Откуда есть и пошла Москва и Московия 14 страница

«Нет войны между нами. Путь нашим Послам и купцам… свободен. Князь Михаил (Тверской. — В.Б.) должен возвратить все похищенное им в областях Великого Княжения (Московского. — В.Б.) во время трех бывших перемирий и вывести оттуда своих Наместников, а буде они не выедут, то Димитрий (Московский. — В.Б.) может их взять под стражу и сам управиться с Михаилом в случае новых его насилий; Ольгерду (Великий Литовский князь. — В.Б.) же в таком случае не вступаться за шурина. (И вот, наконец, главное! — В.Б.) Когда люди Московские (то есть, князь Димитрий! — В.Б.), посланные в Орду жаловаться на Князя Тверского, успеют в своем деле, то Димитрий поступит, как угодно Богу и Царю (Хану Золотой Орды. — В.Б.), чего Ольгерд не должен ставить ему в вину».[193]

Гляди, читатель, какой замечательный факт-истину обронил «сказатель» русской истории. Московский князь Димитрий в официальном договоре напоминает, что Золотоордынский Хан, наравне с Богом, является для него, Московского князя, единственным Хозяином и Повелителем и он не станет перечить решению Хана, он его выполнит беспрекословно.

И обратите внимание — Московский князь Димитрий отнюдь не тяготится этим состоянием. Он говорит о законном праве Хана повелевать как князем Московским, так и князем Тверским.

А нам многие десятилетия «пели песни» о «татаро-монгольском иге» и Куликовом поле.

Выше на той же странице у Н.М. Карамзина есть следующие слова: — «…написали договор, включив в него с одной стороны, Князей Тверского и Брянского, с другой же Рязанских, названных Великими».

На этот раз Н.М. Карамзин опроверг Л.Н. Гумилева. В том и состоит нечистоплотность историков, что они, будучи загнаными в «официальную мифологию», стараются ей подыграть, оправдать, усилить, улучшить и т. д., но не смеют выйти за искусственные надуманные схемы.

Л.Н. Гумилев отчетливо знал — к 1373 году в Суздальской земле существовали обособленно в составе Золотой Орды на правах удельных Улусов: Великое Тверское княжество, Великое Рязанское княжество, Великое Московское княжество, но угождая Московской правящей элите, вносит, казалось бы, совсем мелкую помарку, написав объединительно — Великое Княжество Владимирское. Этим он сразу внес в нашу мысль лживый отвлекающий образ, исказив саму суть явления. Ведь дань в Золотую Орду в 1373 году возили вполне конкретные князья: московские, рязанские, тверские и прочие. Но в таком случае, если после заключения договора с Литвой в 1373 году, для Московии остается Богом и Царем Хан Золотой Орды, которому Московия обязуется повиноваться беспрекословно, — о каком противостоянии между Москвой и Золотой Ордой может идти речь на Куликовом поле?

Вот она — ложь, видимая невооруженным глазом! Но есть и другие источники, опровергающие эту «великорусскую» ложь.

«Пожалуй, еще больший миф создан вокруг личности Димитрия Донского — тоже героя и предводителя русской (московской. — В.Б.) рати во время Куликовской битвы, с которой напрямую связывается освобождение Руси (Московии. — В.Б.) от татаро-монгольского ига. Конечно же у Дмитрия Донского даже в мыслях ничего не было похожего. Это все позднейшие «приписки» (то есть, сознательно запущенный «примес лжи». — В.Б.). Дмитрий Донской пошел «воевать» Мамая. А кто такой был Мамай? Он — предводитель одной из военных противоборствующих группировок в Орде. Мамай не был из рода Чингисхана и потому считался узурпатором власти (даже для Дмитрия Московского. — В.Б.). Дмитрий Донской двинул против него свои дружины как против преступника, незаконно захватившего власть. Когда русский (Московский. — В.Б.) князь разбил Мамая, Тамерлан и другие ордынские предводители поздравили его с победой над «общим врагом». Как известно, после Куликовской битвы русские (московиты. — В.Б.) еще сто лет платили татарам дань (и не только дань! — В.Б.).[194]

