Оксфордшир и Лондон:
20 января 1900 года
Со Спиром, Джаджем и Пейджетами Мориарти провел большую часть дня – ждал, следил, наблюдал, – а все благодаря Уолли Таллину, подслушавшему ранним утром разговор Альберта Спира с Гарри Джаджем. Профессор еще раньше поручил парнишке сообщать ему обо всех разговорах и, если информация представлялась ему интересной, щедро вознаграждал юного информатора. «Ты – мой шпион, Уолли. Я возлагаю на тебя большие надежды и надеюсь, ты их оправдаешь», – внушал мальчишке Мориарти.
Уолли нравилось, что Профессор часто говорит едва ли не теми же словами, что и учителя воскресных школ, которые он посещал в детстве, когда еще были живы родители. Нельзя сказать, что Уолли так уж хорошо жилось дома, но воскресная школа давала ощущение уверенности и постоянства: в конце концов все будет хорошо – аминь. От этой мысли делалось спокойнее.
Мориарти прекрасно понимал, сколь важны для его людей благочестивые слова из Библии. Знал он и то, как делают свое дело архиепископы, епископы и священники. Именно это знание Профессор и использовал, когда позволил Ли Чоу стать свидетелем его заигрывания с дьяволом.
Обещание вечности помогает контролировать людей, заставляя их делать то, что требуется церкви. Но если так, то почему бы и ему не воспользоваться опытом священников? Религия предлагает щедрое вознаграждение за унылое, униженное существование. Может быть, церковь и права, кто знает? Что касается самого Профессора, то он предлагал неплохую жизнь, довольно обеспеченную и защищенную, при условии верности ему лично. Страх и обещания – две стороны одной монеты или, если пользоваться метафорой, кнут и пряник. Разве не то же самое применяет религия?
В то утро Уолли выскользнул из кухни во двор – справить нужду в ближайших кустах. Можно было бы, конечно, воспользоваться домашним туалетом, но туда уже отправился Терремант, и попадать под руку этому верзиле, накануне допоздна обходившему пабы и выковыривавшему из щелей отступников и перебежчиков, Уолли не хотелось.
Выбравшись во двор, он расстегнул штаны и с облегчением направил струю на замерзшие кустики. Во время этой процедуры Уолли услышал, как открылась другая задняя дверь, та, что вела в коридор, а потом и стал невольным свидетелем разговора между Спиром и Клювом – как называли за глаза Гарри Джаджа, поскольку на языке сленга «клюв» означает «судья».
– Покатаемся сегодня, Гарри. Уйдем в отшельники.
– Куда отправимся?
– В сторону Оксфорда. Поищем одного старого приятеля… Если застрянем, завалимся в какую-нибудь таверну да пообедаем. Выпьем, согреемся, а уж домой как-нибудь доберемся.
– Это мне больше по вкусу.
Содержание разговора Уолли пересказал Профессору, который наградил его полукроной и распорядился прислать наверх мистера Карбонардо.
– Молодец. – Он погладил Уолли по голове. – Очень хороший мальчик.
Передав приказ Карбонардо, Уолли, весьма довольный собой, зажал монетку в кулаке и, не видя поблизости Терреманта, поднял ногу, пустив шептуна на мажорной ноте «соль» и тихонько прыснул от удовольствия.
– Ах ты грязный гаденыш, – проворчал, выходя из буфетной, Терремант. – Когда я был мальчишкой…
«Вот же черт, – подумал Уолли. – Никуда от него не спрячешься». Терремант постоянно распинался насчет того, каким он был в детстве, и проводил параллели, которые не работали, потому что его детство проходило в другое время и в других условиях, и простое наложение одного на другое не позволяло сделать никаких выводов. Мир ведь не стоит на месте.
–…и учился стать боксером, у нас был такой закон. Того, кто делал то, что ты сделал сейчас, брали в кольцо другие мальчишки. Его дергали за волосы, щипали, толкали, пинали да еще и обзывали всякими обидными словами. Так что задумайся, малыш. Сейчас, может, живется полегче, но ты уж научись брать задницу в горсть, когда я поблизости.
– Да, мистер Терремант. Простите, мистер Терремант. – Уолли уже понял, что с Джимом Терремантом нужно быть вежливым, чтобы не схлопотать подзатыльник, на которые бывший боксер не скупился. Он отвернулся, пряча слезу, потому что хотел бы поделиться случившимся с Билли Уокером и вместе с ним посмеяться. Но Билли больше не было, и это сильно печалило Уолли.
– Что ж, с направлением он не ошибся, – сказал Мориарти Дэнни Карбонардо, когда тот поднялся наверх, и пояснил, что отправил Берта Спира искать Пипа Пейджета. Разумеется, поиски беглеца и предателя были лишь предлогом – располагая армией осведомителей, Профессор точно знал, где именно находится Пейджет, – истинная же цель задания заключалась в проверке лояльности Спира.
– Мы последуем за ними на безопасном расстоянии. Поездом до Оксфорда, потом верхом. Посмотрим, в какие игры они там играют. – Мориарти очень не хотелось, чтобы изменником оказался именно Спир. Он просто не представлял, что будет делать без него.
Зато точно знал, как поступит с Пипом Пейджетом.
Спустившись вниз, Профессор окликнул Карбонардо и, пока тот одевался, повернулся к Уолли и сказал, что вскоре у него будет новый приятель.
– Я приказал мистеру Спиру привести сюда Сэма. Того, что работал чистильщиком сапог в отеле «Гленмораг». Теперь он будет работать здесь, и я хочу, чтобы ты показал ему, как нужно вести себя, и научил манерам.
Когда они ушли, Терремант выразил сомнение в том, что от Сэма-чистильщика будет много пользы.
– Станешь учить чему-то Сэма, самому работать будет некогда. Глуповат парень.
Обращаться к услугам Бена Харкнесса Мориарти и Карбонардо не пожелали, но остановили кэб на углу и попросили возницу отвезти их на железнодорожный вокзал, откуда первым же поездом отправились в Оксфорд.
Путешествовали они первым классом. Мориарти всегда – за исключением случаев, когда отправлялся в дорогу в чужом обличье – брал билет в первый класс, так что в их распоряжении оказалось целое купе. По пути Профессор поведал Карбонардо историю Пипа Пейджета и Фанни Джонс.
– Запомни на будущее, Дэниел, – сказал он за пару минут до того, как поезд остановился у платформы в Оксфорде, – что бы ни было сказано и сделано, в конце, когда Пип Пейджет сыграет свою роль, им займешься ты. Сейчас он живет взаймы. Живет по причине моей щедрости. Он – живой мертвец. Понимаешь?
