Глава 3 иллюзия реальности 3 страница

— Дело ты предлагаешь толковое. Ну, а как конкретно организовать эту фирму? Это ж, наверное, целые горы бумажной бюрократии? И где взять клиентов?

— Да все элементарно делается...

И уже через три минуты Мартыныч и его ребята внимательно слушали Врача, который по полочкам раскладывал каждый этап этого бизнеса, начиная от оформления документов и заканчивая приобретением солидных клиентов. Завязалась оживленная беседа. Уже никто из присутствующих — ни тренер, ни чемпион, ни мастера, ни победители соревнований, ни даже «смотрящий» — не стеснялись расспрашивать Сэнсэя о подробностях этого бизнеса. Давно исчезли маски «крутых наездников», и появились вполне нормальные мужики, открывшие для себя идею нового источника заработка. Покинув свои «стратегические точки», присутствующие собрались вокруг стола и с увлечением обсуждали захватившую их мысли тему. В глазах светилась надежда. Это был действительно ИХ ШАНС!

Сэнсэй, пребывая в центре внимания всей дискуссии, тщательнбим все растолковывал:

— Таким образом, вначале покажите, что вы нормальный, чисто спортивный клуб. Для этого
нужно привлечь журналистов. С ними я вам помогу, привезу. Есть у меня знакомые талантливые ребята.
Выпустят пару хороших статеек, видео снимут. Начнется популярность... Потом, как мы уже говорили,
играя на этой популярности, вы, во-первых, привлечете к себе новые кадры. Во-вторых, легко откроете охранную фирму. В-третьих, приобретете солидных клиентов. Впоследствии можно ввести в состав своей фирмы и страховую компанию, чтобы оказывать полный пакет услуг. Будете заодно страховать охраняемый объект. Это тоже дополнительная копеечка... То есть вы будете делать то же, что делали раньше, только не притворяться блатными, а станете нормальными мужиками, какими и были...

Идея Врача всем очень понравилась. Поэтому они не стали ничего откладывать в долгий ящик и тут же определили число для встречи с журналистами. Договорившись, они пошли всей гурьбой провожать Сэнсэя до машины, немало удивив скучающий в спортзале народ. По пути Сэнсэй опять отключил мигающий брелок, на который время от времени косился тренер. Он до последней минуты опасался непредусмотренного развития событий. Хотя то, что сегодня произошло, уже само по себе было явлением достаточно неординарным. Когда Сэнсэй собрался садиться в машину, Мартыныч с глубоким чувством уважения крепко пожал ему руку.

После этой встречи тренер еще долго обсуждал данную тему со своими ребятами. Потом поехал к Бульбе и рассказал о происшедшем, правда, уже не с таким рвением, как раньше. Мартыныч впервые почувствовал под собой устойчивую почву после долгих мучительных лет «землетрясений» в его жизни и вопросах совести. Его взгляд ожил, и в голосе появилась давно забытая уверенность. Это же почувствовали в нем окружающие, в том числе Бульба. Но если бывших учеников радовало возвращение прежнего образа учителя, то Бульбу это просто раздражало. Он привык управлять потерянными личностями. Главарю банды никак не хотелось смириться с промелькнувшими мыслями, что если так дело пойдет дальше, то в скором будущем он лишится своей самой главной силы, так искусно сдерживающей страх у населения одной внушительной внешностью. С каким же пшиком он, Бульба, тогда останется? И во всем этот проклятущий Врач виноват! Это он замутил всю воду! Сколько от него уже не приятностей в последние дни свалилось на голову Бульбы! А сколько еще будет? Бульба в мыслях рвал и метал. Но новая информация о большой крыше быстро охладила его пыл, словно перевернутый ушат с ледяной водой.

— У него очень серьезная крыша, — докладывал тренер.

— И кто же? — ехидно спросил Бульба.

— Да он под... э-э-э... кличка у него такая грозная... Ну, нерусский... Я о нем много раз еще при Союзе слышал... Он тогда «держал» всех, а сейчас тем более...