Кстати, Димитрий Московский выступал против войск Мамая и раньше, в 1378 году, когда дрался на реке Воже с татарским мурзой Бегичем, подручным Мамая. Идя воевать против Мамая, князь-московит Димитрий выступал, в первую очередь, за попрание Мамаем прав Чингисидов на Ханский Престол, и, во вторую очередь, — за единство Золотой Орды, как целостного Государства.

Ложь русских историков в измышлениях о Куликовской битве просто поразительна! Все в той битве было искажено. Именно Димитрий Московский и встал на защиту единства и порядка в Золотой Орде.

Я хочу обратить внимание читателя еще и на тот факт, что в Куликовской битве на сторону князя-московита Димитрия не стал ни один князь других княжеств Суздальской земли. Ни один!

Величайший парадокс так называемого «освобождения от татаро-монгольского ига»! Димитрия поддержали лишь князья вассально от него зависимые да литовские удельные князья — два Ольгердовича, Андрей Полоцкий и Дмитрий Корибут Брянский. Все!

Даже тесть Димитрия Донского — князь Нижегородский Дмитрий Константинович — не направил ему в помощь ни одного дружинника. Не говоря уже о Великих князьях Тверских, Рязанских, дружинах Новгорода, Пскова и т. д.

А ведь уже сотни лет русская элита «поет», так называемую хвалу о подъеме «всего русского народа» против «татаро-монгольского ига».

И второе, погляди, читатель, кого имел в своем войске темник Мамай:

— ясы и аланы (народы Кавказа);

— половцы и печенеги (народы Прикубанья);

— бродники и черкасы (народы Причерноморья);

— фряги и бессермены (народы Крыма).

Так повествует нам о войске Мамая «Сказание о Мамаевом побоище».

Читатель понимает — войско Мамая практически состояло из одних наемников. Среди войска Мамая мы почти не видим коренных жителей Золотой Орды — татар. Что выглядит более чем странным, если верить «сказателям русской истории». Но если вспомнить, что Мамай кочевал преимущественно в степях Причерноморья, то в этом Мамаевом военном конгломерате ничего удивительного нет.

Татарский народ Поволжья и Каспия, составляющий вместе с булгарским и мордово-финским этносом Суздальской земли основу Золотой Орды, в своей массе не поддержал узурпатора власти — Мамая.

Даже Н.М. Карамзин в своей «оде Московии» вынужден был такие вещи признавать.

Послушаем:

«…он (Мамай. — В.Б.) долго медлил, набирая войско из Татар, Половцев, Хазарских Турков, Черкесов, Ясов, Буртанов или Жидов Кавказских, Армян и самых Крымских Генуэзцев…».[195]

Интересен и количественный вопрос войск Мамая и Димитрия Донского. Здесь тоже обмана предостаточно. Русские «писатели истории» XVIII века не поскупились и «застолбили» за московским князем Димитрием и Мамаем рати в 150 тысяч человек. Как говорится, уж врать, так врать! Согласно версии русских историков и так званых «летописных сводов» войско Димитрия Донского состояло из двух частей: одна часть вышла из Московского Кремля, а вторая, литовская часть войска, присоединилась к первой в Коломне.

Послушаем Н.М. Карамзина.

«…полки с распущенными знаменами…шли из Кремля в ворота Флоровские, Никольские и Константино-Еленинские, будучи провождаемы Духовенством с крестами и чудотворными иконами… В Коломне соединились с Димитрием верные ему сыновья Ольгердовы, Андрей и Димитрий, предводительствуя сильною дружиною Полоцкою и Брянскою».[196]

Вот и все войско Димитрия Донского.

