к царству мертвых со скоростью девяносто пять миль в час, уверенные, что жезл был похищен Аидом. Если мы попадем в подземный мир и выясним, что ошибались, то времени исправить ошибку уже не будет. Линия солнцестояния минует, и начнется война.
– Ответ – в царстве мертвых, – заверила меня Аннабет. – Вспомни, Перси, ты видел души умерших. Это единственно возможное место. Мы поступаем правильно.
Она старалась поднять наш моральный дух, предлагая различные хитроумные стратегии проникновения в царство мертвых, но я не мог на этом сосредоточиться. Слишком много факторов оставалось неизвестным. Это было все равно что зубрить материал к тесту, не зная предмета. И уж поверьте мне: я проделывал это не раз.
Такси неслось на запад. Каждый порыв ветра в Долине смерти[16] напоминал мне о душах умерших. Каждый раз, когда тормоза автомобиля шипели, это вызывало у меня в памяти змеиный голос Ехидны.
* * *
Уже к вечеру такси высадило нас на пляже в Санта-Монике. Он выглядел точно так же, как выглядят в кино все пляжи Лос-Анджелеса, только пахло тут хуже. Дорожки с аттракционами огибали пристань, пальмы обрамляли тротуары, бездомные спали в дюнах, и мускулистые серферы дожидались идеальной волны.
Мы с Гроувером и Аннабет подошли к границе прибоя.
– Что теперь? – спросила Аннабет.
В лучах садящегося солнца гладь Тихого океана переливалась, как расплавленное золото. Я подумал о том, как давно я стоял на пляже в Монтауке, на другом конце страны, глядя на другое море.
Неужели есть бог, которому подвластно все это? Мой учитель природоведения любил говорить, что две трети земной поверхности покрыты водой. Неужели я могу быть сыном кого-то столь могущественного?
Я зашел в воду.
– Перси! – окликнула меня Аннабет. – Что ты делаешь?
Я продолжал заходить все глубже, пока вода не достигла мне пояса, груди.
– Ты знаешь, какая здесь грязная вода? – крикнула мне вдогонку Аннабет. – В ней содержатся все виды токсических…
В этот момент моя голова скрылась под водой.
Сначала я задержал дыхание, стараясь не глотнуть воды. Наконец я не выдержал. Сделал глубокий вдох. Вполне естественно, я мог нормально дышать.
Я спускался по мелководью. Вряд ли мне удавалось разглядеть что-либо сквозь подводную полумглу, но каким-то образом я мог определять, где и что. Я ощутил покатости дна, представил себе колонии морских ежей, испещрившие наносные песчаные острова, и увидел переплетающиеся струи теплых и холодных течений.
Вдруг я почувствовал, как что-то шершавое коснулось моей ноги. Посмотрев вниз, я едва не вылетел из воды, как баллистическая ракета. Мимо меня скользнула пятифутовая акула-мако.
Но она не нападала. Акула тыкалась в меня носом. Терлась о ногу, как собака. Опасливо, ощупью я дотронулся до ее спинного плавника. Он чуть заметно шевельнулся, словно приглашая меня ухватиться покрепче. Я вцепился в плавник обеими руками, и он потянул меня за собой. Вместе со мной акула стала опускаться куда-то вниз, в темноту. Она доставила меня непосредственно к границе океана, где песчаные банки обрывались, уходя в бездонную глубину. Это было все равно как стоять на краю Большого Каньона в полночь, почти ничего не видя, но зная, что пропасть рядом.
Поверхность воды мерцала примерно в ста пятидесяти футах надо мной. Я понимал, что давление должно раздавить меня. Тогда опять-таки я не смог бы дышать. Я задумался, существует ли предел глубины, до которого я могу погрузиться и выжить, если провалюсь прямо на дно Тихого океана.
Затем я увидел что-то светящееся в темноте под собой; оно становилось больше и ярче, поднимаясь ко мне. Женский голос, похожий на голос матери, позвал меня: «Перси Джексон!»
