ава —коллегия магистрата, ведавшая судом по уголовным делам. 47 страница

Иконопись. Искусство средневековой Руси прославила иконопись. Так же как и архитектура, мозаика и фреска, она пришла из Византии, но почти сразу же приобрела яркие национальные черты. Древнерусская икона отличалась от византийской своим колоритом, яркими красками, идущими от традиционной крестьянской росписи по дереву, вышивки, деревянной и глиняной игрушки.

Расцвет древнерусской иконописи начался в Новгороде в XIV в. Новгородские иконописцы изображали, прежде всего, тех святых, которые могли оказать быструю помощь в конкретных делах: ратных, торговых или хозяйственных. Изображения отличались четким рисунком, яркими красками (особенно новгородцы любили красные фоны), упрощенными, иногда грубоватыми формами. Новый импульс местная живописная школа получила в конце XIV в. благодаря влиянию византийского мастера Феофана Грека. По свидетельству Епифания Премудрого, Феофан Грек до приезда в Новгород уже расписал более 40 церквей в различных странах. Талантливого мастера называли «философом зело искусным» за его склонность к глубоким размышлениям. Его живопись почти монохромная, красно-коричневых и желтых охр, оттенки которых дают красочное многообразие, фигуры художника как будто озарены вспышками, выразительно-индивидуальны, свободные от канонов (фрески церкви Спаса на Ильине улице, церкви Федора Стратилата на Ручье).

Влияние новгородской школы испытали на себе живописцы Вятки, Великого Устюга, Вологды, Архангельска, Каргополя. Для всех «северных писем» характерно также влияние народного искусства. Своеобразной была псковская иконописная школа, достигшая своего расцвета в XV в. Псковские иконы отличались от новгородских трактовкой сюжета, иным композиционным решением, эмоциональностью, красками (иконы из церкви св. Варвары — «Собор Богоматери», «Избранные святые», «Деисус», «Сошествие в ад»).

Московская школа иконописи начала складываться с XIV в. В 40-е гг. XIV в. в Москве работали греческие мастера, приглашенные митрополитом Феогностом для росписи стен Успенского собора Кремля. Некоторые исследователи считают автором иконы «Спас Ярое Око» в Успенском соборе митрополита Петра. Над иконами работали мастера великокняжеской иконописной мастерской, монастырские и посадские люди. С 1395 г. в Москве продолжил работу Феофан Грек. Под его руководством были исполнены основные художественные работы — росписи церквей и теремов Московского Кремля.

Летом 1405 г. Феофан Грек, Прохор с Городца и Андрей Рублев выполнили росписи Благовещенского собора Московского Кремля. Монах Троице-Сергиевой лавры Андрей Рублев, работавший вместе с Феофаном Греком, уже имел опыт иконописи. Самые ранние известные его произведения связывают с сохранившимися во фрагментах фресками Успенского собора в г. Звенигороде. У него сформировалась собственная ярко индивидуальная манера письма: высокая одухотворенность образов, сочетающаяся с лиризмом, мягкостью и поэтичностью; ярко выраженное чувство покоя и умиления. Творческой зрелости Андрей Рублев достиг, работая вместе с Даниилом Черным во Владимирском Успенском соборе в 1408 г. Самым знаменитым его произведением по праву считается «Троица», написанная для Троицкой церкви Троице-Сергиевого монастыря на месте погребения Сергия Радонежского.

«Рублевское направление» в живописи в конце XV — начале XVI в. продолжили Дионисий и его сыновья Владимир и Феодоссий. Они расписывали Успенский собор Московского Кремля, Рождественский собор Ферапонтова монастыря, Рождественский собор Кирилло-Белозерского монастыря. Феодосий в старых традициях выполнил росписи Благовещенского собора Московского Кремля. Церковь устанавливала каноны иконописания; на церковных соборах принимались специальные решения, разъясняющие, как нужно толковать то или иное событие. В постановлениях Стоглавого собора 1551 г. от иконописцев требовали писать «како греческие иконописцы писали и как писал Андрей Рублев, а от своего замыщления ничто же притворяти». Однако в XVI в. иконы все больше славили ратные подвиги московского государя (икона «Церковь воинствующая», посвященная торжественному возвращению в Москву московского войска из покоренной Казани). В условиях борьбы с еретиками все чаще изображались темы возмездия, сцены из Апокалипсиса, тема преемственности власти («Родословное древо» московских князей из Архангельского собора Московского Кремля). Теория «Москва — третий Рим» нашла свое воплощение в росписях Смоленского собора московского Новодевичьего монастыря.

