Формирование неограмматического направления. Казанская лингвистическая школа. И.А. Бодуэн де Куртенэ.

Казанская лингвистическая школа — одно из самых ярких явлений в отечественном языкознании конца XIX — начала XX столетия. Она объединила учёных, которые с 1875-го по 1883 г. работали в Казанском (по тем временам — провинциальном) университете под руководством выдающегося лингвиста — Ивана Александровича Бодуэна де Куртенэ (1845—1929). более известных представителей школы казанского периода относятся Николай Вячеславович Крушевский (1851 — 1887), Василий Алексеевич Богородицкий (1857—1941), Сергей Константинович Булич (1859—1921), Александр Иванович Александров (1864—1917 или 1918), Василий Васильевич Радлов (1837—1918). После переезда И.А. Бодуэна де Куртенэ в Санкт-Петербург вокруг него объединились новые ученики и последователи, которые развивали идеи Казанской лингвистической школы.

«Казанцы» достигли серьёзных успехов в разных областях лингвистики, особенно в фонетике и морфологии, однако не менее ценными оказались их общетеоретические разработки: Бодуэн де Куртенэ был убеждён, что без обобщения «немыслима ни одна настоящая наука». В заслугу Казанской школе следует поставить учение о статике и динамике языка, о его системности, о языковом знаке, об относительной хронологии языковых изменений, о языковой структуре. Казанские лингвисты настаивали на строгом разграничении букв и звуков, разработали учение о фонеме и заложили основы фонологии; создали стройную теорию чередований звуков и положили начало современной мор фонологии; провозгласив необходимость изучения живых языков во всём многообразии их проявлений (жаргонном, диалектном, литературном), способствовали становлению диалектологии и социолингвистики. «Казанцы» усовершенствовали терминологический аппарат языкознания: благодаря им в научный оборот были введены термины фонема, морфема, графема, кинема, лексема, синтагма, морфологизация, семасиологизация.

Бодуэн де Куртенэ в отличие от большинства лингвистов конца XIX — начала XX в. глубоко интересовался вопросами философии языка. Он постоянно стремился к широким теоретическим обобщениям, какие бы частные языковые факты он ни рассматривал. При этом он считал себя «автодидактом», т.е. учёным, не следовавшим никакой лингвистической школе, шедшим в лингвистике своим, непроторённым путём. Но глава Казанской лингвистической школы не был свободен от влияния интеллектуальной атмосферы своего времени. Гений Бодуэна формировался в эпоху господства психологического направления в языкознании. Он был прекрасно знаком с работами Геймана Ш тейнталя, Вильгельма Вундта, Августа Шлейхера, Гуго Шухардта, а также с исследованиями младограмматиков. Психологизм как ведущий принцип младограмматической школы был и для него одним из основных принципов исследования на всём протяжении научной деятельности. Вот почему долгое время ему приписывали субъективно-идеалистическое мировоззрение. Однако в языке он видел «одну из функций человеческого организма в самом обширном смысле этого слова». «Язык, — писал он, — есть слышимый результат правильного действия мускула и нервов». И далее: «Язык есть комплекс членораздельных и знаменательных звуков и созвучий, соединённых в одно целое чутьём известного народа...» («Некоторые общие замечания о языковедении и языке», 1870 ). Как справедливо замечает Ф.М. Березин, Бодуэн «отталкивался от чрезмерного индивидуального психологизма младограмматиков». Он принял идеи этнопсихологии В. Вундта и психологии народов Г. Штейнталя, в то время как младограмматики решительно от них отказались. Бодуэн постоянно подчёркивал социальную природу языка. В работе «Фонетические законы» (1910) он писал, что «психический мир не может развиваться без мира социального, а социальный мир зависит от коллективного существования психических единиц». Анализ многочисленных работ Бодуэна де Куртенэ свидетельствует о том, что он понимал язык прежде всего как психо-социальную сущность, как явление «коллективно-индивидуальное» или «собирательно - психическое». Бодуэн де Куртенэ не мог согласиться с сторонниками субъективного идеализма, утверждавшими, «будто действительность существует лишь постольку, поскольку мы о ней в данный момент думаем, и будто она развивается в порядке, согласном с порядком нашего мышления» («Szkice jеzykoznawcze», 1904). «Гипотеза, которая предполагает, что вселенная является созданием личности, похожей на человека, не имеет никакого смысла», — говорил он в статье «Фонетические законы». Таким образом, Бодуэн открыто отмежевался и от субъективного идеализма, и от позитивизма, которому безоговорочно «поклонялись» младограмматики. Не принял Бодуэн де Куртенэ и дуалистической философии А. Шлейхера. Глава натуралистического направления, с одной стороны, будучи стихийным материалистом, причислял языкознание к естественным наукам, ибо рассматривал язык как живой организм; с другой стороны, при описании стадий развития языков занимал позиции идеализма, ибо первопричиной всех изменений в языке считал дух народа. Бодуэн критиковал Ш лейхера за эклектизм, за смешение разнородных явлений: духа и природы, языка и истории, жизни и истории и т.д. («Август Шлейхер», 1870). Дуализму Шлейхера Бодуэн противопоставлял новое «монистическое направление естественных наук» (т.е. материалистическое). Ф.М. Березин пишет о том, что философской основой учения Бодуэна де Куртенэ был диалектический материализм, признающий первичность материи, объективность её существования («Русское языкознание конца XIX — начала XX в.», 1976). С этим положением можно согласиться, несмотря на многочисленные высказывания Бодуэна о чисто (только, исключительно) психической природе языка. Как и многим его современникам, ему приходилось особо акцентировать внимание на психической сущности языка из необходимости противопоставить своё учение натуралистическому и логическому взглядам на язык. Огромное внимание, которое уделял Бодуэн акустической стороне языка, противопоставляя её психическим процессам, развитие его учениками экспериментальной фонетики и множество других фактов подтверждают правильность выводов Ф.М. Березина. Материалистическое мировоззрение Бодуэна де Куртенэ сформировалось под влиянием трудов основателя русской физиологической школы, мыслителя-материалиста Ивана Михайловича Сеченова (1829—1905), который доказал, что в основе психических явлений лежат физиологические процессы. Большое воздействие на Бодуэна оказали также философские взгляды стоявшего на позициях антропологического материализма Н.Г. Чернышевского (1828—1889), с которыми глава Казанской школы познакомился через Сеченова.