В своем росте государство стремится вобрать в себя наиболее ценные элементы физического окружения, береговые линии, русла рек, равнины, районы, богатые ресурсами.

6. Первый импульс к территориальному росту приходит к примитивным государствам извне, от более высоких цивилизаций.

7. Общая тенденция к слиянию, разветвляясь, переходит к примитивным государствам извне, от более высоких цивилизаций.

Следовательно, государство рождается, растет, умирает, подобно живому существу, его пространственное расширение и сжатие являются естественными процессами, связанными с его внутренним жизненным циклом.

Изучая историю Соединенных Штатов Северной Америки, он заметил что чувство пространства у американцев развито в высшей степени, так как они были поставлены перед задачей освоения пустых пространств, имея за плечами значительный опыт европейской истории. Следовательно, американцы осмысленно осуществляли то, к чему Старый Свет приходил интуитивно и постепенно. И далее мы сталкиваемся с первыми формулировками другой важнейшей геополитической концепции — концепции «мировой державы».

Ратцель заметил, что у больших стран в их развитии есть тенденция к максимальной географической экспансии, выходящей постепенно на планетарный уровень. Следовательно, рано или поздно, географическое развитие должно подойти к своей континентальной фазе.

Ратцель считал, что каждый народ и государство имеют свою «пространственную концепцию» (идею о пределах своих территориальных владений). Слабеющая пространственная концепция неминуемо ведет к упадку государства. Он был убежден, что потребность человека в боль шом пространстве будет реализовываться в XX веке и неизбежно приведет к доминированию крупных государств. Он писал, что если государство желает быть «подлинной» великой державой, то оно должнс иметь в качестве своей территориальной основы площадь приблизительно в 5 миллионов кв. км. (заметим, что территория Германии в эти годы была около 550 тыс. кв. км.).

Вывод Ратцеля о том, что географическое пространство может выступать как политическая сила, лег в основу новой науки — геополитики. Одним из первых, он разработал теорию «океанического цикла». В этой теории он обосновал идею о поступательном перемещении стратегичес ких центров мира из Средиземноморья в Атлантический, а затем и в Тихий океан. Ратцель называл Тихий океан — океаном будущего.

Он считал, что на мировой арене будут доминировать те страны, которые имеют реальное первенство в Тихоокеанском стратегическом районе. Причины этого заключаются в его огромных размерах, уникальных ресурсах и его стратегическом положении. Поэтому именно в этом районе будут решаться силовые отношения ведущих мировых держав: США, Японии, Китая, России и Англии.

Ратцель сделал вывод, что решающее столкновение между морскими и континентальными государствами произойдет в этом районе, завершив собой в катастрофическом финале циклическую эволюцию человеческой истории. В этом конфликте, по его мнению, континентальные страны с их богатыми ресурсами имеют определенные преимущества перед морскими, не обладающими достаточным пространством в качестве своей геополитической базы.

Ученик Ратцеля, шведский ученый Рудольф Челлен впервые использовал термин «геополитика». В отличие от Ратцеля, который рассматривал государство как организм низшего типа, находящийся «на одном уровне с водорослями и губками», Челлен утверждал, что «государства, как мы их наблюдаем в истории, являются подобно людям чувствующими и мыслящими существами». Наиболее полно он выразил свою точку зрения в словах: «Государства также существуют на поверхности земли благодаря собственной жизненной силе, находясь в состоянии борьбы за существование... подобно организмам, увядают и умирают».

Развитие государства определяется борьбой за существование, которая принимает форму борьбы за жизненное пространство. Решающее значение в этой борьбе играет фактор силы. Необходимыми условиями победы в борьбе за существование являются пространственное расширение (экспансия), территориальная монолитность (компактность) и свобода передвижений (контроль над «пространством коммуникаций», главным образом над морскими путями).

Борьба за существование, по Челлену, выступает сущностью всякого «организма-государства». Война — это конкретная форма проявления этой борьбы за географическое пространство. Он считал, что сила — более важный аргумент для поддержания существования государства, чем закон, поскольку сам закон может поддерживаться только силой. Если закон вводит нравственно-рациональный элемент в государство, то сила дает ему естественный импульс.