Карбонардо чуть заметно кивнул.
В Оксфорде Мориарти сразу отправился на находящийся неподалеку от железнодорожной станции извозчичий двор, услугами которого всегда пользовался в этом университетском городке. Впервые он побывал здесь много лет назад, когда устроил роковой пикник для копииста по прозвищу Чертежник. На этот раз Мориарти взял пару верховых лошадей: бойкую чалую малышку для Карбонардо и крупного вороного мерина для себя. Уладив формальности, он спросил у хозяина, приходил ли к нему кто-то еще, и узнал о двух мужчинах, взявших двуколку парой часов ранее. Судя по описанию, это были Спир и Джадж.
– Отправимся в объезд, – решил Мориарти и вначале повел своего спутника через поля и рощи к своему дому в Стивентоне, где они задержались на четверть часа. Оттуда путешественники проследовали к Уиллоу-Мэнор и закончили путь в рощице, которая в летний зной предоставляла спасительную тень пасшемуся на лугу скоту сэра Джона, но сейчас, зимой, вся скукожилась и тряслась от холода, покачивая обледенелыми голыми ветками.
Ждать пришлось долго. Путники продрогли и держались только благодаря тому, что Мориарти предусмотрительно запасся в Стивентоне хлебом, сыром и бренди. Наконец – когда на короткий зимний день уже наползали сумерки, а над лугом выстлался туман, и пастух Том погнал коров на дойку, – они увидели выходящих из коттеджа Пипа и Фанни Пейджет и их гостей, Альберта Спира и Гарри Джаджа. Держались все четверо весьма непринужденно и разговаривали между собой, на взгляд Мориарти, больно уж дружелюбно.
Проводив гостей, Фанни и Пип вернулись в гостиную и устроились поближе к камину. Супругов ждал тихий семейный вечер. В кухне, во встроенном в заднюю стену и забранном плотной металлической сеткой холодильном шкафу, у Фанни лежало немного нарезанной ломтиками ветчины, которую она собиралась поджарить позднее на ужин вместе с толченой картошкой, капустой и луковой подливкой. Пип обожал луковую подливку, поскольку, обосновавшись в Уиллоу-Мэнор, Фанни получила возможность готовить ее в полном соответствии с рецептом, на сливочном масле и свежем молоке, недостатка в которых они не испытывали.
Но сегодня Фанни было не до луковой подливки.
– Тебя беспокоит мистер Спир? – спросила она.
Пип наклонился к камину, поворошил кочергой уголья и заодно потрепал удобно разлегшегося на коврике пса.
– Куда больше Берта Спира меня беспокоит Профессор, – ответил он после недолгого раздумья и, выпрямившись, положил руку на плечо жены. – Жизнь была такой… Какое слово я ищу, голубушка? – Больше всего ему нравилось называть ее «голубушкой».
– Мирной? Спокойной? Идиллической?
– Да, и мирной, и спокойной…
– И теперь она кончилась. Ты это хочешь сказать?
– Не хочу. Но дело обстоит именно так.
– И нам нужно уходить? Бросить сэра Джона и леди Пэм?
– А что еще остается? Да, я думаю, что нам нужно бежать. И чем скорее, тем лучше. Может быть, во Францию. Там есть одно местечко, на юге, где живет много английских джентльменов. Да, Ментон. Так вот, у них и церковь своя, обычная сельская английская церковь, и все остальное. Работу, думаю, в какой-нибудь семье найдем. Климат там мягкий…
Фанни кивнула, но в ее глазах блеснули слезы.
– Послушай, – быстро заговорил Пип, – мы ведь много раз это обсуждали. С самого начала, как только попали сюда. Мы знали, что вечно так продолжаться не может.
– Не может, – грустно согласилась она, – но мне казалось…
Кусака вдруг забеспокоился, напрягся, поднял голову и, повернувшись к кухне, зарычал.
Войти мог любой – в деревне люди дверей не запирали.
Пип поднялся и молча встал за стул. Фанни выронила клубок и тревожно оглянулась, успев отметить, что один дробовик стоит на своем обычном месте в углу. В следующую секунду половинки двери разлетелись, и в комнату, словно иллюзионист, вступил Джеймс Мориарти – в широком черном пальто с прекрасным меховым воротником, с белым шелковым шарфом на шее и в цилиндре. В руках он держал трость с серебряным набалдашником.
– Сядь, Пип. Я пришел не для того, чтобы убить тебя. – Профессор чуть заметно кивнул и принялся стягивать мягкие, плотно облегавшие руки кожаные перчатки. – Добрый вечер, Фанни.
Кусака громко зарычал, обнажил клыки и приготовился к прыжку. Мориарти негромко свистнул – звук получился почти шипящим – и вытянул руку в указующем жесте. Пес тявкнул тихонько и потрусил в тот угол, куда был направлен палец.
Знающие Профессора люди полагали, что его гипнотические способности распространяются как на людей, так и на животных, позволяя ему полностью контролировать животных.
– И что же, меня никто не пригласит? Пип? Фанни? – спокойно и как будто дружелюбно спросил непрошеный гость.
Пейджет бросил взгляд на дверь.
– Даже не думай, – предупредил Мориарти. Лицо его оставалось неподвижным, глаза не выдавали никаких чувств. – Я оставил за дверью Дэниела Карбонардо. Помнишь Дэнни-Щипчики?
Пип помнил Карбонардо, хотя и не очень хорошо, поскольку тот жил отдельно от семьи. Невысокий. Ловкий. Неизменно производивший впечатление здорового, полного сил человека.
– Что ж, давайте сядем и поговорим. – Мориарти взялся за спинку свободного стула, и Фанни тут же поднялась, уступив свой мужу. Пип опустился на ее место, она же села на пол у его ног.
– Ну вот, все в сборе. – Профессор улыбнулся, как глава счастливого семейства, и провел ногтем большого пальца по щеке. – Перейдем к сути дела. Сегодня к вам приходил Альберт Спир. С чем? – Он поднял руку, удерживая супругов от немедленного ответа. – Не спешите. Должен сказать, я наказал Спиру не показываться. Не обнаруживать себя. Он, однако ж, предупреждению не внял.
– Не по своей воле, Профессор. Здесь не город. Спир и двух шагов не сделал, как я взял его на мушку. – Пип дерзко ухмыльнулся, и Мориарти кивнул в знак согласия.
– У меня здесь друзья, – продолжал Пип. – Они-то и предупредили. Так что не столько он меня нашел, сколько я его.
