Работорговля, как и многие другие доходные занятия, была вне закона в начале двадцатого века. Как говорил Беспечный Джек, общество заразилось «микробом ханжества». Тем не менее, его капитанам до сих пор удавалось возвращаться в страну с контрабандным грузом. Только мужчин теперь привозили меньше, чем женщин. Повысилась и доставка детей, мальчиков и девочек восьми-девяти лет, а то и меньше. Чернокожих доставляли из всем известных мест в Африке, белых брали в бедных районах Сербии и южных, аграрных областях Италии. Им обещали новую жизнь, и они быстро поддавались на уговоры, поскольку были в большинстве своем сиротами, чему немало способствовали посылаемые Джеком вербовщики. «Оставляйте их без родителей. Пусть видят, что бывает, когда нас злят. Пусть усваивают урок. И не бойтесь крови: пусть знают, как поступят с ними, если не будут делать, что им велят», – такие инструкции он давал своим капитанам.
Используя детей, Джек не мучился сомнениями. Бойкая торговля ими приносила огромную прибыль уже лет пятьдесят назад, и он справедливо полагал, что с тех пор спрос, по крайней мере, не уменьшился. Он хорошо помнил рассказы деда о Хеймаркете 1840-х и 1850-х годов: юные девушки двенадцати (таким был тогда брачный возраст), а то и меньше лет брали мужчин за руку и, пуская в ход все свое очарование, предлагали пойти с ними. Разве с тех пор что-то изменилось? Несомненно, и теперь найдется немало таких, кто с удовольствием отдаст хорошие деньги, чтобы провести время с девочкой двенадцати, одиннадцати и даже десяти лет. Как найдутся и такие, кто заплатит не меньше, а возможно, даже больше, чтобы купить катамита или же развлечься с ним. Все дети, работавшие на Джека в Лондоне, могли считаться экзотическим товаром. Темнокожие определенно попадали в эту категорию, а у его вербовщиков, посещавших Италию и другие места, был наметанный глаз.
Всего лишь на прошлой неделе Эбенезер Джефкот предложил сходить на своем барке, «Полночный поцелуй», в Кадис: «У меня есть там знакомый, обещает послушных цыганочек, юных и готовых за деньги лечь даже под жеребца. Хорошенькие, гибкие, страстные. Вы бы видели, как они танцуют!»
«Отправляйся и привези мне парочку образцов», – ответил Джек.
Конечно, беспечный Джек получал неплохие доходы от пользующегося его защитой уличного бизнеса, от казино, подпольных питейных заведений, торгующим спиртным по ночам, винных лавок и еще многих нелегальных предприятий, как в столице, так и в других больших городах. Но все же наибольшую прибыль приносила детская проституция и торговля детьми – то, отчего у Джеймса Мориарти закипала кровь. Профессор никогда не занимался этой сферой проституции и не имел к ней никакого отношения. Пожалуй, это было единственным преступлением, которое он хотел бы уничтожить, образно говоря, одним залпом.
Подозревая Джека Айделла в тех же склонностях, на которых тот играл, соблазняя клиентов несовершеннолетними детьми, Мориарти частенько говорил, что «мужчина, испытывающий влечение к ребенку, есть извращенец, недостойный называться человеком».
Те, кто имел возможность внимательно посмотреть на Беспечного Джека, заглянуть в его холодные серые глаза, могли увидеть его истинную сущность – бессердечие и жестокость. Ущербность характера проступала и в его лице: неровных зубах и слегка съехавшем набок рте.
Сойдя с поезда в Оксфорде, Альберт Спир и Гарри Джадж позаимствовали двуколку у знакомого Спира, жившего неподалеку от железнодорожной станции, и отправились в сторону Стивентона. Пегая лошадка по кличке Клякса казалась довольно послушной, и Спир доверил поводья Джаджу. Было холодно, но тихо, и снег здесь шел не такой сильный, как в Лондоне. В поезде Гарри постоянно ворчал и жаловался; ворчал и теперь, потому что проголодался. В конце концов Спиру пришлось прикрикнуть, и он притих, обиженно насупившись, но с двуколкой управлялся довольно ловко, что говорило в его пользу. Они остановились милях в пяти от Стивентона, в деревеньке Твин-Уиллоуз, где имелся постоялый двор «Белый олень».
