Падение Новгорода. Замирение с Казанью обеспечивало Ивану III тыл для решения главной проблемы — подчинения Новгорода. С самого начала своего княжения Иван III рассматривал Новгородскую республику и другие земли Руси, как свою «прародительскую отчину от первых князей». В самом Новгороде боролись две партии: пролитовская, состоявшая из бояр, и промосковская, состоявшая главным образом из «младшей чади», т. е. простых людей. Если «черное» население Новгорода — мелкие ремесленники и торговцы — искало у Москвы защиты против притеснения бояр и крупных купцов, то новгородское боярство и верхний слой купечества боялись потерять с присоединением к Москве свои вотчины и политическое значение. Купечество, кроме того, опасалось конкуренции в торговле с Прибалтикой.
Новгородское боярство, отстаивая политическую независимость от Москвы, пыталось опереться на помощь польского короля и великого литовского князя Казимира IV, так как тот предоставлял большие иммунитетные права крупным землевладельцам. Во главе этой боярской партии стояла энергичная вдова посадника Исаака Андреевича Борецкого Марфа со своими сыновьями. Ориентация новгородских бояр соответствовала интересам Великого княжества Литовского, искавшего союзников против Москвы. Служилые литовские князья занимались строительством оборонительных сооружений в Новгороде, у них были собственные владения, в их руках находились войска.
Кризис новгородско-московских отношений наступил в 1470 г. В ноябре умер новгородский архиепископ Иона. Новгородцы, даже не поинтересовавшись мнением московского митрополита и великого князя, избрали на этот пост Феофила, сторонника церковной унии, и решили утвердить его не в Москве, как это было прежде, а в Киеве, принадлежавшем тому же Казимиру. Эти действия рассматривались в Москве как измена православной вере, заслуживающая сурового наказания. Той же осенью 1470 г. литовские послы побывали в Орде и, не скупясь на богатые подарки, предложили хану Ахмату наступательный союз против Москвы, рассчитывая добиться ее ослабления чужими руками. Наконец, главным «прегрешением» было призвание в Новгород на княжение литовского князя Михаила Олельковича, в чем Иван III усмотрел нарушение обещания не вести самостоятельных внешних сношений и усиление литовского влияния в Новгороде.
Открытый разрыв с Москвой произошел осенью 1470 г., когда Борецким в результате «великой брани» удалось получить согласие веча на союз с Литвой. В начале 1471 г. послы новгородского боярства отправились с дарами к Казимиру IV и заключили союзный договор. По его условиям Новгород признавал Казимира IV своим князем, а он, в свою очередь, обязывался в случае похода Ивана III на Новгород «всести на конь… против великого князя и боронити Великий Новгород». В ответ в марте 1471 г. Иван III созвал в Москве совет. В нем участвовали братья князя и другие удельные князья, епископы, бояре и мелкие служилые люди («вои»). На совете Иван III объявил о предстоящем походе на Новгород. Походу придавался характер общегосударственного мероприятия. В Тверь и в Псков направились великокняжеские послы с просьбой об оказании военной помощи.
Объединенная рать всех земель, подчиненных Москве, двинулась в поход. По летописным данным, Новгороду удалось выставить около 40 тысяч человек. Встреча московских войск и новгородского ополчения состоялась 14 июля 1471 г. на реке Шелони. Произошло сражение, в котором новгородские полки, по численности и технической оснащенности, превосходившие московские войска, были наголову разбиты.
Победе Москвы способствовали антилитовские настроения как простых горожан, так и части боярства. Например, Новгородский архиепископ Феофил не позволил участвовать в битве своему полку, представлявшему важную часть ополчения. Казимир IV, видя, что не имеет достаточной поддержки в самом Новгороде, не выступил против Москвы. Ивану III удалось сорвать новгородско-литовскую коалицию и сломить антимосковскую партию.