Мориарти снова кивнул.
– Понимаю. Ты всегда работал основательно, за что бы ни брался. И когда исчез после свадьбы, следов не оставил. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы выйти на твой след. К счастью, сэр Джон Грант и человек хороший, и друг верный. А теперь вопрос к вам обоим. Признаете ли вы, что согрешили, когда сбежали со службы?
– Это я во всем виноват, сэр. Вся ответственность лежит только на мне. Фанни здесь ни при чем.
– Итак… – Мориарти принял задумчивый вид. – Ты подверг меня риску, Пип. Вы оба заслужили мой гнев. Можете ли вы раскаяться в содеянном? Чувствуете ли свою вину?
Фанни тихонько всхлипнула. Пип взглянул на нее, увидел слезы и сам проникся гневом.
– Я сожалею и раскаиваюсь. Всем сердцем, – произнесла, опустив голову, Фанни.
– А ты, Пип? Есть ли у меня хоть какое-то основание не передавать тебя в руки Дэниела Карбонардо?
– Я предал вас, Профессор. Я знал, что делаю, и боялся встречи с вами. Мне хорошо известно, как вы наказываете изменников.
– Чем ты можешь подтвердить свое сожаление и раскаяние?
Пейджет мог бы припомнить немало случаев, когда Мориарти отдавал распоряжения насчет тех, кто предал его или перешел ему дорогу. В памяти крепко засели слова, произнесенные тихим, спокойным голосом: «Ты предал меня. Ты нарушил клятву. Да будет так…» Он мог бы назвать десятки имен тех, кто был бы жив и посейчас, не вызови они гнев Мориарти.
– Конечно, сэр, я сожалею и раскаиваюсь. Каждый бы сожалел, если б поступил с вами так, как поступил я. Видит Бог, с тех пор я не знал и минуты покоя. Жил и постоянно оглядывался через плечо.
– Так ты обещаешь принести покаяние?
– Да, сэр.
– Возвратимся к Спиру. Что он сказал вам?
– Сказал, что вы разыскиваете меня, и что ему не составило большого труда отыскать нас здесь. Сказал, что расскажет вам, где мы.
– Он дал вам какой-нибудь совет?
Пейджет покачал головой. Выдавать Спира, зная, что его ждет, не было никакого смысла.
– Итак, скрываясь все эти годы от меня, оглядываясь, как ты говоришь, через плечо, думал ли ты о том, что будет, когда я приду? Представлял, как это случится?
Как объяснить то, что он чувствовал? Как описать те кошмары, что преследовали его не только по ночам?
– Я ждал, сэр, явления какого-то чудовища. Громадного, клыкастого пса, который придет из ночи с горящими глазами и жаждой мести.
– Вот как? Значит, ты низвел меня до пса? Мифического чудовища?
– Нет, сэр. Я связан с вами клятвой и знаю, что заслуживаю самого страшного наказания, потому что нарушил ее.
Мориарти кивнул.
– Хорошо. – Он повернулся к Фанни, улыбнулся ей и взглянул на Пейджета. – Что бы ни случилось между нами, Пип, я полагаю, что Фанни вернется и будет работать на меня. Мне не хватает ее на кухне, мне недостает ее блюд, и, кроме того, сейчас в моем лондонском доме кухня перестраивается именно под нее.
Фанни встрепенулась, подняла голову, и в ее глазах вспыхнул знакомый Мориарти огонек дерзости и непокорности.
– Вы сделали для меня так много хорошего, сэр. Вы заступились за меня и посчитались с дворецким, который пытался воспользоваться моим бедственным положением.[51] Вы были добры к нам с Пипом, помогли со свадьбой.
– Я относился к вам обоим по-отечески, надеюсь, не забыли об этом? – Голос Мориарти был тверд и суров.
– Но если вы сделаете что-то плохое моему любимому, Пипу Пейджету, я никогда больше не переступлю порог вашего дома, – решительно заявила она, глядя ему в глаза. – Убьете Пипа – убивайте и меня тоже.
«Смелости ей не занимать, – подумал Мориарти. – Вот такой мне и не хватает. А вот смогла бы Сэл Ходжес повести себя так же, если бы, например, Беспечный Джек предложил ей работать на него?» Он попытался убедить себя, что да, смогла бы, но полной уверенности не было.
Мориарти кивнул Пейджету:
– Готов загладить свою вину?
– Конечно, сэр. Готов на все. Я раскаиваюсь и сожалею.
– В таком случае я вижу только один выход. – Мориарти в упор посмотрел на Пейджета. – В моей гвардии завелся предатель. Я знаю, как вывести его на чистую воду, как поймать двурушника, но предпочитаю сделать это без лишнего шума, без привлечения посторонних.
Взгляд Профессора, казалось, проникал в самый мозг, вызывая желание свернуться, съежиться, сделаться невидимым. Он перевел дыхание и продолжил уже другим, строгим и даже торжественным тоном:
– Филипп Пейджет, я хочу, чтобы ты вернулся и занял свое место, свое прежнее место, в моей гвардии. Я хочу, чтобы ты выявил изменника в моем окружении. Найдешь его и я прощу тебе все твои прегрешения и возвышу тебя над всеми. Если не справишься, я уничтожу, сотру с лица Земли и тебя, и твою жену.
Пейджет и Фанни переглянулись. Оба знали, что выбирать не приходится. Если они хотят жить, Пейджет должен согласиться, принять предложение Мориарти.
– Я сделаю все, что смогу, Профессор. Приложу все силы, – негромко сказал Пип и совершенно неожиданно для себя, даже не думая, что делает, взял правую руку Мориарти, поднес к губам и поцеловал печатку на пальце в знак того, что признает его своим хозяином, коему обязан подчиняться и коего должен защищать – что бы ни случилось.
Следуя примеру супруга, Фанни присела с поклоном и тоже поцеловала печатку, зная в глубине души, что это их последний шанс, что Мориарти проявляет нехарактерное для него милосердие, и что при малейшей оплошности с их стороны он запросто раздавит, уничтожит или лишит будущего. Она часто слышала, что говорил об этом Пип: «Он убьет нас, а потом сотворит свою худшую месть. Сожжет наши тела, так что нам уже не воскреснуть».
Сторонники католической церкви верят, что сожжение физического тела лишает человека – за исключением чудесным образом спасенных мучеников – шанса на воскрешение из мертвых и соединение с Господом Нашим Иисусом Христом в Судный день. Уничтожение плоти и отлучение от святой церкви считались самыми ужасными наказаниями, которые только могут быть определены для католика. Мориарти всегда заботился о том, чтобы большинство его сторонников были приверженцами римской церкви, или по крайней мере разделяли ее верования.
