III. Сидя за рулём «Чеви», Бренда ощущает себя, словно в кабине реактивного истребителя.

Всё цифровое. Есть спутниковое радио с экраном для GPS над ним. Когда она даёт задний ход, GPS преваращается в монитор, чтобы было видно, что позади тебя. На приборной доске всё светиться, запах новой машины заполняет пространство, да и почему бы и нет, при семиста пятидесяти милях на счётчике пробега? Она никогда ещё в жизни не сидела за рулём автомобиля с таким низким пробегом. Можно нажать кнопки под рулём, чтобы высветилась твоя средняя скорость, сколько у тебя выходит миль за галлон бензина, и сколько галлонов у тебя осталось. Мотор едва ли издает какой-либо шум. Спереди два ковшеобразных сидения, обитые материалом цвета слоновой кости, который выглядит как кожа. Амортизаторы мягкие, как масло.

 

Сзади, опускающийся экран с ди-ви-ди плеером. «Русалочка» не хочет работать, потому что Труз, трёх-летний мальчик Жасмин, в какой-то момент размазал арахисовое масло по всему диску, но они довольствуются «Шреком» даже несмотря на то, что все они видели его раз миллион. Вся увлекательность в том, чтобы смотреть его когда они в дороге! Когда они едут! Фридом спит на своём месте между Фредди и Глори; Делайт, шестимесячная девочка Жасмин, спит у Жасмин на руках, а остальные пятеро вместе теснятся на двух задних сидениях, завороженно смотря мультик. Их челюсти свисают. Эдди, сын Жасмин, ковыряется в носу, а у старшей сестры Эдди, Розеллен, на её остром маленьком подбородке слюна, но по крайней мере они спокойны и, на этот раз, не колотят друг друга. Они загипнотизированны.

 

Бренда должна быть счастлива, она знает, что должна. Дети спокойны, дорога простирается перед ней, словно взлётная полоса, она за рулём новёхонького фургона, и движение на дороге редкое, особенно с тех пор как они оставили Портлэнд позади. Цифровой спидометр показывает семьдесят, а эта малышка ещё даже и не напрягалась. Тем не менее, эта мрачность вновь начала закрадываться в неё. В конце концов, фургон не её. Ей придётся его отдать. Глупые расходы, на самом деле, потому как что ожидает их в самом конце этой поездки, в Марс Хилле? Еда, принесенная из ресторана «Раунд-ап», где она работала, когда была в средней школе и ещё имела фигуру. Гамбургеры и картошка фри в целлофановой упаковке. Дети, плескающиеся в бассейне до еды, и, наверное, после. По меньшей мере один из них пострадает и будет реветь. Может и больше. А Глори будет жаловаться, что вода холодная, даже если это не так. Глори всегда жалуется. Она будет жаловаться всю свою жизнь. Бренда ненавидит этот скулёж и любит говорить Глори, что это её отец выходит из неё… но правда в том, что у ребёнка это от обоих сторон. Бедный ребёнок. Все они, на самом деле. Все бедные дети, устремлённые в бедную жизнь.

 

Она смотрит на право, надеясь, что Жасмин скажет что-нибудь смешное и поднимет ей настроение, и приходит в смятение, увидев, что Жасмин плачет. Тихие слёзы наворачиваются на её глаза и блестят на щеках. У неё на руках, крошка Делайт всё спит, посасывая один из своих пальцев. Это её успокаивающий палец, весь сморщенный изнутри. Жасмин как-то хорошенько и сильно отшлёпала её, когда увидела, как Ди суёт его в свой рот, но какой смысл шлёпать ребёнка, которому всего лишь шесть месяцев? Можно отшлёпать дверь с таким же успехом. Но иногда ты это делаешь. Иногда, ты не можешь ничего с этим поделать. Иногда, ты и не хочешь ничего с этим делать. Бренда и сама так делала.

 

– Что с тобой, девочка? – спрашивает Бренда.

 

– Ничего. Не обращай на меня внимание, следи за дорогой.

 

Позади них, Осёл говорит что-то смешное Шреку, и некоторые из детей смеются. Однако не Глори; она клюёт носом.

 

– Давай, Жасмин. Расскажи мне. Я твоя подруга.

 

– Ничего, я сказала. – Жасмин склоняется над спящим младенцем. Детское сидение Делайт на полу. В нём, на куче подгузников, покоится бутылка «Алленса», ради которой они остановились в Саут-Портленде, прежде чем пуститься в путь по шоссе. Перед этим, Жасмин сделала всего парочку небольших глоточков, но в этот раз она делает два долгих глотка, перед тем как вернуть крышку на место. Слёзы всё ещё текут по её щекам. – И ничего, и всё вместе. Как ни скажи, всё сводиться к одному и тому же, вот, что я думаю.