Зодчество. С превращением Москвы в столицу России начинался новый этап развития каменного зодчества. В 1485—1516 гг. московские, а также иностранные (в основном итальянские) мастера построили новые стены и башни Кремля, вторую линию укреплений (Китай-город). При постройке кафедрального Успенского собора Кремля (1476—1479 гг.) итальянский зодчий Аристотель Фьораванти соединил традиционный древнерусский стиль с западноевропейскими архитектурными традициями и в результате было воздвигнуто сооружение, «величеством, высотою, светлостью, звонкостью и пространством» поражавшее современников. Итальянец Алевиз Новый построил в Кремле Архангельский собор, известный как усыпальница московских царей, отделав его наподобие двухэтажного итальянского палаццо. Ансамбль Соборной площади Кремля завершили Грановитая палата (Марко Руффо и Пьетро Солари), храм-колокольня богослова Иоанна-Лествичника (Бон Фрязин), домовая церковь царей — Благовещенский собор (псковские мастера). Один из лучших образцов шатрового стиля в архитектуре по праву считается церковь Вознесения в селе Коломенском, построенная в 1530—1532 гг. в честь рождения наследника престола, будущего царя Ивана Грозного.

Федор Конь построил Белый город — третью линию каменных укреплений в Москве и Кремль в Смоленске. Легендарные Барма и Постник Яковлев в память о взятии Казани воздвигли на Красной площади собор Покрова «что на Рву» (собор Василия Блаженного). Смелый по композиции и необычайно декоративный, он олицетворял собой уровень развития архитектуры XVI в. — один из самых ярких этапов в истории формирования стиля и традиций уже не столько московского, но именно русского зодчества, которое вобрало в себя и особенности мировосприятия формирующегося собственно великорусского народа и многообразия культурного наследия всех народов, входивших на том или ином этапе в состав многонациональной России, и влияние культур, как Запада, так и Востока, и, конечно же, влияние бурных и судьбоносных политических процессов второй половины XV—XVI в.

XVII век — финал древнерусской культуры. XVII в. — самый неопределенный период истории Европы и России Нового времени. И предшествующее состояние ее культуры, и последующее получили содержательные имена: Возрождение и Просвещение, попытки же дать имя XVII столетию оказывались безуспешными. Век этот оказался столь сложным, пестрым, противоречивым, что не укладывается ни в одно однозначное определение. И это касается не только его искусства, но и философской мысли, и политической, и богословно-религиозной и др.

В XVII в. по-прежнему сохранялось различие между Западной Европой и Россией, которая оставалась средневековой, по типу своей культуры, страной, тогда как в следующем столетии она «догнала» Запад и, благодаря усилиям Петра I и целенаправленной деятельности Екатерины II, сумела приобщиться к культуре просветительского типа. Это время можно обозначить как переходное для русской культуры, когда она, еще далеко не исчерпав возможности утверждения своих отличительных черт, базируясь на наследии общей для восточного славянства древнерусской культуры, неизбежно приобретала доминирующее значение в масштабе всей страны и тем самым ее характер и ее своеобразие воспринимались окружающим миром как культуры общероссийской.

Особенность культурного процесса XVII в. в том, что Россия не пережила ни Ренессанса, ни Реформации, а только элементы этих двух великих эпох в развитии мировой культуры. Страна своеобразно переживала кризис средневековой системы ценностей, испытав сложный и мучительный переход через Смуту, интервенцию, голод и гражданскую войну к новому историческому времени. Смутное время создало уникальную ситуацию, которая усилила элементы рационализма в массовом сознании и культуре. Кризис средневекового мировоззрения наблюдался в основополагающих вопросах, касающихся соотношения сил и полномочий между властью, государем, церковью, народом.