Деревушка стояли на границе поместья сэра Джона Гранта, включавшего в себя ферму, несколько акров пшеницы, хороший выпас, большой хозяйский дом, Уиллоу-Мэнор, участок реки с отличной рыбалкой и охотничьи угодья, о которых много говорили даже в высоких кругах самого Лондона. Держал здесь сэр Грант и охотничьих собак. В сезон сэр Джон и леди Пэм устраивали псовую охоту (через субботу), и сэр Джон, разумеется, выступал в роли главного егеря, хозяина гончих. В дни Большой Охоты, когда все ее участники с лаем, визгом, топотом, ржаньем и воплями носились по окрестным полям, местные земледельцы могли по крайней мере не опасаться лис и не бояться за своих кур.
«Белый олень», типичный постоялый двор в старом тюдоровском стиле, знавал лучшие времена. До прихода железной дороги через него ежедневно проезжали две почтовых кареты – из Лондона в Оксфорд и из Оксфорда в Лондон, – которые и приносили немалую дополнительную прибыль: уставшие с дороги леди нередко останавливались здесь на пару ночей, многие путешественники нуждались в подкреплении сил добрым ужином или выпивкой, помогавшей рассеять дорожную скуку и смягчить неизбежные путевые тяготы.
В главном баре – большой, пропахшей дымом из открытого камина, чистой комнате – сидели несколько местных: два старика в древних камзолах, уважительно кивнувших Спиру, когда он вошел, и три или четыре, судя по виду, работника. Все отнеслись к гостям почтительно, приняв их джентльменов, поскольку на обоих были брюки и пальто хорошего качества. Профессор всегда настаивал на том, чтобы его люди прилично одевались и вели себя вежливо и достойно.
Спир спросил у хозяина, могут ли они пообедать, и хозяин, назвавшийся Джонатаном Буккером, сказал, что теперь все уже не так, как бывало раньше, когда ходили почтовые кареты, но он старается держать для проезжающих самое необходимое. В конце концов гости получили густой, наваристый овощной суп, по солидному куску мясного пирога, вареные яйца, грибы и устриц с ветчиной. В пироге Спир незамедлительно признал творение Фанни Пейджет – вкус был тот же, что и у пирогов, которые она делала, когда работала в кухне на старом складе в Лаймхаузе. После этого он без лишних церемоний сообщил Буккеру, что приехал повидаться со старым другом, который работает егерем у сэра Джона.
– А, с Полом! – кивнул Буккер. – Он живет чуть выше по дороге. Сказать по правде, пирог, что вы ели, приготовила его женушка, Фанни.
– Малышка Фанни! Что б мне провалиться! – Спир улыбнулся своей зубастой улыбкой и, похлопав хозяина по плечу, спросил, где им найти Пола. Про себя он отменил, что Пип по крайней мере догадался сменить имя. – Здоровый такой парень, широкоплечий. Волосы русые, густые. Лицо смуглое. Не домосед. Улыбчивый. Глаза голубые. Держится с достоинством.
– Ну точно Пол, – подтвердил Букер. – Вы так его описали, словно он тут перед вами стоял.
– Так как нам его найти?
– Нет ничего легче. С полмили прямо по дороге, в сторону Стивентона. Там дорожный знак – на Уиллоу-Мэнор. Пройдете по дороге через луг, около четверти мили, и увидите коттеджи. Первые два большие, не коттеджи даже, а дома с мансардными окнами. В первом старший егерь живет, мистер Грозуок. Лазарус Грозуок. А вот второй, его только прошлым летом покрасили, это Пола. Сейчас он должен быть дома. Ходит обедать, и, думаю, кое за чем еще. Женушка-то у него аппетитная.
Все добродушно засмеялись.
– Доедай побыстрей, Гарри. – Спир похлопал Джаджа по плечу. – Пойдем-ка да удивим нашего друга Пола. Приятно будет повидаться.
– И с ним, и с Фанни, – сказал Джадж, и Спир вспомнил, что Гарри всегда смотрел на Фанни, как на нечто недосягаемое. Смотрел, но сделать ничего не мог, потому что уже обзавелся своей единственной, и ничто на свете не могло этого изменить.
Чего Спир не заметил, так это того, что мальчишка, мывший кружки и кувшины, бросил свою работу и тихонько выскользнул из бара.
Минут через десять они доехали до дорожного знака, дощечки с аккуратно выведенной черным по белому надписью – УИЛЛОУ-МЭНОР.
Спир приказал Джаджу остаться в двуколке.
– Бери на заметку каждого, кто пройдет в ту сторону. Если понадобишься – я свистну.
– Понял. Ты свистишь – я прибегаю.
– Верно. – Спир прошел через луг к дороге, скрытой густым, высоким кустарником и рассаженными через равные промежутки деревьями.
