По делу по обвинению ПАПАКИЦА Александр Васильевич. 7 страница

Следствием поворота стало прекращение в конце января — начале февраля 1939 г. санкционированного Л. П. Берией в ноябре 1938 г. официально совершенно секретного², но фактически получившего широкий размах обсуждения и осуждения работниками НКВД на партийных собраниях фактов нарушения «социалистической законности». Одновременно прокуратуре были указаны допустимые рамки действий, что также санкционировалось сталинской телеграммой. 26 января 1939 г. А. Я. Вышинский обратился к И. В. Сталину с просьбой ознакомить прокуроров из центрального аппарата Прокуратуры СССР, осуществлявших надзор за органами НКВД, с телеграммой от 10 января 1939 г.³ Также Вышинский просил Сталина ознакомить с телеграммой при посредстве республиканских, краевых и областных комитетов партии и прокуроров соответствующих

А. В. Квашонский и др. М., 1999. С. 398-400. Исследования о том, какое количество дел было возбуждено прокуратурой в отношении сотрудников НКВД и сколько из них завершилось осуждением или были прекращены, отсутствуют.

¹ См.: «Шифротелеграмма И. В. Сталина о применении мер физического воздействия в отношении "врагов народа"» от 10 января 1939 г. // Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 - март 1946 / Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. М., 2006. С. 14-15. Аналогичная аргументация в исследовании Олега Хлевнюка: Khlevniuk О. V. The History of the Gulag... P. 190.

² Начальник УНКВД по Винницкой области И. М. Кораблев обозначает соответствующее собрание УНКВД от 25 ноября 1938 г. как «совершенно секретное». См.: «Протокол оперативного совещания оперативного состава УНКВД и работников НКВД по Винницкой области» от 25 ноября 1938 г. // ОГА СБУ. Ф. 16. Оп. 31 (1951 г.). Д. 39.

³ См.: «Записка прокурора СССР А. Я. Вышинского секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину "Об ознакомлении прокурорских работников с содержанием шифротелеграммы от 10 января 1939 г." от 26 января 1939 г.» // Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш»... С. 19.

административных единиц¹. В ответ Сталин отправил требуемую инструкцию².

Еще в одной шифротелеграмме, отправленной 14 февраля 1939 г., глава ЦК ВКП(б) разрешил ознакомить со своей телеграммой от 10 января 1939 г. председателей республиканских, краевых и областных судов³. Таким образом, полномочия прокуратуры по восстановлению социалистической законности и наказанию сотрудников НКВД при посредничестве Вышинского и Сталина были выхолощены, своеобразное институциональное равновесие было восстановлено: органы госбезопасности оказались поставлены на место, но без их подчинения прокуратуре. Это новое соотношение сил можно распознать также в том, что на собрании партийной ячейки УНКВД по Сталинской области, состоявшейся 28 января 1939 г., нападкам подверглась уже прокуратура, обвинявшаяся в незаконных действиях. Так, сотрудник областного УНКВД Воронин возмущался тем, что «у нас прокурор подписывал, не разбираясь, любые документы»⁴. Подобные попытки включить в сферу критики соответствующие партийные и прокурорские инстанции наблюдалась также в начале кампании по восстановлению соцзаконности⁵.

Тем не менее расследование прокуратурой уголовных дел, возбужденных в отношении сотрудников НКВД и их осуждение Военной коллегией Верховного суда СССР и военными трибуналами войск НКВД продолжалось. Но последовательной ревизии «массового осуждения полностью невиновных, честных советских людей», как позже характеризовали террор в своем обращении к секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову некоторые прокуроры, упоминая в том числе и «средневековые пыточные методы», не произошло⁶. Как от

¹ Там же.

² См.: «Записка И. В. Сталина секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нац-компартий об ознакомлении прокурорских работников с содержанием шиф-ротелеграммы от 10 января 1939 г.», датированная 27 января 1939 г. // Там же. С. 20.

