Добро пожаловать на праздник Марди Гра.

Кэролайн Кин

Нэнси Дру.

Тайна фамильного портрета.

ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ПРАЗДНИК МАРДИ ГРА!

— Эй, вы, кумушки, поторапливайтесь! В этой толчее я того гляди потеряю Неда!

Нэнси Дру с трудом пробиралась сквозь толпу взволнованных пассажиров, только что прибывших самолетом в Новый Орлеан. Мало того, она, то и дело оглядываясь назад, руководила двумя лучшими подружками, Бесс Марвин и Джорджи Фейн, и старалась не выпускать их из виду. И при этом нельзя было сильно отставать от намного опередившего их Неда Никерсона. Нед вел девушек в зал ожидания. Там их должен был встретить Брайен Ситон, друг и одноклассник Неда по колледжу Эмерсона. Тот самый Брайен, который пригласил их всех к себе в Новый Орлеан на праздничную карнавальную неделю Марди Гра.

Нэнси и ее друзья с восторгом откликнулись на приглашение. Еще бы! Как не воспользоваться случаем и не побывать на знаменитом празднике Марди Гра! Они с нетерпением ждали этой славной недели, каждый день которой отмечен карнавальными шествиями, парадами, балами, ярмарками, и все это в таком замечательном старом романтическом городе, как Новый Орлеан. Да таких городов в их стране раз-два и обчелся!

Но в настоящий момент Нэнси было не до карнавала. Она ощущала себя кем-то вроде жонглера-фокусника. Надо было, не теряя из виду маячащий впереди красный свитер Неда, следить, чтобы Бесс и Джорджи не отставали от нее. Нед вдруг остановился и принялся трясти руку оказавшемуся перед ним молодому человеку. У Нэнси вырвался вздох облегчения. "Отлично, значит, он нашел Брайена, — подумала она.

Поработав слегка локтями в толпе, Нэнси, Бесс и Джорджи в конце концов добрались до зала ожидания, где уже встретились Нед и Брайен.

— Вот мы и на месте, — обратился Нед к Брайену. — Я же говорил тебе, мы обязательно приедем.

Брайен приветливо улыбался прибывшим гостям. Он был высоким, светловолосым, но все-таки не таким красивым, как Нед, да и ростом чуть пониже. Но в его улыбке было столько обаяния, что девушки приветствовали его ответными улыбками.

Нед представил их друг другу.

— Нэнси, Бесс и Джорджи, — чуть церемонно назвал он каждую из них.—А это, знакомьтесь, мой друг Брайен Ситон, с которым я, кстати сказать, делю славу лучшего игрока нашей футбольной команды.

Нэнси взглянула на Неда и засмеялась.

— Ну и скромник же ты, Нед Никерсон, — поддела она его. — Это главное, что мне нравится в тебе. Брайен снова улыбнулся.

— Не будем спорить, — сказал он. —Я принимаю его таким, каков он есть.

Здание аэровокзала было запружено людьми. Нэнси с друзьями протолкнулись к багажному отделению.

— Нам предстоит потрясающая неделя, — продолжал Брайен. —Я наметил много увеселительных мероприятий для всех нас.

— Здорово! — обрадовалась Нэнси. —Неделя разрядки и веселья — вот что мне так необходимо!

— Еще бы, тебе туго пришлось, когда ты распутывала последнее дело, — отозвалась Джорджи.

— Ой, так было страшно, — прибавила Бесс, и ее даже слегка передернуло от ужаса при одном воспоминании.

Джорджи взглянула на нее насмешливо и, передразнивая, сделала круглые глаза. Джорджи и Бесс были двоюродными сестрами, но являли собой полную противоположность друг другу. Джорджи, высокая, стройная, кареглазая, с каштановыми волосами, со спортивной фигурой, и двигалась быстро и легко. Бесс была хорошенькой блондинкой, голубоглазой, немного полноватой. В момент опасности она предпочитала улизнуть куда-нибудь. Но как ни велика была разница между кузинами, у них было одно общее—дружба. Они были очень привязаны друг к другу и к своей лучшей подружке Нэнси Дру, верность которой они сохраняли всегда.

—Ладно, по крайней мере с этим делом покончено, — сказала Нэнси.

— А впереди нас ждет Марди Гра! — радостно напомнил Нед.

— Верно, — подхватил Брайен. — Не будем терять времени! Сначала надо заехать за моим отцом. Надеюсь, вы не против? У него вообще-то французская спортивная машина, но она в очередной раз на ремонте.

— Не против, — ответила Нэнси.

— Вот и прекрасно, — сказал Брайен. — Потому что я хочу, чтобы вы кое на что посмотрели. Мой отец сейчас у своего троюродного брата, Уоррена Тайлера, а у него есть такое... Вы просто глазам своим не поверите.

Нэнси и ее спутники сняли свои чемоданы с конвейерной ленты и двинулись к выходу вслед за Брайеном. Он вывел их к стоянке автомашин и указал рукой направо. Они увидели сверкающий, голубой, новенький, самой последней модели седан.

— Мы поедем в седане, — сказал Брайен. — А ваш багаж отправится вон в той машине.

Рядом с седаном был припаркован черный лимузин. Около него стоял седовласый, пожилой шофер. Он помог Брайену загрузить чемоданы в багажник, сел за руль и уехал.

Нэнси и Нед уселись на переднем сиденье седана, а Бесс и Джорджи залезли на заднее. Брайен вывел машину на шоссе.

Еще раньше в рассказе о Брайене Нед как-то заметил, что его друг вырос в очень богатой семье. Но то, что увидела Нэнси, превзошло ее ожидания. Такого она и представить себе не могла: французские спортивные машины, личные шоферы, лимузин... Насколько ей было известно, отец Брайена был бизнесменом. Правда, Нед предупредил ее, что Брайен не слишком любит распространяться о своем отце. Пока они ехали по шоссе, Нед и Брайен вспоминали истории из жизни колледжа, в котором учились. Девушки слушали, делали круглые глаза и переглядывались. Нэнси это надоело, и она поинтересовалась, какие мероприятия включены в их праздничную программу.