Чувствуя себя как рыба в воде на лондонских улицах, Берт Спир плохо разбирался в деревенских делах. Никакой сточной канавы вдоль полосы кустарника он не увидел, но зато кусты надежно скрывали его от тех, кто жил в коттеджах. Небольшая рощица – с полдюжины елей и пара дубков с кривыми голыми ветвями – выглядела весьма неуместно посредине луга. Пройдя дальше, Спир обнаружил в плотных зарослях обозначенную двумя вязами брешь и прямо за ней симпатичный коттедж из красного кирпича с крытой шифером крышей и белыми фронтонными досками у щипцов. Дверь и оконные рамы тоже были выкрашены в белый цвет.
Прошлым летом покрасили.
Никаких признаков жизни в коттедже Спир не обнаружил, но в поле был скот. Встревоженные появлением чужака коровы протяжно замычали.
Затем дверь открылась, и из коттеджа вышла Фанни, совсем, на взгляд Спира, не изменившаяся с тех пор, как он видел ее в последний раз – с длинными, темными волосами. Вытряхнув скатерть, она стала складывать ее, одновременно поглядывая в сторону дороги. Спир присел на корточки. Смотреть на Фанни было одно удовольствие. Хороша, как картинка. Так бы смотрел и смотрел. Она всегда такой была, соблазнительной. Даже будучи женатым человеком и любящим супругом, Спир считал, что в мире нет мужчины, который не поддался бы чарам Фанни и остался бы равнодушным к ее прелестям. Вот и сейчас он любовался ее блестящими волнистыми волосами, тонкой талией, которую так хотелось обхватить руками…
Очнулся Спир только тогда, когда услышал за спиной глухой, грозный рык.
И вслед за ним короткий, сухой щелчок взведенного курка.
Он обернулся, бросив руку к потайному карману на правом бедре – как у Карбонардо.
– Не надо, Берт. Не вынуждай меня дырявить тебя.
Пип Пейджет стоял в четырех футах от него с двуствольным обрезом. У ног его скалила клыки серо-черная ищейка.
– Чтоб меня. Пип Пейджет. – Спир постарался изобразить простодушное изумление.
Попытка не удалась – Пейджет громко рассмеялся.
– Берт, старый притворщик. Ты же видел Фанни, так что не делай такие большие глаза.
Спир кивнул.
– Как только тебе удалось так бесшумно подкрасться?
– А так, что все эти годы я жил, как Билли Бонс.
– Кто такой Билли Бонс?
– Пират, Берт. Пират из чудесной книжки мистера Роберта Льюиса Стивенсона «Остров сокровищ». Там этот Билли Бонс поселяется в гостинице на берегу и платит людям, чтобы те смотрели, не появятся ли чужаки. Особенно он боялся одноногого. Вот и я тоже плачу людям, Берт. Плачу добрым людям, чтобы приглядывали за чужаками – не спрашивает ли кто обо мне. – Пейджет глуховато рассмеялся. – Знаешь, кого я называю «чужаками»? Верзилу за шесть футов ростом, китайца, недомерка с лисьей мордочкой, да здоровяка со сломанным носом и шрамом на щеке.
– Один из них я, – ухмыльнулся Спир.
– Да, ты, Берт Спир. Полчаса назад прибежал парнишка из «Белого оленя» и рассказал про двух чужаков, которые расспрашивают хозяина про меня. Ты, поди, и забыл, кто в деревне первым узнает все новости, а?
– Так как же все-таки ты умудрился подкрасться?
– Я был на лугу, с коровами, а Фанни вышла, чтобы тебя отвлечь. Хватит, Кусака! Сидеть! – обратился он к псу, который насторожился и заворчал. – Видишь, Берт? Сделаешь что-то против меня, и Кусака перегрызет тебе горло.
Подойдя ближе, Пейджет забрал у незваного гостя пистолет и осторожно проверил все прочие места, где могло быть спрятано оружие.
– Кто еще с тобой?
Кусака молча, но внимательно наблюдал за происходящим. Передние лапы и туловище у него были серые, но правый глаз обведен черным кружком. Спиру вспомнился пес Билли Сайкса из «Оливера Твиста».
– Гарри Джадж в конце дорожки, больше никого. Послушай, Пип, я пришел предупредить тебя. Клянусь. Ничего плохого у меня и в мыслях не было. Тебя ищет Профессор. Я здесь по его приказу. Имей в виду, там, где побывал я, скоро появится он.
Пейджет кивнул, велев идти к коттеджу.
– Смотри, Берт, не нарывайся. У Фанни дробовик; если что, она выстрелит, не колеблясь.
– Говорю, Пип, тебе бояться нечего. Клянусь матерью.
