«Псевдореспублика», образованная в 1902 г., не только не отвечала, но и противоречила интересам абсолютного большинства Кубинского народа. Это понимали многие видные общественно-политические деятели Кубы. Известный философ Энрике Хосе Варона, критикуя консерваторов за их преклонение перед США писал: «Они просят действенного лекарства у других, я же думаю, что разумно было бы искать его в жизненных силах нашего общественного организма. Если нет таких сил или они так незначительны, что не в состоянии заставить нас выздороветь, то никакая политическая микстура не спасет нас[A89]». Конечно, народ, в течение нескольких веков боровшийся за свое национальное освобождение, имелись такие силы. Среди них прежде всего необходимо назвать рабочий класс, борьба которого по своему объективно-историческому содержанию совпадала с общенациональными и несмотря на отмеченную выше идейную и организационную слабость влияла на политическую жизнь.
В конце XIX – в начале ХХ в. на формирование классового сознания кубинского пролетариата оказывали влияние анархизм, реформизм и марксизм. Реформистские тенденции были присущи прежде всего образованной 29 марта 1899 г. Социалистической партии Кубы.
Первые партии на острове, как правило, не представляли собой сложившиеся политические организации какого-либо одного класса; они стремились привлечь на свою сторону самые разнообразные слои общества, что делало их аморфными, и недолговечными, а программные документы – расплывчатыми и противоречивыми.
Такого рода организацией была и Социалистическая партия. В манифесте «К народу Кубы» основатель партии Диего Висенте Техера и его соратники призывали бороться за облегчение тяжелого положения трудящихся, и обращала внимание законодателей на «чудовищные отношения между трудом и капиталом[A90]». Однако элементы либеральной буржуазии, оказавшиеся в руководстве партией, не разделяли подобный радикализм. Техера и некоторые другие руководители Социалистической партии не видели конкретных путей освобождения от капиталистической эксплуатации. Просуществовав несколько месяцев, партия распалась.
8 сентября 1899 г. анархистами Энрике Месоньером и Энрике Краччи была образована Всеобщая лига кубинских трудящихся, руководствовавшаяся в своей деятельности следующими принципами:
1) все кубинские рабочие должны пользоваться теми же преимуществами гарантиями, что и иностранные, на различных предприятиях страны;
2) всемерно способствовать привлечению к работе в мастерских кубинских эмигрантов, возвращение на родину которых становится все более необходимым;
3) начать кампанию в защиту моральных прав и материальных интересов кубинских женщин-работниц;
4) сделать все возможное, чтобы дать работу всем сиротам, бродяжничающим на наших улицах, независимо от того, являются ли они детьми борцов за независимость или нет;
5) быть готовым борьбе против любых подрывных элементов, стремящихся каким либо способом затормозить успешное развитие Кубинской республики[A91].
Несмотря на откровенный экономизм основных требований Лиги, ее деятельность имела целый ряд позитивных моментов, и важнейший из них – пробуждение к борьбе за улучшение своего положения широких пролетарских масс острова. В то же время анархо-синдикалистские тенденции в деятельности этой организации существенно тормозили развитие рабочего движения, пагубно влияя на его организационную сплоченность и дисциплину, обрекая рабочих на забвение политических требований. Отрицание же анархо-синдикалистами роли крестьянства в революционном движении значительно сужало социальную базу борьбы в общенациональном масштабе.
Известная доля дезориентации, внесенная анархистами в рабочее движение, не помешала кубинскому пролетариату в период первой американской оккупации острова проявить свою классовую солидарность. Бастовали строители, табачники, кочегары железной дороги, рабочие хлебопекарен, типографы и др. В ряде случаев требования бастовавших – повышение зарплаты и сокращение продолжительности рабочего дня – были удовлетворены.
Надежды рабочих на то, что с провозглашением республики их положение улучшится,
не оправдались. В результате не прошло и двух месяцев после вступления Т. Эстрады Пальмы на пост президента, как в различных районах страны начались волнения. Особый размах они приняли в ноябре
1902 г., когда произошла первая в истории Кубы всеобщая забастовка. Гавана, Сьенфуэгос и Крусес стали центрами забастовочного движения. На некоторых улицах страны появились баррикады. Бастовавшие требовали: установить 8-часовой рабочий день, повысить заработную плату, предоставить кубинским подросткам равные права с испанскими при приеме на работу. Армия и полиция жестоко подавили это общенациональное выступление пролетариата, а Всеобщая лига кубинских трудящихся заявила о своем самороспуске.