Вскоре в военном стане великого московского князя, неподалеку от местечка Коростынь, начались переговоры, закончившиеся подписанием мирного договора. Новгородские представители во главе с архиепископом Феофилом вынуждены были принять все условия московской стороны. Формально новгородцы сохраняли прежнее устройство; Иван III обещал держать Новгород «в старине, по пошлине, без обиды». В действительности же новгородской самостоятельности был нанесен жестокий удар. Новгородцы обязаны были выплатить в течение года огромную контрибуцию чистым серебром, ежегодно выплачивать «черный бор» (дань, наложенную на Новгород Василием II) и судную пошлину Московскому митрополиту. К «Вологодской отчине» московского князя отходили новгородские земли по рекам Пинеге, Мезени, Выи и др. Новгород отказывался от самостоятельной внешней политики и признавал себя «отчиной» московского князя. Отныне новгородцы обязаны были утверждать своих архиепископов только в Москве и подчинялись верховной судебной власти великого князя. Фактически Коростынский договор означал конец независимости Новгорода, хотя внешние формы его администрации и самоуправления сохранялись (например, институт посадников).
Но эти условия не вполне удовлетворяли Ивана III. Он хотел большего — полной ликвидации всех новгородских «вольностей». Ждать повода для этого пришлось недолго. В середине 70-х гг. в Новгороде снова вспыхнула подогреваемая самим Иваном III борьба между сторонниками и противниками Москвы. Воспользовавшись жалобами новгородцев на засилье бояр, Иван Васильевич в октябре 1475 г. отправился в Новгород с «миром», хотя и в сопровождении военных сил. Выступая в роли защитника простого люда от боярских злоупотреблений, князь привлекал на свою сторону городские низы, в среде которых особенно были выражены антилитовские настроения. Устроив показательный суд над боярами, которые «многих людей перебили и переграбили», он демонстрировал, что только великокняжеская власть может обеспечить новгородцам соблюдение правопорядка.
Осенью 1477 г. московские войска снова выступили в поход. Новгородцы слали послов за послами, чтобы остановить их продвижение, но великий князь начал переговоры лишь тогда, когда занял окрестные монастыри и поставил Новгород под угрозу осады. Город прінял все требования великого князя. В январе 1478 г. новгородское вече было ликвидировано, вечевой колокол — символ независимости — был снят, у него был вырван «язык», а сам колокол увезен в Москву; выборных посадников и тысяцких заменили московские воеводы. Враждебные Москве бояре были выселены в центральные районы, а их вотчины конфискованы. Богатые земли новгородского боярства были отданы московским служилым людям. Новгородская боярская республика прекратила свое существование, став частью общероссийской государственной системы, хотя в экономическом отношении события 1478 г. еще не означали полного слияния Новгородской земли с Северо-Восточной Русью.
Борьба с оппозицией. Осенью 1479 г. обнаружились острые внутренние затруднения Ивана III. Во-первых, возник конфликт с митрополитом Геронтием по вопросу о прерогативах светской и духовной властей, получивший широкую известность и политическое значение. Во-вторых, в Новгороде был обнаружен заговор против московского правительства во главе с архиепископом Феофилом. Заговорщики установили связь с Казимиром IV, который не только поддерживал новгородскую оппозицию, но и побуждал хана Ахмата к большому походу на Русь. В-третьих, недовольство политикой Ивана III выражали его братья — удельные князья.
Сложность состояла в том, что удельные владения разрезали на части основную территорию Северо-Восточной Руси, которая находилась под верховной властью Ивана III. В частности, Ростов находился во владении его матери, княгини Марии. В Угличе и Волоколамске княжили его братья Андрей Большой и Борис, Вологда находилась в распоряжении Андрея Меньшого, а Верея и Белоозеро были уделами двоюродного брата Ивана III Михаила Андреевича. Как члены великокняжеской семьи, они требовали выделения им соответствующей доли из владений Дмитровского князя Юрия, умершего бездетным, а также из только что присоединенной Новгородской земли. Возмущенные нежеланием Ивана III делиться «примыслами», они вступили в союз с Казимиром IV и в феврале 1480 г. подняли открытый мятеж. Намереваясь «отъехать» к великому литовскому князю, братья направились с войсками к западной границе. Возникла реальная угроза новой феодальной войны, предотвратить которую могли только решительные действия великого князя.