— Вор союзного значения, — уважительной многозначительно добавил «смотрящий», так, на всякий случай. А вдруг завтра сменится местная власть?! Интуиция ему подсказывала, что в таких щекотливых ситуациях лучше лишний раз отозваться подобающе уважительно о «птицах высокого полета».

— Да, да, — подтвердил тренер. — Так вот, Врач конкретно с ним работает... Серьезный мужик Врач. Ему наши силы, что семечки... Он даже один на «стрелку» приехал. Да и чего ему бояться, если такая крыша, — тараторил восхищенно Мартыныч.

Тренер уверенно расписал Бульбе могущество Врача, исходя из услышанного и увиденного на сегодняшней встрече. Конечно, делал это он и в своих тайных, корыстных интересах, зараженный идеей о собственной фирме. Но самое удивительное было то, что «смотрящий» все подтверждал.

Такими вот общими усилиями перед Бульбой вырисовывался портрет всесильного Врача, под крышей какого-то Мутабора из Самых верхов воровской среды, о которых Бульба с его мелким масштабом экономическо-хулиганских преступлений и слыхом не слыхивал. Но раз «смотрящий» кивает, а он мужик бывалый, судя по его рассказам, то, значит, он знает... А раз он знаком с Мутабором, то дело совсем жареным пахнет. С ворами шутки плохи. Кому известно, что там творится в верхах?! Может, Кронос — это всего лишь звено в золотой цепочке Мутабора и чем-то ему не угодил? И тот проверкой исподтишка прощупывает? Или подмогу прислал? Черт ногу сломит в их играх! В любом случае Бульбе стало понятно одно: в случае чего, именно его сделают козлом отпущения. Вот и думай, говорить Кроносу о Мутаборе или нет... Ускорить или затормозить свое перевоплощение в новый рогатый, вонючий облик... Нет уж, лучше рот на замке держать. Воспользоваться советом самого же Кроноса.

Даже если все и не так паршиво, как он предполагает, то Кроносу, по большому счету, по барабану, кто будет управлять городом, лишь бы доход от этого шел солидный. И на последней встрече он прямо так и намекнул: «В стаде волков выживает сильнейший. А если волк слабый, его просто загрызают. Кому он нужен, если нюх свой потерял?!» Вспоминая эти слова, Бульба от злости до боли закусил губу. Надо было что-то срочно предпринимать, дабы проскочить между двух огней и остаться целехоньким. Главарь банды понял, что если в ближайшее время он не сможет привлечь Врача на свою сторону и подключить его к своей деятельности, то скоро потеряет не только свой авторитет, но не сумеет спасти собственную шкуру.

* * *

Сэнсэй колесил на машине по городу, автоматически поглядывая в зеркальце заднего вида и анализируя недавнюю встречу. В принципе он и в этот раз реализовал свой придуманный сценарий. Точно просчитал психологию этих людей, их возможные неадекватные реакции. Предвидел легкий шок, который вызовет его одиночное появление. Верно приковал к себе внимание брелком, умело орудуя им, словно гипнотизер блестящим предметом. Хотя это был самый обыкновенный брелок, который подарил ему один из его благодарных пациентов, побывавший за границей. Но вся суть производимого этой игрушкой эффекта заключалась в том паническом страхе, который возник в воображении участников данного спектакля. Сэнсэй только нажал на нужные психологические пружины.

Ведь как человек ни силен физически самым уязвимым его местом всегда остается сознание. В свое время на «Острове» им вбивали азы подобных манипуляций человеческой психикой. «Главное — настроить человека на нужную волну, исключить источник информации и добавить ко всему этому коктейлю немного внешнего куража. И будьте уверены, фантазия сделает свое дело незамедлительно! Воображение дорисует собственные страхи так, как не придумает самый лучший в мире сценарист фильмов ужасов... Закон человеческой натуры гласит: отсутствие знаний порождает страх, а страх включает индивидуальное воображение».