Известно, что рабочее движение, развивающееся самостоятельно, без руководства со стороны пролетарской партии, неминуемо ведет к тред-юнионизму, к борьбе чисто экономической.
На Кубе много сил и энергии делу создания такой партии отдал Карлос Балиньо (1848 – 1926) – первый кубинский марксист, видный деятель кубинского коммунистического и рабочего движения на Кубе. Возвратившись в 1902 г. из США, он в следующем году основал в Гаване Клуб социалистической пропаганды – первый марксистский кружок на острове, в 1905 г. издал брошюру «Правда о социализме», в которой изложил важнейшие положения марксизма.
В 1904 г. образовалась Кубинская рабочая партия, носившая реформистский характер. К. Балиньо вступил в ее ряды, чтобы опираясь на пролетарское ядро, вести борьбу за новую партию. В 1905 г. эта цель, казалось, была достигнута. В принятых программных документах, основанных на принципах марксизма, впервые в истории рабочего движения острова был поставлен вопрос о захвате пролетариатом власти в стране и уничтожение частной собственности на средства производства, а сама партия стала называться Рабочей социалистической партией острова Кубы[A92].
Партия была объявлена вне закона. К трудностям нелегальной борьбы вскоре добавились острые противоречия между К. Балиньо и руководством примкнувшего к партии в 1906 г. Социалистического союза Интернационала – организаций, состоявших из испанцев-социалистов, проживающих на Кубе и придерживавшихся анархо-синдикалистских взглядов.
Безусловно, при общей слабости в начале ХХ в. политического движения пролетариата на Кубе идеи научного социализма были близки и понятны лишь незначительному числу рабочих. Это обстоятельство наряду с непримиримой идейно-политической борьбой между сторонниками марксизма и анархизма, а также шовинизм, привнесенный испанцами из Социалистического союза Интернационала, явились главными причинами того, что Рабочая социалистическая партия острова Кубы не смогла стать объединяющим и руководящим центром, выражающим классовые интересы всего пролетариата.
С началом Первой мировой войны европейские социалистические партии II Интернационала оказались в глубоком кризисе, который охватил и социалистические партии Латинской Америки, в основном созданные по образу и подобию германской социал-демократии и использовавшие в качестве образца для своих программных документов Эрфуртскую программу. Не избежала этой участи и и оказалась на грани распада и Рабочая социалистическая партия острова Куба. В то же время отдельные отряды этой партии, например в г. Мансанильо, пользовалась значительным влиянием и авторитетом в рабочей среде. Годы борьбы с анархизмом обогатили К. Балиньо и его соратников опытом работы с массами, способствовали распространению марксизма. В свою очередь некоторые лидеры анархистов, в частности,
А. Лопес, в горниле классовых битв преодолели свои классовые заблуждения и перешли на позиции научного социализма.
В 1907 г. на Кубе проживали 2 048 980 человек. 43,9 % составляло городское население, причем в 20 городах число жителей превышало 8 тыс.; 355 тыс. человек проживали в Гаване и ее окрестностях. Характерным явлением первых шести лет существования республики был высокий уровень иммиграции. Ежегодно на остров прибывали в среднем 35 тыс. человек, из них 82 % - испанцы и 5 % - выходцы из США. По переписи 1907 г., отряд фабрично-заводских рабочих насчитывал 126 тыс., в торговле и на транспорте были заняты 135 тыс., в сельском хозяйстве, на рыболовецких промыслах и в горнорудной промышленности – 375 тыс[A93].
В 1906-1908 гг. значительным шагом в развитии рабочего движения стало создание крупных профессиональных союзов, таких, как Союз рабочих табачной промышленности, Союз каменщиков и подмастерьев, Кубинская лига железнодорожных рабочих и служащих (в Камагуэе), Объединение рабочих железных дорог (в Гаване[A94]).