Осенью 1479 г. Иван III во главе войска двинулся к Новгороду. В течение недели осажденный город обстреливали из пушек, в нем начались пожары, поднималось недовольство «черных людей». Все это вынудило заговорщиков сдаться «на всю государеву волю». Вступив в мятежный Новгород, Иван III начал «грозный государев розыск». Сто участников заговора было предано смерти. Архиепископ Феофил был арестован и отправлен в заточение. 15 тысяч боярских и купеческих семей в принудительном порядке были выселены в пределы Северо-Восточной Руси, а их земельные владения были отданы московским служилым людям.
Расправа над заговорщиками ослабила позиции оппозиционного движения. «Замиренный» Новгород не мог оказать поддержки мятежникам, и они со своими войсками и боярами двинулись к литовским рубежам, надеясь на поддержку Казимира IV. Однако король никакой существенной помощи им не оказал, ограничившись предоставлением братьям «политического убежища» — передачей им в удел города Витебска. Оставшись в одиночестве, князья Борис и Андрей начали переговоры с Иваном III. Великий князь московский, опасаясь татарского нашествия, и сам был заинтересован в скорейшем урегулировании конфликта. Поэтому он пошел на некоторые уступки братьям, обещая им разделить дмитровские земли. После этого они присоединились к московским войскам, направлявшимся навстречу хану Ахмату, который летом 1480 г. двинул свои полчища на Москву.
Конец зависимости от Золотой Орды. Уже к концу правления Василия II Темного зависимость Руси от Золотой Орды имела номинальный характер. Соотношение сил между Московским княжеством и Золотой Ордой было не в пользу последней. Распад Золотой Орды привел в середине-конце XV в. к образованию самостоятельных ханств — Казанского, Астраханского, Сибирского, Крымского, Ногайской орды. Ожесточенная борьба за власть шла и внутри Большой Орды — главной наследницы бывшей единой Ордынской державы. И хотя татары по-прежнему совершали разбойничьи набеги на земли Руси, уничтожая и сжигая села и города, реальной силы для восстановления своего былого господства они уже не имели. С середины XV в. татары уже не появлялись у Москвы, а ограничивались разорением южной части московской территории, изредка подходя к Оке. Иван III с 1476 г. отказался ездить в Орду и посылать дань, отправляя лишь подарки хану.
Эти процессы и отразили события 1480 г. В начале осени хан Большой Орды Ахмат, пытаясь восстановить прежние даннические отношения с Москвой, двинулся на Русь и остановился на реке Угре, которая тогда являлась границей между Москвой и Литвой. Ахмат не случайно расположил свой лагерь у литовских границ, он ждал помощи от своего союзника — Казимира IV. Навстречу ему, сначала на Оку, а затем на реку Угру была направлена рать во главе со старшим сыном Ивана III Иваном Ивановичем. Московские полки стали на противоположном берегу Угры, но ни Ахмат, ни московские воеводы не рискнули начать сражение. 8 октября силы Орды предприняли попытку в нескольких местах форсировать Угру, но она была отражена. Татары везде наталкивались на крупные силы армии Ивана III.
В московских боярских кругах и в самом войске были сильны панические настроения. Некоторые воеводы склонны были пойти на соглашение с ханом. Сам Иван III, видимо, колебался, поскольку, покинув войска, несколько недель жил в подмосковном селе. Нерешительность великого князя вызвала волнения среди московских горожан. Ростовский архиепископ Вассиан, называя великого князя «бегуном», требовал от него активных действия. Иван III вынужден был отправиться к войску.
Между тем, обстановка на Угре складывалась в его пользу. Казимир IV, на помощь которого рассчитывал Ахмат, так и не подошел. Король вынужден был направить войска на защиту от нападения союзника Ивана III, крымского хана Менгли-Гирея. Противостояние на Угре длилось более трех месяцев. Вскоре начались морозы, стала замерзать река, перестав быть преградой для ордынской конницы. Однако, так и не отважившись на решительные действия, Ахмат отвел войска. Отступая, они разорили прилежащие земли в верховьях Оки, принадлежавшие неверному союзнику Казимиру IV. Так бесславно закончился поход, вошедший в историю под названием «Стояния на реке Угре». Ахмат вскоре был убит, а Большая Орда окончательно распалась на несколько улусов, бессильных восстановить даннические отношения с Русью. Ордынское иго было свергнуто, но борьба с «осколками» Золотой Орды, опасными соседями Москвы — Крымским, Казанским, Астраханским ханствами — продолжалась длительное время.
