Он скривился и заворчал, что заставило Гермиону повторно улыбнуться.

— Ты казался бы намного приветливее, если не производил всё время такие странные звуки.

— Ну, смысл этих звуков как раз в том, чтобы казаться неприветливым, — объяснил он.

— Зачем?

— С тем же успехом ты можешь спросить меня, зачем курица несёт яйца, Гермиона.

— Чтобы размножаться.

— Да, — ответил он растянуто. Иногда раздражало, что на любую реплику у неё готов был подходящий ответ (даже если вопрос и не задавали).

— Не хочешь же ты мне сказать, что размножаешься таким образом? — Впервые за всё пребывание в этом доме он увидел на её лице настоящую усмешку. Не ироничную или искусственную радость. А лишь весёлую усмешку.

— Не думаю.

— К чему тогда намеренная неприветливость?

Северус вздохнул и удовольствие от её улыбки вдруг исчезло. Что он сделал не так, что в этот вечер она требовала от него одно признание за другим?

— А ты? — Проигнорировал он её вопрос. — Почему ты обманула меня касательно Драко?

Улыбка исчезла с её лица, и она опустила глаза. Прошло некоторое время, прежде чем она ответила.

— Всё в порядке. Можешь идти спать.

Северус на мгновение прикрыл глаза, разозлившись сам на себя, что испортил этот момент. Но этого было достаточно. Их связывало не более чем поверхностное знакомство, и для этого она и так слишком много знала о нём.

— Хорошо, если тебе что-то понадобиться, ты знаешь, где меня найти, — попытался он хоть как-то спасти ситуацию.

Он дождался её кивка, прежде чем развернулся и вышел из комнаты. Дверь тихо скрипнула, когда он затворил её за собой.

После этого ночного разговора у окна Северус провёл три одиноких дня. Гермиона не избегала его, нет. Но она была так занята переработкой своего прошлого, что казалось, даже днём она бродит, как во сне. И даже то, что она вроде бы искала его близости, не помогало. Северусу не хватало общения. Каким бы одиночкой он не был, в Хогвартсе всегда был кто-то, с кем можно было бы поговорить. Даже последние два года, проведённые в доме хозяина, у него была возможность присоединяться к кому-то.

И даже письмо от Филиуса, которое он обнаружил в хлебнице, четвёртого сентября, лишь немного развлекло его. Он быстро прочёл его, ответил на него, и однообразие жизни в доме охватило его с новой силой.

В конце концов, Северус решил заняться садом и подготовить его к зиме. И даже в саду Гермиона не отставала от него ни на шаг. Завернувшись в одеяло и прикрыв глаза, она сидела на террасе и наблюдала, как он перекапывает грядки, выдёргивает сорняки и обрезает деревья. Время от времени он задумчиво поглядывал на неё, но она будто смотрела сквозь него.

Несмотря на встречу той ночью, Северус не перестал заглядывать к ней перед сном, прежде чем самому лечь спать. Но она больше ни разу не стояла у окна, так что ему оставалось лишь мимолётно взглянуть на неё.

Ночью пятого сентября Северус проснулся почти сразу же после того, как уснул. Привыкая к темноте в комнате, он повернул голову в сторону и вздрогнул. Гермиона сидела за его столом, положив голову на руки. Она смотрела на него, слабый свет отражался в её открытых глазах. Без сомнения она уже долго сидела так, и Северус спрашивал себя, как ей удалось войти в комнату незамеченной. Он запретил себе винить в этом этот дом и предположил, что возможно, вследствие двухмесячных пыток пострадал и его слух.

Он уже, было, собирался что-то сказать, как вдруг заметил, что она дрожит. Её ноги были голыми, а одета она была лишь в тонкую футболку, так что не удивительно, что она замёрзла. Северус вздохнул, встал и направился к ней.

— Позволь мне просто сидеть здесь, — пробормотала она и взглянула на него умоляюще.