Важным звеном в развитии сознания кубинского пролетариата стало движение солидарности с русскими братьями по классу в годы революции 1905-1907 гг. Большую работу по разъяснению целей и задач борьбы русских рабочих проводил К. Балиньо, опубликовавший в газете «Ла вос обрера» ряд статей о событиях в России. «Сердца миллионов социалистов всех частей света, - писал он в 1905 г., - находятся сегодня в небольших городах России, где набирает силу грандиозное рабочее движение революционного характера[A95].
Наряду с революционными событиями в России в этот период на страницах кубинской прессы много внимания уделялось требованиям мировой прогрессивной интеллигенции об освобождении из царской тюрьмы великого пролетарского писателя А.М. Горького. Видные деятели кубинской культуры обратились с аналогичным требованием к русскому консулу в Гаване, а руководство Ассоциации кубинских журналистов направило письмо царскому правительству, в котором выразило протест против ареста писателя. В одном из влиятельных гаванских журналов «Эль Фигаро» была помещена статья о жизни и творчестве А.М. Горького, отмечавшая прежде всего «величие его души и редкую красоту его таланта[A96]».
Героический пример русских рабочих придал новый импульс забастовочному движению на Кубе. Многие рабочие, как уже отмечалось выше, выступали против оккупации Кубы американскими войсками. Кроме того, бастовали табачники, железнодорожники, грузчики, возчики, работники питания, выдвигая в основном экономические требования.
Характерно, что американские оккупационные власти, стремясь сбить забастовочную волну, неоднократно привлекали штрейкбрехеров, привезенных из США, для работы в некоторых отраслях кубинской экономики, например на железнодорожном транспорте[A97]. Иммиграция же дешевой рабочей силы из Китая, Гаити, Ямайки, всячески стимулировавшаяся хозяевами иностранных компаний, помогали им поддерживать низкий уровень заработной платы и в случае необходимости прибегать к локаутам. В таких условиях разрозненные действия кубинских рабочих редко приводили даже к частичному успеху[A98].
Как уже отмечалось, с образованием республики не была уничтожена расовая дискриминация. Больше того, контроль, установленный США над Кубой, привел к усилению гонений на цветное население. Это вызвало массовый протест негров и мулатов. В 1908 г. образовался Независимый союз цветного населения, в дальнейшем получивший название Независимая партия цветного населения. Разумеется, ее нельзя считать политической партией, так как она базировалась на принципе расовой принадлежности.
Эта организация, в которое входила большое число рабочих, располагала значительными силами вследствие того, что в нее вошли вчерашние бойцы Национально-освободительной армии во главе с генералом Эваристо Эстеносом. «Партию цветных» поддерживали еще 12 генералов, 30 полковников и сотни младших офицеров, а число ее членов составляло около 60 тыс. человек[A99]. Цели борьбы «партии» носили довольно прогрессивный характер: уничтожение всех форм расовой дискриминации, отмена смертной казни, бесплатное университетское образование, представление больших льгот кубинцам по сравнению с иностранцами при приеме на работу, распределение государственных земель между крестьянами, 8-часовой рабочий день, создание рабочих трибуналов, которые стали бы главными арбитрами в разрешении возникавших проблем между капиталистами и рабочими.
Подобный радикализм цветного населения всерьез обеспокоил кубинскую буржуазию. Сенат объявил «партию цветных» вне закона. В ответ на это 20 мая 1912 г. она выступила с оружием в руках против правительства. Восстание, охватившее в основном провинцию Ориенте и часть провинции
Лас-Вильяс, было жестоко подавлено.
Борьба между трудом и капиталом постепенно углублялась и обострялась. Важной вехой ее истории мог бы стать, но не стал первый в годы республики рабочий конгресс, проходивший в Гаване в августе
1914 г. Его своеобразие состояло в том, что фактически он был подготовлен и организован правительством Менокаля, пытавшегося таким образом поставить под свой контроль пролетарское движение в стране.
Дорожные расходы и затраты на пребывание в Гаване более 1300 делегатов взяло на себя правительство, а открывший конгресс министр юстиции Кристобаль-де-ла-Гуардия призвал рабочих Кубы стремиться к уровню жизни, достигнутому большинством цивилизованных наций, но «при этом не наносить слишком большой ущерб буржуазному классу[A100]».