Принадлежа к числу оных, Пип Пейджет придал лицу подобающее случаю выражение искренней готовности подтвердить слова делом, тогда как в душе его все чувства вытеснил страх – он лучше многих знал, на что способен Мориарти. Прозвучавшие здесь обещания никак не соответствовали характеру Профессора, и поверить в предложенную им оливковую ветвь Пип не мог при всем желании.
«Профессор полагает, что я смогу выловить предателя, – рассуждал он. – Как только я это сделаю, он избавится от меня и глазом не моргнет. Прихлопнет, как муху. Для него я всего лишь средство достижения цели – не больше и не меньше. Я выказал слабость, а значит, и Мориарти никогда не станет доверять полностью – ни мне, ни Фанни. Весь трюк в том, чтобы вырваться из круга его влияния раньше, чем упадет топор».
Одарив супругов крепким объятием, Мориарти сказал, что работы предстоит много.
– Вам нужно быть вот по этому адресу. – Он протянул Пипу визитную карточку, на которой имелся адрес, но отсутствовало имя. – Войдете через заднюю дверь. Вас будут ждать завтра, к восьми утра…
– Завтра? – воскликнула Фанни. – Так скоро? Завтра?
– Выбирать вам. – Мориарти даже не взглянул на нее. – В восемь я собираю всю свою гвардию и хочу, чтобы вы были там. Подойдете к задней двери, вас впустит Терремант. Фанни, начнешь работать в кухне. Деньги я оставлю. Меня там знают как мистера П. и только. Думаю, вы придете. Спокойной ночи.
После него в доме осталась какая-то пустота. В какой-то момент Пипу показалось, что он уловил запах французского одеколона, ощутил обжигающий вкус коньяка и какое-то мимолетное, призрачное прикосновение, словно между пальцев пробежал белый шелковый шарф. В ушах эхом звучал голос: «Думаю, вы придете».
Беспечного Джека сопровождал Дэррил Вуд. Воспользовавшись услугами знакомого кэбмена, они объехали все его лучшие места: пивные, бары, таверны, ночные клубы. События последних дней слегка встревожили его: люди, мужчины и женщины, начали возвращаться в лагерь Мориарти. Пока еще это был ручеек, но ведь и струйка может превратиться в реку.
Джек долго обдумывал сложившую ситуацию. Некоторое время назад он обратился к лидерам криминальных группировок европейских стран с предложением встретиться в Лондоне и заключить альянс, подобный тому, что существовал при Мориарти. Никто не отозвался. Его как будто не заметили.
Ясно было только одно: необходимо сокрушить Мориарти и тем самым освободить от его железной хватки значительную часть криминального подполья.
Во времена не столь далекие Дэррил Вуд был знаменитым карточным мошенником, шулером высочайшего класса, предводителем известнейшей шайки, орудовавшей в пользовавшихся дурной репутацией игорных домах в районе Бонд-стрит. Сейчас он сидел, подремывая, у потрескивавшего весело камина в гостиной комнате дома Джека Айделла на Бедфорд-сквер.
Джек разбудил его, тряхнув за плечо.
– Я принял решение. – Глаза Джека полыхнули красным отблеском огня. – Важнейшее решение.
– Насчет чего, сэр Джек? – Вуд всегда обращался к хозяину со всей возможной учтивостью. Джек легко обижался, когда кто-то забывал о его положении в обществе.
– Насчет Джеймса Мориарти. Так называемого Профессора. Я принял решение.
– Да?
Услышав план Беспечного Джека, Дэррил Вуд побледнел и сделался серьезным, как могильный холм.
– Я этого делать не стану, – сказал он после паузы.
– До лета я не тороплю. – Джек криво ухмыльнулся. – Дам ему шанс уладить все миром.
– Я не стану этого делать. – Вуд покачал головой. – Даже ради вас, сэр Джек.
– Нет, друг мой, на тебя я и не рассчитываю. Есть другой. Обращусь к Майке Роуледжу.
В проявлении эмоций Майка Роуледж мог бы соперничать с камнем. Несколько лет назад он работал на женщину, растившую за деньги чужих детей. Работа заключалась в том, чтобы удушать нежеланных младенцев.
Поговаривали, что к этому делу у него было истинное призвание.
Глава 15 ДЖОРДЖИ-ПОРДЖИ
Лондон:
21 января 1900 года
К сбору преторианской гвардии, назначенному на восемь утра воскресенья, Берт Спир не успел. Ему пришлось поехать в Пембрук-Гардене, чтобы перехватить Перри Гуайзера до того, как тот отправится в церковь с женой Эллис и дочерью Леной. Солиситор был еще дома и, восседая в халате за столом, завтракал – кофе, кеджери, почки и тосты. Спир, чувствуя себя до крайности неловко, сообщил ему, что в понедельник нужно в первую очередь заняться покупкой склада, а по завершении сделки сразу же поставить в известность Профессора.
Одна из главных обязанностей Гуайзера заключалась в том, чтобы служить своего рода стеной, баррикадой между Мориарти и бюрократией в ее разнообразных и многочисленных формах. Порой Профессор даже думал, что при необходимости Перри Гуайзер без особого труда докажет, что никакого Джеймса Мориарти никогда и не существовало.
Разговор длился минут двадцать, и все это время Спир главным образом рассматривал свои сапоги и выслушивал солиситора, рекомендовавшего в качестве архитектора некоего Иэна Хантера, парня немного рыхлого, вальяжного, но большого специалиста в своем деле.
– Мы хотим, чтобы все было, как раньше, в Лаймхаузе.
– Человек, занимавшийся тем проектом, отдал концы несколько лет назад, – ответил Гуайзер, делая небольшую паузу между двумя атаками на жаркое. – Скажете Хантеру, что именно вам нужно, и он выполнит все ваши указания да еще и лично за строителями присмотрит.
Так что Спира не было в доме Профессора, когда в начале восьмого прибыли супруги Пейджет. Предупрежденный заранее, Терремант впустил их через заднюю дверь, после чего, следуя полученным инструкциям, отвел наверх к Профессору.
Терреманту показалось, что Фанни выглядит уставшей и измотанной, как будто не спала всю ночь. Вообще-то, так оно и было.
Сам Мориарти завтракал в компании Сэл Ходжес.