³ См.: «Записка И. В. Сталина секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нац-компартий об ознакомлении судебных работников с содержанием шифроте-леграммы от 10 января 1939 г.», датированная 14 февраля 1939 г. // Там же. С 24-25.

⁴ См. документ № 206 в настоящем издании.

⁵ См. также заявления прокурора военного округа Грезова и сотрудника УНКВД по Харьковской области Гноевого о полностью отсутствовавшем прокурорском надзоре: Документ № 199 в настоящем издании.

⁶ См.: «Прокуроры в ЦК ВКП(б), тов. А. А. Жданову» от 28 октября 1939 г. // Независимая газета. 1998. 29 апр. С. 2.

мечали прокуроры, «Берия не только не горит желанием освободить ни в чем не повинных людей, а наоборот, ведет определенную линию по созданию тормоза в этой работе и свой авторитет использует для поддержания "чести мундира"»¹. Берии действительно удалось с помощью многочисленных демаршей удерживать «нападки» прокуратуры на органы НКВД и их сотрудников в определенных границах².

В отношении жалоб прокуратуры возникает, однако, сомнение: стремилась ли она к действительному восстановлению законности, ведь как институт прокуратура была серьезно замешана в тех преступлениях, которые вменялись в вину НКВД³. Как известно, прокуроры участвовали в заседаниях троек и визировали приговоры последних, а значит, также формально разделяли их ответственность.

Поэтому не следует удивляться, что внутри самой прокуратуры наблюдались серьезные трения по поводу массированных действий в отношении НКВД и милиции. Как следует из отчета народного комиссара юстиции РСФСР, датированного концом июня 1939 г., сотрудники краевых и областных прокуратур, как правило, не находили оснований для критики в адрес «подопечных» управлений НКВД и не стремились добиваться требуемого жесткого контроля над госбезопасностью. Причиной этого были как собственные «грехи» прокуратуры, так и устоявшийся образ мышления. Так, для самой прокуратуры, как и прежде, было весьма актуальным представление о якобы угрожающем системе разложении «антисоветскими элементами». Соответственно ложные показания, данные в период Большого террора, теперь объяснялись не действиями со стороны

¹ См.: Khlevniuk О. V. The History of the Gulag... P. 190.

² О соответствующих демаршах Берии см: «Письмо наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии прокурору СССР А. Я. Вышинскому "Об ошибочной позиции работников ряда прокуратур при осуществлении постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г." от 2 марта 1939 г.» // История сталинского ГУЛАГа: конец 1920-х — первая половина 1950-х годов... Т. 1. С. 333-334; Документ № 203 в настоящем издании; Khlevniuk О. V. The History of the Gulag... P. 188-189, 191-192; Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 1998. С. 263.

³ По вопросу участия прокуратуры в массовых преследованиях см.: Панков С. Л. Правосудие как инструмент репрессий в СССР в годы Великой Отечественной войны // Западная Сибирь в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. Новосибирск, 2004. С. 240, 258; Чащухин А. В. Участие советских органов власти в проведении массовой операции в Прикамье Свердловской области // Сталинизм в советской провинции 1937-1938 гг.... С. 624-646; Rittersporn G. Т. Extra-judicial Repression and the Courts. Their Relationship in the 1930s // Reforming Justice in Russia. 1864-1996... P. 207-227.

сотрудников НКВД, а враждебным «социальным происхождением» свидетелей (кулак, бывший сторонник Колчака, бывший чиновник царских карательных органов, сын попа и т. д.)¹. Поощряемая государством практика доносов вообще не подлежала обсуждению. И все же в сообщении Дмитриева на основе одного отдельно взятого ложного свидетельства было показано, как НКВД, располагая полной информацией о неблагоприятном социальном происхождении свидетельницы, манипулировал ею в интересах обвинения².

Взаимоотношения прокуратуры и НКВД после завершения массовых операций свидетельствуют о том, что речь шла не столько о восстановлении законности, сколько об отправлении власти и распределении вины. Это также объясняет, почему НКВД не смирился с контролем прокуратуры.