Челлен намеренно противопоставляет свои взгляды либеральным, когда заявляет, что «государство есть цель сама в себе», а не организация, служащая улучшению благосостояния своих граждан.

Челлен вплотную подошел к созданию общей геополитической картины таны мира. Только в XX веке могла стать актуальной эта задача, в момент осознания конечности неосвоенного земного пространства.

Главным популяризатором и создателем первой геополитической школы считается немецкий ученый-геополитик, профессор географии Карл Хаусхофер (1869-1946).

Центральное место в его творчестве занимала категория «жизненное пространство». Она появилась в его концепциях под впечатлением от работ Ф. Мальтуса (1766-1834), который пришел к выводу, что рост населения подчиняется вечным биологическим законам и происходит быстрее (геометрическая прогрессия), чем рост производства продуктов питания (арифметическая прогрессия). Следовательно, войны неизбежны и самой густонаселенной стране — Германии, чтобы выжить, необходимо расширить свое «жизненное пространство». Главным геополитическим конфликтом для было противостояние «морских» и «сухопутных» держав. Он постулировал необходимость создания континентального блока - оси Берлин-Москва-Токио - как единственно возможного средства противостоять «силам моря» - союзу Англии, Франции и США.

Фундаментальное противоречие между «Морским» и «Континентальным» мирами, ставило Германию перед проблемой геополитической самоидентификации. Хаусхофер, как и другие сторонники национальной идеи, стремился к усилению политической мощи немецкого государства, что подразумевало его индустриальное развитие, культурный подъем и геополитическую экспансию. Само положение Германии, в центе Европы, делало ее естественным противником западных, морских держав — Англии, Франции и в перспективе США. Атлантические геополитики также не скрывали своего отрицательного отношения к Германии и считали ее (наряду с Россией) одним из главных геополитических противников морского Запада.

Поэтому Германии было нелегко рассчитывать на крепкий альянс с атлантическими державами, тем более, что у Англии и Франции были к Германии исторические претензии территориального порядка. Следовательно, будущее национальной, Великой Германии лежало в геополитическом противостоянии Западу и особенно англо-саксонскому миру.

Подобные рассуждения явились фундаментальным основанием всей геополитической доктрины Карла Хаусхофера и его последователей. Восприняв ратцелевскую идею о фундаментальном преимуществе больших государств над малыми, Хаусхофер рассматривал господство Германии над окружающими ее малыми государствами как неизбежное. В стратегическом плане он видел неизбежность немецкой гегемонии над Мировым островом, через экономическое проникновение в Россию и подчинение ее. С этой целью, им была разработана идея оси Германия — СССР — Япония, для противостояния морскому миру.

В таком блоке не было ничего случайного — это был единственный, полноценный и адекватный ответ на стратегию противоположного лагеря, который не скрывал, что самой большой опасностью для него было бы создание подобного объединения. Хаусхофер назвал его «Континентальный блок».

Недаром он так любил цитировать слова американца Гомера Ли. «Последний час англосаксонской политики пробьет тогда, когда немцы, русские и японцы соединятся».

Основоположником французской геополитической школы геополитики является Видаль де ла Бланш (1845-1918)- географ по образовыанию. В центре его построений стоит не пространство, а человек, который выступает в роли активной силы, преобразующей географический мир. Бланш выдвинул идею строительства единого европейского геополитического пространства на основе межгосударственного сотрудничества и развития сети коммуникаций. Он является основателем французской «антропологической школы» политической географии, которая стала альтернативой германской школе геополитики, теории «большого пространства» и получила название «поссибилизм», что означает, что пространство не предопределяет историю, а предполагает к тому или иному её течению.

Первую концепцию глобального геополитического районирования мира разработал англичанин Хэлфорд Макиндер(1861-1947)- один из самых крупных фигур среди ученых-геополитиков. Макиндер считал, что весь мир подразделяется на три концентрические зоны - «евразийский хартленд» (центральное пространство Евразии), «внутренний полумесяц» (береговое пространство Евразии) и «внешний полумесяц» (весь остальной мир). При этом «внутренний полумесяц» является зоной наиболее интенсивного развития цивилизации, а «евразийский хартленд» обладает самыми благоприятными условиями для господства над миром.

