Временное киргизское правительство «алаш-орды» Тургайский областной военный совет июль 1919 года, № 441, Г. Тургай

Волостному Управителю Губановской волости

При отступлении отряда «Алаш-Орды» после боя с бандой Жиляева, происходивших в окрестностях г.Тургая. <...> по степи разошлось много лошадей, седлы, винтовки с патронами, шашки, а равно и обмундирование. Все вооружение, обмундирование и лошади, с отдельными приборами должны быть временно доставлены в город и сданы отряду «Алаш-Орды». Выясните, в неисполнении сего будут привлекаться к ответственности и будут наказаны по всем строгости военного времени. Сообщая об этом, Тургайский областной военный совет «Алаш-Орды» предлагает объяснить о содержании сего циркуляра по волости и со своей стороны принять меры к доставке в город указанного имущества и вооружения. Список лиц, у которых находится вооружение, лошади, вещи представить в помещение Военному Совету «Алаш-Орды» (108-бет).

Член Военного Совета – Сейдалин, Кадырбаев.

*** *** ***

ДУЛАТОВТЫҢ ЖАУАБЫ

Я отвечаю следующее:

Руководитель «Алаш-Орды» Восточного Отдела Букейханов и др. летом 1919 года находились в Омске. Туда мы послали Кенжина, но с каким поручением точно не помню. Когда мне предъявили этот документ, то я припоминаю, что мы его написали по тактическим соображениям, т.к. мы порвали всякую связь с колчаковским представительством и Войсковым Правительством Оренбурга, перешли в Тургай и встали на сторону Советской власти, командировали Байтурсынова в Москву. Но благодаря сложившимся обстоятельством, некоторые я указывал в своих показаниях, уже не могли перейти на сторону Советской власти и таким образом, очутились в безвыходном положении. Деваться нам было некуда, тем более, что на Тургай, или через Тургай на Чалкар шли казачьи отряды. Написано это было неискренне, просто для отвода глаз, чтобы не усилить репрессии со стороны колчаковского правительства. Главная наша цель была сохранить и защитить казахское население. Мы знали, что силы у нас были небольшие и мы были не намерены воевать с кем-либо. Только по этим соображения мы могли написать этот документ.

Мне скрывать нечего о прошлой моей деятельности. Я не скрываю, что действовал против Советской власти и с оружием в руках поддерживал Временное Правительство. Все же это было в 1919 году, и в памяти у меня не могло все сохраниться. От моральной ответственности за гибель Иманова, Тарана я, конечно, не могу уйти. Наш отряд разделился на две части. С одной частью я ушел из Тургая, и когда мы вернулись, то их уже не было. Часть же нашего отряда оставалась в Тургае, во главе этого отряда стоял Касымов. Нам сообщили, что этим делом руководил Макатов.

Я не отрицаю возможности посылки такого документа на имя Председателя Совета Министров Сибири, но в то время никакой почтовой связи не было между Тургаем и Омском, поэтому это документ мог доставить Кенжин, посланный из Тургая в Омск для доклада от Правительства. Желая успокоить членов Колчаковского Прваительства мы <…> сгущали краски и указали Колчаку на противодействия, якобы расстрелы <…> (109 стр.).

<...> Мы собрались все вместе, но никаких программных вопросов в отношении борьбы с Советской властью и антисоветской подпольной деятельности мы себе не ставили» (111 стр.).

Болгамбаева Хайретдина я знаю по Оренбургу, когда он учился в медресе Хусаинова. Я помню, что Болганбаев в 1931 году приезжал в Ташкент из Оренбурга к Ходжанову с целью устроиться на службу. Кажется Болганбаев приехал с Адиловым Мукашем, который первый поступил в коммунистическую партию, потом он добровольцем поехал на Дальний Восток, зачислившись в Красный партизанский отряд. В «Алаш-Ординской» организации он не был, в Оренбурге работал в 1920 году в Наркомвнуделе. Сюда он приехал из Ташкента, затем опять поехал в Ташкент, где работал там, не помню. Беремжанов в это время был также в Ташкенте, Адилов в Ташкенте, как будто бы ничем не занимался, собирал в институте студентов, говорил им речи. В это время часть молоджеи выражало недовольство школой. После этого он куда то уехал, но куда не знаю.