Фигура приближалась, вырисовываясь все отчетливее. Ее темные волосы развевались в воде, зеленое платье шелковисто переливалось. Свет вспыхивал вокруг, и ее несравненной красоты глаза настолько приковывали внимание, что я едва заметил морского скакуна, верхом на котором она сидела.
Женщина сошла с коня. Морской конь и мако мгновенно отплыли прочь и затеяли какую-то игру наподобие пятнашек. Подводная леди улыбнулась мне.
– Я вижу, ты далеко зашел, Перси Джексон. Молодец.
Я все еще сомневался, поэтому ответил поклоном.
– Вы – та женщина, которая разговаривала со мной в Миссисипи? – спросил я.
– Да, дитя мое. Я – нереида, дух моря. Было непросто подняться так далеко вверх по реке, но наяды, мои пресноводные кузины, помогли мне поддерживать жизненные силы. Они чтят повелителя Посейдона, хотя и не служат при его дворе.
– А… вы служите при дворе Посейдона?
Женщина кивнула.
– Прошло уже немало лет с тех пор, как родилось дитя бога морей. Мы наблюдали за тобой с огромным интересом.
Внезапно я вспомнил лица в волнах Монтаука, когда был ребенком, отражения улыбающихся женщин. Прежде я не особенно задумывался над этим, как и над множеством других странных вещей в моей жизни.
– Если отец так интересуется мной, – сказал я, – то почему его нет здесь? Почему он не поговорит со мной?
Из глубины поднялось холодное течение.
– Не суди повелителя морей слишком сурово, – сказала мне нереида. – Он на грани войны, которой не желает. И он так занят! Не говоря уж о том, что ему запрещено прямо помогать тебе. У богов не должно быть много любимчиков.
– Даже если они покровительствуют своим детям?
– Особенно им. Боги могут воздействовать на происходящее только косвенно. Вот почему я должна предостеречь тебя, и я принесла тебе небольшой дар.
Она протянула руку. На ладони ее сверкнули три белые жемчужины.
– Мне известно о твоем путешествии в царство Аида, – сказала морская нимфа. – Лишь немногим смертным удавалось совершить это и остаться в живых. Орфею, который был великим музыкантом; Гераклу, обладавшему несравненной силой; изворотливому Гудини – этот сумел спастись даже из глубин Тартара. Наделен ли ты всеми этими талантами?
– Хм… нет, мэм.
– Но у тебя есть нечто другое, Перси. У тебя есть дары, смысл которых ты только начинаешь постигать. Оракул предсказал тебе великое и страшное будущее, если ты поможешь выжить человечеству. Посейдон не позволит тебе умереть прежде назначенного срока. Посему прими это и в трудную минуту топни ногой по жемчужине.
– И что будет?
– Это зависит от того, в чем ты нуждаешься, – ответила нереида. – Но помни: все, принадлежащее морю, в море же и вернется.
– А как насчет предостережения?
Глаза ее вспыхнули зеленым светом.
– Ступай, куда велит тебе твое сердце, иначе потеряешь все. Аид всегда разжигает сомнения и отчаяние, столь свойственные людям. Он обманет тебя, если сможет, заставит усомниться в собственном решении. Как только ты окажешься в его чертоге, он ни за что не отпустит тебя по доброй воле. Храни веру. Удачи тебе, Перси Джексон.
Морская нимфа подозвала своего скакуна и направилась к бездне.
– Подождите! – крикнул я. – В реке вы сказали, чтобы я не доверял дарам. Каким дарам?
– До свидания, юный герой, – откликнулась нереида, голос ее звучал все глуше и дальше. – Прислушивайся к голосу своего сердца.
Обратившись в светящуюся зеленую точку, она исчезла.