Церковный раскол как культурный конфликт. Восстановление утраченной целостности государства предполагало реставрацию основ власти, религиозной обрядности, социальной иерархии, традиционной культуры. При царском дворе Алексея Михайловича особую роль стали играть «ревнители благочестия», среди которых были протопоп Благовещенского собора Степан Вонифатьев, будущий патриарх Никон и протопоп Аввакум. Однако попытка церкви установить тотальный контроль над всеми сторонами жизни населения, «навести порядок» в душах людей, оказалась неудачной. Стал необратимым процесс «обмирщения культуры».

Резко изменила духовную жизнь российского общества церковная реформа и последовавший за этим церковный раскол, разделившие население на две антагонистические группы — старо — и новообрядцев. Это одно из самых трагических событий в истории России. Главной причиной реформы церкви было стремление привести ее обряды в соответствие с греческими. Начало раскола относится к 1653 г., когда вышла Псалтырь, где отсутствовали статьи о двуперстии и поклонах, занимавших особое место в прежних изданиях. Перед началом Великого поста 1653 г. по церквам было разослано послание патриарха Никона, где устанавливалось трехперстное крестное знамение и сокращение земных поклонов при чтении великопостной молитвы. Затем последовало исправление почти всех богослужебных книг. Исправления церковных книг в большинстве случаев были чисто формальными, касались языковой стороны и не имели отношения к содержанию.

В отличие от западной Реформации, речь не шла о переводе книг на народный язык или о каком-либо приближении к разговорной речи. Как старообрядческие, так и новообрядческие книги были изложены на церковнославянском языке, обе стороны воспринимали этот язык как единственно возможный. Однако в первом случае актуальной являлась проблема правильности выражения, во втором — проблема доходчивости и восприятия. Общим являлось отрицательное отношение к другим языкам богослужения, так как они воспринимались как заведомо нечистые языки, они якобы оскверняли говорящего и искажали содержание христианского учения. Даже язык как способ выражения разнообразных смыслов мог восприниматься как ересь.

Церковнославянский язык понимался на Руси как «икона православия», как средство выражения Богооткровенной истины. Когда в 1598 г. Борис Годунов задумал учредить университет и выписал для этого учителей из Германии, то духовенство воспротивилось. А прибывшего в Москву антиохийского патриарха Макария специально предостерегали, чтобы он не говорил по-турецки. «Боже сохрани, — заявил тогда царь Алексей Михайлович, — чтобы такой святой муж осквернил свои уста и язык этой нечистой речью». Такое же отношение, в общем, было и к латинскому языку, который воспринимался как типичный еретический язык. Даже позже подобное отношение к иностранным языкам в России сохранялось: по свидетельству поэта XVIII в. Антиоха Кантемира, «какъ языки и обычаи, чужестранные мы стали употреблять, то сталъ у нас недородъ хлъба». Не случайно царских детей долгое время не обучали иностранным языкам. Латынь не изучалась вплоть до специального указа Петра I от 1701 г. завести «учения латинские».

Церковный раскол включил в себя и проблему канонов в живописи. В иконописи со второй половины XVII в. появились живоподобные изображения, различные зрительные эффекты (светотени, перспектива и т. п.), направленные на восприятие. Новая манера иконописания называлась «фряжской», т. е. западной. Это вызвало резкий протест старообрядцев. В своей «Беседе о иконном писании» протопоп Аввакум говорил, что иконописцы новой школы изображают святых как живых людей: «пишуть Спасов образъ Еммануила, лице одутловато, уста червонная, власи кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые, тако же и у ногъ бедры толстыя, и весь яко нъмчинъ брюхатъ и толстъ учиненъ, лишо сабли той при бедръ не писано …». Старообрядцы отказывались поклоняться новым иконам, утверждая, что на них изображены живые люди, а не святые.

Схожие разногласия наблюдались в церковном пении, где древнее унисонное исполнение сменялось новым партесным (многоголосным), рассчитанным на внешний эффект. Все более распространенным во время богослужений становилось более понятное наречное пение, т. е. произношение слов в церковном пении перестало отличаться от произношения при чтении.