Здесь хвалебной лжи подмешивать не стоит. Но если даже представить, что на территории старого Московского Кремля пеших и всадников собралось 10–15 тысяч человек вместе с обозом, то любой человек должен понимать, что больше там, попросту, вместиться не могло. Это при том, если вся территория Кремля была забита людьми, как селедкой бочка.

Как мы понимаем, даже цифра 15 тысяч всадников и пеших является завышенной. А дружины Полоцкая и Брянская, естественно, даже вместе не превосходили Московскую, иначе речь должна идти о победе над Мамаем не Московских войск, а о победе Литовских князей над Мамаем.

Я надеюсь — это очевидно.

Итак, под рукой Московского князя Димитрия было не более 20–25 тысяч человек. Это подтверждается и другими косвенными источниками.

По повествованию Н.М. Карамзина Куликовская битва длилась не более 3–4 часов:

— В 6 часов утра войска увидели друг друга;

— После чего произошел поединок Пересвета с Челубеем, где вся процедура поединка, вплоть до выноса тел погибших, заняла не менее 30–40 минут;

— В 9 часов ударил из засады «засадный полк», увидев который войска Мамая «не могли противиться новому строю войска свежего, бодрого» и побежали.

Вот и вся Куликовская битва.

В свое время русские историки очень долго устраняли «примес лжи» о количественном составе войск Батыя. Сначала настаивали на цифири вторгшихся татаро-монголов в количестве 300 тысяч человек, но после долгих споров, со скрежетом зубовным, сошлись на 30 тысячах.

Сегодня пришло время устранять очередную ложь Русской истории — ложь о «Куликовской битве» и количественном составе ее участников.

Очевидно, что битва 300 тысяч человек на очень ограниченном в размерах Куликовом поле, не могла закончиться в течение 3 часов.

Есть еще один величайший, наглядный пример, опровергающий ложь русской истории о численности войска Димитрия на Куликовом поле.

Я предлагаю для сравнения вспомнить о Бородинском сражении, где численность войск зафиксирована с определенной точностью. Здесь русским историкам врать попросту не позволили мировые и французские историки.

Так вот, «(русская армия в Бородинском сражении имела) 132 тысячи человек и 624 орудия, (а французская) — 135 тысяч человек и 587 орудий…». «Сражение началось около 5 часов 30 минут утра 26 августа… (только) с наступлением темноты Наполеон отвел войска на исходные позиции…».[197]

Как видим, в Бородинском бою где в каждой из сторон было задействовано даже меньше войск, чем в Куликовской, бой длился с утра до позднего вечера. Да так и не закончился.

Французская армия в Бородинском бою потеряла 30 тысяч человек (по французским данным), русская армия — потеряла 44 тысячи человек (русские данные). При том, мы не должны забывать, что с применением артиллерии резко увеличиваются потери в живой силе. Но даже с учетом данного фактора потери в войсках составили 30 % от их состава.

А то ведь «сказатели истории» уже почти две сотни лет пытаются всех убедить, кстати, и себя тоже, что при помощи только меча, сабли, секиры и пики можно за 3 часа на маленьком ограниченном со всех сторон лесом и реками Куликовом поле, уничтожить сопротивляющуюся армию в 150 тысяч человек. Притом в военных доспехах (шлем, кольчуга, щит и т. д.).

Все «липовое сочинение» о Куликовской битве рассчитано на обывателя, жаждавшего именно такое услышать. Но настало новое время и «пластинку лживой истории» необходимо заменить.

Большевистские русские историки попытались, в пределах дозволенного, слегка поправить Н.М. Карамзина и других дореволюционных «сказателей истории». В Московской Советской Энциклопедии (третье издание), том 13, стр. 587, написано более осторожно: «Собравшееся в этих пунктах (Москва и Коломна. — В.Б.) рус(ское) войско численностью до 100–150 тыс. чел.». Мол, точно неизвестно. Такова история вокруг Куликовского поля.