– По всей вероятности, мы устроим это в среду. Точно я буду знать завтра, но, какой бы день мы ни выбрали, мои требования не изменятся. Тебе нужно выбрать шестерых самых симпатичных девушек: юных, с большими глазами и готовых фотографироваться аu naturel. [52] Возможно, с участием мужчины. Ты понимаешь? Обрати внимание на глаза. Мне нужны большие, как у коровы. Такие, чтобы в них можно было утонуть.
Сэл мило улыбнулась.
– Думаю, дорогой Джеймс, у меня найдется то, что тебе требуется. А кто мужчина?
Мориарти покачал головой.
– Тебе лучше не знать. Съемки пройдут в студии, которую я снял на Сент-Джайлсе. Ты ведь, конечно, тоже захочешь прийти?
– Заботиться о девушках – моя обязанность, дорогой. Разумеется, я приду.
– А как же я, Сэл? Кто позаботится обо мне? – Он посмотрел ей в глаза и накрыл ладонью ее руку, лежавшую на столе.
В первый момент Сэл растерялась и не сразу нашлась, что ответить. О чем это он? Почему говорит загадками?
– Джеймс, дорогой, твои интересы это и мои тоже, – ответила она наконец.
– В таком случае нам следует сделать важный шаг, – по-прежнему глядя ей в глаза, продолжал Мориарти.
– Да?
– Ты родила мне сына. Мы жили с тобой более или менее как муж и жена. Полагаю, пришла пора урегулировать наши отношения.
– Так ты считаешь?..
– Да. – Мориарти улыбнулся самой чудесной из своих улыбок, осветившей не только его глаза, но и все лицо, подтянувшей уголки глаз и подчеркнувшей морщинки у рта. Такая улыбка бывает у людей, мужчин и женщин, когда их посещают самые сокровенные, самые интимные и романтические мысли. – Думаю, когда мы купим наконец другой склад и переделаем его, как я планирую, тогда и сыграем свадьбу.
Она уронила правую руку на грудь, открыла беззвучно рот и на мгновение замерла…
Должного продолжения не последовало, поскольку в этот самый момент в дверь постучали, после чего Терремант ввел в комнату чету Пейджетов.
– Итак, Пип, благоразумие победило? – обратился к ним Профессор. – Что ж, мне остается лишь поздравить вас обоих. – Он перевел взгляд на Фанни. – Предлагаю, не откладывая дела в долгий ящик, приступить к исполнению обязанностей домоправительницы и в первую очередь заняться кухней. Я оставил на столе кошелек с несколькими соверенами. Терремант все покажет. И еще, Том… Спир приведет того мальчишку, Сэма. Передай ему, что он и Уолли Таллин должны беспрекословно подчиняться миссис Пейджет и исполнять все ее указания. – Мориарти повернулся к Таллину, который прислуживал за столом. – Ты понял, Уолтер? Сегодня ты познакомишься с Сэмом, и он расскажет тебе, что бывает с мальчишками, которые не исполняют мои указания.
– Я ему уже рассказывал, сэр, – вставил Терремант, – но не думаю, что этот парши… паренек принял мое предупреждение всерьез.
– Ну так предъяви ему более убедительные аргументы. И еще… Я хочу поговорить с этим парнишкой, Сэмом, после нашей встречи. Все, отправляйся. И ты, Фанни, тоже. И ты, Уолли. Иди с мистером Терремантом.
Терремант пребывал в немалой растерянности с того самого момента, когда обнаружил на пороге Пейджетов.
– Да, сэр. Хорошо, – пробурчал он, выдав тот факт, что не понимает, как сие вообще возможно – Пейджетов принимают в доме Профессора? Бессмыслица какая-то… Не далее как неделю назад Мориарти отзывался о Пипе в самых нелестных выражениях, и та его речь – более-менее дословно – передавалась шепотом между членами банды:
«Пип Пейджет спас мне жизнь однажды. Застрелил подосланного убийцу и спас меня от пули. И тем не менее именно он потом предал меня. Меня! Того, кто был ему как отец. Кто присутствовал на его свадьбе, благословил его, принял в организацию, в семью! И это я сам позволил ему жениться на Фанни Джонс! На этой маленькой вертихвостке!»
– Приступим к делу, как только наш друг Спир соизволит наконец пожаловать, – с нескрываемым сарказмом добавил Мориарти и махнул рукой, ясно давая понять, что желает остаться наедине с Пейджетом.
– Я помогу вам убрать со стола, мистер Терремант, – предложила Сэл и тут же начала собирать посуду. Сделала она это так, что остальные – Таллин, Терремант и Фанни Пейджет – тут же поспешили ей на помощь.
Проходя мимо Фанни, Терремант вдохнул ее запах, чистый и свежий, и мгновенно ощутил грешное шевеление похоти. Запах этот напомнил ему аромат лимона, столь часто сопутствовавший благовоспитанным парижским барышням; он сильно отличался от запаха одеколона, употребляемого обычно Профессором, и определенно оказывал куда более сильный эффект, чем те дешевые духи, которыми пользовались привычные ему девицы. От Фанни как будто пахнуло жаром, и этот жар опалил его чресла. «Если так пойдет дальше, – подумал Терремант, – придется снова нанести визит Дилайле, изящной смуглянке с восхитительными бедрами».
За этой мыслью последовала другая. Интересно бы знать, как егерю – а Пейджет, похоже, работал последние годы именно егерем – удается обеспечивать жену чудесным французским парфюмом? Ему и самому эти парфюмы пришлись бы кстати – отличный подарок для некоторых девочек, работающих в заведениях Профессора. Может, закинуть удочку?
Примерно через час появился Берт Спир, приведший с собой Сэма, которого Терремант видел в последний раз в тот день, когда они со Спиром взяли мальчишку из отеля «Гленмораг» и преподали ему суровый урок жизни. Теперь Сэм держался почтительно и сдержанно и даже пожал руку Уолли Таллину, когда их знакомили. Последнее обстоятельство не помешало Терреманту, однако, прочитать сорванцам небольшую проповедь насчет того, как следует вести себя в доме Профессора.
– Будете делать все, что прикажет миссис Пейджет, – добавил он в конце. – А если не будете, миссис Пейджет сообщит мне или мистеру Пейджету, и тогда Профессор потребует, чтобы я поступил с вами так, как поступают с провинившимися в частных школах. Понятно?
– Да, мистер Терремант, – хором ответили мальчики.
– Старина Терремант больше лает, чем кусает, – сказал Сэму Уолли, когда Фанни Пейджет отправилась в магазин, и они остались одни. – Ухо может надрать, но на том обычно и кончается.
Разговор продолжился вечером в крохотной комнатушке возле кухни, которую мальчики делили теперь на двоих.