Критически отнеслись старообрядцы и к театральным представлениям, которые появились в Москве при царе Алексее Михайловиче. Протопоп Аввакум обвинил его в том, что он потерял душу, устраивая такие сцены (например, мистерии с изображением страстей Христа, которые впервые были поставлены в Киево-Могилянской академии). Болезнь и смерть Алексея Михайловича Аввакум напрямую связывал с тем, что тот «тешился всяко, различными утешениями и играми» на божественные темы.

Таким образом, церковный раскол еще четче выявил черты кризиса средневекового сознания российского общества. Он свидетельствовал о формировании нового типа личности, воплотившего в себе две крайности: с одной стороны — кротость, терпение и жертвенность, а с другой — желание действовать «вопреки», раскрепощение сознания и индивидуальную свободу.

В русской культуре сформировался феномен старообрядчества, объединившего разнообразные социальные слои общества. Стремление думать и жить по-своему обусловило в 1674 г. их окончательный разрыв отношений с государством и церковью. Свою модель жизни старообрядцы создавали на основе полной гражданской и экономической автономности, новых культурных ценностей. Это в значительной степени повлияло на формирование новых качеств личности. Не случайно крупнейшие предприниматели XIX в. и покровители искусств (Морозовы, Гучковы, Третьяковы, Рябушинские) были старообрядцами.

В результате раскола в обществе проявлялись апокалипсические настроения, поиски истинно православного царства: града Китежа, скрытого под толщей озерной воды от непосвященных, поиски безгрешной и счастливой земли Белогорья. Путь к спасению через умерщвление плоти и личную святость без посредничества церкви и священников предлагали сверхаскетично настроенные еретики и другие представители «народного православия» («поповцы», «беспоповцы», «капитоновцы» и др.).

Таким образом, в XVII в. в российской истории впервые созрел внутренний культурный конфликт, широко распространившийся на все стороны жизни. Об этом свидетельствовали разлад между светской и духовной властью, разногласия духовенства и паствы в истинности православной веры.

Традиции и новации в просвещении и научных знаниях. Расширение сферы торгово-ремесленной деятельности, зарождение российского предпринимательства, активизация контактов с Западом и Византией, потребности обороны страны обусловили рост числа образованных людей в России. Уровень грамотности в XVII в. среди помещиков составил 65 %, купечества — 96 %, посадских людей — около 40 %, крестьян — 15 %, стрельцов, пушкарей, казаков — 1 %.

В России в XVII в. уже существовали зачатки системы государственного начального образования. Школы были частными учебными заведениями, в которых учились дети «всякого чина … и сана, славных и худородных, богатых и убогих, даже и до последних земледельцев». Преподавались чтение, письмо, пение, счет, основы религии, некоторые сведения по Священной истории, давали представление о семи свободных науках, составлявших тогда курс университетского обучения (грамматика, диалектика, риторика, музыка, арифметика, геометрия, астрономия).

Начальное образование носило церковный характер, учителями, в основном, были лица духовного звания. Занятия в школе начинались и заканчивались молитвой. Основными учебниками являлись книги религиозного содержания, но было издано и несколько букварей, которые включали информацию по вероучению и справочную информацию (буквари Василия Бурцова (1633), Симеона Полоцкого (1679), Кариона Истомина (1694). Были распространены азбуковники — словари иностранных слов в сочетании с основами фонетики, правописания, синтаксиса. В азбуковниках можно было извлечь информацию об античных философах и писателях, отечественной истории и географии, основах философии. В учебном процессе использовались также «Грамматика» Мелетия Смотрицкого и таблица умножения «Считание удобное».

По-прежнему популярным оставалось обучение в семье. Одним из основных методов педагогики, как и в прошлые века, признавалось телесное наказание («розга», «сокрушение ребер», «жезл»). Методическим пособием для учителей и воспитателей являлось сочинение «Гражданство обычаев детских» — свод правил, определявших поведение детей в школе, за столом, при встрече с людьми; одежду и даже выражение лица.