– Посмотрим. Можешь позвать Гарри?
– Надо свистнуть. Два раза.
– Не торопись. Топай потихоньку и без глупостей. Не забывай, Фанни тоже в тебя целится.
Берт Спир посмотрел в сторону коттеджа – и верно, Фанни стояла на крыльце, держа в руках второй дробовик.
– Свистнешь, когда подойдем к калитке, – сказал Пейджет.
Спир кивнул и, приблизившись к калитке, сунул в рот два пальца, повернул голову и выдал два долгих пронзительных свистка. Пес растерянно завертел головой, но быстро успокоился.
– Кусака, стеречь! – приказал Пейджет.
Пес снова глухо заворчал. Спир переступил порог. Пейджет задержался. Внутри все было выкрашено кремовой краской. У двери в кухню стояла Фанни.
– Здравствуйте, мистер Спир, – произнесла она своим глубоким, мягким голосом. – Давно не виделись.
– Мне надо поговорить с вами… обоими…
– Сначала разберемся с твоим приятелем Гарри, – перебил Пейджет. – Хочу убедиться, что он не прячется где-то с железкой и не продырявит меня при первой возможности.
Выехавшая из-за поворота двуколка остановилась перед калиткой.
– Давай, Гарри, – окликнул приятеля Спир, – слезай. Заходи, поздоровайся с Пипом Пейджетом.
Оставив свой дробовик за дверью и предупредив Фанни, чтобы не показывалась Джаджу, Пейджет легонько подтолкнул Спира к саду. Кусака последовал за ними, Гарри же, миновав калитку, как ни в чем ни бывало поздоровался с хозяином коттеджа. О Пейджете он знал лишь то, что тот в свое время без разрешения ушел от Профессора. И не более того. Да и предпринимать какие-то действия против Пипа или Фанни ему никто приказа не давал.
– Привет, Пип, – громко сказал он, шагая по усыпанной гравием дорожке. – Пес у тебя что надо, страху навести умеет.
– Ты прав. Старине Кусаке лучше повода не давать – штаны снимет, и моргнуть не успеешь.
Несколько минут говорили на общие темы. Гарри отпустил лишь пару замечаний насчет того, какая холодная выдалась зима, и сколько снегу навалило в Лондоне, и как повезло Пипу и Фанни, что они перебрались в такое милое местечко.
– Здесь тоже зябко бывает, – заверил его Пейджет. – Порой холодно, как на груди у ведьмы.
Через некоторое время вышла Фанни, и Гарри покраснел до корней волос. К счастью, этого никто не заметил. Спир попросил Джаджа выйти и подождать в двуколке, пока они с Пейджетом потолкуют о делах. Пес проводил гостя взглядом, не забывая посматривать и на Спира.
Наблюдая за растянувшейся на полу собакой, Спир подумал, что Пип всегда умел прикрыться, защитить себя и других, расставить людей. Перебравшись в это приятное, тихое местечко, он не утратил бдительности и делал привычное дело, пожалуй, даже не хуже, чем раньше.
– Хорошо здесь, но не для меня, – сказал Спир. – Больно уж тихо в вашем лесочке, ничего не происходит. – Вдалеке от шумных городских улиц и больших домов он чувствовал себя выброшенной на сушу рыбой.
– Ничего плохого я вам не сделаю. – Они сидели друг против друга в небольшой, уютной комнате, служившей хозяевам чем-то вроде гостиной: два удобных кресла у камина, большой круглый стол, несколько стульев, пара масляных ламп на столе, на каминной полке – вышитая салфетка вишневого цвета с бахромой. Там же три статуэтки обнаженных женщин, стеклянный шар размером с кулак и две глиняные вазочки.
Над каминной полкой зеркало в позолоченной раме, на стене – две репродукции: длинношерстные овцы на каменистом склоне и переходящие ручей коровы. На каждом окне штора из тяжелой темно-красной ткани.
– Ничего плохого я вам не сделаю, – повторил Спир. – Не за тем приехал.
– Если не за тем, тогда за чем? – холодно спросила Фанни, не сводя с него немигающих глаз.
«В самую точку попала», – подумал Спир. Фанни трепаться попусту не любила, предпочитала сразу переходить к сути.
– Вас не было несколько лет, – начал Спир. – Профессор приказал найти вас обоих. Несколько раз напоминал. Ну, я и нашел. И стараться особенно не пришлось.
– Теперь ему скажешь?
– А ты как думаешь, Пип? Забыл, что значит работать на Профессора? Забыл, как он умеет спрашивать? От него ничего не скроешь. Совет один – уезжайте куда подальше. Не знаю, что у него в голове, но добром для вас это не кончится. Профессор – хозяин строгий…
– А я от него сбежал, – угрюмо закончил Пип.