Работа этого «странного» (по определению кубинского историка С. Агирре) конгресса проходила в русле буржуазного реформизма; правительство Менокаля предприняло попытку подкупить лидеров наиболее крупных профессиональных союзов и создать «желтые» профсоюзы. На заседаниях конгресса выступления почти всех ораторов (за редким исключением) носили соглашательский характер, на что повлияла прежде всего система отбора делегатов, многие из которых не имели никакого отношения к рабочему классу.
В то же время рабочие, попавшие на конгресс, не стали соблюдать предусмотренный правительственными чиновниками «сценарий» и выступили с критикой дороговизны и против забвения идеалов Х. Марти, говорили о том, что на Кубе сохранились колониальные порядки и что, несмотря на конституцию 1901 г., «все осталось, как было раньше[A101]. Конгресс не принял никаких решений по рабочему вопросу и ограничился лишь резолюцией против войны и германского милитаризма.
Первая мировая война способствовала повышению спроса на кубинский сахар. Однако значительный приток валюты в страну не улучшило положение трудящихся. Цены на продукты питания (в основном импортируемые из-за границы) в годы войны резко возросли, а заработная плата оказалась «замороженной», что привело к обострению классовой борьбы в этот период.
Поднялась новая волна забастовок. В авангарде борьбы были рабочие-сахарники. Особо следует выделить забастовку в районах Гуантанамо и Крусес. Их мужество и решимость бороться до победного конца (они выдвигали требования экономического характера) вынудили правительство послать в восточные провинции 1500 солдат для устрашения рабочих и наведения порядка во время сафры[A102] 1915 г. Но штыки карателей не поколебали рабочих, волнения в этих зонах продолжались в течение всего 1915 г.
Буквально весь остров облетели слова из манифеста рабочих Крусеса: «Мы, рабочие, производим все самое необходимое для жизни, и против нас совершаются все преступления. Наша жизнь – вечный ад, который никогда не кончается и никуда не исчезает. С момента рождения до самой смерти мы влачим жалкое существование. Почему мы обречены на эти страдания и на эту нищету в то время в то время, как рядом с нами в оргиях прожигают то, что нам крайне необходимо? Почему те, кто ничего не производит, имеют горы всего, а мы, трудящиеся, не располагаем самым насущным? Почему мы терпим такую несправедливость и переносим эту боль[A103]?».
В манифесте прозвучал призыв к единству всех рабочих острова. Таким образом, суровая школа жизни и неумолимые законы классовой борьбы раскрыли рабочим глаза на возможность освобождения от пут капитала посредством объединения усилий пролетариата в общенациональном масштабе. Но на пути к этому единству рабочему классу Кубы еще предстояло пройти через множество испытаний.
Слабостью рабочего движения в этот период была и недооценка борьбы крестьян за свои права. Борьба крестьян велась прежде всего против сгона с занимаемых земель. Лишение гуахиро[A104] основы его существования – земельного надела – стала неотъемлемой частью «аграрной политики» кубинского правительства с момента рождения «псевдореспублики». По мере того как на Кубе возникали все новые латифундии, принадлежащие иностранным компаниям, все большее число кубинских крестьян разорялось и пытались отстаивать свои права. Но протесты гуахирос носили еще более разрозненный и стихийный характер, чем движение рабочих.
Классовые бои первых 15 лет существования республики не принесли ощутимых успехов революционно-демократическим силам кубинского общества. Тем не менее они имели огромное историческое значение, так как положили начало борьбе кубинского народа за разрешение главного противоречия «независимой» Кубы, противоречия между интересами кубинской нации, с одной стороны, и американским империализмом и его союзниками на острове – латифундистами, сахарозаводчиками и представителями торговой буржуазии, связанными с импортными и экспортными операциями, - с другой. Борьба за разрушение этого противоречия стало доминантой кубинской истории вплоть до победы революции в 1959 г.
ГЛАВА III
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ КУБЫ
1917 -1939
Разноликие марионетки
20 мая 1917 г. М. Гарсия Менокаль начал второй период своего президентского правления. Известный кубинский журналист и историк Э. Гай-Кольбо, характеризуя в целом его пребывание во главе государства (1913-1921), отмечал: «Менокаль восемь лет управлял страной. Первые шесть лет были отмечены наиболее высокими в истории острова поступлениями в национальную казну. Как следствие этого: празднества – самые пышные, дворцы – самые роскошные, мотовство средств в различных формах – беспрецедентное. И все это на фоне абсолютной нищеты народных масс[A105]».