Сэнсэй предвидел кульминационный момент. Оценил и учел возможную реакцию противника. Только с Мутабором вышло спонтанно, но зато в самую точку. Хотя для такого низкого уровня эта случайность не так важна. Но все же... А в остальном — просто виртуозная работа с аплодисментами одного зрителя, коим он и являлся. Сэнсэй горько усмехнулся: «Вот жизнь, мать ее... Сам себе сценарист, сам себе режиссер, сам себе актер, критик и зритель». Ему опять вспомнились неоднократно повторяемые слова своих наставников: «Крутись, как хочешь, играй, что хочешь... Хоть умри, а дело выполни!»

Он сделал еще пару кругов по кварталам и поехал в офис. Сэнсэй поймал себя на том, что снова авто- матически контролировал движение за машиной в зеркале заднего вида. Тихо выругавшись, он подумал: «И это называется жизнью?! Сплошная игра иллюзий. Вся жизнь человеческая — игра интриг... Как была в глубокой древности, так и осталось неизменной. Только на гранях тысячелетий человек стал примерять на себя куда больше масок и чаще проявлять глупость. Потерял он себя совсем в этой дьявольской игре своего разума... Думает, надену вот эту красивую маску и наконец-то обрету долгожданное счастье. И не замечает, бедолага, как уродлива маска со стороны. Не видит он своего отражения. Ведь истинное зеркало спрятано в его душе. А где эта душа в нем находится, он и сам не знает. Знал бы, не страдал бы так, не сбрасывал старые маски и не искал бы новые...

Оттого так человек тысячелетиями мучается и не ведает покоя, что не разумеет — не бывает на свете красивых масок. Так как истинный человек, человек души — это человек без маски. Тому, кто возродит в своем разуме царство Любви, нет нужды печалиться о мире иллюзий. Ибо в нем просыпается Мудрость жизни. Кто в Любви, тот в Боге, и Бог в нем, ибо Бог и есть Любовь...

А любая маска — это уродство и возвеличивание внутренних паразитирующих чувств зверя людского. Путает он человека подлыми мыслишками, империю зла втихаря в его разуме строит, чтобы заблокировать все подходы к душе, силу ее — Любовь — уничтожить, да окончательно сделать из него животное лютое, к миру ненавистное. Проще говоря — нелюдя... Эх, люди, люди... Видели бы вы себя со стороны, какие дела в свете творите по его прихоти, какими думами маски лепите... Жаль, что только перед смертью всплывает заветное зеркальце. Но поздно тогда уже становиться человеком. Слишком поздно...»

На улице вовсю бушевала весна. В который раз она приходила в мир, распахнув свои волнующие объятия. В который раз вновь возвращались из дальних краев птицы, весело оповещая всех в округе о долгожданной поре. И существовал этот удивительный мир природы словно сам по себе, привлекая своей красотой лишь тех, в чьих сердцах произрастала нежным цветком Любовь ко всему сущему. Но большинство людей словно не замечали этот блаженный Рай и угрюмо проходили мимо, погруженные в непрестанную лепку своих тяжелых мыслей.

Только маленькие дети были счастливы по-настоящему в своем гордом одиночестве. В принципе для них не существовало одиночества как такового. Вокруг был огромный неизведанный мир. Они искренне радовались всему, что видели... Вот топнул малыш ногой в лужу, и рассыпались вокруг бриллиантовые брызги, множество маленьких, сверкающих звездочек... И не беда, что штаны промочил, зато сколько счастья испытал при созерцании такого великолепия брызг...