Конец «Руси удельной». Изгнав Ахмата, Иван III разрешил проблему отношений с удельными князьями. В начале 1481 г. братья получили приращения к своим уделам, но были вынуждены признать новый принцип взаимоотношений с великим князем, по которому любые территории, присоединенные в будущем к Москве, не подлежали родственному разделу. Когда в 1481 г. умер один из братьев Ивана III (Андрей Меньшой), его удел (Вологда) был включен в состав Московского княжества. Михаил Андреевич Верейский по договору 1483 г. завещал свой удел великому князю, ущемляя права прямых наследников. Андрея Большого в 1491 г. постигла опала из-за того, что он, проявляя «шатость», не участвовал в походе против крымского хана Менгли-Гирея. В 1494 г. он умер в заточении, а его владения были конфискованы. Верный Ивану III Борис скончался, завещав свой удел сыновьям, но после их смерти и эти земли отошли великому князю.
«Государь всея Руси». Падение Новгорода предопределило судьбу Тверского княжества, окруженного со всех сторон московскими землями. Тверской князь Михаил Борисович поддерживал добрососедские отношения с Москвой, но в 1483г. решил сменить политическую ориентацию, задумав «женитися у короля» (на родственнице великого литовского князя Казимира IV). Брак должен был сопровождаться заключением литовско-тверского союза, который в тех условиях приобретал антимосковскую направленность. Планы Михаила Борисовича были немедленно пресечены Иваном III. Зимой 1484 г. он «разверже» мир с Тверью, и большая московская рать вступила в Тверское княжество. Верный своей политике, Казимир IV реальной помощи оказать не решился. В этой ситуации в декабре 1484 г. было заключено московско-тверское «докончанье», по которому тверской князь из великого князя низводился до положения удельного и обязывался порвать договор с Казимиром IV.
Прошло немного времени, и москвичи перехватили гонца тверского князя к Казимиру IV. Началась подготовка к решающему походу на Тверь. Снова ни Казимир IV, ни сами тверичи не поддержали Михаила Борисовича, и судьба Твери была предрешена. Многие представители тверской знати перешли на службу к Ивану III. Михаил Борисович с кучкой верных ему бояр бежал в «литовские пределы». Ворота города были открыты, и 15 сентября 1485 г. государь вместе с наследником Иваном въехал в Тверь. Иван Иванович был оставлен «на великом княжении на тферском», представлявшем некое подобие удела.
Инкорпорация Твери означала конец затяжной борьбы с главным соперником Москвы в объединении земель Северо-Восточной Руси. Единое государство было создано и окончательно утверждало свою независимость, что сразу же было закреплено в титулатуре. Уже в июне 1485 г. Иван III именовался «государем всея Руси». Этот титул стал употребляться повседневно и отражал процесс превращения Великого княжества Московского в общерусское государство. Новый титул великого князя отражал не только итог и закрепление предшествующего объединительного процесса, но и определял политические планы на ближайшую перспективу. Ведь русские земли входили и в состав Великого княжества Литовского, а Казимир IV считал себя не только великим князем литовским, но и великим князем русским. Поэтому, провозглашая себя государем «всея Руси», Иван III заявлял свои претензии на верховное господство над всеми землями древней Руси. Неизбежность столкновения с Великим княжеством Литовским была очевидна.
«Династический кризис». И все же успехи объединительной политики не были еще достаточно прочными. Они осложнялись династической борьбой при великокняжеском дворе, в которой участвовали две группировки. Одна из них сделала своим знаменем наследника престола Ивана Ивановича Молодого. Это был сын Ивана III от первого брака с сестрой великого князя тверского Марией Борисовной. В 1467 г. она умерла, и Иван III в 1472 г. женился на племяннице последнего византийского императора Софье Палеолог. Софья имела большое влияние на великого князя. На нее и ее сына княжича Василия ориентировалась вторая партия при великокняжеском дворе.