— Вообще-то мне хотелось, чтобы это было сюрпризом, —признался Брайен.—Но ладно уж, расскажу сейчас. Сегодня в яхт-клубе "Серебряный парус" костюмированный бал-маскарад, и все мы на него приглашены. Я даже подобрал для вас костюмы. Нед подсказал мне, конечно, кое-какие детали. Надеюсь, я ничего не перепутал.

—Я согласна на любой,—сказала Бесс.—Только если мне не придется превращаться в какое-нибудь животное.

— Можете доверять моему вкусу, — заверил друзей Брайен. — Говорю честно.

—Да, но можем ли мы доверять вкусу Неда?—съязвила Нэнси.

— Ты никак не могла обойтись без этой остроты, — в свою очередь поддел ее Нед.

— Просто я вспомнила некоторые казусы...

— Ладно, ладно, — прервал ее Нед и повернулся к Брайену.—У Нэнси мозги, как стальной капкан. Никогда не рассказывай ей ничего такого, что она со временем может тебе припомнить.

—Детектив должен помнить все, —засмеялась Нэнси. — Хватит, дай мне передохнуть! Тут в разговор вступила Бесс:

— Кстати, Брайен, а что это ты собираешься нам показать?

Брайен загадочно улыбнулся.

— Не знаю, насколько вы интересуетесь искусством, но недавно всех потрясла одна невероятная находка, которая имеет прямое отношение к моей семье.

— Находка? — переспросила Нэнси, в которой постепенно росло любопытство.

— Был такой художник, Люсьен Болье. Он жил и работал в Новом Орлеане, десять лет назад он умер, — начал свой рассказ Брайен. Машина свернула с шоссе на боковую дорогу. — Он очень известен в Новом Орлеане. Он рисовал виды города, портреты его жителей и все в таком роде. Но вам ни за что не угадать, что недавно было найдено! Портрет моей мамы, который он написал, вот что! Нэнси удивленно приподняла брови. Они с Недом переглянулись. Нэнси припомнила, как Нед однажды сказал ей, что мама Брайена умерла, к тому же при весьма загадочных обстоятельствах.

— Твоей мамы? — неуверенно переспросил Нед.

— Да, — ответил Брайен и затем прибавил: — Только очень жаль, что не мой папа нашел этот портрет. Он бы все за него отдал. А обнаружил портрет Уоррен Тайлер, троюродный брат моего отца. Как раз к нему мы сейчас и едем. Я должен заехать за отцом по дороге домой, и можно, воспользовавшись случаем, посмотреть портрет.

Дальше они ехали молча, и Нэнси размышляла о только что сказанном. Ее удивляло одно: Уоррен Тайлер и мистер Ситон были троюродными братьями. А если так, то почему Тайлер не отдает портрет отцу Брайена? Ведь наверняка он понимает, как много значит этот портрет для семьи Ситонов. Но прежде всего ее интересовал вопрос: как вообще он оказался у мистера Тайлера?

Голос Брайена вывел ее из задумчивости:

— Вот мы и приехали.

Уоррен Тайлер жил в большом доме, построенном еще в начале века в модном для того времени архитектурном стиле. Дом неплохо сохранился, только кое-где на фасаде облупилась краска. Брайен припарковал машину, а затем провел друзей по широкой лестнице. Они вошли, не постучавшись.

С порога друзья услышали из гостиной громкие сердитые голоса. Но как только Брайен крикнул: "Папа, привет!" — голоса немедленно стихли.

В прихожую вошел высокий мужчина. Он взглянул на часы и ворчливо произнес:

— Ты задержался!

— В аэропорту была тьма народу. — Видно было, что Брайену неловко перед друзьями за подобный прием, но он твердо продолжал: — Папа, я хочу тебе представить Неда Никерсона, Нэнси Дру, Бесс Марвин и Джорджи Фейн. Знакомьтесь, это мой отец, Бартоломью Ситон.

Мистер Ситон обменялся кратким рукопожатием с Недом и кивнул девушкам. Это был крупный, слегка полноватый, импозантный мужчина. На нем был ладно пригнанный костюм-тройка, бросалась в глаза его безукоризненная стрижка, и вообще он имел очень холеный вид. Но у Нэнси сложилось собственное впечатление. "В жизни не видела более мрачного типа",— подумала она и в глубине души даже пожалела Брайена.

В этот момент вслед за мистером Ситоном в прихожую вошел другой человек. Отец Брайена не потрудился представить его гостям, и Нэнси сразу поняла, что отношения между этими двумя господами весьма натянутые. К тому же она отметила, что лицо второго было все еще нахмуренным.

Брайен познакомил вошедшего с Недом и девушками. Первая догадка Нэнси подтвердилась — это был Уоррен Тайлер. На вид он был сверстником мистера Ситона, лет сорока пяти. Но уже заметно облысел и, кроме того, вовсе не был одет с иголочки, как мистер Ситон.

— Нам стало известно, что в вашем доме хранится изумительная находка, — произнесла Нэнси, приветливо улыбаясь хозяину дома.—Находка, которая так всех волнует.

Тайлер удивленно посмотрел на нее и ответил:

— Слухами земля полнится. Но "волнует" —это не то слово, которое может быть применено к моей находке.

— Разве что в ироничном смысле, — саркастически заметил отец Брайена.

Бесс нервно откашлялась и спросила:

— Можно нам взглянуть на эту картину, мистер Тайлер? У нее такая интересная история!

Друзьям показалось, что Уоррен Тайлер чуточку смягчился. Он улыбнулся Бесс и кивнул:

— Конечно, можно. Брайен, ты знаешь, где висит картина. Пойди покажи ее своим друзьям.

Брайен провел Нэнси и ее приятелей в гостиную с высоким потолком. В глубине комнаты над мраморным камином висел портрет в роскошной резной раме.

Брайен повернул выключатель, и потоки света с разных сторон хлынули на открывшееся их взорам полотно. Нэнси и ее спутники стояли перед картиной пораженные.

— Это и есть тот портрет, — взволнованно сказал Брайен, — "Грезы Даниэль" — так его назвал художник.