7.6. ВОССТАНОВЛЕНИЕ «СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЗАКОННОСТИ»

Тройки — внесудебные органы, объединяющие судебные и исполнительные функции и являющиеся основой неограниченной власти НКВД, — с восстановлением социалистической законности в основном были упразднены. Однако нив 1939-1941 гг.,нив 1950-1960-х гг. этот инструмент грубого государственного насилия не был подвергнут жесткой критике³. Напротив, тройки время от времени реанимировались. Например, Политбюро ЦК ВКП(б) своим решением от 5 марта 1940 г. санкционировало расстрел в Катыни 14 700 польских офицеров и полицейских, находившихся в лагерях для военнопленных, а также расстрел 7000 высокопоставленных польских чиновников, офицеров и представителей политической элиты в тюрьмах западных областей Белоруссии и Украины. При этом рассмотрение

¹ См.: «Докладная записка комиссара юстиции РСФСР Я. П. Дмитриева председателю СНК СССР В. М. Молотову о недостатках в работе органов НКВД и Прокуратуры РСФСР» от 29 июня 1939 г. // История сталинского ГУЛАГа: конец 1920-х - первая половина 1950-х годов... Т. 1. С. 335-338. По поводу ревизий дел НКВД областными и краевыми прокуратурами см. также следующие статистические данные: М. И. Панкратьев об итогах работы по следствию в 1938 г. и первом квартале 1939 г. от 17 августа 1939 г. // ГА РФ. Ф. 8131. Оп. 16. Д. 2. Л. 330-338.

² Там же.

³ Не были отменены также важные законы, регулировавшие работу внесудебных органов. См.: Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М., 1998. С. 247.

дел и вынесение приговоров было возложено на тройку¹. К тому же в ответ на ходатайства партийного и руководства НКВД Узбекистана и Киргизии соответственно 14 марта и 25 мая 1943 г. были учреждены тройки в этих республиках². В Узбекистане тройкой по обвинению в растрате социалистической собственности к высшей мере наказания были осуждены 50 чел., в Киргизии — 150 чел. «в целях пресечения бандитизма, грабежей, злостного хулиганства»³.

Единственное, за что критиковались внесудебные органы, это за их некомпетентное использование органами НКВД и милицией. То обстоятельство, что подобные органы являются незаконными и сами порождают беззаконие, никогда не обсуждалось. Никто даже не задумывался над тем, что именно приказ № 00447, требующий проводить следствие ускоренно и «в упрощенном порядке», а также указания прокурора СССР А. Я. Вышинского о том, что не требуется соблюдения процессуальных норм и предварительных санкций на арест, приводили к грубому нарушению «социалистической законности» ⁴.

Преданным забвению оказалось и самое грубое нарушение «социалистической законности» — вынесение тройками смертных приговоров за проступки, которые Уголовным кодексом РСФСР, равно как и кодексами других союзных республик, карались в самом крайнем случае лишением свободы на короткий срок. Таким образом, ни средства проведения массовых репрессий, ни направление их главного удара ни разу в течение 1939-1941 гг. не ставились под вопрос. Критиковалось только их плохое проведение. В этом имеется своя

¹ Секретные документы из особых папок // Вопросы истории. 1993. № 1. С. 17-19.

² См.: «Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) "По вопросу Юсупова и Кобулова о создании республиканской тройки в Узбекистане"» от 14 марта 1943 г. // Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш»... С. 360-361; «Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) по вопросу ЦК КП(б) Киргизии и НКВД СССР» от 25 мая 1943 г. // Там же. С. 385. Интересен тот факт, что В. М. Молотов и А. И. Микоян выступили против учреждения республиканской тройки, запрос на организацию которой был направлен секретарем республиканского ЦК и народным комиссаром внутренних дел Узбекистана 12 марта 1943 г. Но Сталин поддержал просьбу, заявив: «На своем предложении настаиваю». См.: «Записка членов Политбюро ЦК ВКП(б) В. М. Мо-лотова и А. И. Микояна секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину о создании тройки в Узбекистане» от 12 марта 1943 г. // Там же. С. 360.