Адилов 2-3 года тому назад уехал, и где он сейчас не знаю. Больше об Адилове показать ничего не могу. Когда приезжал в Ташкент через Оренбург, в это время там были видные деятели «Алаш-Орды»: Букейханов Алихан, Байтурсынов, Ауезов Мухтар, Сарсенов Биахмет. Между Ташкентом и Оренбургом по почте была письменная связь, специальных курьеров не было. Болгамбаев привез мне товарищеское письмо от Букейханова не делового характера, содержание было личного свойства, в нем сообщалось о здоровье, и мне его лично привез Болгамбаев, если не ошибаюсь.

С Адиловым я встречался, но разговоров делового характера между нами не было. Я встречался с Адиловым в Ташкенте в Казахском университете и большей частью случайно. Он заходил к нам в редакцию. Я был с ним у памятника Кауфмана, но по какому вопросу с ним беседовал не помню. Встречался ли я с Адиловым в общежитии ТуркЦИКа, не помню, может быть встречался. Я встречался с Адиловым на собрании, устроенном по случаю желания издавать журнал «Шолпан», неофициальных совещании не было. <...>

В Ташкенте вместе с Адиловым у Рыскулова я не был. Я также не помню, чтобы он со мной беседовал о судьбе своего брата Байсеита, во время его ареста. Нурлана я никакого не знаю, также не знаю о бинокле и компасе.

Валидов являлся главой Башкирского Правительства. Я знаю, что в последнее время он пошел против Советской власти, раньше он был в партии, затем отошел. Сейчас как будто бы находится за границей.

Первый раз с Валидовым еще до Революции я встречался в Оренбурге, зачем он приезжал, не знаю. Он заходил тогда к нам в редакцию «Қазақ», где в это время был Байтурсынов. Провел он там с нами час или полтора. Дело это было не в то в 1915 году, не то в 1916 году. Разговор у него шел о литературе и истории тюркской и об объединении тюркских наречии (112 стр.).

Вторая встреча была в Оренбурге в 1918 году осенью. Башкирское правительство в это время работало в Караван-Сарае в Оренбурге. В это время он возглавлял это Правительство, был против Советской власти, и я с ним поддерживал связь. На квартире у него в Караван-Сарае я был раза два и беседовал с ним на злободневные темы. В это время я работал в газете «Қазақ» и никакой роли не играл. Валидов тогда был ярым противником Советской власти. У него вообще было желание объединить силы казахов и башкир и работать совместно против советской власти. Вот вокруг этого вопроса у нас и происходили разговоры. Я его мнение разделял. В это время «Алаш-Орда» связь с Валидовым поддерживала. Для связи с башкирским Правительством от Правительства «Алаш-Орды» ездил Беремжанов, не помню это было в конце 1919 года или в начале 1920 года. Когда отправляли Беремжанова к Валидову, я был в командировке. Беремжанов ездил к Валидову для информации и дальнейшей связи. Его посылал Облотдел, возглавляемый Испуловым, Кадырбаевым и Байтурсыновым. Результатов от этой поездки не было никаких. Валидов сообщил какая у него сила. Между Правительством «Алаш-Орды» и Башкирским была тесная связь. Для связи с нами из Башкирии к нам приезжал один татарин, фамилию которого не знаю. Больше с Валидовым я нигде, никогда не встречался.

Слышал что он скрывается, что подал заявление в ТурЦИК об амнистировании, о том что он был в Бухаре, но о том, что к нему кто-то ездил я не знаю. С Беремжановым в г. Ташкенте я встречался, он в то время работал в газете «Ақ жол», насколько мне помнится Беремжанов из Ташкента никуда не выезжал, и мне ничего об этом неизвестно, последний же был знаком с Валидовым. Газета «Ақ жол» закрывалась потому, что центр переехал в г. Кызыл-Орду и там решили оставить газету «Еңбекші қазақ». Когда я работал в газете «Ақ жол», то при мне никогда нарушений идеологической линии, по- моему, не было (113 стр.).

*** *** ***