Нэнси, как завороженная, разглядывала творение местного художника. Она чувствовала, что другие испытывают то же самое. Картина в самом деле оказалась превосходна. Это был портрет женщины. Художник изобразил ее посередине лужайки, заросшей полевыми цветами. На заднем плане виднелось деревянное строение, покрашенное в оранжевый цвет. Женщина стояла на коленях, утопая в цветах. Ей было лет тридцать, может, чуть больше. Черные длинные волосы ниспадали с ее плеч, подобно струям водопада. На губах женщины играла улыбка. И вместе с тем во всем ее облике ощущалось что-то хрупкое и призрачное.

Особенно приковывало внимание ее лицо. Дело было не только в его красоте. В чертах лица проступала какая-то загадка. В нем скрывались затаенная грусть и боль. Художник точно уловил внутреннее состояние модели и передал его в выражении темных глаз, устремленном куда-то вдаль взоре. Он сумел потрясающезапечатлеть смешение чувств, по всей вероятности, владевших женщиной, — борьбу отчаяния и надежды.

Да, облик женщины, в которой красота сочеталась с призрачной мечтой о чем-то только ей понятном, действительно завораживал. Он был окутан тайной. "Грезы Даниэль" что-то скрывали. Нэнси странным образом чувствовала, как эта загадка взывает к ней.

—И эта женщина—твоя мама?—спросила она Брайена. Он кивнул.

—Она очень красивая, — сказала Нэнси. — Потрясающе красивая.

Брайен вздохнул.

— Так обидно, что я ее почти не помню. Она умерла пятнадцать лет назад, когда мне было всего четыре года. Так, вспоминаются отдельные моменты, но только урывками, целого впечатления о ней у меня не осталось.

Нэнси кивнула. Кто-кто, а она хорошо понимала Брайена. Мама Нэнси умерла тоже пятнадцать лет назад, когда девочке было три года. Ее воспитывали папа и старая служанка, давно ставшая членом семьи Дру, Ханна Груин. Но иногда Нэнси очень хотелось восстановить в памяти образ мамы. Вот почему переживания Брайена были ей так близки и понятны.

— Мой отец не оставил в доме ни одной маминой фотографии, ни одного ее изображения, — продолжал Брайен. — Ее смерть так на него подействовала, что он спрятал все до единой ее фотографии. Так и не сказал мне, куда. Многие считают, что это уж слишком, но я могу понять, что он тогда испытывал. Теперь-то он, наверное, сожалеет, что так поступил в то время.Ион действительно безумно хочет взять себе этот портрет. Он бы с огромным удовольствием купил его у Уоррена.

—А почему мистер Тайлер не хочет продать его твоему папе? — спросила Джорджи.

— Или просто отдать? — прибавила Нэнси. — Ты же говоришь, что мистер Тайлер доводится каким-то там кузеном твоему отцу.

— Да, троюродным братом, — ответил Брайен. — Но все это не так... гм, просто...—Брайен постоял и подумал, переминаясь с ноги на ногу. — Понимаете, отец и Уоррен Тайлер не очень-то ладят друг с другом. Дело в том, что когда-то Уоррен был сильно влюблен в мою маму. Они оба хотели жениться на ней — и Уоррен, и мой отец. Но победителем оказался мой папа, а Уоррен остался ни при чем.—Брайен пожал плечами.—Вот с тех пор он злится, что проиграл. Отец тоже злится, потому что знает и всегда знал, что Уоррен любил мою маму и после того, как она вышла замуж.

— Вот это да! — невольно вырвалось у Нэнси.

— Именно поэтому, — продолжал Брайен, — Уоррен ни за какие деньги не уступит картину моему отцу. Он не продаст ее, даже если останется вообще без гроша. А ведь отец предлагал ему миллион за этот портрет.

— Из принципиальных соображений, — решила Джорджи.

— Нет, скорее из-за тех чувств, которые он до сих пор сохранил,—ответил Брайен. — Этот портрет—единственное, что осталось у Уоррена после смерти моей мамы.

—Но твой отец был ее мужем!—воскликнула Бесс. —Я считаю, что Тайлер не прав!

—Между прочим, а где мистер Тайлер нашел портрет?— спросил у Брайена Нед. Брайен улыбнулся.

— Вот послушайте, сейчас расскажу. Это отдельная история, еще более загадочная. Уоррен как-то прослышал о том, что за городом продается старая ферма, просто участок земли...

— Недалеко от Нового Орлеана? — перебила его Бесс.

— Да. И он рассудил, что неплохо было бы обзавестись земельной собственностью. К тому же до него уже дошли слухи о том, что какой-то предприниматель собирается устроить в тех местах что-то вроде торгового центра. Итак, Уоррен отправился туда, нашел пущенную в продажу ферму совершенно заброшенной, купил ее, а потом оказалось, что она раньше принадлежала Люсьену Болье.

— Тому художнику, — уточнила Нэнси.

—Верно, —кивнул Брайен.—Болье к тому времени уже несколько лет не было в живых, ферма пустовала. Уоррен приобрел ее за бесценок в расчете на то, что со временем продаст землю с большой выгодой. Одним словом, он решил, наконец, туда отправиться и как следует осмотреть всю ферму. И вот, роясь в бывшем коровнике, он наткнулся на спрятанное там. Это были четыре картины. Он нашел их прямо в стойле. Три картины представляли собой городские виды Нового Орлеана. А четвертая и была "Грезы Даниэль". Он просто глазам своим не мог поверить. А потом и мой отец, когда увидел портрет, был поражен не менее.

— Ну и история, — задумчиво произнесла Бесс.

— Где сейчас другие картины? — спросила Джорджи.

—Уоррен продал их одному знатоку живописи, мистеру Коху, — ответил Брайен. — У него галерея в Новом Орлеане. Кох горел желанием получить в свою коллекцию работы кисти Болье, которые до сих пор считались утерянными. Конечно, ему до смерти хотелось приобрести и "Грезы Даниэль". Но, я думаю, у него это никогда не получится. А за те три он дал Уоррену огромную сумму.

Рассказ Брайена был прерван появлением его отца.