Мне захотелось последовать за ней в темные глубины. И увидеть двор Посейдона. Но, посмотрев вверх, я заметил, что солнечный свет на поверхности меркнет. Друзья ждали меня. У нас было так мало времени… Я поплыл к берегу.
Как только я вышел на пляж, моя одежда мигом высохла. Я рассказал Аннабет и Гроуверу о случившемся и показал им жемчужины.
– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. – Аннабет скривилась.
– Но это безвозмездный дар.
– Нет. – Она покачала головой. – «Бесплатных ланчей не бывает». Между прочим, это старинная греческая пословица, прекрасно переведенная на английский. Цену назовут в свое время. Вот увидишь.
На этой радостной ноте мы повернулись к морю спиной.
* * *
Позаимствовав из рюкзака Ареса кое-какую мелочь, мы сели в автобус, идущий в Западный Голливуд. Я показал водителю адрес царства мертвых, который позаимствовал в «Кабачке садовых гномов тетушки Эм», но он никогда не слышал о «звукозаписывающей студии ДОА».
– Ты напоминаешь мне кого-то из телевизора, – сказал мне шофер. – Играешь детские роли?
– Ну… скорее, я дублер… тех, кто играет детские роли.
– А, теперь понятно.
Поблагодарив водителя, мы вышли из автобуса на следующей же остановке.
Мы прошли пешком не одну милю, высматривая это самое ДОА. Казалось, о такой студии никто и слыхом не слыхивал. В телефонной книге ее тоже не было.
Дважды мы ныряли в переулок, прячась от патрульных машин. Я застыл перед витриной «Товаров для дома», потому что по телевизору показывали интервью кое с кем очень хорошо мне знакомым – моим отчимом Вонючкой Гейбом. Он беседовал с Барбарой Уолтерс, и вид у него был, скажу я вам, как у звезды первой величины. Барбара брала у него интервью в нашей квартире, в разгар покерной партии, и рядом с Гейбом я заметил молоденькую блондинку, которая слегка похлопывала его по руке.
На щеке Гейба блеснула фальшивая слеза.
– Скажу вам начистоту, мисс Уолтерс, – распинался он, – если бы не Лапушка, моя советчица и утешительница, не знаю, что бы я делал. Мой пасынок отнял у меня все самое дорогое. Мою жену… мой «камаро»… Простите, мне больно об этом говорить.
– И такое происходит здесь, в Америке. – Барбара Уолтерс повернулась к камере. – Человек, сраженный горем. Подросток с серьезными психическими проблемами. Позвольте мне еще раз показать вам последнее дошедшее до нас фото этого дефективного юного беглеца, сделанное неделю назад в Денвере.
На экране появилась зернистая фотография, изображавшая меня, Аннабет и Гроувера. Мы беседовали с Аресом на фоне ресторана «Колорадо».
– Кто же они – остальные дети на этой фотографии? – драматически вопросила Барбара Уолтерс – Кто этот мужчина рядом с ними? Кто он, Перси Джексон: преступник, террорист или прошедшая психологическую обработку жертва нового пугающего культа? Во время очередного включения мы побеседуем с ведущим детским психологом. Оставайтесь с нами.
– Пошли, – сказал Гроувер.
Он оттащил меня от витрины, прежде чем я успел разбить ее.
Стемнело, и на улицах стали появляться всякие оборванные личности, желающие порезвиться и поохотиться. Поймите меня правильно. Я ведь родом из Нью-Йорка. Меня на испуг не возьмешь. Но в Лос-Анджелесе ощущение было совсем другое. Там, дома, все казалось близко. И не важно – большой это город или маленький, ты мог добраться куда угодно, не заблудившись. Расположение улиц и подземка как-то увязывались между собой. Там была своя, совершенно определенная система. Мальчишка, если он не дурак, всегда мог найти безопасный уголок.