– Не хотелось бы рисковать, – с самым серьезным видом заметил Сэм и рассказал как о совершенной им ошибке, так и о её последствиях.
– Хочешь сказать, что мистер Спир тебя выпорол? – недоверчиво спросил Уолли.
– Оба приложились. И мистер Спир, и мистер Терремант. Рубцы так и остались. – Сэм подтянул ночную рубашку и показал синяки и полосы на ляжках.
– Ни черта себе! – воскликнул Таплин, пораженный жестокостью наказания. – Как железнодорожные пути.
– Мистер Спир сказал мне потом, что у Профессора так заведено, – с некоторой ноткой гордости продолжал Сэм; как-никак не каждый мог похвастать тем, что прошел через такое испытание. – Сказал, что Мориарти лучше не сердить. Что это послужит мне уроком.
В ту ночь мальчишки сдружились по-настоящему, но даже с новым другом Сэм не поделился тем разговором, что случился у него днем с Профессором.
Откровения новичка заставили Уолтера призадуматься, а итогом раздумий стало здравое решение: быть отныне настороже и не позволять себе лишнего.
Еще до начала собрания Мориарти вызвал к себе Фанни и распорядился отправить мальчишек за портером. Он также попросил ее приготовить поднос и поставить две бутылки лучшего бренди и шампанского. Раз уж его люди будут пить портер, почему бы ему не побаловать себя шампанским? Свой выбор Профессор остановил на «Вобан Фрер», немалыми запасами которого долгие годы располагала его семья. В свое время груз этого напитка, в результате ловких махинаций и откровенного грабежа, отклонился от первоначального маршрута и осел на тайном складе Джеймса Мориарти.
К девяти, часом позже назначенного времени, «гвардейцы» наконец собрались наверху в полном составе: Спир, Терремант, Эмбер и Ли Чоу и возвратившийся в старую компанию Пип Пейджет.
– Вот уж не чаял увидеть тебя снова, – заметил, пожимая ему руку, Эмбер.
– Профессор проявил милосердие. Он настоящий джентльмен, – ответил Пейджет достаточно громко, чтобы его услышал Мориарти.
Приглашенный к участию в собрании Дэниел Карбонардо сидел чуточку в сторонке, как бы обозначая тем самым, что «гвардейцем» себя не считает.
Занимая свое место, Ли Чоу удостоил остальных своей зловещей улыбкой.
– Как за клуглым столом. Как те лыцали кололя Алтула. Давным-давно, – поделился он своими наблюдениями.
– Очень хорошо, мой китайский друг, – одобрительно кивнул Мориарти и почему-то продекламировал строчки из Альфреда Теннисона:
Честно живи, правду реки, зло изводи, следуй за королем –
А иначе для чего ты рожден?
Сидевшие за столом растерянно переглянулись. О том, что цитата взята из артуровского цикла «Королевские идиллии», они, разумеется, не знали, а потому и значение произнесенных слов понять не сумели.
Дэниел Карбонардо улыбнулся про себя. Профессор бывал временами ужасно романтичным и нередко противопоставлял жизнь свою и своих приближенных суровой реальности озлобленного мира. Возможно, в его воображении слова Теннисона сами собой трансформировались и звучали, например, так: «Живи нечестно, говори ложь, твори зло и следуй за профессором Мориарти».
Призвав собрание к порядку, Мориарти первым делом поздравил Пипа Пейджета с возвращением, как он выразился, на «свое законное место». И продолжил:
– Терремант, ты помнишь того человека, с которым я встречался несколько раз в Вене?
– Конечно, помню, сэр.
– И ты смог бы узнать его, если бы увидел снова?
– Разумеется, сэр. С первого взгляда.
– Хорошо. Тогда возьми с собой четырех лучших наблюдателей и утром отправляйся в Дувр. Джентльмен, о котором идет речь, прибудет на пакетботе из Дувра около полудня. Потом он отправится поездом в Лондон. Вы должны оставаться с ним, но не приближаться. Разве что в крайнем случае, если ему понадобится помощь. – Мориарти прошелся взглядом по лицам собравшихся и остановился на Эмбере.
– Ты тоже возьмешь четверых и примешь этого человека от Терреманта на вокзале Виктория. Предупреждаю обоих: действовать с крайней осторожностью. За вами могут следить, поэтому связь поддерживать незаметно. Разговаривать друг с другом только при острой необходимости. Предлагаю пользоваться шифром. Легче всего запоминаются детские стишки, поэтому между собой называйте нашего джентльмена Печальным Пастушком. Понятно?
Все закивали, а Ли Чоу повторил:
– Песяльный Пастусок…
– Да, это тот, что дул в рожок, – ухмыльнулся Эмбер.
– Ты прав, Эмбер. Он самый, – сухо подтвердил Мориарти и потребовал, чтобы каждый дал отчет.
Спир и Терремант с удовольствием доложили, что число возвращающихся в семью возрастает день ото дня.
– Слухами земля полнится, – сказал Терремант. – Даже угрожать никому не приходится. Вы вернулись, Профессор, люди это знают, и все счастливы. Вчера вечером, например, когда я был в Чипсайде, все просили передавать, что рады служить вам.
Профессор с довольным видом покивал, после чего поинтересовался, как обстоят дела на Кинг-стрит, где проживал детектив-инспектор Энгус Маккреди Кроу.
Ему ответил Спир.
– Я поставил туда наших лучших людей: Крессуэлла, Диксона, Робертса и Уилсона. Все говорят одно и то же. Мистер Кроу почти разорен. Миссис Кроу обирает его до нитки. Неугомонная женщина, сэр. Если не сидит дома, то ходит по магазинам. Она его разорит.
– Контакты с Холмсом?
– Никаких. Пока нас здесь не было, Крессуэлл и Диксон присматривали за инспектором по своей инициативе. Никаких контактов с Холмсом не отмечено.
– Хорошо.
Сидевший с озадаченным видом Ли Чоу внезапно поднял голову.
– Песяльный Пастусок? Когда он плиедет сюда, где он будет зыть? Нам пливести его сюда?
– Нет, нет. Джентльмен из Вены будет жить у капитана Рэтфорда. Там же, где и вы. И ваше дело – как следует его охранять. Я не желаю, чтобы его видели на улице. Он должен быть размещен со всеми удобствами и обеспечен всем необходимым. Понятно, Берт? – Мориарти пристально посмотрел на Спира, словно внушая ему некое тайное послание.
– Я обо всем позабочусь, босс. На этот счет можете не беспокоиться.