 

– Это из-за Томми? Это из-за твоего братишки?

Жасмин гневно смеётся.

– Они никогда не дадут мне и цента с тех денег, кого я дурю? Мама обвинит в этом папу, потому что так для неё проще, но она думает так же. Что в любом случае, большей их части не станет. Что насчёт тебя? Твои предки действительно тебе что-то дадут?

 

– Конечно, я думаю, да. – Ну…да. Наверное. Долларов сорок. Полтора мешка продуктов. Даже два, если она воспользуется купонами из «Путеводителя Дядюшки Генри “ Продай или обменяй ”». Одна только мысль о том, чтобы полистать этот дешёвый газетный журнал – Библию бедных людей – и замарать свои пальцы чернилом, сгущает мрачность вокруг неё. День прекрасен, больше похож на летний, нежели на сентябрьский, но мир, где тебе приходиться полагаться на Дядюшку Генри – мрачный мир. Бренда думает, Как мы оказались со всеми этими детьми? Разве ещё не вчера я позволяла Майку Хиггинсу лапать меня за музыкальным магазином?

– Молодец. – говорит Жасмин, и шморгает носом от слёз. – У моих же родителей во дворе будут стоять три новых бензиновых игрушки, а затем они сошлются на бедность. И знаешь, что мой папа скажет насчёт детей? «Не давай им ни к чему притрагиваться», вот, что он скажет.

 

– Может он измениться. – говорит Бренда. – К лучшему.

 

– Он никогда не меняется и никогда не становиться лучше. – говорит Жасмин. – И никогда не станет.

 

На заднем сидении, Розеллен отключается. Она пытается положить свою голову на плечо своему брату Эдди, и он ударяет её в руку. Она потирает её и начинает хныкать, но довольно скоро она опять смотрит Шрека. Слюна всё ещё на её подбородке. Бренда думает, что это делает её похожей на слабоумную, к чему она довольно близка.

 

– Не знаю что и сказать. – говорит Бренда. – Всё равно, мы повеселимся. Ред Руф, девочка! Бассейн!

 

– Ага, и какой-то парень, который стучит в стенку в час ночи и говорит, чтобы я заткнула своего ребёнка. Типа, знаешь, это я хочу, чтобы Ди не спала посреди ночи, потому что все эти сраные зубы одновременно режутся.

 

Она делает ещё один глоток из бутылки с кофейным бренди, и затем протягивает её Бренде. Бренда не настолько глупа, чтобы брать её, рисковать своими правами…но копов не видно, и если бы у неё и вправду отобрали удостоверение, сколько бы она оставалась без прав? Машина была Тима, он забрал её, когда уходил, да и всё равно это была полумёртвая развалюха, с кучей проволочной сетки и шпаклёвки. Тут ничего страшного. К тому же, эта мрачность… Она берёт бутылку и запрокидывает её. Всего небольшой глоток, но бренди тёплое и прекрасное, луч тёмного солнечного света, поэтому она делает ещё один.

 

– «Ролл эраунд» закрывают в конце месяца. – говорит Жасмин, обратно забирая бутылку.

 

– Жасмин, нет!

 

– Жасмин, да! – она таращиться прямо, на развёртывающуюся дорогу. – Джек наконец-то разорился. К этому всё шло ещё с прошлого года. И плакали теперь эти девяносто баксов в неделю. – Она пьёт. У неё на руках, Делайт ворочается, и затем обратно засыпает со своим успокаивающим пальцем, воткнутым в рот. Куда, думает Бренда, какой-то паренёк вроде Майка Хиггинса захочет засунуть свой член не так уж и много лет спустя. И, вероятно, она даст ему. Я дала. Жасмин тоже дала. Просто так всё и случается.

 

Позади них, Принцесса Фиона теперь говорит что-то смешное, но никто из детей не смеётся. Их глаза становятся стеклянными, даже у старших детей. Эдди и Фредди, имена, будто из ситкомовской шутки.

 

– Мир мрачен. – говорит Бренда. Она не знала, что собирается произнести эти слова, пока сама не слышит, как они вылетают из её рта.

 

Жасмин смотрит на неё в удивлении.

– Верно. – говорит она. – Теперь ты сечешь фишку.

 

Бренда говорит:

– Передай мне эту бутылку.

 

Жасмин передаёт. Бренда выпивает ещё немного, и отдаёт её обратно.

– Ну всё, достаточно.

 

Жасмин одаряет её своей старой косой улыбкой, той, что Бренда помнит ещё с читального зала по пятничным дням. Она выглядит странно, под её влажными щеками и покрасневшими глазами.

– Ты уверена?

 

Бренда не отвечает, но надавливает своей ногой на педаль газа немного глубже. Теперь, цифровой спидометр показывает восемьдесят.