Во второй четверти XVII в. в Москве появились первые средние и профессиональные школы. В 1640 г. по инициативе боярина Федора Ртищева при Андреевском монастыре была основана частная школа для молодых дворян, где их обучали греческому языку и латыни, риторике и философии. На средства патриаршего двора такого же уровня учебное заведение было открыто в кремлевском Чудовом монастыре. В 1681 г. по указу царя Федора Алексеевича начало действовать греческое училище, которое патронировал Иерусалимский патриарх Иоаким. В 1684 г. в училище (Типографской школе), которым руководил иеромонах Тимофей, обучалось 191 человек, в 1685 г. — уже 200 учеников (из них 54 старших, учивших «греческий язык книжному писанию», и 146 младших, изучавших славянскую грамоту). Ученики стали в будущем первыми студентами славяно-греко-латинской академии.

Основание школы Тимофея — событие в истории образования в России, первый шаг к созданию высшего учебного заведения. Для учреждения высшей школы (конечно, ее нельзя понимать как университет) нужны были учителя, сами прошедшие подготовку в «правильной» высшей школе, «люди ученые и православные, а не ковегласи и раскольники». Такими учителями были выбраны братья-греки Лихуды, выпускники Падуанского университета. По свидетельству Федора Поликарпова, одного из первых учеников, школа, основанная Лихудами, первоначально была более чем скромной. Но уже в 1685 г. патриархом Иоакимом был выдан образ иконы) в новую школу, и этот день (25 декабря) можно считать днем основания славяно-греко-латинской академии. Судя по записям Патриаршего приказа, к 1687 г. в академии числилось 76 учеников: в высшей школе — 14 человек, в средней — 35, в низшей — 27. Грамматику и пиитику Лихуды преподавали на греческом языке, а риторику, логику и физику — на латыни. Ученики работали по системе, принятой тогда в Падуанском и других европейских университетах. С 1701 г., когда в академию приехали киевские учителя, характер обучения изменился. Преподавание греческого языка прекратилось, все предметы изучались на латинском языке. Академия утратила свое прежнее название, стала называться Славяно-Латинской школой. В разные годы обучение в первой высшей школе России прошли математик Л. Ф. Магницкий, М. В. Ломоносов, историк Н. Н. Бантыш-Каменский, митрополит Платон, наследники князей древнейших российских родов.

Повышению уровня грамотности способствовало книгопечатание. Печатный двор в Москве в первую очередь издавал книги богослужебного содержания (Требники, Служебники, Псалтыри, Часовники и т. д.). Из 233 изданных в 1615—1652 гг. книг таких было 44 %. На втором месте находились книги для обучения, которые тоже выпускались в достаточно большом количестве и часто переиздавались. В 1648 г. Печатный двор издал «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» и «Грамматику» М. Смотрицкого. Выпускались книги и «душеспасительного» и развлекательного содержания, появились технические руководства и географические описания путешествий, книги по различным направлениям знаний: травники, лечебники, «Книга сошного письма» и др.

Книги становились обыденными в жизни бояр, купечества и даже посадских людей. Иметь библиотеку стало престижно. Спрос на книгу требовал расширения производственных возможностей Печатного двора, который к середине XVII в. способен был издавать более 11 тыс. книг, а во второй половине столетия — более 300 тыс. букварей и 150 тыс. учебных псалтырей и часословов. Букварь В. Бурцева, например, издавался тиражом 3 тыс. экземпляров.

Образованные люди стали играть заметную роль в жизни общества. Просветительское движение особенно проявило себя в окружении царя Алексея Михайловича. Многие влиятельные государственные чиновники, стремились преодолеть «старину» и косность мышления. А. Л. Ордин-Нащокин, выходец из провинции, полагаясь в основном на собственный опыт и знания, сделал успешную карьеру чиновника. В сферу его деятельности входили реформы государственного управления и городского самоуправления, внешняя политика, экономические и культурные контакты с Западной Европой. Многие его идеи были реализованы Петром I. Ф. М. Ртищев первым попытался перестроить по западным образцам организацию и содержание обучения в России, не упуская при этом нравственное воспитание. «Государственным человеком» и интеллектуалом был В. В. Голицын, повлиявший на проведение административных и экономических реформ, преобразований в системе обучения.