— Здесь холодно и неудобно. Иди в свою кровать, Гермиона. Если хочешь, я пойду с тобой.

Она покачала головой.

— Позволь мне посидеть здесь, — повторила она свою просьбу, на этот раз ещё тише.

Северус глубоко вдохнул и выдохнул. Затем он побеждёно кивнул, достал из шкафа шерстяное одеяло и накинул ей его на плечи. Затем он немного склонился к ней и позволил себе несколько секунд вдыхать нежный запах магнолий, исходящий от неё.

— Надо было разбудить меня.

Гермиона кивнула.

— Я знаю.

После этого Северус решил оставить попытки понять её и лёг в кровать. Пусть сидит, если ей так хочется. Он будет спать. Может быть, когда-нибудь она сможет объяснить ему, для чего она сидит здесь.

Глава 30. Шах, мат

Северус проснулся, когда первые лучи солнца уже освещали доски пола рядом с его кроватью. Он нахмурил лоб. Должно быть, было около семи часов утра. Рассвет незаметно переместился на более позднее время.

Вместе с мыслью о том, что на дворе был уже сентябрь, пришло и воспоминание о последней ночи. Северус повернул голову и издал шипящий звук, увидев, что Гермиона всё ещё сидит за столом. Одеяло немного сползло с её спины, глаза были закрыты. Она полулежала на столе. Без сомнения в эту ночь она уже успела познакомиться и с полом.

Некоторое время он размышлял, стоит ли её будить, но, в конце концов, решил не делать этого. Она сама хотела остаться у него, а отёкшие мышцы, может быть, помогут ей позже понять, что было бы для неё лучше. По-крайней мере в таких незначительных вещах.

Поэтому Северус тихо поднялся, захватил из шкафа свою одежду и полотенца и отправился в ванную, чтобы привести себя в порядок. Скорее всего, шум воды всё равно разбудит её, а для них обоих будет лучше, если в этот момент его не будет в комнате. Гермиона сможет выйти без того, чтобы было необходимо что-то объяснять.

— — -

Полчаса спустя, она, однако, всё ещё полулежала на его столе так, что Северус растерянно остановился в дверях ванной. Густой пар ворвался в комнату, тут же растворяясь и оставляя лишь слабый запах его мыла.

Гермиона вздохнула и повернула голову. Но не проснулась. Зельевар приподнял бровь. Казалось, ей нужно было хорошенько выспаться. Если бы он мог применить магию, то уложил бы её к себе на кровать. Спать в таком положении было не очень полезно для здоровья.

Так же ему оставалось лишь заняться собственными делами. Он подошёл к книжной полке и взял записи, над которыми работал в настоящее время. Половина стола была ещё свободной, поэтому они оба могли на нем заниматься своим... делом. Несмотря на ситуацию, Северус весело улыбнулся и, сев за стол, понял, какой удивительный вид открывался перед ним. Ему было тяжело оторвать от неё взгляд.

Когда же ему это, наконец, удалось, он стал просматривать заметки, сделанные им к рецептам отдельных зелий прошлым вечером. Вскоре он, однако, понял, что всё равно не может ни на чём сконцентрироваться. Только ни в то время, как Гермиона сидела у него перед носом. Вместо записей он взял в руки чистый лист пергамента и стал составлять на нём план обучения. Когда она закончит свою терапию, им обоим будет необходимо чем-то заняться. Иначе они всё же дойдут однажды до драки.

— — -

Было уже почти десять часов, когда Гермиона проснулась. Северус поднял взгляд от пергамента и выжидающе наблюдал, как она поднимается, ругая собственную глупость. Она была немного бледна, но глаза её не были красными или опухшими, что означало хоть какое-то позитивное продвижение.

После третьего круга особо не фундаментальных ругательств, взгляд её остановился на нём, и бледность сменил густой румянец.

— Ты давно сидишь здесь? — Спросила она, распрямляя плечи, что, очевидно, было не безболезненно.

— Около двух часов, — ответил он правдиво.