— Прекрасно, — пробормотал он. Адиа застонала.
— Что ты наделал с моей кроватью, ты, мешок с дерьмом! — Напомнила она ему о своём присутствии.
— Я ничего с ней не делал, ты невоспитанная девка. — Ему не было необходимости повышать голоса, чтобы добиться своим окорблением того же эффекта, что и она.
Адиа, удивлённая такому ругательству из его уст, растерялась, и ей понадобилось несколько секунд, чтобы снова взять себя в руки.
— Как я вижу, всё же есть возможности приструнить тебя. — Северус встал и обошёл вокруг стола.
— Не надейся.
— Это всё же довольно безобидный способ, в сравнении с теми, что были припасены у меня. — Его взгляда было достаточно, чтобы заставить её напрячься. Он всё ближе и ближе придвигался к ней, плавно словно хищник.
— Это ещё что значит? — Спросила она, отодвигаясь от него.
— Насколько я помню, я запретил тебе сегодня покидать комнату Гермионы. Ты всё же сделала это. Я уверен, ты согласишься с тем, что я не могу этого так просто оставить.
— Это что, противоречит твоим новым правилам?
— Нет, это противоречит и старым. Ты проиграла, Адиа. Смирись с этим!
— Как бы ни так, умник! Ты также как и я использовал Гермиону! — Она упрямо скрестила руки на груди.
— Я никогда не использовал Гермиону. Я лишь попросил её о том, чобы она помешала тебе исчезнуть при первой же удобной для тебя возможности. То, что такая возможность у тебя всегда была, было твоим плюсом. У меня её, в отличие от тебя, не было никогда.
— Ты использовал её и тогда, когда она мешала мне выйти на поверхность!
— Это она делала по собственному желанию. Я никогда не требовал от неё такого. Наоборот, я говорил Гермионе, что ей не следует сопротивляться.
— Ты получал от неё информацию! — Адиа так стремительно сменила тему, что у Северуса дрогнули брови.
— А ты? — Возразил он спокойно. Адиа скрипела зубами, и Северус довольно улыбнулся. — Я думаю, что мы оба использовали один и тот же источник информации, но только у тебя была возможность самостоятельно выбирать необходимое тебе, я же должен был доверяться Гермионе, что она во всех деталях опишет мне необходимое. Так у кого из нас есть право обижаться на несправедливость, Адиа? — Он сделал ещё шаг по направлению к ней.
— Прекрати! — Прошипела она и выглядела при этом больше испуганной, чем раздражённой.
— Ты больше не в том положении, чтобы приказывать мне, — напомнил он ей. Адиа смело выдержала его взгляд. — Иди в комнату Гермионы и не высовывайся оттуда до утра. Лучше тебе привыкнуть, что мои приказы для тебя закон, которому ты должна следовать!
— Козёл!
— И если ты обзовёшь меня ещё хоть раз, то горько пожалеешь об этом! — Выпалил он, угрожающе глядя на неё. Он слишком долго позволял ей такое обращение. — Ты, наконец, поняла меня? — Она поджала губы.
— Ты. Меня. Поняла? — Повторил он очень медленно, делая ударение на каждом слове.
— Да! — Прорычала она.
— Прекрасно. Тогда перейдём к первому уроку. — Глаза её расширились. — Не бойся, это нечто простое, соответствующее этому времени суток, — добавил он галантно. — При обращении ко мне ты будешь называть меня "Профессор Снейп" или "сэр". Никаких оскорблений, никаких отклонений, иначе ты узнаешь меня по-настоящему. Ясно?
Она бросила в его сторону несколько яростных взглядов, и Северус бы сейчас с удовольствием узнал, что роилось в её прекрасной головке.
— Да, — буркнула она, наконец.
— Я не расслышал.
— Да, сэр!
— Хорошо, а теперь исчезни с глаз моих, пока я не вышел из себя! — Закончил он свою отповедь этой простой фразой и довольно наблюдал за тем, как Адиа развернулась и торопливо покинула комнату. На этот раз она тихонько закрыла за собой дверь.
Глава 23. Дневник
После того как Северусу всё же удалось поспать несколько часов, он оделся и направился в лабораторию. Было шесть часов утра, и он два раза громко постучал в дверь Гермионы. За ней послышался странный треск, и Северус предположил, что Адиа свалилась с кровати. Или оттуда, на чём она провела эту ночь.