Я не стану приводить читателю выписки из лживого панегирика о Куликовской битве. Это была лишь междуусобная драка внутри единого государства — Золотой Орды. Московский князь Димитрий, не поддержанный никем из других князей-соплеменников, всего лишь выступил за сохранение существовавших династических порядков в Золотой Орде и своих личных привилегий.

Димитрий дрался за свои привилегии, дарованные его роду еще Ханом Батыем. Вот чем в действительности была Куликовская битва 1380 года.

«Конечно, отношения русских (московитов. — В.Б.) и тюрок в XIII–XVI вв. были не безоблачные, но в эпоху феодальной раздробленности это было неизбежно. Разве меньший вред наносили междукняжеские усобицы, например… Москвы с Тверью, или распри степных племен, например ногаев и ордынских татар? Однако это были неполадки внутри единой системы, единой культуры, единой страны. (Сказано замечательно. Москва была всего лишь частью — улусом единой татарской Империи, единой великой культуры Азии. — В.Б.). Да если бы было иначе, разве смогли бы русские (московиты. — В.Б.) землепроходцы с ничтожными силами пройти сквозь огромную Сибирь и Дальний Восток».[198]

Вот такими словами подтвердил наши мысли профессор — евразиец Н.М. Гумилев. Однако я хочу обратить внимание читателей еще на один эпизод, имевший место в период княжения Димитрия до Куликовской битвы.

Вот о чем повествуют литовские и европейские летописи:

«Ольгерд (великий Литовский князь. — В.Б.) немедленно выступил с войском в середине Великого поста и вел с собою Послов Димитриевых до Можайска; там отпустил их и, дав им зажженный фитиль, сказал: «Отвезите его вашему Князю. Ему не нужно искать меня в Вильне, я буду в Москве с красным яицом прежде, нежели этот фитиль угаснет. Истинный воин не любит откладывать, вздумал и сделал». — Послы спешили уведомить Димитрия о предстоящей опасности и нашли его в день Пасхи идущего к Заутрене, а восходящее солнце озарило на Поклонной горе стан Литовский. Изумленный Великий Князь (Московский. — В.Б.) требовал мира, Ольгерд благоразумно согласился на оный, взяв с Россиян (московитов. — В.Б.) много серебра и все их владения до реки Угры. Он вошел с Боярами Литовскими в Кремль, ударил копьем в стену на память Москве и вручил красное яицо Димитрию».[199]

Н.М. Карамзин, правда, пытается оспорить этот факт. Что вполне понятно — кому понравится такое событие, да еще накануне самой Куликовской битвы. Само событие в полной мере объясняет «величие Московии», ее истинные возможности «сбросить татаро-монгольское иго» в 1380 году. Как видим, даже надобности в «сбрасывании ига» не существовало. Именно войска Золотой Орды постоянно защищали свой Московский Улус от посягательств соседей. Иначе Московия была бы просто уничтожена соседями, так и не появившись как самостоятельное государство.

Читатель также должен знать, что Великое Княжество Ольгерда в те далекие времена именовалось следующими словами: «Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское». А русскими в том княжестве были жители сегодняшней Украины!

Московский же князь Димитрий Донской повелевал в 1380 году — московитами. А московиты никогда русичами не были.

«Всякий раз, едва доведется читать о событиях XII–XIII столетий, необходимо помнить: тогда «Русью» называли… — киевское, переяславское и черниговское княжества. Точнее: Киев, Чернигов, река Роись, Поросье, Переяславль — Русский, Северская земля, Курск. Сплошь и рядом в древних летописях пишется, что из Новгорода или Владимира (Суздальского. — В.Б.)… «ехали в Русь!» То есть — в Киев. Черниговские города — «русские», а вот смоленские — уже «нерусские».[200]

Украли слово «русский» у коренного народа Поднепровья, московиты значительно позже, когда понадобилось «великое прошлое» для империи, сколоченной Московией. Тогда и Куликовскую битву подали как попытку «освобождения от татаро-монгольского ига».