Маккиндер структуирует планетарное пространство через систему концентрических кругов. В центре — «географическая ось истории» —-Хартленд, затем идет «внутренний полумесяц» — это зона береговых пространств евразийского континента, которая является зоной наиболее интенсивного развития цивилизаций.

Размышляя над главными угрозами Великобритании, Маккиндер писал, что Германия, Россия или Китай в результате захвата господствующего положения в Хартленде могут обойти с флангов морской мир. Самым же опасным он считал любые формы объединения этих стран. Как показала последующая история, было предпринято несколько таких попыток.

Хотя, по Маккиндеру, морская мощь и играет огромную роль в мировом балансе сил, но развитие сухопутных и воздушных коммуникаций в значительной степени обесценивают ее эффективность, поскольку для поддержания ее на соответствующем уровне требуется все большее количество и все более дорогих морских баз. Поэтому господства над мировым островом сравнительно проще добиться великим континентальным державам. На основе этих размышлений Маккиндер сформулировал три своих знаменитых максимы:

- тот, кто правит Восточной Европой, господствует над Хартлендо м;

- тот, кто правит Хартлендом, господствует над Мировым островом;

- тот, кто правит Мировым островом, господствует над миром Единственное спасение от соединения России и Германии он видел в создании «разъединительного яруса». Участвуя в подготовке Версальского договара, он добился того, чтобы в договоре было закреплено создание лимитрофных государств, которые бы разделяли германцев и славян, а за Западной Европой закреплялось бы положение береговой базы для морских сил англосаксонского мира.

После революции 1917 года в России такой ярус был создан в составе: Польши, Румынии, Чехословакии, Эстонии, Латвии, Литвы, Финляндии. Худшим вариантом событий Маккиндер считал экономическое проникновение Германии в Россию, а затем ее неизбежное доминирование там.

Показательно, что западная граница Хартленда не была жестко определена и, как показывает история, она постоянно в движении: то доходит до Германии, то вплотную подступает к Москве, то делит Европу на две части, а теперь опять отступает на восток.

Превращение США в «сверхдержаву» привело к пересмотру основных положений концепции Маккиндера и формированию геополитической концепции атлантизма. В этом процессе определяющую роль сыграл американский адмирал Альфред Тайер Мэхэн (1840-1914), который ведущим геополитическим фактором считал контроль над морским пространством. Основой для мирового господства выступает «морская сила», понимаемая как совокупность военного и торгового флота в сочетании с военно-морскими базами. Морские державы обладают очевидным преимуществом над континентальными, наиболее эффективной формой борьбы с которыми является их изоляция от «пространства коммуникаций». Ему приписывают создание программы деятельности идеологов и политиков талассократии, которая была реализована во второй половине ХХ века в виде победы в «холодной войне» с СССР и его разрушение и закрепления успеха стратегии «морского могущества».

В своих работах — «Морские силы в истории (1660-1783)», «Заинтересованность Америки в Морской Силе в настоящем и в будущем» и «Морская Сила и ее отношение к войне» он разработал свою геополитическую концепцию, исходя исключительно из понятия «Морской Силы» и ее интересов. Историческими образцами этого, особого типа цивилизации, выступают для него: древний Карфаген, а также Англия XVII и XIX веков. Содержание данной категории основывается для него, прежде всего, на свободе морской торговли, когда военно-морской флот выполняет лишь функции гаранта спокойствия. Мэхэн считал, что у Америки «морская судьба», которая заключается сначала в интеграции всего американского континента, а затем в установлении подавляющего мирового господства. Для реализации данной программы он выделил следующие направления:

— Всемерное сотрудничество с Великобританией.

— Противодействие японской экспансии на Тихом океане.

— Ограничение морских претензий Германии.

— Совместные действия с европейцами направленные против народов Азии.

Главной опасностью для морской цивилизации» являются континентальные государства Азии — в первую очередь, Китай и Россия, а во вторую — Германия. Победа над Россией, над этой «непрерывной, континентальной массой Русской Империи, протянувшейся от западной Малой Азии до японского меридиана на востоке» является главной стратегической задачей.

Наиболее эффективным методом для реализации этого принципа он считал применение принципа «анаконды», который заключается в блокировании вражеских территорий с моря и по береговым линиям, что приводит постепенно к стратегическому истощению противника.