³ Там же.

⁴ См. документы № 31 и 37 в первом томе настоящего издания.

внутренняя логика, поскольку центр, инициируя с лета 1938 г. процессы по делам сотрудников НКВД и милиции¹, а в октябре учреждая следственные комиссии², показывал, что не намерен терпеть отклонения от «корректной» процедуры следствия. Таким образом, власть недвусмысленно давала понять, что только контролируемые и упорядоченные государством репрессии являются допустимыми и правильными репрессиями.

Период, который начался после окончания массовых репрессий, характеризуется обузданием карательного рвения аппарата НКВД и милиции и восстановлением норм «социалистической законности»³. Это было делом рук прокуратуры, работавшей рука об руку с Первым спецотделом НКВД⁴. Остальное руководство органов, а также персонал среднего и низшего звена были при помощи этих расследований приведены к послушанию и настроены на новый курс. Поддерживаемая партийным руководством критика сотрудников НКВД в адрес своего начальства, практиковавшаяся на партийных собраниях, играла определенную роль только в течение первых четырех месяцев после окончания массовых операций.

Несмотря на многообещающие начинания прокуратуры, восстановление «социалистической законности» не означало последовательного расследования нарушений закона, которые в условиях новой конъюнктуры квалифицировались как преступления. Речь шла не столько о восстановлении права и правового сознания, сколько о приспособлении к новым условиям. Это в особенности подчеркивает выборочное привлечение к уголовной ответственности сотрудников НКВД. Согласно проведенному О. Хлевнюком исследованию, в течение 1939 г. из органов были уволены 7372 сотрудника (23 % от общей численности оперативных сотрудников), но только 937 человек были

¹ См. документ № 25 в настоящем издании.

² Иванов В. Л. Миссия ордена. Механизм массовых репрессий в Советской России в конце 20-х — 40-х гг. На материалах Северо-Запада РСФСР. СПб., 1997. С. 226.

³ О возможных мотивах завершения массовых операций см.: Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим»... С. 230-232.

⁴ Первый спецотдел НКВД был создан 29 сентября 1938 г. в результате переименования 8-го (учетно-статистического) отдела. Формальной задачей нового отдела было ведение оперативной статистики и учетов на всесоюзном, республиканском, краевом или областном уровнях. Осуществлял с 17 ноября 1938 г. координирующие функции при проведении расследований правонарушений в органах НКВД.

арестованы¹. Наказание сотрудников низшего звена, как правило, было символическим².

С помощью прокуратуры и партии органы НКВД и милиции³ заняли свое привычное место в советской системе власти, а их аппараты снова оказались под контролем прокуратуры⁴. Одновременно партийное руководство очищалось от какой-либо ответственности за репрессии.

Главная роль московского центра — руководства ЦК ВКП(б) и НКВД СССР — в проведении начиная с июля 1937 г., а потом в завершении Большого террора в ноябре 1938 г., равно как и критическая оценка процесса восстановления «социалистической законности», могут создать впечатление, что большая часть сотрудников НКВД и милиции может быть освобождена от ответственности за совершенные преступления.

Этот тезис, трактующий органы НКВД исключительно только как получателя и исполнителя приказов, разработанный, в частности, О. Мозохиным⁵, можно опровергнуть тем, что НКВД, как и милиция, являлись привилегированной и неотъемлемой частью системы, наложившей на них свой отпечаток, а также были порождением этой системы. Их сотрудники были носителями сталинской идеологии. Именно НКВД и милиция в 1937-1938 гг. располагали огромной

¹ Khlevniuk О. V. The History of the Gulag... P. 187. С сентября 1938 г. по декабрь 1938 г. было арестовано 332 руководящих сотрудника НКВД (140 — из центрального аппарата, 192 — в провинции). Из них 18 чел. занимали посты народных комиссаров союзных и автономных республик. Но и в период между 1 октября 1936 г. и 1 сентября 1938 г. было арестовано беспрецедентно большое количество сотрудников НКВД — 1862 чел. — по обвинению в контрреволюционной деятельности. См.: Хаустов В. Н., Самуэлъсон Л. Сталин, НКВД и репрессии 1936-1938 гг. М., 2009. С. 254, 258-259.