Не заботясь о том, что дальше происходило за дверью, он отправился прямиком в лабораторию. Закрыв за собой дверь, Северус задумался, стоит ли запирать её на замок. Он знал, что его заказ Албусом уже выполнен. Было бы нежелательно, чтобы Адиа застала его сейчас за экспериментом над зельем. С другой стороны, она так и так знала, что он работает над ним.
В конце концов, он всё же решил не закрываться. Если ей так было нужно, она могла войти. Северус предполагал, что все знания о зельях Адиа черпала от Гермионы. Поэтому сейчас она мало, что могла понять.
Лёгкое шуршание послышалось со стороны рабочего стола. Когда Северус приблизился, то увидел горку компонентов, которые были ему необходимы. Рядом стояла большая клетка, в которой с одной перекладины на другую прыгали пять воробьёв, громко протестующих против заключения. Северус остановился рядом с клеткой, нахмурил лоб и постучал пальцами по решётке. На несколько секунд шум ещё больше усилился, пока птицы опять немного не успокоились.
Наконец, Северус достал волшебную палочку и наложил на крикунов "Silencio". В таком шуме не смог бы работать ни один нормальный человек. После этого он взял в руки записку от Албуса, которая лежала на столе рядом с кусочками горного клёна и законсервированным одуванчиком.
"За это короткое время мне, к сожалению, не удалось отыскать более пяти птенцов от одной и той же матери. Я надеюсь, воробьи подойдут".
Зельевар кивнул. Они подойдут. В конце концов, речь шла лишь о том, что они должны послужить противоположностью дракону, но быть также и схожими с ним. Пугливость в контрасте с кровожадностью, разность размеров, оперение в противовес чешуе, всё подходило. Способностей летать и откладывать яйца должно было хватить как общих признаков.
Конечно, магическая птица была бы куда лучше, но Северус мог понять невозможность исполнения такого требования. Магические птицы, как, например, феникс, откладывали одно-два яйца. Ему нужна была кровь птенцов и ровно в таком количестве, чтобы она могла повлиять на зелье, но не слишком много, так как животное в процессе эксперимента непременно должно было остаться живым. Поэтому ему нужно было достаточное количество особей, которые обладали наиболее схожим ДНК, чтобы кровь при смешивании не испортилась. Поэтому птенцы одного помёта были наиболее подходящими, но даже и тогда Северус вынужден был использовать несколько защитных заклинаний, чтобы компонент не испортился. Всё это вело к долгой и кропотливой работе, причиной которой был выбор Гермионы её компонентов для зелья. Перед Северусом стояла по-настоящему трудная задача.
Затем Северус взял в руки горный клён. Дерево было великолепного светлого оттенка. Не было необходимости слишком долго обрабатывать его осветляющим средством, прежде чем компонент будет идеально подходить для использования в зелье. Северус отнёс кусочки дерева в кладовку и закрыл их в маленьком ящичке при помощи защитного заклинания так, чтобы Адия не могла до них добраться.
То же самое он сделал с одуванчиком после того, как внимательно рассмотрел его. Албус позаботился о высшем качестве компонентов, и Северус поздравил себя с тем, что воспитал старика так, что на него можно было положиться.
Приборы для взятия крови Северус спрятал в другом ящике, который он также закрыл магическим способом и наложил всевозможные заклинания. Он даже не хотел знать, какие идеи могли прийти в голову Адии, если бы она обнаружила все эти пробирки и приборы.
После того как он заставил в дальний угол теперь молчаливую клетку и накрыл её клеёнкой со стола, Северус покинул лабораторию. Он слышал, что Адиа орудует в кухне, шума от неё было больше, чем от клетки с птицами. Поэтому Северус свернул в гостиную, привёл по пути диван в нормальный вид и вышел в сад.
Снаружи было по-утреннему свежо, и Северус поглубже вдохнул холодный воздух. Было сыро, осень ощущалась всё отчётливее, что немного беспокоило Северуса. Если они не смогут время от времени выходить из дома, обстановка станет ещё более невыносимой.