— Поехали, — скомандовал он. — Брайен и вы все готовы? Я опаздываю на важную встречу.

Нэнси и ее друзья поблагодарили хозяина дома за то, что он разрешил им посмотреть картину, и вышли на улицу к машине. Брайен хотел было сесть за руль, но отец отстранил его.

— Сам поведу, — ворчливо буркнул он.

Компания забралась в седан. Девушки уселись сзади, а мужчины на переднем сиденье. Брайен сидел между отцом и Недом. Мистер Ситон сразу развил бешеную скорость, как бы желая поскорее отделаться от мыслей о Тайлере. Нэнси видела, что Брайен и его отец расстроены. Некоторое время все молчали. Но потом Бесс и Джорджи, нарушив молчание, начали оживленно обсуждать предстоящий костюмированный бал. Нэнси же продолжала наблюдать за отцом Брайена, не вмешиваясь в беседу подруг.

Мистер Ситон с такой силой сжимал баранку, что даже побелели костяшки пальцев. И вдруг он громко сказал:

— У меня должна быть эта картина! И я получу ее... его бы мне это ни стоило!

Он произнес эти слова так, словно тайная мысль, осенившая его, нашла в них выражение и неожиданно даже: него самого вырвалась наружу.

ИСЧЕЗНОВЕНИЕ КАРТИНЫ

В машине наступила гнетущая тишина. Бесс и Джорджи мгновенно прекратили болтовню. И пока они ехали по длинной, петляющей среди зелени дороге к дому Брайена, никто не проронил ни слова. Но молчание было нарушено, когда молодежь увидела дорожный знак — стрелку, на которой было написано: "Пещера Летучей Мыши".

— Ой, какое страшное название, — сказала Бесс и •поежилась. — Это ведь про настоящих летучих мышей, зд? Я так поняла? Брайен засмеялся.

— Конечно, про настоящих, не игрушечных и не из комиксов.

— Странно, разве мы едем в Трансильванию? Мне такие указатели по дороге не попадались, — пошутила Джорджи. Даже мистер Ситон оценил ее шутку и рассмеялся.

— Не бойтесь, — сказал Брайен. — Вы наверняка не увидите ни одной настоящей летучей мыши, пока гостите у меня. Это место получило свое название много-много лет назад. Дело в том, что недалеко от нашей усадьбы есть несколько небольших пещер и гротов, где водятся летучие мыши. Но вылетают они оттуда только по ночам. Днем их редко увидишь.

Дорога, ведущая к дому, описывала широченный круг, и поэтому Нэнси уже издалека увидела дом Ситонов. И сразу все мысли о замках, населенных привидениями, и башнях, в которых гнездятся летучие мыши, исчезли из ее головы. Это был великолепный особняк, венчающий невысокий холм. Построенный, судя по всему, в девятнадцатом веке, он выглядел как новенький. Либо он прекрасно сохранился, либо усилия реставраторов вернули ему былое великолепие.

Вдоль длинной открытой веранды, обрамляющей фасад дома, стояли массивные круглые колонны, поддерживающие балкон второго этажа. Нэнси залюбовалась кружевным литьем чугунной решетки, опоясывающей балкон, и красивой лепниной вокруг окон.

Бартоломью Ситон остановил машину и буквально выскочил из нее. Потом, точно за ним кто-то гнался, бегом бросился в дом. Брайен последовал было за ним, но заметив, что друзья не проявляют поспешности, остался с ними. А они в это время стояли у машины и разглядывали особняк Ситонов.

— Эй, в чем дело? — спросил Брайен, возвращаясь к машине. — Домище здоровый, но не кусается. Нэнси засмеялась:

— Смешно звучит, если учесть название, которое ему дали: "Пещера Летучей Мыши". Нет, на мой взгляд, особняк просто великолепен.

— А теперь идемте в дом, — предложил Брайен.

В холле их приветствовал тот самый седовласый почтенный человек, который вез их чемоданы из аэропорта. Брайен назвал его Босвортом.

Внутреннее убранство дома ничуть не уступало в роскоши его внешней отделке.

Огромные комнаты были красиво обставлены, а сверкающие паркетные полы застланы восточными коврами. По периметру потолков тянулись дубовые карнизы, украшенные резьбой ручной работы, и тот же орнамент повторялся на дубовых плинтусах и дверных рамах. На стенах висели большие картины, выполненные маслом. Складывалось впечатление, что мистер Ситон всерьез занимался коллекционированием картин.

—Ладно, ладно, — сказал Брайен. — У нас еще будет время, чтобы как следует осмотреть дом. Мне хочется показать ваши комнаты. А потом я расскажу вам о бале и раздам маскарадные костюмы.

Брайен провел их на второй этаж, где для каждого гостя была приготовлена отдельная комната. В комнатах, предназначенных для Нэнси, Бесс и Джорджи, стояли мягкие кушетки и туалетные столики. Их зеркала подсвечивались скрытыми электрическими лампочками. Комната Неда выходила на задний двор с бассейном, который находился прямо под окном.

— Я бы не отказалась жить в таком доме, — шепнула Бесс на ухо Нэнси.

Нэнси не спеша распаковывала и раскладывала свои вещи, изредка отвлекаясь и выглядывая в окно, чтобы полюбоваться газонами и цветочными клумбами. Закончив с вещами, она вышла из комнаты и тут же наткнулась на Неда, который в этот момент выходил из своей комнаты.

— Разве я не говорил, что у нас каникулы будут просто отличные? — сказал ей Нед. — Тут можно здорово покуролесить! Неделька расслабления и веселья—это как раз то, что мне надо. Да и не только мне, это необходимо и Бесс, и Джорджи. А тебе особенно.

Нэнси и Нед неторопливо спускались по лестнице, направляясь в гостиную.

—Только, знаешь, я хочу сказать тебе по секрету одну вещь. — Нед понизил голос. — Мне жалко Бранена. Вот уж не хотел бы я иметь такого папашу, как мистер Ситон.

—И я тоже,—согласилась с ним Нэнси.—Может мистер Ситон просто был в плохом настроении, когда мы заехали за ним к мистеру Тайлеру. Наверное, он сильно переживает эту историю с портретом. Интересно, что он собирается предпринять?