² Гридунова И. А. Роль прокуратуры в реабилитационных мероприятиях 1939-1941 гг. на материалах Алтайского края и Новосибирской области // Сталинизм в советской провинции 1937-1938 гг.... С. 647-662.

³ Хотя милиция была включена в состав НКВД, тем не менее она сохранила свою собственную структуру и свои помещения. Подчинение милиции НКВД способствовало усилению сотрудничества двух карательных служб, начиная от Москвы и заканчивая региональными органами, что полностью прослеживается в ходе реализации приказа № 00447.

⁴ Партия также возобновила на краевом, областном и районном уровне свой контроль над органами НКВД. См.: Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД... С. 663-664.

⁵ Мозохин О. Б. Право на репрессии. Внесудебные полномочия органов государственной безопасности. 1918-1953. М., 2006. Подробное изложение и обсуждение позиции Мозохина см.: Юнге М., Бонвеч Б., Биннер Р. Случай и произвол — тезисы исследований // Сталинизм в советской провинции 1937-1938 гг.... С. 35-43.

свободой действий. Кроме того, указанный выше тезис оставляет вне внимания важнейшую роль низшего звена органов НКВД и милиции — районных и городских отделений, которые с энтузиазмом использовали предоставленную приказом № 00447 возможность фактически без обременительного контроля и трудоемкого следствия избавиться от людей, попавших в их поле зрения.

Таким образом, на основе широкого переноса компетенций и полномочий сверху вниз, характерного для приказа № 00447, следует исходить из «частичного созвучия мотивов вождя и свиты»: органы НКВД действовали в консенсусе с идеологией и мотивами государственной власти¹. Они, равно как и другие государственные инстанции и организации, работали «на встречных курсах» с политическим руководством.

7.7. ДОКУМЕНТЫ № 195-208

№ 195

Выписка из постановления Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»

17 ноября 1938 г. Совершенно секретно

Постановление

Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП(б)

ОБ АРЕСТАХ, ПРОКУРОРСКОМ НАДЗОРЕ И ВЕДЕНИИ

СЛЕДСТВИЯ

от 17 ноября 1938 г.²№ П 4387

[...] СНК СССР и ЦК ВКП(б) отмечают, что за 1937-38 гг., под руководством партии органы НКВД проделали большую работу по

¹ Теоретическую основу нашей аргументации составляет предложенная Юргеном Заруски (Jiirgen Zarusky) концепция «воплощенной власти». Он исходит из того, что в случае широкого переноса компетенции и полномочий из центра на подчиненные институты (как это было в случае с приказом № 00447) необходимо исходить из «частичного созвучия мотивов вождей и подчиненных», при этом идеологическое единодушие играет значительную роль. См.: Zarusky J. Herrschaftsstellung und Herrschaftsstil der Diktatoren // Stalin und die Deutschen. Munchen, 2006. S. 248.

² На основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) № П 65/116 от 17 ноября 1938 г.

разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников, представлявших из себя серьезную опору иностранных разведок в СССР, и в особенности разведок Японии, Германии, Польши, Англии и Франции.

Одновременно органами НКВД проделана большая работа также и по разгрому шпионско-диверсионной агентуры иностранных разведок, переброшенных в СССР в большом количестве из-за кордона под видом так называемых политэмигрантов и перебежчиков из поляков, румын, финнов, немцев, латышей, эстонцев, харбинцев и проч.

Очистка страны от диверсионных повстанческих и шпионских кадров сыграла свою положительную роль в деле обеспечения дальнейших успехов социалистического строительства.

Однако не следует думать, что на этом дело очистки СССР от шпионов, вредителей, террористов и диверсантов окончено.

Задача теперь заключается в том, чтобы, продолжая и впредь беспощадную борьбу со всеми врагами СССР, организовать эту борьбу при помощи более совершенных и надежных методов.