В декабре 1482 г. Иван Иванович женился на дочери молдавского господаря Стефана Великого Елене, прозванной Волошанкой. В 1483 г. у них родился сын Дмитрий. К 1490 г. положение при московском дворе осложнилось: Иван Молодой заболел и в марте этого же года скончался. Политические последствия смерти наследника были необратимы. Первоначально в ходе борьбы чаша весов склонялась на сторону малолетнего внука Ивана III Дмитрия. Вокруг Елены Волошанки группировались деятели, в которых Иван III видел надежную опору своей власти. Союз с сильным молдавским господарем Стефаном имел большое значение в предстоящей борьбе с Великим княжеством Литовским. В 1498 г., когда Дмитрию исполнилось 15 лет, он официально был объявлен наследником престола. Вместе с тем, акт коронации Дмитрия не означал перехода к нему даже доли власти. Он только считался соправителем и иногда пользовался титулом великого князя «всея Руси». Его положение при дворе постепенно менялось и завершилось опалой, основная причина которой заключалась в связях его окружения с княжеско-боярской оппозицией.
Наследие «Августа-кесаря». Феномен России. Наследие Византии оказало значительное влияние на становление самодержавия и его политической идеологии. Толчком к этому стала женитьба Ивана III на Софье Палеолог. Брак с ней делал московского государя преемником византийских императоров. Царевна, как наследница павшей империи, переносила ее международный престиж в Москву как в новый Царьград.
По случаю этих важных событий в Москве было составлено «Сказание о князьях Владимирских», в котором содержались две легенды. В первой излагалась фантастическая версия о происхождении московских князей от римского императора Августа. Согласно второй легенде, великокняжеские регалии, в том числе и знаменитую шапку, Владимир Мономах получил от своего деда по матери, византийского императора Константина Мономаха. Возводя правящую династию к Августу, а ее власть — к Византии, «Сказание» тем самым подчеркивало преемственность власти московских князей от киевских, идейно обосновывало самодержавную власть и поднимало ее международный престиж. Идея Киевского наследства легла в основу внешней политики Российского государства конца XV — начала XVI в., целью которой было присоединение Киева, Смоленска и других земель, в X—XII вв. политически зависимых от киевских князей.
Идеологические построения, содержащиеся в «Сказании», не сводились к обоснованию нового политического курса, а отражали тенденцию формирования новой этнотерриториальной и политической общности — России. С конца XV в. тенденция превращается в процесс, и новое самоназвание («Россия») начинает употребляться в государственном делопроизводстве и историко-литературных памятниках. Оно отражало трансформацию Московской Руси в полиэтническое государство, включавшее в свой состав различные по своим историко-культурным традициям и экономическому развитию народы и регионы. Российское государство, как и его идеология, обнаруживало имперские черты. Византийский двуглавый орел стал его государственным гербом. Величие государя подчеркивалось внешними атрибутами власти, пышностью двора и торжественными приемами иностранных дипломатов. Явно демонстративный характер имели некоторые детали посольского этикета. Российские правители рассматривали государство как свою вотчину, которой можно было распоряжаться по собственному усмотрению. Об этом недвусмысленно высказывался Иван III, а его сын, Василий III, проявлял явные черты самодержавного правителя.
«Москва — Третий Рим». Комплекс идей, сформулированных в «Сказании о князьях Владимирских», получил дальнейшее развитие в теории «Москва — Третий Рим». Взгляд на Москву как на «новый град Константина» встречается уже в сочинениях митрополита Зосимы в 1492 г. Ему же принадлежит идея о перемещении центра государственности и правой веры (православия) в Россию. Окончательно же концепция была сформулирована старцем (старшим монахом) псковского Елеазарова монастыря Филофеем в ряде «посланий» к великому князю Василию III, псковскому наместнику и другим адресатам.