 

 

Итак, читатель, давай поглядим, действительно ли Дмитрий Донской такой уж «великий человек», сражавшийся за свободу Московии, или это обычный трусливый московский князь. Для чего вкратце проследим сам ход Куликовской битвы по Н.М. Карамзину:

«Войско тронулось и в шестом часу дня увидело неприятеля среди обширного поля Куликова».[201]

Вначале, как мы помним, произошел поединок Пересвета с Челубеем. Но об этом «сказатель истории Российской» умалчивает — то ли позабыл, то ли с определенной целью. Скорее — второе. Лишь там, где Димитрий Донской уже осматривает поле боя и «плоды великой победы», Н.М. Карамзин говорит вскользь:

«…и многие другие положили головы за отечество, а в числе их и Сергиев Инок Александр Пересвет, о коем пишут, что он еще до начала битвы пал в единоборстве с Печенегом, богатырем Мамаевым, сразив его с коня и вместе с ним испустив дух».[202]

Здесь я обращаю внимание читателя на тот факт, что единоборство представителей обоих сторон не могло закончиться ранее 7 часов утра, а скорее — позже.

Не станем забывать, что войска Мамая исповедовали Ислам и с восходом солнца верующие обязаны были принести молитву Великому Аллаху. Необходимо также помнить, что Куликовская битва произошла 8 сентября, когда солнце появляется над землей только к 7 часам утра.

А сейчас послушаем, как далее происходила битва:

«На пространстве десяти верст лилася кровь Христиан и неверных. Ряды смешались, инде Россияне(?) теснили Моголов, инде Моголы Россиян, с обеих сторон храбрые падали на месте, а малодушные бежали: так некоторые Московские неопытные юноши — думая, что все погибло (?) — обратили тыл…

Настал девятый час дня, сей Димитрий (Литовский. — В.Б.), с величайшим вниманием примечая все движения обеих ратий, вдруг извлек меч и сказал Владимиру: «Теперь наше время». Тогда засадный полк выступил из дубравы, скрывавшей его от глаз неприятеля, и быстро устремился на Моголов. Сей внезапный удар решил судьбу битвы, враги изумленные, рассеянные не могли противиться новому строю войска свежего, бодрого, и Мамай, с высокого кургана смотря на кровопролитие, увидел общее бегство своих… и бежал вслед за другими».[203]

Битва на этом закончилась.

Я еще раз подчеркиваю: уже к 10 часам войска Мамая бежали. Однако нас сотни лет пытались убедить, что в этой битве с обеих сторон сражалось триста тысяч человек.

Вот такие «песняры» «многие лета» «пели» Историю государства Российского. Интересны еще некоторые аспекты Куликовской битвы.

Оказывается, Димитрий Московский сделал сверхоригинальный ход перед сражением: он отдал свой княжеский убор и своего коня простому боярину, велел тому одеться в великокняжеские доспехи и стать под великокняжеским Московским Знаменем, то есть, заменить Димитрия, а сам, «замаскировавшись в одежду простого воина», ушел в ряды простолюдинов. Там он и сражался среди рядовой массы людей, где был оглушен и лежал без сознания у «срубленного дерева».

Князь не руководил битвой, как полководец, не управлял войсками в ходе сражения, а отчего-то запрятался среди простых воинов. Создается впечатление, что князь Димитрий Донской очень боялся появиться на Мамаевы глаза в своем княжеском обличье. Не странно ли?

Интересен и тот факт, что простому воину Димитрию московскому, абсолютно не принимавшему участия в руководстве боем, впоследствии присвоили всю заслугу в победе, возвели в лик «святаго», и даже приписали титул — Донской.

Сверхстранная логика великороссов!

Вспоминается эпизод из книги Константина Симонова «Живые и мертвые», когда к комбригу Серпилину привели переодетого в солдатское обмундирование полковника. Как негодовал комбриг, какие пронзительные порицания излил на голову полковника. Мол, недостойно русского офицера — прятаться от врага в солдатскую гимнастерку!..