— Ой, нет, не надо, Нэнси, прошу тебя, хватит. Хоть на время перестань быть детективом. Мы приехали сюда отдыхать и развлекаться.

— Ты прав, — отозвалась Нэнси. — Конечно, надо переключиться.

— Вот и хорошо. Не нужно было вообще поднимать эту тему. Но дело в том, что мне очень нравится Брайен. Поэтому я слегка разозлился на мистера Ситона.

— Ты замечательный друг, Нед Никерсон, — похвалила его Нэнси.

Когда Нэнси и Нед вошли в гостиную, оказалось, что Бесс, Джорджи и Брайен их уже ждут. Еще до их появления Брайен расставил на столе большие-большие коробки и теперь весь сиял. Казалось, выходка отца ничуть не омрачила его настроение. "А может, он просто умеет скрывать свои чувства", — подумала Нэнси.

— Опаздываете, — упрекнула Бесс подругу и Неда. — Мне не терпится взглянуть на свой костюм, а из-за вас все задерживается.

—Я решила поменяться с тобой ролями,—поддразнила ее Нэнси. — Насколько я помню, обычно все ждут тебя! Джорджи захохотала.

— Это уж точно! Я всю жизнь ее жду.

— Ладно уж, чего там, —добродушно улыбаясь, защищалась Бесс. — Нападаете на меня вдвоем, а это нечестно. Мне просто не терпится, я хочу, чтобы скорее начинался праздник! Хочу окунуться в атмосферу Марди Гра!

— И я тоже! — поддержал ее Брайен. — Поэтому вперед! Открываю костюмы. Бесс, ты первая.

Брайен снял крышку с верхней коробки и очень аккуратно достал костюм.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула Бесс.

Это было нарядное выходное платье. Именно в таких платьях щеголяли красавицы Юга Штатов в девятнадцатом веке.

— Мисс Скарлетт О'Хара! — объявил Брайен, имея в виду героиню романа "Унесенные ветром".

— О, Брайен, — растроганно сказала просиявшая Бесс. — Лучшего костюма для меня ты не мог бы и придумать! Ой, как мне хочется его сразу же надеть!

Бесс любовалась и восторгалась платьем. Брайен продолжал открывать коробки. Нэнси и Неду достались очень пышно отделанные костюмы в стиле, который господствовал в восемнадцатом веке при французском дворе. Нед должен был изображать короля Людовика XVI, а Нэнси его жену, Марию Антуанетту.

— Трудно себе представить, что двести лет назад люди ходили в таких одеждах, — заметил Нед.

—Не люди, а королевские особы,—поправила его Нэнси.

— Это неважно, — согласился Нед. — Костюмы классные.

— Теперь очередь Джорджи, — объявил Брайен. — Примерь вот эту одежку, подойдет ли она тебе по размеру.

— Ой, что это?—поинтересовалась любопытная Бесс.

— Одеяние Клеопатры, — ухмыльнувшись, ответил Брайен.

— До чего оно мне нравится, — сказала Джорджи. — Всегда мечтала быть египетской царицей.

—Брайен, а ты?—спросил Нед.—Кем ты собираешься быть?

— Я, как патриот, изображаю местного героя, — ответил Брайен. — Был такой отъявленный злодей, пират, наводивший ужас на весь Новый Орлеан, по имени Жан Лаффит. Я буду выступать в его роли.

— Класс! — воскликнул Нед. — Представляешь, если вдруг на карнавале тебе станет скучно, ты как известный головорез можешь вызвать кого-нибудь на поединок, сразиться на шпагах!

— Уж поверь, на празднике Марди Гра не соскучишься, — ответил Брайен.

Вторая половина дня промелькнула незаметно. Девушкам не много времени понадобилось, чтобы облачиться в костюмы. Бесс помогла Нэнси уложить ее длинные золотистые волосы в красивую прическу, которую венчала изящная диадема из искусственных бриллиантов и жемчуга—головной убор королевы.

Завершив облачение, они уже были готовы отправиться на бал, как вдруг услышали внизу на лестнице, ведущей к выходу, странный шум. Нэнси посмотрела вниз и в ужасе отскочила от перил. Она почувствовала, как у Неда перехватило дыхание.

Там, у основания лестницы, стояла громадная фигура. Это был некто, одетый в костюм летучей мыши. Маска на его лице была выполнена так натурально, что мороз бежал по коже.

— Папа! — закричал Брайен, и по его голосу было понятно, что и он не ожидал такого. Некто снял маску с лица, и друзья увидели улыбающегося Бартоломью Ситона.

— Разве я не похож на настоящего вампира? — произнес он.

— Ой, еще как, мистер Ситон, — сказала Бесс, еле переводя дыхание. —Я думала, умру.

— Приношу извинения, — ответил мистер Ситон. — Я бы этого не желал. — Похоже было, что его настроение значительно улучшилось, он уже не был таким мрачным, как несколько часов назад. — Сейчас я должен уехать, — продолжал он. —Брайен, я возьму седан, а вы, друзья, когда будете готовы, можете добраться на бал в лимузине.

Направляясь через холл к выходу, мистер Ситон завернулся в необъятную пелерину, изображающую крылья летучей мыши. На пороге он остановился, взмахнул своими "крыльями" и эффектно исчез за дверьми. Он вошел в свою роль.

Нэнси спустилась первая. Она была уже в костюме. Остальные задерживались. Делать было нечего, и Нэнси стала лениво бродить по комнатам в ожидании друзей. Она прошла в столовую, гостиную и музыкальный зал. Мистер Ситон, судя по всему, ценил фотографии не меньше, чем картины. Фотографии в рамках были развешаны всюду, и среди них — десятки с изображением Брайена. Вот он маленьким мальчиком, наряженный в ковбойский костюмчик, сидит верхом на пони; тут он, надув щеки, гасит свечи на именинном пироге; на рыбной ловле держит только что пойманную рыбу и улыбается во весь рот; а вот — в торжественной обстановке, в костюме и при галстуке. Были тут фотографии и самого мистера Ситона, и еще каких-то пожилых людей, которых Нэнси не знала. Но нигде, нигде не было видно изображения той прекрасной женщины с портрета "Грезы Даниэль".