Мориарти покивал с умным видом, потом спросил, есть ли у кого вопросы. Все заговорили, обмениваясь предложениями и впечатлениями. Профессор молча слушал. Голова его медленно, как у черепахи, покачивалась из стороны в сторону.
– Отличный французский парфюм у твоей жены, Пип, – громче, чем следовало бы, заметил Терремант. – И как только у простого егеря хватало денег на такие штучки?
Если вопрос и был с подвохом, Пип никак на это не отреагировал.
– У меня есть хороший друг, первый помощник на корабле, который часто заходит во французские порты.
Сидевший неподвижно Мориарти вдруг зашевелился.
– Что за корабль, Пип? И как зовут капитана?
– «Колин из Корка», Профессор. Выходит обычно из Плимута. Капитана зовут Майкл Тревинар. Из Девоншира. Его первый помощник – Карпентер. Бернард Карпентер. Он жил одно время в поместье сэра Джона Гранта. Там мы с ним и познакомились. Хороший человек, душевный. Иногда привозит симпатичные вещички вроде парфюма, шелк и все такое. Продает недорого, наверное, потому что без акциза.
Мориарти не в первый уже раз провел ногтем по щеке.
– «Колин из Корка», – задумчиво повторил он. – А тебе известно, Пип, на кого работает капитан Тревинар?
– Думаю, на себя самого.
Голова Профессора качнулась из стороны в сторону, выдавая душевное волнение.
– Нет, Пит. Любезный капитан Тревинар и его команда, включая твоего знакомого, первого помощника, работают на кое-кого еще. А именно – на Беспечного Джека. И главный их товар, Пип, – девочки и мальчики, которых они продают здесь для удовлетворения похотливых клиентов Беспечного Джека.
Он повернулся к Спиру.
– Берт, кому ты доверяешь больше, Гарри Джаджу или Джорджу Джиттинсу?
– Я доверяю обоим, сэр.
– Тогда используем Джиттинса. Мне нужно, чтобы он набрал надежную команду. Пусть возьмет столько, сколько посчитает нужным. Дом Беспечного Джека, тот, что на Бедфорд-сквер, необходимо взять под круглосуточное наблюдение. Все должно быть тихо и скрытно. И пусть Джиттинс не просто ведет наблюдение, но и отмечает, что там происходит. Кто и когда приходит и уходит.
Спир ответил, что все понял и сделает, как надо.
– Приведи его сюда, Берт. Сегодня же. Мне нужно поговорить с ним. Дать кое-какие инструкции.
Потом все, исключая Пипа Пейджета, начали докладывать Профессору о просителях, пожелавших лично поговорить с хозяином.
– Найт и Ричардс хотят обсудить одно дельце. – Спир загнул палец. – Стимпсон, Тейлор, Мерч и Смит задумали кое-что интересное. – Он загнул второй палец. – Вчера Эмми Стенсил, Герти Уорд и Эмма Бейсли целый час толковали про свою задумку. По-моему, стоящее предложение. – Идея заключалась в следующем: организовать рекламу для приезжающих в Лондон мужчин-иностранцев с предложением девушек – симпатичных, разговорчивых, воспитанных, – которые помогли бы скрасить досуг. – Сопровождали бы их по городу, показывали интересные места. Без каких-либо условий. Посещение театров, ресторанов и дополнительных услуг при желании клиента. Понимаете?
– Звучит многообещающе, – согласился Профессор. – Да, я с ними встречусь. И поговорю с Сэл. Полагаю, ей это тоже понравится.
Эмбер рассказал о некоем Роджере Принсе, который пожаловался на то, что стал жертвой мошенничества со стороны двух членов семьи, и теперь добивается справедливости. Ли Чоу сообщил о некоей юной англичанке китайского происхождения, которой он хотел бы предложить работу в доме Профессора.
– Холосая девуска, лаботясая и постель соглеет. Безотказная, сэл. Всегда готова услузытъ…
Остальные отвернулись, пряча улыбки. Фраза «всегда готова услужить» стала особенно популярной после знаменитой сентенции Джорджа Роби: «Пожалуйста, умерьте вашу живость толикой сдержанности».
Собрание закончилось к полудню, но, прежде чем все разошлись, Мориарти дал выход накопившемуся гневу.
– Всего кораблей четыре, и «Колин из Корка» – лишь один из них. Я допускаю, Пип, что ты этого не знал. Назову остальные – для твоего сведения. «Полночный поцелуй»; его капитан – Эбенезер Джефкот. «Морской танцор» с капитаном Уильямом Ивенсом. «Утренняя гордость»; им командует Корни Требетик. Все четверо работают на Беспечного Джека. Буду признателен, если вы окажете мне большую услугу. Соберитесь и подумайте, как нам положить конец постыдной торговле детьми. Повторяю для всех – именно этим они и занимаются: торгуют детьми. Их главный груз – дети, отобранные специально для непотребных утех. Подумайте. А когда придумаете, приходите и скажите, как мы это сделаем.
В четверть первого в дверь постучали. Сэм явился вовремя, как ему и наказал Терремант.
– А, это ты. – Мориарти ласково, чтобы не спугнуть мальчишку, улыбнулся. – Сэмюел, да? Сэм. Я не ошибся?
– Да, сэр. Сэм. Сэмюел Брок.
– Брок? Вот как. А ты знаешь, кто я?
– Вы – Профессор, сэр. Профессор Мориарти.
Профессор вздохнул.
– Не совсем так, Сэм. Я – профессор Мориар-р-р-ти. – Он произнес свое имя так, как произносил всегда, с раскатистым «р». – Итак, Сэм Брок, ты предан мне? Готов ли сделать то, что я тебе скажу? Умеешь держать рот на замке? Могу ли я положиться на тебя?
– Конечно, сэр. Вы во всем можете на меня положиться. Я предан вам до конца. До самой смерти.
– Это мистер Терремант научил тебя так отвечать?
– Мистер Терремант и мистер Спир. Они оба, сэр. Но я и сам знаю. Я всегда буду с вами, сэр.
– Раньше ты служил Беспечному Джеку. Он был твоим хозяином. Почему ты служил ему?
– Из-за денег, Профессор. Но вам я буду служить не только из-за денег.
Мориарти удовлетворенно кивнул.
– Может быть, Сэм. Но твоя преданность требует проверки.
– Хорошо, сэр. Я согласен.
– Ладно. Слушай меня внимательно и говори правду. Беспечный Джек доверял тебе?
– Да, сэр. Полностью.
– Доверится ли он тебе снова?