Согласно ей, существовало три мировых центра христианства — сначала им был Древний Рим, который пал из-за отступления от «истинного христианства»; затем таким центром стала Византия. Но византийские правители также изменили христианству, пойдя на заключение унии с католической церковью в 1439 г. Следствием этого явилось скорое падение Византийской империи, завоеванной в 1453 г. турками. Поскольку Москва не признала Флорентийской унии, то теперь она стала мировым центром христианства. Так как только православное христианство является «истинным». «Москва — Третий Рим», а «четвертому не бывать», поскольку могут быть только три мировых христианских царства, после чего наступит конец света.
Концепция «Москва — Третий Рим» была реакцией на притязания папского престола, германских императоров и европейских государей на политическое лидерство в мире. Она способствовала подъему национального самосознания, укреплению политического единства и утверждению места России среди европейских стран, была направлена на то, чтобы поднять авторитет Москвы, привлечь на ее сторону православное население Великого княжества Литовского. Важно и то, что главой христианского мира объявлялся не митрополит Московский и всея Руси, а светский государь. В послании к Василию III Филофей называл его покровителем всех христиан, а Москву считал не только духовным оплотом православия, но и центром политической независимости.
Еретики и ортодоксы. Традиция религиозного вольнодумства сложилась в Новгороде с XIV в., когда там распространилась ересь стригольников, явившаяся почвой, на которой в 80-е гг. XV в. развилось новое учение — «антитринитаризм». Название объясняется отрицанием еретиками православного догмата о Троице. Как и стригольники, антитринитарии отрицали божественное происхождение Христа, считая его земным человеком, признавали только Ветхий завет, не верили в чудотворцев, отвергали церковные таинства и предметы религиозного культа (крест, иконы и др.) как «сотворенные» руками человека. Острие своей критики они направляли против продажи церковных должностей. Религия понималась ими как духовная связь с богом, за которую человек не должен отчитываться ни перед кем, в том числе и перед церковью.
Представители официальной церкви утверждали, что в Новгород ересь «перекинулась» из Великого княжества Литовского, даже называли имя «жидовина» Схария, распространявшего ее (в литературе встречается и другое название антитринитариев — «жидовствующие»). После поездки Ивана III в Новгород в 1479-80-м году вместе с ним в Москву прибыли два лидера новгородских еретиков — Денис и Алексей, которые своей образованностью произвели на него сильное впечатление. В Москве они получили назначения в Успенский и Архангельский соборы. Их идеи вскоре распространились и в столице. Состав участников движения антитринитариев в Новгороде и в Москве был различным. Если в Новгороде сторонниками ереси были плебейские слои и низшее духовенство, в столице в их числе оказались люди, окружавшие великого князя, выходцы из привилегированных слоев общества — наследник Иван Молодой, его жена Елена Волошанка и сын Дмитрий, ближайший советник Ивана III, дипломат и философ Федор Курицын и сам митрополит Зосима.
Сам Иван III занимал колеблющуюся позицию. Его прельщала критика еретиками церковных богатств, за которой просматривалась программа секуляризации земель церкви, а также их поддержка союза с могущественным господарем Стефаном, направленный против Казимира IV. Отпугивали Ивана III связи еретиков с враждебной Литвой и подрыв ими авторитета церкви. Конец колебаниям положили московско-литовские «порубежные дела».
«Странная война». Отношения с Великим княжеством Литовским обострились зимой 1490 г., когда начался массовый переход на сторону Ивана III «верховских князей» — Воротынских, Мосальских, Трубецких. Занимая промежуточное положение между двумя сильными государствами — Литовским и Московским, эти князья в зависимости от обстоятельств переходили то к Москве, то к Вильно или служили «на обе стороны». Сам факт перехода верховских князей к Ивану III разногласий не вызывал, они могли пользоваться правом свободного «отъезда». Но поскольку они переходили к Москве со своими «отчинами», это был реальный предлог, чтобы присоединить к России новые территории.