В Лос-Анджелесе все было совсем по-другому. Он расползался вокруг хаотично, затрудняя передвижение. Он напомнил мне Ареса. Лос-Анджелесу недостаточно быть большим; ему надо доказать это, производя как можно больше шума, делаясь запутанным и странным. Я понятия не имел, как нам отыскать вход в царство мертвых к завтрашнему дню – дню летнего солнцестояния.
Мы проходили мимо банд, собиравшихся совершить групповое изнасилование, извращенцев, любителей уличной поножовщины, – все они глядели на нас, словно решая, стоит ли марать руки.
Когда мы поспешно вошли в какой-то переулок, голос из темноты произнес:
– Эй, ты!
Я остановился, как последний идиот.
Не успел я и глазом моргнуть, как нас уже окружили. Банда подростков кольцом обступила нас. Всего человек шесть – белые парнишки в дорогом прикиде и со злобными лицами. Совсем как в Йэнси: богатенькие ребятки решили поиграть в плохих парней.
Инстинктивно я снял колпачок с меча.
Когда меч появился неизвестно откуда, мальчишки попятились, но их вожак был либо полный кретин, либо отчаянный храбрец, потому что продолжал надвигаться на меня со складным ножом.
Я взмахнул мечом – и это оказалось ошибкой.
Парень пронзительно вскрикнул. Но, наверное, он был смертным на все сто, так как лезвие Анаклузмоса, не причинив ему никакого вреда, прошло через грудь. Он уставился на меч.
– Какого…
Я прикинул, что у меня секунды три, прежде чем его шок обратится в ярость.
– Бегите! – завопил я Аннабет и Гроуверу.
Оттолкнув двух парней, мы бегом припустили по улице, понятия не имея, куда она ведет. Свернули за выдававшийся острый угол.
– Туда! – воскликнула Аннабет.
Во всем квартале, похоже, был открыт единственный магазин, витрины которого ярко светились неоновым светом. Вывеска над дверью для меня выглядела примерно так: «CRSTUY’S WATRE BDE ALPACE».
– «Дворец водяных кроватей Крусти», – перевел Гроувер.
Судя по названию, я зашел бы в подобное место лишь в крайних обстоятельствах, но сейчас это определенно было то, что нужно.
Мы ринулись в двери магазина и, пригнувшись, спрятались за какой-то водяной кроватью. Доли секунды спустя банда пробежала мимо.
– Думаю, они нас не заметили, – задыхаясь, проговорил Гроувер.
– Кого это не заметили? – раздался сзади густой бас.
Мы дружно вскочили на ноги.
За нами стоял парень, похожий на динозавра на отдыхе. Ростом по меньшей мере футов семь, абсолютно лысый. У него была серая морщинистая кожа, набрякшие веки, и улыбался он холодной улыбкой рептилии. Парень медленно двигался к нам, но у меня сложилось впечатление, что при необходимости он может перемещаться намного быстрее.
Костюм его вполне соответствовал одеяниям из казино «Лотос». Он был словно взят напрокат из семидесятых годов. Пестрая шелковая рубашка, расстегнутая до половины безволосой груди. Лацканы бархатного пиджака шириной с посадочную полосу. Сколько серебряных цепочек этот парень накрутил на шею – сосчитать невозможно.
– Я – Крусти, – произнес он, оскалив в улыбке желтые кариесные зубы.
Я едва удержался, чтобы не ответить: «Да уж, понятно».
– Простите, что мы без приглашения, – сказал я. – Присматриваемся, знаете ли, к ассортименту.
– Хочешь сказать: прячетесь от этих плохих парней, – пробурчал Крусти. – Они шатаются тут каждую ночь. Благодаря им у меня людно. Итак, вы хотели бы посмотреть водяные кровати?
Я хотел сказать: «Нет, спасибо», но он положил мне на плечо свою лапищу и повел в торговый зал.
Тут были водяные кровати на любой вкус: из разных пород дерева, с различным узором простынь, королевских, императорских и вселенских размеров.
– Вот наиболее популярная модель.