Все в мире природы просто до гениальности, а в мире людей — относительно до глупости. Говорят, дети ближе к Богу. Это правда. Ведь они видят и наслаждаются естественной, сиюминутной красотой. А взрослые? Они живут в своем прошлом и надеждой на будущее. А что есть прошлое? Иллюзия давно минувших дней. А что есть будущее? Иллюзия призрачных мыслей. Что же тогда есть жизнь на самом деле? Миг настоящего, в котором человек живет здесь и сейчас. Но как используется этот миг?! Взрослые плохо видят, они слепы. Взрослые давно живут в какой-то Своей ограниченной виртуальной среде. И всё, что считают важным, — это тот иллюзорный мир, который они совместно создали свои- ми мыслями и в котором сами же страдают. Не все, конечно, но подавляющее большинство. Игра, игра, игра... Затянувшаяся игра не на жизнь, а на смерть...

* * *

Нужно было вновь играть на этом поприще сплошных интриг. Не хотелось, но надо. Сэнсэй готовился к очередной сцене действия под названием «Приезд журналистов». Он понимал, что для того образа авторитета, который он создавал, ему самое время показать всю «крутизну своего положения». Надо подпитать ту иллюзию, которая приобрела вполне реальные очертания в головах недавних оппонентов. Ну, например, показуху с набитыми до отказа машинами своих бойцов он обеспечит без проблем. Но приходить с журналистами опять одному на сей раз уже не солидно. Нужна особенная изюминка, которая поразит воображение бандитов. И Сэнсэй придумал. Он решил взять с собой Макса.

Макс был высоким, крупным парнем с аккуратно подстриженной бородкой и усами. В черном плаще он выглядел достаточно внушительно, прямо как типичный правительственный суперохранник из кинофильма. В общем, внешне он здорово смахивал на профессионала. Занимаясь боевым искусством, он по глупости поразбивал себе кентоса, то бишь косточки на кистях. И эта немаловажная дополнительная деталь придавала ему устрашающий вид. Но чего-то в его внешности все-таки не хватало... Ну конечно! Бандитского форсу в виде оружия.

Сэнсэй не хотел приучать ребят к оружию, хотя оно у него было в достаточном количестве. Как же поступить в этой ситуации? И тут его осенило. Сэнсэй слыл большим юмористом. Он, недолго думая, взял швабру, отломил от нее короткую часть и засунул Максу под плащ. Теперь казалось, что там, как минимум, находится автомат «узи». А что? Ему же никто под плащ заглядывать не станет. Это и так понятно. Макс скорчил грозное лицо, и все ребята из их компании покатились со смеху.

Для парней данная хорошая шутка послужила и хорошим уроком. Сэнсэй был мастером подобного рода розыгрышей и соответствующих философских выводов. Смеясь вместе с ними, он тут же сделал заключение:

— Вот так, ребята... Весь мир — иллюзия, которую зачастую мы принимаем за действительность. Рисуем сами себе страшилки, а потом их же пугаемся. Воспримешь серьезно даже шутку — и сам не заметишь, как она станет явью. Любая мысль, братцы, зарождается в мозгу и несет в себе те же материальные свойства. Так что с этой капризной Госпожой надо держать ухо востро...

Макс выглядел настолько впечатляюще, настолько правдоподобно, что всем присутствующим очень понравилась такая «иллюзия форм». Сэнсэй объяснил водителям трех машин, где они встретятся и как лучше окружить по периметру подъезды к спортзалу. Когда все было готово, Макс с Сэнсэем поехали за журналистами.

* * *

Возле спортзала в ожидании томилась группа встречающих. Ровно в назначенное время из-за угла выехали, как на параде, иномарки, демонстративно остановившись в разных точках. Они были битком набиты бойцами Сэнсэя, которые, правда, не потрудились выйти.

Сэнсэй торжественно подрулил к дверям спортзала. Мартыныч, во главе встречающей делегации, первым поспешил пожать руку Врачу. Оценивающе покосился на Макса и его оттопыренный плащ. Макс следовал за Сэнсэем, точно огромная скала, с невозмутимо серьезным лицом.