Расширение круга образованных людей было тесно связано с развитием научных знаний и техники. В середине XVII в. в России стали известны основные положения гелиоцентрической теории Н. Коперника. Первые научные труды по практической медицине создали выпускники «Школы русских лекарей» Степан Кириллов и Петр Постников. Практический характер носили изобретения в области строительства и производства: винтовые деревянные домкраты, мельничные водяные колеса, сверлильные станки, циркулярные механические пилы и многое другое. В торговой практике использовались неизвестные на Западе инструментальные счеты: костяшки, нанизанные на закрепленные в раме прутья.

Во второй половине XVII в. появились начала исторической науки. Особую роль сыграла Киевская духовная академия. Это учебное заведение давало своим ученикам знания по логике и философии. Многие выдающиеся киевские ученые приглашались в Москву, где открывали свои школы. Некоторые из них пользовались большим влиянием при царском дворе. Не случайно именно в Киеве в 1674 г. появился первый учебник русской истории — «Синопсис» (греч. — описание) киевского монаха Иннокентия Гизеля. Постепенно расширялась историческая проблематика, анализировалась деятельность не только государя и церковной власти, но и «меньших людей»: псковские исторические сочинения «О разорении Пскова» и «О бедах, скорбех и напастех, иже быть в Велицей России», «Повесть об Азовском осадном сидении», раскольничья летопись противников церковной реформы. К последним сочинениям летописного жанра можно отнести «Новый летописец», давший официальную трактовку Смуты, и «Летопись о многих мятежах» — о роли церкви в XVII в.

Одну из первых попыток анализа происходивших на рубеже XVI—XVII вв. событий предпринял монах Троице-Сергиевого монастыря Авраамий Палицын в сочинении 1620 г. о Смутном времени «История в память предыдущим родам». Царской власти, как гаранту порядка в России, посвятил сочинение «Временник» дьяк Иван Тимофеев. Идеальный образ мудрого просвещенного монарха представлял в своих литературно-публицистических произведениях Симеон Полоцкий. О пользе неограниченной монархии («самовладства») писал хорват Юрий Крижанич, сторонник идеи «славянского единства», главную роль в котором отводил Москве. Свое исследование «Скифская история» о борьбе народов Руси против монголо-татар написал Андрей Лызлов.

Вместе с тем из-за сильного влияния церкви исторический анализ не мог быть независимым и поэтому объективным. Толкование истории как осуществление божественного замысла (провиденциализм) доминировало в среде российских исследователей «старины».

Обмирщение литературы и искусства. В XVII в. произошла жанровая дифференциация литературы, одним из проявлений которой стала демократическая сатира, выразившая отношение населения к церкви. Впервые церковные служащие стали объектами критики. Так, «Сказание о куре и лисице» высмеивало лицемерие и стяжательство духовенства, «Служба кабаку» пародировала ритуал всенощного богослужения, «Калязинская челобитная» и «Повесть о бражнике» рассеивали миф о «святых», напоминая о греховных фактах из «житий», «Повесть о Карпе Сутулове» обвиняла купца, попа и архимандрита, требовавших любви от нуждающейся в деньгах купеческой жены. Вольномыслие сатирической литературы стало возможно только в условиях кризиса средневековой морали в России в XVII в. Однако существовали еще пределы критики: обличалась церковь, но религия в целом находилась вне зоны критического анализа.

Появились произведения, раскрывавшие порядки государственной службы («Повесть о Шемякином суде», «Повесть о Ерше Ершовиче»), нравы горожан («Азбука о голом и небогатом человеке») и зарождающегося дворянства («Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Фоме и Ереме»). Новые литературные герои были лишены идеальных качеств, их переживания созвучны переживаниям простых людей, их вымышленные коллизии как будто были «списаны» с реальной жизни. Они отвергали патриархальные устои и нравственные нормы прошлого, но их идеалы были еще неопределенны. Литература готовилась перейти от жития подвижника к жизнеописанию благочестивого мирянина (муромские повести «Об Ульянии Осорьиной», «О Марфе и Марии»). Основоположником силлабической рифмованной поэзии стал Симеон Полоцкий, который писал стихи по-польски, на латыни и по-русски («Рифмованная псалтырь», «Рифмологион», «Вертоград многоцветный») и его ученики: Сильвестр Медведев и Карион Истомин.