А князю Димитрию Московскому это деяние, как видим, сошло с рук. Даже святым провозгласили.

Такова двойная мера русской истории и на сей раз.

Есть еще одна сторона Куликовской битвы, не исследуемая русскими историками, а принимаемая на веру от Екатерининской «Комиссии». По версии «сочинителей истории», на помощь Мамаю шел Литовский князь Ягайло. И не просто шел, он с войсками «в день битвы находился не более как в 30 или 40 верстах от Мамая».[204]

«…узнав ее следствие, он пришел в ужас и думал только о скором бегстве, так что легкие наши (Московские. — В.Б.) отряды нигде не могли его настигнуть».[205]

Оказывается, литовский князь Ягайло со своими свежими войсками настолько испугался потрепанного Московского войска, что прямо-таки улетучился от московитов. Это при том, что его родные братья Андрей и Димитрий (Полоцкий) со своими дружинами выступали на стороне Московского князя.

И невдомек «великороссам» задать самим себе простейший вопрос: возможно потому и побежали войска Мамая, что узнали о приближении войск Литовского князя Ягайла! Ведь для них не было секретом, что войска братьев Ягайла сражались на Куликовском поле, и стояли в самом центре сражения. Они не прятались, как Димитрий Московский, сражались открыто под своими княжескими знаменами. Тогда и трусость Димитрия Московского вполне объяснима. В случае поражения, он мог сослаться на принуждение литовских князей, мол захватили да принудили сражаться. А возможно так оно в действительности и было, — поход организовали Литовские князья, а Московского князя, всего лишь, обязали принять участие. Вспомните 1373 год!

Именно за несколько лет до Куликовской битвы, Великий Литовский князь Ольгерд«…вошел с Боярами Литовскими в Кремль, ударил копьем в стену на память — Москве и вручил красное яицо Димитрию».

Эта сторона вопроса русскими историками никогда не исследовалась. После запуска величайшего количества «примеса лжи» в мифологию о Куликовской битве у русского истеблишмента в этом не было необходимости, и представляло опасность.

Московская Правящая элита никогда не думала, что настанет время и «униженные инородцы» подвергнут их лживую мифологию честному исследованию.

Совсем недавно, во время работы над этой главой, у меня в руках, наконец, появилась книга «История Русов или Малой России» Георгия Конисского, Архиепископа Белорусского. Книга впервые напечатана в Москве, в 1846 году, в университетской типографии, хотя появилась за сто лет до этого и распространялась в рукописях.

Так вот, «История Русов» очень четко дает ответ на вопрос о времени освобождения Киевской Руси от татаро-монгольского владычества. Она утверждает: освобождение произошло в 1320 году, что яростно оспаривают «великороссы», особенно Н.М. Карамзин — «песенный сказатель величия Московии». Послушаем автора, написавшего свой труд значительно раньше Н.М. Карамзина, во второй половине XVIII века.

«Поэтому Гедимин Князь года 1320-го, пришел в земли Малорусские (уже терминология «великорусская». — В.Б.) с воинством своим Литовским, соединившись с Русскими (понятно, что с — Киевским, и ни в коей мере — не с Московским. — В.Б.), что состояло под командой воевод Русских Пренцеслава, Свитольда и Блуда да полковников Громвала, Турнила, Перунада, Ладима и других, изгнали с Малой Руси Татар, победив их в трех битвах и в последней, главной, над рекой Ирпень, где убиты Тимур и Дивлат, Князья Татарские, Принцы Ханские. После этих побед возобновил Гедимин правление Русское под начальством избранных народом лиц, а над ними поставил наместником своим из Русского рода Князя Ольшанского, после которого было из того же рода много иных наместников и воевод».[206]

Освобождение Киевской Руси от татаро-монгольской зависимости в 1320 году, в результате чего украинский славянский этнос получил возможность сформироваться, как самостоятельный народ, стало одной из главнейших предпосылок, которые принудили московский истеблишмент в дальнейшем к запуску величайшего «примеса лжи» в сочиняемую великороссами собственную историю. Иначе они оставались детищем Золотой Орды, а история великороссов брала свое начало всего лишь со второй половины XII века.