Это тем более необходимо, что массовые операции по разгрому и выкорчевыванию вражеских элементов, проведенные органами НКВД в 1937-1938 гг., при упрощенном ведении следствия и суда — не могли не привести к ряду крупнейших недостатков и извращений в работе органов НКВД и Прокуратуры. Больше того, враги народа и шпионы иностранных разведок, пробравшиеся в органы НКВД, как в центре, так и на местах, продолжая вести свою подрывную работу, старались всячески запутать следственные и агентурные дела¹, сознательно извращали советские законы, проводили массовые и необоснованные аресты, в то же время спасая от разгрома своих сообщников, в особенности засевших в органах НКВД.

Главнейшими недостатками, выявленными за последнее время в работе органов НКВД и Прокуратуры, являются следующие:

Во-первых, работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования.

Работники НКВД настолько отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительной работы и так вошли во вкус упрощенного порядка производства дел, что до самого последнего

¹ Агентурное дело — дело, заведенное на организацию подозрительных лиц усилиями секретных сотрудников — сексотов.

времени возбуждают вопросы о предоставлении им так называемых «лимитов» для производства массовых арестов. [...]

Такая недооценка значения агентурной работы и недопустимо легкомысленное отношение к арестам тем более нетерпимы, что Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) в своих постановлениях от 8 мая 1933 года¹, 17 июня 1935 года² и, наконец, 3 марта 1937 года³ давали категорические указания о необходимости правильно организовать агентурную работу, ограничить аресты и улучшить следствие.

Во-вторых, крупнейшим недостатком работы органов НКВД является глубоко укоренившийся упрощенный порядок расследования, при котором, как правило, следователь ограничивается получением от обвиняемого признания своей вины и совершенно не заботится о подкреплении этого признания необходимыми документальными данными (показания свидетелей, акты экспертизы, вещественные доказательства и проч.).

Часто арестованный не допрашивается в течение месяца после ареста, иногда и больше. При допросах арестованных протоколы допроса не всегда ведутся. Нередко имеют место случаи, когда показания арестованного записываются следователем в виде заметок, а затем, спустя продолжительное время (декада, месяц и даже больше), составляется общий протокол, причем совершенно не выполняется требование статьи 138 УПК о дословной, по возможности, фиксации показаний арестованного. Очень часто протокол допроса не составляется до тех пор, пока арестованный не признается в совершенных им преступлениях. Нередки случаи, когда в протокол допроса вовсе не записываются показания обвиняемого, опровергающие те или другие данные обвинения.

[...]

Органы Прокуратуры со своей стороны не принимают необходимых мер к устранению этих недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию следственных материалов. Органы Прокуратуры не только не устраняют нарушений революционной законности, но фактически узаконивают эти нарушения.

Такого рода безответственным отношением к следственному произволу и грубым нарушениям установленных законом процессуаль

¹ См.: Трагедия советской деревни... Т. 3. С. 746-750.

² См.: Викторов В. А. Без грифа «секретно». Записки военного прокурора. М., 1990. С. 202-204.

³ См.: Вопросы истории. 1995. № 2. С. 22-26.

ных правил нередко умело пользовались пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры — как в центре, так и на местах, — враги народа. Они сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные документы, привлекая к уголовной ответственности и подвергая аресту по пустяковым основаниям и даже вовсе без всяких оснований, создавали с провокационной целью «дела» против невинных людей, а в то же время принимали все меры к тому, чтобы укрыть и спасти от разгрома своих соучастников по преступной антисоветской деятельности. Такого рода факты имели место как в центральном аппарате НКВД, так и на местах.

Все эти отмеченные в работе органов НКВД и Прокуратуры совершенно нетерпимые недостатки были возможны только потому, что пробравшиеся в органы НКВД и Прокуратуры враги народа всячески пытались оторвать работу органов НКВД и Прокуратуры от партийных органов, уйти от партийного контроля и руководства и тем самым облегчить себе и своим сообщникам возможность продолжения своей антисоветской, подрывной деятельности.