Все вошли в помещение. Сэнсэй поближе познакомил Мартыныча с журналистами. И тот на правах добродушного хозяина повел их по своим владениям. А на них сегодня посмотреть стоило — сверкающий спортзал, белоснежные наглаженные кимоно спортсменов, приветливые улыбки... Каждый тренировался с полной выкладкой, слегка смущаясь при видеосъемках. Журналисты сделали все, как положено. Провели репортаж, побеседовали с чемпионами, мастерами, персонально с тренером. И когда основная работа была окончена, Мартыныч, сияя от счастья, пригласил всех прибывших за стол, который старательно накрыли его ребята в кабинете. С видом знатока тренер подошел к Максу.

— Вы тоже присоединяйтесь. Раздеться можете вон там, — и тихо, как и полагается в таких случаях,
добавил, легким жестом указав на швабру: — Оружие можно положить в мой сейф.

Сэнсэй, стоявший рядом, увидел, как у Макса заблестели глаза от подступившего смеха. Благо, что борода скрывала его губы в еле сдерживаемой улыбке. «Шеф», глядя на него, и сам чуть не рассмеялся, но все-таки сдержался и быстро сказал:

— Да нет, все нормально. Он подождет на улице. Макс кивнул головой и молча быстро вышел из спортзала, чтобы не запороть все дело на корню. Сделав пару глотков свежего воздуха, он более-менее успокоился. Но тут увидел, как на его кусок швабры пялятся два быка, поставленных Мартынычем у входа. Макс демонстративно развернулся, чтобы вновь не прыснуть от смеха, и стал важно, как гусь, прохаживаться под бдительными взглядами «сторожил». Благо, что рядом со спортклубом нашлось много подворотен, при тщательном «осмотре» которых Макс находил выход своим эмоциям.

Застолье удалось на славу. С легкой руки Сэнсэя быстро решились многие трудные для Мартыныча вопросы. Когда были улажены все договоренности, новоиспеченные знакомые расстались в самых лучших дружеских отношениях. Церемония окончилась. Толпа частично разошлась, частично разъехалась. Сэнсэй с Максом развезли журналистов по домам. И всю оставшуюся дорогу ухохатывались над таким дешевым розыгрышем. Главное, как все им поверили!

* * *

Последние события заставили Бульбу крепко задуматься. Вокруг происходило непонятное движение. Он все больше оставался не у дел. Врач же шел напролом. А главарь самой крупной в городе банды так толком о нем ничего и не знал. Его «парашютисты» с того дня, как удачно пропасли вывоз металла с металлургического комбината, больше ничего не выяснили. Более того, когда требовалось следить за ним в оба, они теряли Врача из виду, как полные болваны. А после того, как Бульба узнал о Мутаборе, то и вовсе отменил слежку от греха подальше.

Все эти обстоятельства страшно его пугали. Ведь и в область надо было что-то докладывать. А что? Как «гонщики» опростоволосились? Или как на Врача неудачно наехал Мартыныч? Так там поди разберись, еще неизвестно, кто на кого наехал! Оставались неясными и схемы, которыми, как он думал, до сих пор пользовался Врач на комбинате. Да что там говорить, дело совсем труба! И откуда он взялся, этот Врач, на его голову! Ведь сколько лет все шло тихо и спокойно! Бульба слышал о нем то же, что и все, как о специалисте по позвоночнику. И тут на тебе, гром среди ясного неба! Оказывается, у него мощная крыша, незаурядный талант в организации, куча денег неизвестного происхождения! И самое главное — все так здорово.продумано, что не подкопаешься.

Бульба практически уже ненавидел этого человека, потому что тот все делал гораздо лучше его самого. Эта мысль угнетала с каждым днем все больше и больше. Она, словно удав, медленно душила, ежесекундно заставляя задыхаться от собственной злости. Да и на «Олимпе» Бульбе четко дали понять, что в волчьей стае не бывает двух вожаков. Точно весь мир разом взбесился и восстал против него. «Что будет со мной? — с отчаяньем думал Бульба и тут же сам себя добивал: — Сожрут, как пить дать, сожрут. Волчары позорные...» От таких угнетающих дум Бульба заматерился на чем свет стоит, пиная и швыряя в офисе все, что попадалось под ноги и в руки. Братва повыскакивала на улицу. Все знали, что в таком состоянии его лучше не трогать и на глаза не попадаться. Хорошо, если просто морду набьет, а то ведь и пристрелить сгоряча может.

