Все безусловно, согласны, что на момент принятия Всеобщей декларации прав человека Генеральной Ассамблеей в 1948 г. она не считалась документом, накладывающим на государства обязательства юридического характера. Сама ООН характеризовала статус Декларации в момент ее принятия в 1948 г. как статус “манифеста, обладающего прежде всего моральным авторитетом”, который отражал первый из “четырех этапов выработки документа, названного Генеральной Ассамблеей Международным биллем о правах человека”.
Ясно, что принципы, первоначально рассматривавшиеся международным сообществом “всего лишь” как цели или устремления, могут со временем развиться в нормы, имеющие обязательную силу, — если их примут в качестве норм международного обычного права. Для доказательства наличия нормы международного обычного права требуется доказать наличие четко выявляемой государственной практики и одновременно подтвердить, что государства признают эту практику обязывающей, т.е. имеющей обязательную силу. Как констатировал Международный суд, “соответствующие действия должны не только отражать установленную практику, но и быть такими или выполняться таким образом, чтобы можно было с уверенностью свидетельствовать: данная практика осуществляется в обязательном порядке в силу действующей нормы права, которая это предписывает”.
Чтобы определить, существует ли или не существует конкретная норма обычного права, может потребоваться обращение к самым разнообразным источникам. По мнению Браунли [Brownlie], в числе таких источников “дипломатическая переписка, политические высказывания,...мнения официальных юридических советников, официальные руководства в области юриспруденции,... решения или практика исполнительной власти,...государственное законодательство, решения международных и национальных судебных органов,...единообразная структура и форма договоров, практика международных органов и резолюции, касающиеся правовых вопросов, обсуждаемых Генеральной Ассамблеей ООН”.
Но даже если “основываясь на известных процессах формирования норм обычного права, трудно судить, стали ли обязательства по соблюдению прав человека частью обычного права”, — не может быть никакого сомнения, что, из какого бы набора критериев не исходить, Всеобщая декларация, по крайней мере, представляет собой значимое свидетельство обычного международного права.
Этой точки зрения, — т.е. взгляда, что Всеобщая декларация в целом стала теперь частью обычного международного права, -придерживается сегодня ряд видных комментаторов. Один из главных разработчиков Декларации приходит к выводу, что с момента ее принятия “Декларация так много раз применялась как в ООН, так и за ее пределами, что теперь, по мнению юристов, независимо от первоначальных намерений ее авторов Декларация входит составной частью в обычное право наций и поэтому имеет обязательную силу для всех государств”. Уолдок [Waldok] аналогичным образом заключает, что широкое признание принципов Декларации “придает ей, на мой взгляд, характер международного обычного права”. Видный юрист государства Маврикий и давний член Комитета по правам человека Лалла [Lallah] полагает, что Всеобщая декларация “повсеместно считается инструментом толкования общепринятых норм”. Некоторые ученые пришли к выводу, что нормы, сформулированные Декларацией, даже составляют jus cogens [общее международное право].
“Для ответа на вопрос, созрело ли в своем развитии то или иное конкретное правопритязание до уровня нормы обычного права, важнейшее значение... имеют исследования судебной практики”. В ряде стран публично провозглашалось, что Всеобщая декларация имеет обязательную силу норм обычного права, хотя отыскать на этот счет официальные правительственные заявления трудно. В заявлении Постоянного представителя Швеции при ООН, сделанном от имени пяти северных стран: Дании, Финляндии, Исландии, Норвегии и Швеции, сказано: “Всеобщая декларация общепризнана в качестве составной части всеобщего международного права”. Ряд латиноамериканских стран также признали, что Всеобщая декларация образует нормы обычного права. Так, министр иностранных дел Уругвая недавно заявил, что международное обязательство гарантировать и защищать права человека имеет своим источником не только международные соглашения, но и Устав ООН и Всеобщую декларацию, и что это обязательство образует императивную норму общего международного права. То, что Всеобщая декларация образует норму обычного международного права, признали также Мексика и Чили.
Сенегал, который специально ссылается на Декларацию в своей конституции, считает, что Декларация превратилась в “фундаментальный текст, обязывающий характер которого как нормы общего международного права не вызывает сомнений”. Другие государства пришли к выводу, что по крайней мере некоторые положения Всеобщей декларации образуют в настоящее время обязывающие нормы обычного права, хотя большинство государств не пожелали конкретно указать, какие именно положения могут иметь обязательную силу.
Конечно, не каждое государство или правовед стремились приписывать юридический смысл любому положению Декларации как таковому. В выступлении в бундестаге по случаю сороковой годовщины Декларации германский канцлер Коль заявил, что Декларация не имела обязательной силы, хотя далее отметил, что члены ООН, принимая Декларацию, недвусмысленно согласились руководствоваться ее “действенными и убедительными принципами”. Аналогичные колебания проявляют и некоторые правоведы-международники.
Наконец, ряд авторов продолжает отрицать применимость Всеобщей декларации к условиям их стран из-за ее преднамеренно западного уклона. Хотя это мнение неизменно отвергалось на международных форумах, совсем недавно на Венской всемирной конференции по правам человека у него нашлось несколько сторонников.