Нэнси вспомнила, что говорил Брайен о своем отце, что тот снял со стен и схоронил где-то все до одного снимки жены. И у Нэнси возникло неодолимое желание узнать обстоятельства смерти миссис Ситон. Конечно, можно было бы спросить у Неда, но Нэнси подозревала, что он знал об этом не больше ее самой.

Размышления Нэнси были прерваны спускавшейся веселой, шумной компанией.

— Нэнси! — позвал ее Нед. — Поехали! Мы в полной готовности!

Нэнси решила отложить размышления о маме Брайена на время, а потом вернуться к ним. Она побежала в холл и присоединилась к живописной группе: тут были Скарлетт О'Хара, царица Клеопатра, король Людовик XVI и пират Жан Лаффит. Они впятером забрались в лимузин, Брайен сел за руль, и машина тронулась.

—Я люблю ездить на этой машине. Как будто ведешь корабль по волнам, — заметил Брайен. — И кроме того, Босворта сегодня отпустили по случаю праздника.

Яхт-клуб "Серебряный парус" находился в двадцати минутах езды от усадьбы Ситонов. Брайен доехал до автомобильной стоянки, которая уже была изрядно забита машинами, и нашел место для лимузина недалеко от входа в клуб. Переступив порог танцевального зала, Нэнси остановилась в изумлении. Ну и красота была кругом! Стены скрывались под огромными картинами, на каждой из них были изображены эпизоды из карнавальных шествий, которыми традиционно отмечается в Новом Орлеане знаменитый местный праздник Марди Гра. Вокруг площадки для танцев были расставлены столы в виде карнавальных платформ. Во время шествий такие платформы "плывут" по улицам города, а на них веселятся и пляшут ряженые. В зале было полно народу, и все кружились в танце, одетые в самые невероятные костюмы, один лучше другого. Попеременно звучали три разных оркестра: один играл традиционный для Нового Орлеана диксиленд, другой — рок-н-ролл, а третий — мелодии бальных танцев.

—Поглядите на угощения! — не выдержав, воскликнула Бесс. — Да я таких сроду не видела! Кажется, после такого ужина мне придется месяц сидеть на диете.

Нэнси засмеялась.

— Где же твоя сила воли, Бесс?

—Она оставила ведома, в Ривер-Хайтсе,—вместо Бесс ответила Джорджи.

— Кто-кто, а я-то знаю Бесс, — сказал Нед. — И не волнуюсь за нее ни капельки. Она незнакомые кушанья есть не станет.

— Тут я должен быть вашим гидом и дать некоторые разъяснения, —вмешался Брайен. Он стал прохаживаться вдоль столов, указывая на разные блюда национальной креольской кухни, а также на традиционные лакомства индейцев племени каджунов. Например, на что-то вроде заливного под названием "гумбо", представляющего собой смесь разных моллюсков, плодов окры, острого перца и других трав.

— Хочу все перепробовать! — заявила Бесс, жадно воззрившись на блюдо с вареными речными раками, которые также считались большим деликатесом в Новом Орлеане.

—Нет, все-таки нельзя оставлять Бесс одну, это чревато, — сказала Джорджи.

— Пожалуй, что нельзя, — согласился с ней Нед.

Перед ними были любые угощения на выбор: устрицы, креветки, самые разнообразные сыры, печеные булочки и разные горячие блюда.

— Настоящий пир! — заметила Нэнси.

Отведав вкусной пищи, вся компания пошла танцевать. Тут Брайен познакомил приезжих со своими приятелями. Неожиданно среди публики оказался и мистер Ситон, который приблизился, чтобы поприветствовать веселую компанию, и сразу же отошел к своим знакомым. Те немедленно оценили и похвалили его костюм летучей мыши.

Уоррен Тайлер тоже присутствовал на балу. Он отплясывал недалеко от них и, увидев, помахал рукой и приветливо улыбнулся. Он был одет в костюм пионера—покорителя Дикого Запада, а его партнерша изображала клоунессу.

Наконец Бесс пожаловалась, что у нее от танцев болят ноги, и друзья решили сделать перерыв и попить какие-нибудь освежающие напитки. Брайен спросил, не видел ли кто его отца.

— Я его везде ищу уже больше часа, — сказал он. — Никто не знает, куда он исчез. Я спрашивал Уоррена, он тоже не в курсе.

— Ничем не могу помочь, Брайен, — ответил ему Нед. — Да я его и не искал.

То же самое сказали и девушки. Брайен поспрашивал друзей отца. Все в один голос говорили, что после десяти часов его никто не видел. Бартоломью Ситон исчез с бала. Тогда Брайен перестал волноваться: он уже привык к тому, что его отец мог неожиданно, без предупреждений, уйти. Как правило, такие исчезновения были связаны с бизнесом. Брайен объяснил все это друзьям.

Прошло минут двадцать. Вдруг на танцевальной площадке появились официанты. Они стали громко выкрикивать имя Тайлера:

— Мистер Уоррен Тайлер! Есть в зале мистер Уоррен Тайлер? Для мистера Уоррена Тайлера срочное сообщение!

Тайлера срочно разыскали и оповестили, и в ту же минуту лицо его страшно исказилось. Оно выражало отчаянную тревогу. Он кинулся искать Брайена.

— Где твой отец? Скажи, где твой отец? — допытывался он у Брайена, грозно на него надвигаясь.

— Не знаю, я его не видел, — отвечал Брайен. Мистер Тайлер, как безумный, озирался вокруг. Он был в панике.

— Слушай, помоги мне, ладно? Я не вижу людей, с которыми сюда приехал. Подвезешь меня? Звонили из полиции, сообщили, что они уже едут ко мне домой. Там что-то случилось. Сработала сигнализация! Полиция подозревает попытку ограбления!

Брайен был ошарашен. Он нерешительно взглянул на Неда, и тот кивнул.

—Мы с Нэнси тоже с вами поедем,—быстро сказал он.