В 1492 г. умер польский король и великий князь литовский Казимир IV. На польский трон был избран его брат Ян Ольбрахт, а великим князем литовским стал Александр Казимирович. Такое расчленение верховной власти ослабляло Великое княжество Литовское, чем и решил воспользоваться Иван III. В августе 1492 г. его войска вторглись в пределы соперника, хотя фактически война не была объявлена. Дипломатические отношения между государствами продолжались, и московская сторона добивалась возвращения Вязьмы, Мценска, Любутска, Серпейска — верховских городов. Литовская сторона, не учитывая реального соотношения сил, отказывалась принять эти требования и взамен городов, захваченных в ходе военных действий, соглашалась «поступиться» Новгородом, Псковом и Тверью. После длительных споров в феврале 1494 г. мир был заключен. К России отошла вся область верхнего течения Оки, откуда открывался путь на Смоленск. Мир был скреплен браком великого литовского князя Александра с дочерью Ивана III Еленой.
Если Александр, благодаря своему браку, наивно рассчитывал приобрести союзника в борьбе с опустошительными татарскими набегами, то уже ближайшее будущее показало, что он заблуждался. Иван III продолжал поддерживать дружелюбные отношения с крымским ханом Менгли-Гиреем. Уже через год после заключения брака Иван III упрекал Александра в нарушении данного им обещания — «не нудить» великую княгиню к «римскому закону». Православие Елены Ивановны не только вызывало раздражение католической знати, но и усиливало стремление православных князей Великого княжества Литовского перейти под покровительство Москвы.
Победа при Ведроши. В 1499 г. московско-литовские противоречия созрели для начала новой войны, и обе стороны начали дипломатическую подготовку. «Вечный союз», заключенный с Польским королевством, давал Александру Казимировичу немного. Занятая своими внутренними и внешними делами Польша не могла оказать ему существенной помощи в грядущей войне. Летом 1500 г. на польские земли совершали набеги татары, а король Ян Ольбрахт собирался в поход против турок. Неустойчивым было и внутренняя ситуация в Великом княжестве Литовском, раздиравшемся противоречиями между группировками православной и католической знати.
Военные приготовления России осложнялись династической борьбой между партиями Дмитрия-внука и княжича Василия. Предлогом для начала войны стали приходившие из Вильно сведения о притеснениях православного населения, в том числе и о «приневоливании» великой княгини Елены Ивановны к переходу в католичество. Начиная войну якобы в защиту православия, Иван III должен был выглядеть безупречным в религиозном смысле государем. Между тем, слухи о том, что он поддерживает еретиков, а их сторонника, своего внука Дмитрия назначил наследником престола, докатывались и до Великого княжества Литовского. Служители же ортодоксальной церкви были на стороне Софьи Палеолог и ее сына Василия. В 1500 г. Иван III, по словам летописца, «положил опалу на своего внука Дмитрея и на его матерь, великую княгиню Елену» Кружок московских еретиков сошел с политической сцены. Наследником стал Василий.
Для Александра Казимировича поводом к войне явился «отъезд» к Ивану III князей С. И. Бельского, С. И. Стародубского, новгород-северского князя Василия Шемячича и др. Князья переходили на московскую службу «с отчины». В войне их отряды действовали совместно с войсками Ивана III. В мае 1500 г. военные действия развернулись на всем протяжении московско-литовской границы. На юге города сдавались один за другим: Гомель, Радогощ, Новгород-Северский. Весной 1500 г. войска Ивана III взяли Брянск и Дорогобуж. Центром обороны Великого княжества Литовского стал Смоленск — ключевая крепость на пути к Вильно. На этом направлении и развернулись главные военные действия, в которых Польша, занятая внутренними делами, участия не принимала.
Войска Великого княжества Литовского, направленные под Смоленск, возглавлял один из выдающихся полководцев своего времени — гетман К.И. Острожский. Кульминацией всей военной кампании стала кровопролитная битва, развернувшаяся 14 июля на берегах речки Ведроши. В ней погиб цвет воинства Великого княжества Литовского, а сам гетман оказался в московском плену. Но основная цель московского князя — Смоленск — так и остался в руках Александра Казимировича, хотя вскоре пали Путивль и Торопец.