Действительно, благоприятно складывавшаяся в годы Первой мировой войны конъюнктура мирового рынка существенно увеличила доходы Кубы от продажи сахара. Удачно найденная прессой фраза – «пляска миллионов» - отражала подлинное состояние дел. Однако окончание войны положило конец и неожиданно появившейся сверхприбыли. Падение цен на экспортные товары ухудшило и без того тяжелое материальное положение народа, росло напряжение в обществе, оппозиционные силы (рабочие, крестьяне, мелкобуржуазные слои) все решительнее отстаивали свои права.
Полная зависимость Кубы от США в эти годы проявляется в самых разных сферах, но наиболее рельефно в экономической и политической. Соединенные Штаты объявили войну Германии 5 апреля 1917 г. На другой день то же самое сделало и правительство Кубы. Вашингтон, больше всех заработавший на этой войне, не преминул воспользоваться и кубинским сахаром, «приватизировав» весь урожай 1918 г., якобы для выполнения островом союзнических обстоятельств. В результате упоминавшаяся выше американская компания «Кьюбен кэйн шугар» стала крупнейшей в мире в этой области.
Первая четверть века кубинской истории наряду с американскими генерал-губернаторами
Д. Бруком и Л. Вудом неразрывно связана и с «деятельностью» на острове Э. Краудера. Он появился в Гаване в 1906 г. Тогда этот полковник армии США возглавил Консультативную законодательную комиссию (9 кубинцев и 3 американца), в задачи которой входила унификация кубинских законов и их адаптация к нормам американского права. 18 марта 1919 г. генерал Краудер прибыл на Кубу в качестве представителя госдепартамента США для выработки нового избирательного кодекса. 8 августа подготовленный им документ был провозглашен Менокалем основополагающим и вошел в политический лексикон как «Кодекс Краудера».
Следующий его вояж на Кубу в 1920 г. уже в качестве личного представителя президента США
В. Вильсона предполагал реализацию более масштабной задачи: поставить под свой контроль весь государственный аппарат Кубы. Ему это удалось. Фактически бразды правления оказались в его руках. По словам известного отечественного историка и этнолога Э.Л. Нитобурга, «Краудер смещал и назначал министров, утверждал и отменял законы, президент Сайасу (президент Кубы в 1921 – 1925 гг. – Авт.) «блистать» на приемах и военных парадах[A106]».
Альфредо Сайас Алонсо (1861 – 1934) – адвокат, писатель, поэт, автор серьезного научного труда «Антильская лексикография», единственный доктор наук среди генералов, участвовавших в войне за независимость 1895-1898 гг. На политической ниве начал как либерал, 15 января 1920 г. основал Народную партию, ничего общего не имевшую с истинно народными партиями левой ориентации. В ноябре его поддержали Менокаль и консерваторы, а также сахарные монополии США на скандальных во всех отношениях президентских выборах. Фальсификации результатов и присутствие американских войск, направленных на остров не в последнюю очередь и для избрания Сайаса, гарантировали последнему президентское кресло (инаугурация 20 мая 1921 г.).
Его правление ознаменовалось целым рядом событий, процессов и явлений, существенно повлиявших на последующее развитие кубинской истории. В экономической жизни «пляска миллионов» уступила место острейшему экономическому кризису 1920-1923 гг., он получил в историографии название периода «тощих коров». Основная причина кризиса – катастрофическое падение цен на сахар (с 0,22 цента за фунт до 0,03 цента) и падение его производства. Логическим продолжением этого стал крах многих кубинских банков и замена их на более мощные в финансовом отношении иностранные банки. Критическую ситуацию в банковской сфере всьма оперативно использовал «Фёрст Нэшнл Сити Бэнк оф Нью-Йорк», купивший на Кубе более 50 сахарных сентралей[A107]. В это же время правительство США на 60 % увеличивает пошлины на кубинский сахар, ввозимый на американский рынок, что еще более усугубило тяжелое экономическое положение страны.