Искажены особенно события и факты, происшедшие с 1150 по 1600 годы сначала в Ростово-Суздальской земле, а позже — в Московии.

Московская правящая элита не могла смириться с тем фактом, что после освобождения в 1320 году Киевской Руси, она еще более 200 лет оставалась в составе Орды. Платила дань и по-прежнему возносила в своих храмах молитвы Хану, как своему Государю, раболепствовала перед татарами.

Отсюда и родилась величайшая ложь о Куликовской битве, о великом святом трусе, Димитрии Донском, об уничтожении татарского стопятидесятитысячного войска всего лишь за 3–4 часа. И прочая, и прочая, и прочая. Чего не сочинишь, когда отсутствуют критические и сдерживающие факторы, а своя рука — владыка.

Возвращаясь к Куликовской битве, хочу обратить внимание читателя на очень интересную деталь, высказанную Н.М. Карамзиным на одной из страниц своей «Истории…».

Вот какими словами он «воспел» войско Димитрия Московского, собранное перед походом:

«Великий Князь хотел осмотреть все войско, никогда еще Россия (Московия. — В.Б.) не имела подобного даже в самые счастливые времена ее независимости и целости; более стапятидесяти тысяч всадников и пеших стало в ряды, и Димитрий, выехав на обширное Поле Девичье, с душевною радостию видел ополчение столь многочисленное, собранное его Монаршим(?!) словом в городах одного древнего Суздальского Княжения, некогда презираемого(!!) Князьями и народом (!!) южной России».[207]

Ай да Н.М. Карамзин! Какую уронил жемчужину. Даже поблагодарить хочется этого сверхопытного «повествователя». Такую мысль, вечно прятанную великороссами, — взял да произнес вслух.

Послушайте и запомните навсегда: «…видел ополчение… собранное в городах одного… Суздальского Княжения, некогда презираемого Князьями и народом южной России (то есть Киевской Руси. — В.Б.)».

Этими словами Н.М. Карамзин выдал простому читателю «Истории…» величайшую истину, а именно: Суздальское княжество и позже, отпочковавшееся от него — Московское, были местом ссылки низкородных князей — неудачников; княжество нищее, малолюдное и во времена Киевского величия, абсолютно презираемое. Возникает закономерный вопрос: неужели после этих слов Н.М. Карамзина кто-либо поверит, что в XI–XIII веках предки украинцев — поляне, древляне, уличи, тиверцы и т. д. бежали или «текли» в эти «презираемые» земли, дабы, смешавшись с «чудью», создать нацию великороссов.

Думаю, читатель еще раз смог убедиться во всей надуманности русской гипотезы о «перетоке» людей из Киевской Руси в Московию — лживой идее Российской империи, при помощи которой московский истеблишмент пытался объяснить свое славянское происхождение. И еще на одну мысль Н.М. Карамзина необходимо обратить внимание: он с величайшей гордостью противопоставляет московитов народу «южной России», то есть украинцам. Читатель ведь понимает — речь идет об Украине или по великорусскому — «Малороссии».

Во времена жизни Н.М. Карамзина с величайшей помпой восхвалялось все великорусское, и почти с презрением и барской снисходительностью говорили об инородцах, особенно о покоренных Московией славянах — украинцах и поляках. О белорусах вообще не упоминали, их как бы и не существовало. Мол, глядите, какими недальновидными были ваши предки, теперь по праву «презираемые» великороссами.