Началось ускоренное освоение жанров европейской литературы, сочинители XVII в. увлеченно использовали чужие сюжеты. Так, французское сказание о рыцаре Бово д'Антон превратилось в «Повесть о Бове-королевиче», вместо куртуазного романа появилась «Повесть о Петре Златых ключей», вместо романа рыцарского — «Повесть об Иване Пономаревиче».

Особое место заняла драматургия. Придворный царский театр XVII в. прошел несколько этапов. С 1571 г. царский двор пытался использовать народное искусство скоморохов, затем с 1660 г. — драматургию школьного театра, с 1672 г. — сценический опыт зарубежного театра. Традиции национальной драмы развивал монах Стефан Чижинский, воспитанник Киево-Могилянской академии, и Симеон Полоцкий (пьеса «Притча о Блудном сыне» и «Комедия о Навуходоносоре»). По инициативе боярина А. С. Матвеева и указу царя была построена «комедийная хоромина» и набрана труппа из иностранцев во главе с немцем И. Грегори. В 1675 г. впервые на русской сцене был поставлен балет.

XVII в. — время расцвета в России певческого искусства. С развитием «партесного» многоголосия связано возникновение нового жанра: псалмов и кантов (патриотических и даже любовно-лирических), исполнявшихся в домашней обстановке. Западные формы музицирования проникали в придворный быт столичного дворянства. Появились любители «немецкой» музыки, содержавшие инструментальные капеллы (среди них бояре Н. И. Романов и А. С. Матвеев, князь В. В. Голицын). Увлечение иностранной музыкой соседствовало с традиционными выступлениями скоморохов. В созданной для развлечения царской семьи Потешной палате выступали гусельники, исполнители на клавикордах и органе. Для представлений в придворном театре в 1672 г. была приглашена из-за границы группа музыкантов-исполнителей на скрипке, виоле, флейте, кларнете, трубе и тромбоне; в состав инструментального ансамбля входил также орган.

Существенные изменения произошли в, казалось бы, самом каноническом виде искусства — иконописи. На рубеже XVI—XVII вв. в иконописи оформились два направления, условно именуемые «Годуновской» и «Строгановской» школами. Первая из них стремилась к строгому стилю, к возрождению традиций (росписи Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве). Строгановская школа развивала мелкое, изощренно-утонченное письмо, для которого характерны сочная цветовая гамма с использованием золота и серебра, хрупкая изысканность образов, сложная фантастика пейзажных фонов. Среди наиболее известных мастеров школы — Емельян Москвитин, Стефан Пахиря, Прокопий Чирин, Истома, Назарий и Никифор Савины.

Ярко выделялись монументальные росписи костромских и ярославских иконописцев (Гурия Никитина, Силы Савина, Дмитрия Плеханова и др.), работавших со своими артелями не только на родине, но и в Москве, Ростове, Вологде, в Троице-Сергиевом монастыре. К середине XVII в. одним из центров художественной жизни становится Оружейная палата в Москве, живописцы которой (Богдан Салтанов, Иван Безмин, Кирилл Уланов, Иосиф Владимиров, Никита Павловец и др.) были мастерами широкого диапазона — выполняли стенные росписи, писали иконы, царские портреты, оформляли придворные и церковные праздники. Руководитель иконописной мастерской Оружейной палаты Симон Ушаков руководил росписями Архангельского и Успенского соборов, Грановитой палаты в московском Кремле, чертил географические карты, занимался офортом. В иконописи он выступал как реформатор, стремившийся к светотеневой, объемной моделировке формы (иконы «Отечество» («Троица»), «Благовещение», «Спас Нерукотворный», «Семь смертных грехов»).

Несмотря на каноны церкви, запрещавшие любые изменения в иконописи и даже предписывавшие указом 1654 г. уничтожение образов святых, не соответствующих каноническим требованиям, западные влияния затронули и эту область искусства. Греческий стиль умирал, а так называемый «фряжский» (западный), все активнее проникал в религиозную живопись России.

В иконостасах, потеснив иконы, важную роль приобретали декоративные элементы, барочные мотивы, в частности, появление витых («соломоновых») колонн с библейской символикой (московская церковь Покрова Богородицы в Дубровицах и др.).