Крусти горделиво распростер руки над кроватью с черными шелковыми простынями и ночниками, встроенными в изголовье. Матрас подрагивал, как желе.
– Массаж всего тела, – сообщил нам Крусти. – Давайте пробуйте. Можете даже вздремнуть. Я не против. Сегодня вообще нет продаж.
– Хм, – начал я, – не думаю…
– Массаж всего тела! – воскликнул Гроувер и запрыгнул на постель. – Ну, ребята! Круто!
– Хммм, – пробормотал Крусти, поглаживая свой морщинистый подбородок. – Почти, почти.
– Что почти? – спросил я.
– Сделай одолжение, милочка, попробуй. Может, подойдет. – Он посмотрел на Аннабет.
– Но мы просто… – начала Аннабет.
Легонько хлопнув ее по плечу, словно желая ободрить, Крусти подвел Аннабет к модели «Сафари де люкс»: львы, вырезанные из тикового дерева, обрамляли пуховое одеяло с узором леопардовой шкуры. Когда Аннабет не захотела ложиться, Крусти просто толкнул ее.
– Эй! – запротестовала она.
– Эрго![17] – Крусти щелкнул пальцами.
Веревки взвились по обеим сторонам кровати, привязав Аннабет к матрасу.
Гроувер попытался вскочить, но веревки, выпроставшиеся из-под черных шелковых простынь, спеленали и его тоже.
– Н-н-е-хо-ро-шо! – пронзительно закричал он, голос его дрожал от невидимых массирующих рук. – Са-ав-сем не-хо-ро-шо!
Гигант взглянул на Аннабет, затем повернулся ко мне с ухмылкой.
– Почти подошла, черт возьми.
Я попробовал улизнуть, но Крусти, стремительно выбросив руку, ухватил меня сзади за шею.
– Куда навострился, паренек? Не волнуйся. Мы тебя сейчас определим куда надо.
– Отпустите моих друзей!
– О, конечно, отпущу. Но сначала я должен сделать так, чтобы кровать пришлась им впору.
– Что вы имеете в виду?
– Все кровати ровно шесть футов в длину, видишь? Твои друзья слишком коротки. Надо их подрастянуть.
Аннабет и Гроувер пытались освободиться от пут.
– Люблю совершенную гармонию, – пробормотал Крусти. – Эрго!
Новые веревки появились у изголовья и в изножье кроватей, захлестнув лодыжки и подмышки Аннабет и Гроувера. Они напряглись, растягивая тела моих друзей.
– Не беспокойся, – сказал мне Крусти. – Так я вытягиваю. Может, у них в позвоночниках лишних три дюйма. Они даже могут остаться в живых. А теперь почему бы нам не присмотреть кровать для тебя?
– Перси! – завопил Гроувер.
Мысли бешено крутились у меня в голове. Я понимал, что в одиночку не справлюсь с этим гигантом: продавец водяных матрасов свернет мне шею, прежде чем я успею достать меч.
– Вас ведь на самом деле зовут не Крусти? – спросил я.
– По паспорту я Прокруст, – согласился хозяин.
– Прокруст Растягиватель, – пробормотал я.
Мне припомнилась эта история: гигант, который, пользуясь своим чрезмерным гостеприимством, попытался убить Тесея, когда тот ехал к Афине.
– Да, – сказал продавец. – Но кто сможет выговорить Прокруст? Только вредит бизнесу. А вот Крусти у всех на слуху.
– Вы правы. Реклама – двигатель торговли.
– Ты так считаешь? – Лицо Прокруста озарилось улыбкой.
– Безусловно. А какая искусная ручная резьба на этих кроватях. Потрясающе!
Лицо Прокруста расплылось в широкой ухмылке, но пальцы его продолжали держать мою шею мертвой хваткой.
– Вот и я твержу клиентам то же самое. Всякий раз. Никто даже внимания не обращает на ручную работу. А много ли встроенных ночников в изголовьях вам приходилось видеть?