Через несколько минут Северус решился вернуться в дом. Настало время немного позлить Адию. Без малейшего выражения на лице Северус сел за стол и развернул свежую газету, которую прислал ему Албус, не забывая при этом время от времени наблюдать за девушкой. Уже через несколько минут первая чашка выпала из её рук и, звеня, упала в раковину. Северус откашлялся и зашелестел газетой. Становилось всё интереснее.
— — -
После обеда Северус наколдовал несколько инструментов, которые могли понадобитъся Адии для работы в саду, что, однако, не означало, что они идеально для этого подходили. Ругаясь себе под нос и бросая на него злые взгляды, Адиа принялась за работу, чем дала ему повод добавить в её и без того бесконечный список заданий ещё и мытьё окон вечером. Он без устали выдумывал для неё всё новые задания. В конце концов, он не знал, как Гермиона распределила бы всю эту работу между ними двумя, появись у неё на это возможность.
После того как Северус магическим способом закрыл дверь на террасу (не хотелось бы, чтобы Адиа с ножом в руке вдруг застала его врасплох за каким бы то ни было занятием), он стал расхаживать по комнатам, вспоминая на ходу, что ещё следовало сделать. Никогда не мешало быть готовым ко всему. А Северус ещё со школьного времени привык держать наготове ответы на любые возникающие вопросы.
Напоследок он решил заглянуть в комнату Гермионы, сомневаясь, однако, стоит ли ему это делать. Ему не очень нравилось находится там в отсутствие хозяйки. С другой стороны, она когда-то тоже была в его доме, и если он так же поверхностно осмотрится у неё, она не сможет ни в чём его обвинить. К тому же у Гермионы до сих пор оставалась его записная книжка.
Сначала он прошёлся по комнате, внимательно оглядев её. Затем Северус несколько минут понаблюдал из окна за Адией и, наконец, обратил внимание на комод. Он стал открывать один ящик за другим и время от времени приподнимал кончиком пальца лежащие в них книги и бумаги. Но нигде ему не попадалась знакомая потрёпанная чёрная обложка его ежедневника.
Вдруг Северус наткнулся на ящик, в котором Гермиона хранила своё нижнее бельё. Северус склонил голову набок и зажмурился. Она же не будет...
Но кончиками пальцев он всё же приподнял несколько чёрных трусиков, отодвинул в сторону несколько бюстгалтеров и ощупал нежные сорочки, лежащие в самом низу. Когда он действительно почувствовал под ними нечто твёрдое, на губах его появилась грязная усмешка.
— То, что ты тогда попала в Гриффиндор, было величайшей ошибкой этой проклятой шляпы, — зарычал он, но всё же остался доволен собственным анализом её личности.
Работа, которую он мог дать Адии в этой комнате, больше ни капли не интересовала его. Северус сел за маленький столик, который наполовину был скрыт дверью, и открыл книгу. Страницы первой её половины занимали заметки, небольшие записи и тексты, принадлежащие его руке. Часто на страницах стояло всего несколько слов, безо всякого контекста, просто потому, что тогда мысль о чём бы то ни было не хотела его отпускать. Объёмные записи чаще всего повествовали о событиях связанных с Пожирателями, которые казались ему наиболее важными. Лишь немногие касались его переживаний или описывали странные сны.
Этот ежедневник был не первым, который он вёл. С того времени как он служил Албусу в роли шпиона, внутри него росла потребность каким-то образом избавляться от переполнявших голову теорий, открытий, иногда даже страхов. Были и воспоминания, с которыми он в своей новой жизни больше не мог сталкиваться. Они были очень старыми, но накрепко засели в его сознании и поэтому всё ещё обладали властью над ним и мучали его. У него было ещё четыре, до последней страницы исписанных ежедневника, которые хранились в магически закрытом шкафу в его доме.
На лице Северуса появилось странное отчуждение, пока он перелистывал страницы. Он наткнулся на записи, которые относились к тому времени, когда Гермиона работала с ним в лаборатории. Только сейчас он заметил, насколько реже он что-либо записывал в то время. Многие вещи, которые казались мелочью, он обсуждал в разговорах с Гермионой, дискутировал и решал, стоит ли это потом ещё записывать или нет. У него часто больше не было нужды дискутировать с самим собой.
За три дня до того, как Люциус взял его в заложники, записи Северуса заканчивались. Но только его записи. Северус от удивления открыл рот, когда увидел, сколько всего Гермиона записала в его ежедневник. Ужас и ярость были его первой реакцией. Потом он, однако, взглянул на её первую запись и остыл.