– С его стороны, как ни посмотри, получается, что ты предатель. Ты выдал врагу его самый большой секрет. Ты продал его синебрюхим.
Пейджет кивнул.
– Верно. Глупость сделал. Ушел, не поговорив. Но, Берт, я не мог больше убивать по его приказу.
Мориарти заставил Пейджета убить Кейт Райт, много лет бывшую с ними. Фанни, наверное, тоже вспомнила ту печальную историю, потому что в глазах у нее блеснули слезы. Она работала вместе с Кейт.
– Но они же предали Профессора, – заметила Фанни, – Кейт и ее муж. Предали по-настоящему.
– Как и мы, дорогая, – сухо напомнил Пейджет.
– Положение у нас сейчас тяжелое, – вздохнул Спир и объяснил, что ситуация изменилась, что Беспечный Джек серьезно ослабил организацию Мориарти, переманив к себе много его людей. – Профессор поклялся, что опрокинет Беспечного Джека в море, уничтожит и даже следа от него не оставит. Мы уже начали…
– Так, может, у него до нас и руки не дойдут? – с надеждой вставила Фанни.
– Я бы на это не рассчитывал, – покачал головой Пейджет. – Насколько я его знаю, Профессор вначале ударит по более легкой цели. – Повернувшись к Спиру, он спросил, сколько, по его мнению, у них есть времени.
– В лучшем случае пара дней. Мне придется увидеться с ним завтра, и с этим ничего не поделаешь. По-моему, он наметил что-то на понедельник. Не знаю, что именно, но не явиться на встречу я не могу, а он обязательно спросит. Знает, что я отправился вас искать.
Проговорили добрый час, вспомнили былые денечки. Пип и Фанни подробно рассказали, как таились в первое после побега время, как Пип рассудил потом, что надежнее будет поселиться поближе к участку Мориарти.
– Мы были здесь счастливы, – сказала Фанни, и ее голос в ушах Спира прозвучал тихо и мелодично, как последний аккорд хорошо настроенной скрипки. Она приготовила чай, принесла кексы и пригласила в дом Гарри Джаджа – погреться у огонька.
Около четырех Спир наконец поднялся и сказал, что им нужно идти – скоро стемнеет, а им еще возвращаться в Дым, – и что он был рад увидеть их обоих. В общем, все мило и чудесно, словно родственники встретились.
– Постараюсь оттянуть это дело, – пообещал уже у калитки Спир, не вдаваясь в детали в присутствии Джаджа.
Смеркалось. Голые деревья четче вырисовывались на фоне нависшего над ними серого неба. Впереди их ждал путь в Оксфорд.
Лошадка свернула на дорогу, и Спир, оглянувшись, увидел далекий уже коттедж, в окнах которого загорались огни. Перед глазами встала уютная гостиная Пейджетов с масляными лампами на столе. Он представил, как она сдвигает тяжелые, темно-красные шторы на окнах, и как еще уютнее становится в их домике.
От этих мыслей его отвлекло короткое конское ржание, долетевшее со стороны луга. Собственно, встревожил Спира не этот звук, а то, что в какой-то момент ему показалось, будто ржет Архи, конь Мориарти, чего, конечно, быть не могло. Профессор просто не успел бы доехать сюда за имевшееся в его распоряжении время, если только не придумал какой-то новый способ перемещения в пространстве с невероятной скоростью.
Сумерки постепенно отступали перед надвигавшейся с востока темнотой. В воздухе уже чувствовалось морозное дыхание ночи. Они пролетели «Белый олень» на окраине Твин-Уиллоуз. Спир хотел поскорее попасть на поезд, а еще лучше – вернуться в Лондон.
Обладай Спир магическими способностями и переместись он хотя бы на мгновение на тот лужок у коттеджа Пейджетов, он увидел бы, как из чахлой рощицы вышла темная фигура. На человеке было черное пальто с подбитым мехом воротником.
– Думаю, я зайду через черный ход, – негромко сказал Мориарти, обращаясь к Дэниелу Карбонардо, оставшемуся в роще с лошадьми.
– Да, так будет лучше всего. Заходите там, и дальше уже через кухню. А я за передней дверью понаблюдаю.
Мориарти кивнул и зашагал через луг к дороге за которой виднелись коттеджи. По земле стелился тяжелый туман.
Глядя вслед, Карбонардо думал, что Профессор похож на ангела мщения, бесшумно скользящего над травой по направлению к цели.