– Не слишком.
– Вот именно!
– Перси! – пронзительно вскрикнула Аннабет. – Что ты там делаешь?
– Не обращайте на нее внимания, – сказал я Прокрусту. – Несносная девчонка.
– Вот мои клиенты – тоже. – Гигант расхохотался. – Ни в ком нет ровно шести футов. Такая опрометчивость. А потом еще жалуются, что я подгоняю их по размеру.
– А что вы делаете, если они длиннее шести футов?
– О, это происходит постоянно. Нужно просто их зафиксировать и… – Он отпустил мою шею, но, прежде чем я успел среагировать, вытащил из-за ближайшего прилавка здоровенный бронзовый топор с двумя лезвиями. – Я размещаю такого субъекта сколь возможно точно, а остальное, что свисает, отрубаю.
– О, – сказал я, с трудом проглатывая застрявший в глотке комок, – разумно.
– Так приятно иметь дело с понимающим клиентом!
Веревки действительно понемногу растягивали моих друзей. Аннабет побледнела. Гроувер булькал, как гусь, которому сворачивают шею.
– Так вот, Крусти… – сказал я, стараясь, чтобы голос мой звучал легко и непринужденно. Затем бросил взгляд на ценник в форме «валентинки», свисавший со «Специальной модели для медового месяца». – У этой кровати действительно есть динамические стабилизаторы, чтобы компенсировать волнообразные движения?
– Разумеется. Попробуйте сами.
– Да, может, и попробую. Но они сработают, даже если на постель ляжет такой крупный человек, как вы? И вибрации сразу прекратятся?
– Гарантированно.
– И никаких сбоев?
– Прошу.
– Покажите, пожалуйста.
Прокруст с готовностью уселся на постели, легонько похлопал по матрасу.
– Все гладко. Видите?
Я щелкнул пальцами.
– Эрго!
Веревки захлестнули Крусти, и он распластался на матрасе.
– Эй! – пронзительно вскрикнул гигант.
– Отцентруйте его, – велел я.
Веревки повиновались моей команде. Голова Крусти целиком свешивалась за край. Ноги торчали с другого конца.
– Нет! – запротестовал он. – Постойте! Я же просто показываю!
– Несколько несложных усовершенствований… – Я вынул из ножен меч.
У меня не было и тени сомнения по поводу того, что я собираюсь сделать. Если Крусти человек, я, так или иначе, не причиню ему вреда. Если он был монстром, то заслуживал того, чтобы немедленно обратиться в прах.
– Вы хотите заключить сделку на жестких условиях, – сказал он мне. – Тридцать процентов от продажи спецмоделей!
– Думаю, лучше начать сверху. – Я занес меч, игнорируя его реплики.
– Никаких отчислений! Никаких налогов в течение полугода!
Я опустил меч. Больше от Крусти предложений не поступало.
Я разрезал веревки на других кроватях. Аннабет и Гроувер встали на ноги, охая, трясясь и кляня меня на чем свет стоит.
– А вы казались мне выше, – ухмыльнулся я.
– Очень смешно, – раздраженно фыркнула Аннабет. – В следующий раз поторопись.
Я посмотрел на доску объявлений за прилавком Крусти. Там висела реклама службы доставки «Гермес» и новый справочник чудовищ, проживающих в окрестностях Лос-Анджелеса. Назывался он «Эксклюзивные монструозные желтые страницы», с подзаголовком «То, что вам нужно». Под ним я увидел ярко-оранжевый флайер «Звукозаписывающей студии ДОА», предлагающей комиссионные за души героев. «Алло, мы ищем новые таланты!» Адрес ДОА значился прямо под картой.
– Пошли, – сказал я своим друзьям.
– Погоди минутку, – жалобно произнес Гроувер. – Нас чуть было до смерти не растянули!
– Значит, вы готовы вступить в царство мертвых. Это всего в квартале отсюда.