Брайен договорился с друзьями, что после бала они отвезут Бесс и Джорджи домой. Затем он, Нед, Нэнси и мистер Тайлер прыгнули в лимузин Ситонов и быстро покинули яхт-клуб.

Тайлер был весь на нервах. Он все время требовал, чтобы Брайен прибавил скорость, ему казалось, что они медленно, слишком медленно едут. Когда они, наконец, затормозили у дома Тайлера, там уже вовсю мигали красные лампочки, выли сирены. Стояли полицейские машины. Полицейские оцепляли дом и сад, а от подъезда отъезжала в это время машина "скорой помощи". К лимузину подбежал молодой полицейский в чине офицера и грозно спросил, кто они такие.

— Я — Уоррен Тайлер. Я здесь живу!

Он выскочил из машины, за ним Брайен, Нед и Нэнси. Они кинулись в дом. Внутри, особенно в гостиной, полиции было еще больше, чем перед домом. Не прошло и секунды, как Тайлер понял, что сбылось самое худшее из всех его предчувствий. Над камином, где раньше висела картина, зияла пустота.

Украли "Грезы Даниэль"! Украли!

ОСНОВНОЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫЙ

Уоррен Тайлер бросился к камину, как будто исчезнувшее полотно чудесным образом могло возникнуть из пепла. Полицейские тем временем занимались обычной работой: снимали отпечатки пальцев, разыскивали улики, фотографировали место преступления. Поначалу они не обратили внимания на то, с каким отчаянием мистер Тайлер реагировал на утрату картины. Но, наконец, к нему приблизился молодой офицер полиции, одетый в гражданское.

— Извините, сэр, вы не Уоррен Тайлер? — спросил он вежливо.

— Кто же я, по-вашему, если не Уоррен Тайлер? Стал бы кто другой так волноваться из-за кражи картины! — Тайлер бешено жестикулировал, указывая на пустое место над камином.

— Успокойтесь, мистер Тайлер, — сказал полицейский. —Я уверен, мы найдем преступника.

—Легко сказать—успокойтесь! — закричал Тайлер. — Да знаете ли вы, что у меня украли?! Известно ли вам, что значит для меня эта картина?! И что случилось с сигнализацией, почему она молчала в момент кражи? Где была охрана?

Вместо того чтобы успокоиться, мистер Тайлер все больше и больше распалялся. Молодой полицейский на время оставил его в покое. Он обратился к Нэнси и Неду, которые, как он заметил, тихонько вошли в гостиную вслед за Тайлером.

— Вы приехали вместе с мистером Тайлером? — спросил он.

—В некотором роде,—ответила Нэнси.—Мы гостим в доме его троюродного брата, Бартоломью Ситона. Сын мистера Ситона — наш хороший приятель. Он подвез мистера Тайлера домой, а мы вдвоем решили просто присоединиться. Меня зовут Нэнси Дру, а это мой друг, Нед Никерсон. Брайен сейчас в холле, он пытается дозвониться отцу.

— Лейтенант Марк Дюфор, — представился молодой полицейский и энергично пожал им руки. Видно было, что лейтенант рад был переключить внимание на молодых людей. Ведь в отличие от Тайлера, который метался по комнате и бушевал, они могли спокойно с ним разговаривать.

— Вам что-нибудь известно о картине, которая была похищена?

— Немножко, — ответила Нэнси и рассказала полицейскому поведанную Брайеном историю портрета, названного художником "Грезы Даниэль".

— Портрет был очень дорог Тайлеру по личным причинам, —добавил Нед ко всему сказанному.

Лейтенант скептически приподнял брови и посмотрел на пустое место над камином.

— И не только. Если это действительно работы Болье, то картина должна стоить больших денег.

Тайлер все еще метался по гостиной, не находя себе места, поэтому лейтенант снова обратился к Нэнси и Неду.

— Как вам стала известна история портрета? — спросил он.

— Мы приехали в Новый Орлеан только сегодня, — ответила Нэнси.—Нас встретил Брайен Ситон. По дороге из аэропорта он. должен был заехать сюда за отцом. Тут мы и познакомились с мистером Тайлером, а заодно посмотрели портрет.

— Значит, вы видели картину?

—Да, и она произвела на нас сильное впечатление, хотя я не могу сказать, что очень разбираюсь в искусстве, — ответила ему Нэнси.

— Вы и ваш друг приехали сюда с целью...

— Да просто на каникулы, — вмешался Нед. — Посмотреть карнавал.

Лейтенант Дюфор удовлетворенно кивнул головой.

— Ну что же, попробую еще раз побеседовать с мистером Тайлером.

К этому времени Тайлер, набегавшись, рухнул в изнеможении в кресло и лежал в нем неподвижно, сжимая правой рукой лоб. Похоже было, что последние силы оставили его. Но едва к нему подошел лейтенант Дюфор, он тут же сел и выпрямился.

— Как могло такое случиться? — обратился он к Дюфору на этот раз гораздо спокойнее.

—Тот, кто совершил это преступление, или очень ловкий, или везучий,—ответил Дюфор. — Картина была похищена между десятью и одиннадцатью часами вечера. Вполне вероятно, что вор — будь то мужчина или женщина, неважно, — сумел перехитрить систему сигнализации на входе, а потом оглушил сторожа. Я полагаю, сигнализация сработала, когда он уже выходил из дома, но это его не обеспокоило, дело было сделано. Сторож ничего не мог видеть. Он еле ворочал языком, когда его нашли, и успел произнести всего два слова, прежде чем окончательно потерять сознание. Сейчас он на пути в больницу. Эти два слова: "Летучая мышь". Вам ни о чем это не говорит, мистер Тайлер? Тайлер рванулся, как будто хотел вскочить с кресла.

— Еще как говорит! — взволнованно произнес он. — Да я вам сразу могу сказать, кто украл мою картину! Бартоломью Ситон, вот кто!

Неожиданный вердикт, казалось, не вызвал никакого удивления у лейтенанта Дюфора. Он лишь чуть приподнял брови. Нед и Нэнси насторожились. Нэнси на всякий случай оглянулась, чтобы убедиться в том, что Брайена нет в комнате, но было уже поздно. Он стоял на пороге, его лицо выражало гнев и удивление.