А как величественно звучат слова: «собранное его Монаршим словом». Чувствуете? Это уже прямой предок Монарха, а Империя уже с того дня запрограммирована от Варшавы до Тихого океана. Не иначе!

И совсем позабыл Карамзин, что Димитрий вовсе не Монарх, а всего лишь — вассал, ездивший в Золотую Орду к Хану, дабы ползать в ярме и вымаливать ярлык на удельное княжение в настоящей Империи. Но разве об этих мелочах должен всегда помнить великоросс. Зачем? Ему захотелось «сочинить» величественную историю именно Российской Империи. А это занятие в те, да и последующие времена, очень поощрялось, ибо позволяло уже в 1380 году заиметь не мелкий Московский Улус, живущий разбоем, а именно — Россию.

Вот таким образом, сознательно запуская в повествование «примес лжи» и отсебятину, с намеками да ухищрениями, выдавая желаемое за действительность, писалась История Московии.

А сейчас автор предлагает посмотреть, что произошло в Московии после Куликовской битвы, о чем русские историки всегда говорили скороговоркой, а чаще просто умалчивали. Особенно в учебниках для молодого поколения, как своего, так и инородного. А уж поведать об обычной трусости самого князя Димитрия, считалось кощунством и святотатством. Однако послушаем факты самой истории.

Побитый Мамай был всего лишь одним из многих правителей татаро-монгольской Империи, раздираемой в те годы склокой.

В том же 1380 году, поддержанный другими Чингисидами, но особенно, великим Тамерланом, к власти в Золотой Орде пришел Хан Тохтамыш. Он в течение года навел в Орде жестокий порядок и повелел Димитрию срочно отправить ему в помощь Московскую дружину.

То ли Димитрий попытался потянуть время, то ли он не успел вовремя исполнить приказ, но так уж случилось, что Московский князь попал в 1382 году в немилость к Тохтамышу. Здесь не стоит даже допускать мысли, что Димитрий московский уже подумывал о собственной государственности. Это очевидная ложь. Он в свое время получил благодарственное письмо Тамерлана и знал, кто стоит за спиной Тохтамыша.

И дабы наказать неисполнительного Димитрия, Хан Тохтамыш в 1382 году двинул свои войска на Москву. При том, не трогая ни Тверское, ни Рязанское, ни Владимирское великие княжества.

В той ситуации Князь Московский Димитрий, победитель Куликовского поля, «дал обыкновенного труса». Взял да сбежал с Москвы, бросив на произвол судьбы своих подданных.

Но Н.М. Карамзину никто и никогда бы не позволил вот так запросто написать — струсил! Поэтому, осквернив всех князей — соседей Москвы, Карамзин, лизоблюдствуя, таким образом описывает бегство Димитрия Московского:

«Прошло около года… Вдруг услышали в Москве, что Татары захватили всех наших купцов в земле Болгарской и взяли у них суда для перевоза войска Ханского через Волгу; что Тохтамыш идет на Россию (простим Н.М. Карамзину возвеличение Московии. — В.Б.)… и Великий Князь (уже оказывается совсем не Монарх! — В.Б.), потеряв бодрость духа (не струсил, а всего лишь «потеряв бодрость духа». — В.Б.), вздумал, что лучше обороняться в крепостях, нежели искать гибели в поле. Он удалился (?) в Кострому с супругою и с детьми, желая собрать там более войска и надеясь, что бояре, оставленные им в столице, могут долго противиться неприятелю».[208]

В дальнейшем при опасности будет удирать из Москвы каждый московский князь, вплоть до Ивана Грозного. Трусость у московских Рюриковичей хроническая. А вот то, что Димитрий сбежал в Кострому, «желая собрать там более войска», элементарная ложь. Кострома была глухой, затерянной в лесах глубинкой Московского Улуса. Эту мысль мы вскоре проследим и у Н.М. Карамзина. Не может ведь будущий «помазанник» просто струсить да удрать. Почему и старается «писатель истории» оправдать Димитрия Московского.