– Думаю, что да. Если вам нужно, я смогу втереться к нему в доверие. Беспечный Джек… – Сэм запнулся, подыскивая подходящее слово. – Он… податливый, сэр. Верит всему, во что хочет верить.
Мориарти кивнул, после чего его голова сама по себе качнулась вперед-назад. «Устами, младенца глаголет истина. Этот паренек, – подумал он, – пойдет далеко, потому что уже сейчас неплохо разбирается в людях». Профессор и прежде придерживался того мнения, что человек ловкого, изобретательного ума мог бы при желании манипулировать Джеком Айделлом.
– Молодец. А теперь расскажи мне о себе. Кто был твой отец? Чем он занимался?
– Моего отца, сэр, зовут Роберт Брок. Он служит конюхом на постоялом дворе в Кентербери.
– А мать?
– Элизабет Сперджен. Работает там же горничной. Поэтому они и поженились, сэр.
– Ага. Хорошо. Семья, скрепленная ребенком и узами брака, способна вынести все испытания. Ты ходил в школу?
– Да, сэр. Я умею читать и писать, а еще считать.
– Мистер Спир хорошо тебе платит?
– Да, сэр. И я отсылаю часть денег домой, матери, как и посоветовал мистер Спир.
– А теперь, Сэмюел, слушай внимательно. Все, что я скажу, должно остаться в этой комнате. Ты не должен рассказывать об этом никому. Ни одной живой душе. Тебе понятно? – Вопрос прозвучал так резко, что Сэм вздрогнул. – Никому. Даже мистеру Спиру и мистеру Терреманту. И уж конечно, твоему дружку Таллину. Разговор останется между нами, между мной и тобой, Сэмюел.
Профессор перевел дыхание.
– Выполнишь мое задание и, обещаю, ты займешь в моей семье такое же высокое положение, как мистер Спир. Предашь меня – и тогда, даже если я сам я умру, тебя найдут и изничтожат. Не забывай об этом, Сэм.
– Что я должен сделать, Профессор? – спокойно, хотя внутри у него все дрожало от волнения, спросил Сэмюел Брок. Похоже, его ждало захватывающее приключение.
– Тебе нужно будет вернуться к Беспечному Джеку. Вернуться, как возвращается к хозяину побитая собака. Ты скажешь, что мы удерживали тебя насильно, били, унижали, презрительно отзывались о Джеке и смеялись над его планами захватить мою семью. Ты можешь отзываться о нас как угодно плохо. Называть нас подонками и мерзавцами – Джеку это понравится. Ты скажешь, что Профессор перестраивает семью, что мы презираем Джека. Понятно?
– Понятно, сэр.
– Далее тебя ждет двойная работа. Здесь все будут считать, что ты сбежал, предал нас. Будь готов к этому. Пусть все думают, что ты ушел по своему желанию. Ясно? Тебя никто ни о чем не просил. Тебя никто не прогонял.
– Ясно, сэр. Никто ни о чем не догадается.
– Это должно случиться неожиданно, и я буду сильно гневаться, когда узнаю, что тебя нет. – Профессор протянул ключ. – Об этом ключе никто не знает. Ты откроешь им заднюю дверь и тихонько выберешься из дома.
– Что я должен делать, когда попаду к Беспечному Джеку? Если прикажете, я убью его.
– Нет. Мне нужно, чтобы ты стал моими ушами и глазами. Смотри и слушай. Я хочу знать обо всем, что замышляет Беспечный Джек. Обо всех его планах. Я хочу знать, что делают и что готовят его приближенные. Я должен знать все заранее.
– Я все выведаю, Профессор. Но как мне сообщить вам то, что я узнаю?
– Ты сказал, что умеешь писать. Запиши. – Мориарти усадил мальчишку за стол, дал ему ручку, бумагу и чернила и продиктовал адрес Перри Гуайзера. Сэм записал адрес аккуратным почерком, потом повторил несколько раз, чтобы запомнить. Удостоверившись в том, что информация прочно засела в памяти юного шпиона, Мориарти сжег листок.
– Будешь сообщать обо всем, что узнаешь. Письма отправляй по этому адресу, а в левом нижнем углу конверта ставь маленький крестик. – Он достал из ящика бумагу, конверты и карандаши, поскольку чернил под рукой могло и не оказаться. – Держи это все в потайном месте. Будь осторожен, чтобы не вызвать подозрения случайным словом или странным поступком. И ничего не бойся. Если мне понадобится передать тебе сообщение, я найду, как это сделать.
Подумав, Профессор вручил Сэму большой желтый шелковый платок.
– В случае опасности, если поймешь, что попал под подозрение и решишь сбежать и вернуться сюда, повесь этот платок в окне, которое выходит на Бедфорд-сквер. Сомневаюсь, что мы сумеем помочь, но постараемся.
Напоследок Мориарти еще раз напомнил об осторожности и предложил пользоваться кодом.
– Ты знаешь какие-нибудь детские стишки?
– Да, сэр. Много.
– Они для такого дела подходят лучше всего. Ты будешь Джорджи-Порджи. Помнишь его?
– Это который «поймает девчонку и ну целовать»?
– Он самый. Все свои донесения подписывай этим именем. Если же к тебе придет человек от меня, он скажет «пудинг и пирог». Тому, кто этого не скажет, не верь. И вот что еще, Сэм. Если ты подведешь или предашь меня, я найду тебя даже на краю света, я достану тебя из могилы и обреку на вечное проклятие. Я буду преследовать тебя до конца, днем и ночью. Ты не будешь знать покоя. Слышишь меня, Сэм?
– Слышу, Профессор.
Во второй половине дня в дом пожаловал Джордж Джиттинс, который, поднявшись наверх, добрый час провел в кабинете Мориарти. Разговор начал Профессор:
– Все, что я скажу здесь, предназначается только для твоих ушей, Джордж, но никак не для языка.
Перед уходом Джиттинс почтительно поцеловал печатку на пальце Мориарти.
На следующее утро Сэм Брок таинственным образом исчез, и ярость Мориарти не знала границ. Остальные старались не попадаться под его горячую руку.
Исчерпав запас злобы, Профессор удалился к себе и сел перед портретом Джорджианы, герцогини Девонширской. Его переполняла радость. Хотелось смеяться и танцевать. Устроившись поудобнее, он мысленно проиграл сонату Бетховена «си-минор номер 14».
Скоро, совсем скоро он снова сможет играть на пианино и исполнять свои любимые вещицы.
Мориарти подумал о своей матери, научившей его играть, и о том вечере, когда он в последний раз видел лунную дорожку на тихой воде озера Люцерн в Швейцарии.