12.04.2001
" Уважаемый професор Снейп,
я уверена, что получу от вас приличную взбучку, если вы увидите, что я делаю. Возможно, мне даже следует считать себя везунчиком, потому что вы сейчас в руках Малфоя. Я надеюсь, вы сможете простить меня за то, что я читала этот ежедневник. Я надеялась найти в нём ответы на некоторые вопросы. И мои надежды оправдались. И ещё мне кажется неправильным, что записи эти будут брошены на середине, только потому что вы сейчас не можете продолжать писать. Этим пока займусь я."
На этом запись не заканчивалась, но Северус всё же отложил ежедневник в сторону и уставился в пустую стену напротив.
Гермиона не зря предполагала хорошую взбучку. Но всё же желание было не настолько сильным, чтобы привести его в исполнение. Может быть, его отношение к ней поменялось, потому что они каждый день проводили бок о бок. Осознание этого заставило его утробно зарычать.
Но что было ещё хуже — после того как он преодолел первое удивление, Северус даже ощутил нечто вроде благодарности за то, что девушка продолжила его записи (даже если её и были менее осмысленными). Он почти ничего не знал, что происходило в то время, пока он был в заключении. Северус знал некоторые детали по воспоминаниям Гермионы, но многого не хватало. Может быть, она записывала сюда и события из Ежедневного Пророка, а также рассказы других членов Ордена. Возможно, теперь его ежедневник содержит ответы на вопросы, которые он и не смел задавать.
Хотя любопытство его всё возрастало, как у маленького ребёнка перед раздачей подарков к Рождеству, Северус всё же закрыл ежедневник и засунул его в один из внутренних карманов мантии. Сейчас было не самое подходящее время для чтения. Адиа скорее всего скоро управится с работой в саду, Северус же решил ещё немного повоспитывать её. Вечером у него будет достаточно времени. Столько сколько он пожелает.
Ещё раз оглядевшись, зельевар покинул комнату, и никто, в том числе и Албус Дамблдор, не смог бы сейчас определить по его лицу, какую бесценную находку зельевар хранил в складках своей мантии.
— — -
В этот вечер Северус намеренно оставил дверь в собственную комнату широко открытой. Адиа всё ещё была занята мытьём окон внизу, и он хотел знать, что она собиралась делать, когда управиться с этим. Он не давал ей больше никаких указаний.
Так как он поскорее хотел заняться своим ежедневником (который между тем стал и ежедневником Гермионы), Северус сначала принялся за свою работу над зельем. Он собрал все необходимые компоненты и скоро мог приступить к его приготовлению.
И всё же он заметил нечто, что испортило ему настроение. Так как у воробья крови было мало, то даже взяв её у всех пятерых, получится очень ограниченное количество. Даже смешав её с кровью Адии, он не сможет приготовить столько зелья, сколько планировал изначально. Если всё будет проделано достаточно искуссно, Северус надеялся получить две пробирки. Две попытки, чтобы заставить эту похотливую бестию проглотить его.
Поэтому Северус занялся некоторыми вычислениями, чтобы знать общее количество зелья и количество отдельных компонентов внутри него. Это было последним шагом перед процессом приготовления. Северус предполагал, что зелье можно будет хранить достаточно долго. Несмотря на это, ему необходимо было точно просчитать и соотнести время приготовления с моментом, когда Адиа будет готова к принятию.
Его мысли были прерваны звуком шагов по лестнице. Адиа поднималась медленно, еле волоча ноги, что заставило Северуса улыбнуться. Проходя мимо его двери, Адиа откинула волосы, падающие ей на глаза.
— Адиа, — позвал он шёлковым голосом. Шаги затихли, несколько мгновений царила тишина. Затем девушка возникла в дверях.
— Да, сэр? — Насмешка в её обращении была настолько явной, что Северус недобро сузил глаза.
— Что ты теперь собираешься делать? — Спросил он спокойно, не спуская с неё глаз.
— Я собираюсь помыться в душе, сэр. — Она самодовольно скрестила руки на груди и облокотилась о дверную раму.
Северус кивнул.
— Правильное решение. Гермионе наверняка захочется спать в чистой постели, когда она вернётся.