Немного придя в норму, Бульба вновь уселся за стол. Матерись не матерись, а выкручиваться как-то надо. Нужно срочно что-то предпринять, играя на два фронта: и вашим, и нашим. Может, тогда он сумеет выйти из воды сухим. Надо правдами-неправдами влезть в дружбу к Врачу, хотя это страшно противно. Но, опять-таки, как? Врач никого из новых к себе не подпускал. Знакомых держал на расстоянии от своих дел. Значит, значит...

Тут в дверь осторожно просунулась огромная голова Дыни.

— Слышь, Бульба, к тебе там старый кореш с наличманом приехал. Ковбой. Звать или на завтра базар перенести?

Бульба удивленно взглянул на Дыню, лицо которого покрылось мелкими крапинками пота, и вдруг просиял от счастья:

— Болван! Зови!.. Только в другую комнату.

Дыня с облегчением выдохнул и побежал радостно выполнять приказ босса. Он, бедный, весь взмок от волнения, пока стоял у этих чертовых дверей кабинета.

Тем временем Бульбу неожиданно осенило: «Старый друг!!! Вот кого нужно послать к Врачу. А чем раньше занимался Врач? Спортом. Значит...»

Опросив бывших спортсменов, подключив Мартыныча с его прошлыми связями, Бульба, наконец, нашел Недостающее в своей цепочке звено. Да еще какое звено — золотое, по его мнению, конечно. Он не стал спешить докладывать о своей великолепной идее на «Олимп», впрочем, как и о своих предыдущих неудачах. Самолюбие еще пылало огнем недовольства и несправедливого отношения к нему после прошлой взбучки Кроноса. Поэтому он решил действовать по своему разумению, так как считал себя достаточно умным человеком.

* * *

Из Москвы был вызван Николай Томов по кличке Тома. С Врачом они вместе когда-то занимались восточным единоборством. Расчет Бульбы оказался прост, как в поговорке: «Старый друг лучше новых двух». Братва так шумела по поводу приезда Томы из самой Москвы, что людям Филера не составляло особого труда зафиксировать и дату приезда.

Прослушивая восторженные отклики об этом событии, помощник Филера усмехнулся и сказал своему напарнику:

— Вот балаган! Называется, никто не знает, кроме меня и всего базара. Четверым поручили встретить тихо, без лишнего шума, так уже полгорода знает: кого, когда и где.

— Да это потому, что их было четверо, — иронически проговорил напарник. — А если бы их было трое, то тайна бы сохранилась в пределах застолья.

— Угу, сохранилась бы, как же... Знаешь, когда трое действительно могут сохранить тайну?

— Когда?

— Когда двое из них мертвы.

— Ты до этого черного юмора сам додумался?

— Франклина надо читать.

— Это которого? Что на стодолларовой бумажке нарисован?

— Его самого.

— Ну, у тебя и зрение, — подтрунил напарник. — Это в какую лупу надо смотреть, чтобы там еще и про мертвых прочитать!

В машине послышался тихий хохот, В это время из бара вывалилась толпа подвыпивших братков.

— Так, все! Внимание...

* * *

Уже вечером, в день приезда Томы, Филер принес Сэнсэю фотографии, отснятые микрофотоаппаратом «Аякс-12».

— Тут гость из Москвы пожаловал, Тома.

— Женщина, что ли?

— Да нет, мужик, — и, положив на стол фото, добавил:— Явно к тебе. Глянь!

Сэнсэй посмотрел на фото.