Америка должна держать под полным контролем свои береговые просторы, а соответствующие зоны противника нужно стараться любыми способами оторвать от континентальной массы. Следовательно, главной стране «морского мира» необходимо удушать в кольцах «анаконды» континентальную массу (Китай, Россию, Германию) сдавливая ее за счет выведенных из под ее контроля береговых зон и оттесняя на наибольшие расстояния от выходов к морским пространствам. Необходимо отметить, что главные положения геополитичес-j кой доктрины адмирала А. Мэхэна были реализованы США в наибе лее полном объеме и показали свою высокую эффективность на протяжении всего XX века.

Продолжил и развил теорию адмирала Мехэна американский ученый голландского происхождения, профессор Йельского университета Н.Спайкмен(1893-1943). Два ключевых тезиса Николаса Спайкмена касаются центрального положения в мире государств «евразийского римленда» - пояса территорий вдоль побережья Евразии; и Северной Атлантики как «внутреннего моря», объединяющего Западную Европу и Северную Америку в единый «атлантический континент».

Он считал, что Хартленд является лишь потенциальным простран ством, не несущим в самом себе никакой самостоятельной геополитической миссии, ее несет Римленд, который и является, по его мнению ключом к мировому господству.

Он разделил мир на три сферы: Хартленд, Римленд и удаленные Африканский и Австралийский континенты. Римленд включает в себя:] Западную и Центральную Европу, Турцию, Иран, Саудовскую Аравию] Ирак, Пакистан, Индию, страны Дальнего Востока и Китай. Из противо-j поставления Хартленда и Римленда Спайкмен сделал вывод о прео£ ладании второго над первым. И в противовес максимам Маккиндера сформулировал свои:

• кто контролирует Римленд, господствует над Евразией;

• кто господствует над Евразией, контролирует судьбы мира

Н. Спайкмен считал, что Соединенные Штаты занимают исключительно выгодное положение как по отношению к Хартленду, так и по отношению к Римленду. Через Тихий и Атлантический океаны они контролируют две противоположные стороны Римленда, а через Северный Ледовитый океан напрямую выходят к самой сердцевине Хартленда. Поэтому достаточно расположить в наиболее чувствительных течках Римленда свои военные базы, чтобы обеспечить свое господство над Хартлендом.

Н. Спайкмен ввел чрезвычайно важное понятие «Срединного океана». Основываясь на аналогии между ролью Средиземного моря в развитии Древнего мира и северного сектора Атлантики в новейшей истории западной цивилизации, он пришел к выводу, что этот сектор Атлантики выполняет роль внутреннего моря, особого атлантического континента в который входят — Западная Европа и Восточное побережье Северной Америки. Интеллектуальным центром и силовым механизмом атлантического сообщества выступают США. Европа оказывается мыслительным придатком США, чьи геополитические интересы и стратегическая линия становятся единственными и главенствующими для всех держав Запада. По существу, Спайкмен предвосхитил, не только уменьшение суверенитета европейских держав в послевоенном мире, но и создание «Северо-Атлантического Союза».

Он заключил, что совершенный контроль над Римлендом со стороны Атлантического мира приведет к окончательной и бесповоротной победе над сухопутными державами, которые отныне будут целиком им подконтрольны.

Н. Спайкмен выделяет 10 критериев геополитического могущества государства:

• Поверхность территории

• Природа границ

• Объем населения

• Наличие или отсутствие полезных ископаемых

• Экономическое и технологическое развитие

• Финансовая мощь

• Этническая однородность

• Уровень социальной интеграции

• Политическая стабильность

• Национальный дух

Используя вышеприведенную шкалу оценки можно получить совокупную геополитическую мощь государства. Если суммарная оценка окажется невысокой, это почти автоматически означает, что данное государство вынуждено будет вступать в стратегический союз, поступа-.ясь частью своего суверенитета в большей или меньшей степени.

Теоретическая концепция Н. Спайкмена, и прежде всего, его теория о верховенстве Римленда и о важности «Срединного океана», показали высокую степень коррелятивности между геополитическим предвидением и реальной практикой политического развития в конце XX века. Недаром его называют архитектором мировой победы либерально-демократических стран над Евразией.