В целях решительного устранения изложенных недостатков и надлежащей организации следственной работы органов НКВД и Прокуратуры — СНК СССР и ЦК ВКП(б) постановляют:

1. Запретить органам НКВД и Прокуратуры производство каких-либо массовых операций по арестам и выселению.

В соответствии со ст. 127 Конституции СССР аресты производить только по постановлению суда или с санкции прокурора.

Выселение из погранполосы допускается в каждом отдельном случае с разрешения СНК СССР и ЦК ВКП(б) по специальному представлению соответствующего обкома, крайкома или ЦК нац-компартий, согласованному с НКВД СССР.

2. Ликвидировать судебные тройки¹, созданные в порядке особых приказов НКВД СССР, а также тройки при областных, краевых и республиканских Управлениях РК милиции² [...]

Исторический архив. 1992. № 1. С. 125-128.

¹ Эвфемистическое обозначение троек, учрежденных в июле 1937 г., призванное создавать впечатление о правовом статусе их функционирования. В служебном пользовании ГУГБ появились также названия «спецтройка» и «особая тройка».

² В архивных материалах встречаются названия «паспортные», или «милицейские», тройки.

№ 196

Протокол совещания оперативных работников наркомата

внутренних дел Молдавской АССР и райотделений по проработке постановлений ЦК ВКП(б) и СНК СССР об агентурно-следственной работе органов НКВД

23 ноября 1938 г.

Присутствовали: Секретарь Молдавского обкома КП(б)У депутат Верховного Совета СССР т. Борисов, председатель Верховного Совета МАССР — депутат Верховного Совета СССР т. Константинов, секретарь Молдавского обкома КП(б)У, депутат Верховного Совета СССР т. Зеленчук, врид наркома внутренних дел МАССР — начальник 25 погранотряда — депутат Верховного Совета СССР т. Строкач, начальник 3 отдела УГБ НКВД МАССР — т. Томин и оперативные работники органов НКВД в составе 80 чел., согласно прилагаемого списка [...]

Тов. МАГЛЕВАННЫЙ - Начальник Отделения УГБ НКВД МАССР.

Решение ЦК ВКП(б) и Совнаркома Союза ССР совершенно правильно говорит об отрыве аппарата Наркомвнудела от партийного контроля.

Что получилось у нас? Областной комитет партии не контролировал НКВД, даже не принимал и не утверждал товарищей, выдвигаемых на работу в аппарат УГБ. Это делалось исключительно по линии Отдела кадров НКВД УССР. Такая практика привела к тому, что парторганизация не могла контролировать работу и на руководящую работу в НКВД МАССР ставились враги народа.

Еще хуже положение с тем, что засевшие в НКВД Молдавии враги народа, под видом выполнения оперативных заданий, срывали партийную работу, запрещали проводить партийные собрания, и вообще вся парторганизация была подмята «Наркомом» — приказами о необходимости выполнения оперативных задач.

Надо сказать, что партком УГБ и я, как заместитель секретаря, оказались не на высоте своего положения, когда мы не вели борьбы с такой вредительской практикой «Наркомов», оказавшихся врагами народа.

Проводя большую работу по очистке Молдавии от шпионских, петлюровских, повстанческих элементов, нашим аппаратом были допущены искривления, перегибы, которым во многом способствовал упрощенческий способ ведения следствия.

Мне кажется, что наиболее мы наломали дров после того, как во второй операции начали арестовывать по показаниям осужденных. Эти показания при упрощенном ведении следствия не проверялись и ясно, что по этим показаниям были арестованы и невинные люди.

Товарищи, я также хочу остановиться на таком положении, когда наш аппарат (следователи) физически изматывался, а, по-моему, это была вражеская установка. В порядке приказа товарищи работали круглые сутки с перерывом на 3-4 часа, по месяцам не выходили из учреждения, спали эти 3-4 часа, не раздеваясь, на диванах, и всем Вам известен «лозунг» — «всем принести в отдел подушки». Разве мог в таком состоянии следователь детально разобраться в деле? Ясно, что нет.