Резкое падение и без того низкого уровня жизни вызвало рост политической активности кубинского народа. В первой половине 20-х годов были созданы: Федерация рабочих Гаваны (1920) во главе с типографским рабочим Альфредо Лопесом, Национальная федерация женских ассоциаций Кубы (1921), Федерация университетских студентов (1922), Хунта национального обновления (1923) во главе с известным историком Ф. Ортисом, Ассоциация ветеранов и патриотов (1923), Национальная конфедерация рабочих Кубы (КНОК, 1925), Коммунистическая партия Кубы (1925, лидеры: Хулио Антонио Мелья, Карлос Балиньо, Хосе Мигель Перес). Все эти организации, особенно две последние, развернули среди различных слоев населения массовую работу, направленную на защиту национальных интересов в экономической и политической сферах, аграрном секторе, они требовали повышения роста благосостояния трудящихся, сокращения рабочего дня. Коммунисты приняли решение присоединиться к Коминтерну.
Сложившаяся за четверть века узкая прослойка проамерикански настроенной политической элиты, прикрывавшая модными в мире политическими ярлыками (либералы, консерваторы, «народные» партии и т.п.) своей рептильностью перед Вашингтоном вызвало резкое недовольство и кубинской интеллигенции, выступившей 18 марта 1923 г. с манифестом группы «минористов». Этот документ, подписанный 13 интеллектуалами, (Р. Мартинес Вильена, Хуан Маринельо, Эмилио Роиг де Леучсенринг,
Хосе А. Фернандес де Кастро и др.) призывал молодежь, руководствуясь «чувством долга, быть готовой выразить свой протест, руководствуясь чувством долга, против любого поступка, прямо или косвенно допущенного личностью, запятнанной отсутствием патриотизма и лишенной гражданской чести». Манифест был обращен ко всем, кто был возмущен действиями лиц, позоривших республику, в том числе и самого президента страны, оформившего явно фиктивную сделку на покупку за огромную сумму в 3 млн. долл. ветхого монастыря Санта Клара (в Гаване) якобы для правительственного учреждения. Он требовал «наказывать и призывать к ответу преступных правителей». Все, кто подписал Манифест, были арестованы и преданы суду, оштрафовавшего каждого из них на 1000 песо «за нанесения оскорбления властям».
В следующем году была распущена Ассоциация ветеранов и патриотов, вынашивавшая даже планы даже вооруженного свержения Сайаса.
Основателя Народной партии в 1925 г. сменил в президентском дворце «либерал» Херардо Мачадо Моралес (1871 -1939), бывший в это время вице-президентом американской «Electric Bond and Shure Company». На банкете, организованном по этому случаю одним из крупнейших банков США «National City Bank», Мачадо, в частности заявил: «Я хочу сказать, что во время правления моей администрации будет абсолютная гарантия всем бизнесменам, так как я располагаю достаточными силами для подавления любых беспорядков[A108]». Новоиспеченный президент заверил крупных собственников в том, что отныне на Кубе не будет забастовок.
Предложенная им программа реформ под пышным названием «Возрождение» безусловно, отвечала потребностям кубинского общества. Она предусматривала: невозможность переизбрания президента новый срок, отмену «поправки Платта», запрещение розыгрышей лотереи, правовые реформы и реформирование образования, установление университетской автономии, обещание не увеличивать государственный долг.
Практически Мачадо не выполнил ни одного из этих пунктов. Первый из них «невозможность переизбрания…» не устраивал ни самого президента, ни США. Именно Э. Краудер поднял в 1927 г. вопрос о переизбрании Мачадо на новый, теперь уже 6-летний, срок. 28 марта посол внес проект конституционной реформы в кубинский парламент. Так что правовые реформы имели место, но отнюдь не для того, чтобы торжествовал дух закона.
16 января 1928 г. в Гаване открылась IV Панамериканская конференция, на которой присутствовал президент США К. Кулидж. Это был один из самых критических моментов в отношениях латиноамериканских стран со своим могучим северным соседом, политика произвола и вседозволенности которого не знала границ. Американские войска оккупировали Гаити и Никарагуа, совсем недавно они покинули Доминиканскую республику и Кубу, в странах Карибского бассейна и Центральной Америки Вашингтон бесцеремонно насаждал военные и диктаторские режимы.