— Ба, знакомые все лица! Это же Николай Томов. Как же, помню. Ну и разъелся он на московских харчах!

Пока известно, что он пожаловал к нам из московской группировки. Приехал по просьбе Бульбы... Вот здесь зафиксированы его встречи, адрес, где остановился. Сейчас устанавливают лиц, с которыми сегодня встречался. Филер подал исписанный листок.

— Нам продолжать наблюдение за ним?

— Не надо. Этого достаточно... Вот так сюрприз! Видно, Бульба по уши погряз в наших байках, раз уж Томова в Москве разыскал..

* * *

Через три дня Тома подъехал на роскошном «Мерседесе» к офису Врача. Сэнсэй, встретив его, продемонстрировал большое удивление. Отчасти оно было неподдельным. Сэнсэй помнил Николая как неплохого спортсмена, человека, который стремился сделать что-то хорошее для города. Еще в те времена Томов вместе с ребятами организовал первые клубы культуристов. Своими силами оборудовал заброшенные подвалы. Благодаря этому многие подростки нашли себе занятие по душе, заодно приобретая неплохую физическую форму перед армией. Сэнсэй помнил увлекающую целеустремленность Николая, его искреннее желание помочь другим.

Но сейчас перед ним стоял совершенно другой человек. Надменный взгляд, едва заметная ухмылка. Весь его вид выражал превосходство. В нем изменилось решительно все, словно человека вывернули наизнанку. И вдруг разом проявился негатив, раньше скрытый добрыми порывами. В Николае легко просматривались замашки эгоцентричного человека. По всей вероятности, желание стать большим авторитетом в криминальной среде приобрело для него форму навязчивой идеи. Даже слова он теперь произносил протяжно, с расстановкой, делая акцент на шипящие звуки. Ну, прямо как дон Корлеоне, не иначе. Сэнсэй, глядя на него, подумал: «И этот туда же... Наверное, его и впрямь покорили образы гангстеров. Насмотрелся фильмов, решил в жизни продублировать. Жить, что ли, надоело?.. Но, может, еще не все так плохо. Сейчас посмотрим».

Сэнсэй пригласил гостя в офис «Кассандры» и повел по коридору. На одной из дверей красовалась вывеска: «Уходя, вспомни о том, зачем ты приходил». Тома усмехнулся:

— Это что, кабинет для «кроликов»?

— Да нет, это ребята друг над дружкой подшучивают. У них тут каждую неделю смена декораций.

— А-а-а...

Они вошли в кабинет «для особо важных персон». Сэнсэй пригласил гостя присесть в кресло, а сам пошел к холодильнику. Тома подумал, что его сейчас угостят водкой или коньяком, но его надежды не оправдались. Сэнсэй вынул из холодильника пару бутылок «кока-колы». Открыл и протянул одну из них Томе.

— Извини, я по-прежнему не употребляю спиртное.

— Я смотрю, ты свои привычки не меняешь.

— Конечно, в отличие от некоторых, — со смехом произнес Сэнсэй и устроился в своем любимом кресле, в подлокотники которого были вмонтированы мизерные микрофоны.

— Ну, дон Тома, как жизнь столичная?

Это обращение, очевидно, польстило гостю. Он расцвел в улыбке и начал хвастаться своими достижениями. С этого момента Сэнсэй только кивал, внимательно слушал собеседника и изредка задавал
наводящие вопросы. Это был один из психологических приемов, которому обучали мэтры на «Острове». В самом начале разговора необходимо так поставить вопрос, чтобы зацепить собеседника интересом либо его слабинкой. А после превратиться во внимательного слушателя. Истина приема проста: хочешь расположить к себе человека — слушай его, не перебивая.