— Мой отец не способен на такое, — очень тихо произнес Брайен.

— Нет? Не способен? — рявкнул Тайлер, впившись в Брайена глазами. — Твой отец был в костюме летучей мыши на балу, разве нет?! Ты сам дважды спрашивал у меня, где он, видел ли я его. После десяти он исчез, и его нигде не могли найти. И эти ребята тоже не знали, куда он делся. — Он показал на Нэнси и Неда, и те молча кивнули, подтверждая его слова.

— И все же, мистер Тайлер, — сказал лейтенант Дюфор. — Это уж слишком очевидная улика, не правда ли? В конце концов, сотни людей видели Ситона на балу в костюме летучей мыши. Согласитесь, глупо заниматься саморекламой, готовясь совершить преступление.

— Мне плевать, очевидная это улика или нет. Знаю, что Бартоломью Ситон совсем не так глуп. У него были причины.

— Что вы имеете в виду? — спросил лейтенант.

— Мне не хотелось бы говорить об этом именно сейчас, — ответил Тайлер. — Ваше дело—найти Ситона, и тогда отыщется картина. Даю голову на отсечение.

Оставив подчиненных заниматься поисками следов преступления, лейтенант Дюфор решил отправиться в дом к Ситонам. Он предложил Уоррену Тайлеру поехать с ним.

— Это меня устраивает, — сказал Брайен, метнув горящий гневом взгляд на дядю. — Хочется посмотреть тебе в глаза, когда ты осознаешь свою ошибку. Мой отец — не вор!

Когда они приехали в усадьбу Ситонов, особняк не был освещен. В тот вечер слуг отпустили на праздник. Брайен провел всех в дом.

—Ну что, я не прав?—злобно сказал Уоррен Тайлер. — Его и тут нет. Прячет где-то свою добычу.

— Успокойтесь, мистер Тайлер, — остановил его лейтенант Дюфор. — Вспомните лучше, что вам еще известно о картине, я должен располагать большими сведениями о ней. Любая, на первый взгляд малозначительная деталь может оказаться полезной для расследования.

Несмотря на то что Тайлер все еще не пришел в себя от потрясения, он сообщил известные ему факты из истории картины "Грезы Даниэль". Он, в сущности, повторил Дюфору все то, что друзья уже слышали от Брайена: как он нашел картину на старой, заброшенной ферме за городом, которую купил, и что ферма эта давным-давно принадлежала Люсьену Болье. Вообще-то, сказал он, в старом коровнике им были найдены четыре картины самого Болье. Три из них он продал в местную картинную галерею, а портрет оставил себе.

— Вы хотите сказать, что далеко не все знали о существовании картины "Грезы Даниэль"? — спросил лейтенант Дюфор.

— Вот именно. Потому я и убежден в том, что картину выкрал Бартоломью Ситон. Он — вор!

— Кто, я, Уоррен?

Под сводами огромной гостиной раздался раскатистый бас Бартоломью Ситона. Стоя в дверях, мистер Ситон, казалось, заполнял собой все пространство. На нем все еще был маскарадный костюм летучей мыши, и он даже не потрудился снять с лица маску.

— Ты — вор! — не задумываясь, выпалил Тайлер.

— Что за чушь ты несешь, Уоррен? — спросил мистер Ситон, снимая с лица маску. — Ты, верно, обезумел? — В этот момент он заметил лейтенанта Дюфора. — А вы кто такой? — спросил он надменно.

— Лейтенант Дюфор из полиции Нового Орлеана. Хотелось бы задать вам вопрос: где вы были сегодня вечером?

— На балу в "Серебряном парусе". Но в какой-то момент ко мне подошел официант и сказал, что звонил мой сын, просил меня приехать домой.

— В десять часов вечера вас не было на балу. Могу я вас спросить: где вы в это время были, мистер Ситон? Ситон пожал плечами.

—Ну хорошо, я действительно на некоторое время отлучался с бала, — признался он. — Но ничего необычного в этом нет. Я часто отлучаюсь с приемов по разным поводам.

—Меня не интересуют разные поводы,—уточнил лейтенант. —Я только хочу знать, где вы были сегодня вечером.

— Этого я не могу вам сказать. Я был занят личными делами, связанными с семейным бизнесом. Среди моих клиентов есть такие, которые требуют соблюдения анонимности.

Нэнси заметила, что лейтенанту не понравилось то, что мистер Ситон отказался отвечать на его вопросы. Но не успел он возразить мистеру Ситону, как на того снова налетел Тайлер.

—Твое личное дело, как ты это называешь, заключалось в том, что ты как раз в это время выкрал мою картину!

— Что за чепуху ты несешь, Уоррен?

—Чепуху?! Ты считаешь, что кража "Грез Даниэль" — чепуха, да?!

Наконец-то Бартоломью Ситон все понял. Он медленно приблизился к Уоррену Тайлеру и встал перед ним, подавляя его своей устрашающе-монументальной фигурой.

— Ты хочешь сказать, что кто-то украл портрет?

— Брось притворяться, Бартоломью. Ты знаешь, кто его украл.

— Не может быть, нет, — вдруг простонал мистер Ситон. — Только не "Грезы Даниэль"!

—Именно так, мистер Ситон, — подтвердил лейтенант Дюфор.—Возможно, теперь вам ясно, почему я так хочу знать, где вы находились после десяти часов вечера до того момента, когда вернулись на бал.

—Это мне ясно, лейтенант,—сказал мистер Ситон. — Мне не понятно другое: почему я являюсь основным подозреваемым лицом.

—А я тебе скажу, почему! — заорал Тайлер.—Потому что этот портрет мне дороже всего на свете! Потому что я отказался тебе его продать окончательно и бесповоротно!

— Да, это правда, — медленно и тихо проговорил мистер Ситон.

— Вот и получается, — продолжал Тайлер. — Что для того, чтобы вернуть "Грезы Даниэль", тебе оставалось только одно —выкрасть картину!