Присутствие Кулиджа в кубинской столице придало уверенности местным законодателям. В апреле того же года Конституционная ассамблея Кубы, состоявшая из представителей Либеральной, Консервативной и Народной партий, как и в начале века, переделала Конституцию Кубы в соответствии с требованиями Белого дома: должность вице-президента была упразднена, а Мачадо, вопреки обещаниям, получил возможность снова стать президентом. Спустя полгода он был «переизбран» без какой-либо оппозиции на период с 20 мая 1929 г. по 30 марта 1935 г. Будучи креатурой американских компаний и высших правительственных структур США, он, конечно же, не мог добиться отмены «поправки Платта». Тотальная зависимость Кубы предопределяла возможность решения этого вопроса только американской стороной.
В предвыборной программе Мачадо значительное внимание было уделено университетской автономии и реформам в системе образования. Этот шаг был продиктован отнюдь не пониманием важности данных направлений в развитии кубинского общества. Студенчество в рассматриваемый период являло собой хотя и не самую массовую, но очень организованную силу, для которой были характерны патриотизм, антиамериканизм и готовность отстаивать важнейшие общенациональные задачи. Отнюдь не случайно лидер гаванских студентов Хулио Антонио Мелья (1903 – 1929) возглавлял и Коммунистическую партию, и созданную им Антиимпериалистическую лигу Кубы (1925).
Политический реверанс в сторону университетской автономии открывал для Мачадо возможность постоянно вмешиваться в студенческие проявления и проводить в этой среде свою политику. Последняя оказалась весьма далекой от просветительских, общеобразовательных и университетских идеалов. Диктатор привнес в эту изысканную по сути сферу культ грубой силы, шантаж, постоянно угрожая расправой с непокорными. В последнем квартале 1925 г. Мелья вначале был исключен из Гаванского университета, а затем арестован. Федерация университетских студентов была объявлена вне закона. Мужественная борьба Мельи в застенках, объявление им длительной голодовки, вынудили власти освободить общенационального лидера и… выслать из страны. В Мексике он продолжал активно бороться с диктаторским режимом. Многочисленные студенческие манифестации с требованием проведения истинных реформ и подлинной национальной политики дали повод Мачадо в июне 1927 г. направить в Гаванский университет части регулярной армии и оккупировать его. Такой оказалась обещанная им университетская автономия.
Демагогией чистой воды было и обещание не увеличивать государственный долг. Получив несколько займов от крупнейших банков, Мачадо наряду со своими предшественниками в президентском дворце еще более усилил экономическую и финансовую зависимость Кубы от США. В этой связи небезынтересно сравнить рост американской собственности в сахарной промышленности Кубы. В 1905 г. в собственности граждан США было 29 инхенио, производивших 21 % кубинского сахара, из 175 инхенио, имевшихся на Кубе, в 1914 г. эти показатели составляли соответственно 40 и 35 %, в 1927 г. из 175 инхенио 75 принадлежали американцам и 14 являлись кубино-американскими. Урожай 1926 – 1927 гг. принес 31 млн. мешков сахара. Из них 19 млн. 375 тыс. были получены на инхенио, принадлежавших американцам, и 2 млн. на 350 тыс. на совместных предприятиях, на совместных. Таким образом, американские собственники контролировали на Кубе в это время 62,5 % производство сахара на личных аграрно-промышленных комплексах и 7,6 % на совместных с кубинцами – где, как правило, их капиталовложения и доля прибыли были значительно выше, нежели кубинцев[A109].
Кроме сахарной промышленности США контролировали банковскую сферу, железные дороги горнорудную промышленность. О том, насколько важна была Куба для США, свидетельствует тот факт, что в 1929 г. капиталовложения США в кубинскую экономику составили 1 525 900 тыс. долл, что равнялось 27,31 % всех американских инвестиций в страны Латинской Америки.
Неотъемлемой частью политического портрета Херардо Мачадо была его жестокость, беспощадное подавление любой оппозиции, тем более имевшей поддержку в обществе. По его указанию были убиты генеральный секретарь Национальной конфедерации рабочих Кубы Альфредо Лопес, Хулио Антонио Мелья, студенческий лидер Рафаэль Трехо и тысячи других борцов против диктатуры, приверженцев самых разных идеологических течений. Вышедшая в сет через год после смерти диктатора краткая кубинская энциклопедия «Куба в руке» отмечала: «Кичливый, окруженный безнравственными людьми и порочными советниками, раб своего темперамента, он вызвал ненависть всех без исключения общественных классов. Это явная патология, более достойная клиники, нежели истории[A110]».