Каждый человек — информационный носитель каких-либо знаний, идей, эмоций, впечатлений, точно радиоприемник. Он принимает информацию, и у него возникает такая же потребность передать ее. Но зачастую именно последнее проблематично из-за отсутствия надлежащего слушателя. А почему? Да потому, что большинство людей занято поисками собственного слушателя, не обращая при этом внимания на чужие бредовые мысли и идеи. Отсюда вытекает парадокс страдания — никто не хочет никого слушать, а также дефицит настоящих друзей. Не зря же говорят: «Лучшим другом считается тот, кто слушал нас, не перебивая».

Тома рассказывал Сэнсэю, как он попал в Москву, как пытался там заниматься спортом, как познакомился с братвой и дорос до бригадира. Конечно, обо всем говорил поверхностно, особо не вдаваясь в криминальные подробности. Но Сэнсэю и этого было достаточно. Он понял, что в своих первоначальных прогнозах не ошибся. Томов, безусловно, умный человек, но не настолько, чтобы уметь контролировать свои эмоции и мысли. Его существом действительно завладели гнусные помыслы — ненасытная жажда власти и значительного превосходства над остальными. В них Тома видел свою единственную надежду обрести счастье. В его рассказах часто проскальзывала зависть к жизни воровских авторитетов. И нетрудно было понять, что Тома сам стремился к подобной власти любыми путями.

Пока гость хвастался своим положением, Сэнсэй успел просчитать его изнутри и даже придумать отличную комбинацию, рассчитанную именно на таких людей. Но и Тома за разговором думал о своем. Он приехал сюда не только ради воспоминаний и вынашивал планы относительно этой встречи. И, поговорив о прошлом, плавно перешел к настоящему:

— И все-таки, как в Москве ни хорошо, а домой все равно тянет. Как-никак родной город! Смотрю тут, в натуре, бардак кругом творится, каждый сам себе крысятничает. Нет хорошей сплоченной организации. Вон, к примеру, в Москве. Там конкретно братва все под контролем держит.

— Ну, понятное дело, это ж Москва...

— Я думаю, и здесь не проблема. Опыта я поднакопил, а авторитета у меня на этот город хватит... Поэтому, я считаю, можно навести порядок! В натуре всех поставить. А то распустились!!!

Сэнсэй слегка усмехнулся, слушая Николая. Как ни старался он культурно шепелявить и подражать Корлеоне, все же наглядно прослушивался особый укороченный лексикон из спортивного прошлого. «Да, — подумал Сэнсэй. — Боевыми искусствами все-таки надо заниматься умело, с особой аккуратностью. А то у некоторых, когда часто бьют в голову, кругозор значительно сужается». И произнес:

— Можно, конечно, навести порядок. Но это ж лишние расходы.

— Да какие расходы? Братвы полно. Всех подожмем!

— Ну, вот видишь... «Всех подожмем»... Это и есть лишние расходы: на корм пацанам, на патроны, на всякую ерунду... Хотя то же самое можно сделать красиво, классически.

— В смысле?

Ну, в смысле... Взять хотя бы и создать ассоциацию. Пригласить туда серьезных бизнесменов. Во-первых, это будет им выгодно, так как, объединившись, они смогут избежать распрей между собой и координировать действия. А во-вторых, нам будет выгодно, так как любой человек, добровольно войдя в ассоциацию, автоматически попадает под наш контроль. Вот тебе, дон Тома, одновременный контроль и процветание. Причем, заметь, все чисто, без криминала.

— Мда-а-а... Интересно.

— Таким образом, бизнес города аккумулируется в этой ассоциации. А все, кто останется за ее пределами...

— В разрыв, — вставил Тома свое любимое словечко.

— Ну, зачем в разрыв? Их рвать не надо. Если правильно все преподнести и объяснить людям, они сами поймут. Кто ж откажется спокойно и нормально работать без дополнительных проблем?! А для тех, кто останется за пределами ассоциации, и расценки будут другие, и налоговая постоянно пилить начнет. При таком раскладе кому захочется остаться за бортом... «Этого „Титаника"» — подумал про себя Сэнсэй, но окончил фразу иначе: — Этой ассоциации...