Как уже отмечалось, международное право, будь то договорное или обычное, может по-разному отражаться во внутреннем праве в зависимости от правовой системы страны. Большинство судов не указывают в явном виде воздействие на их решения международных норм, таких как положения Всеобщей декларации. Но даже в тех случаях, когда в решениях судов присутствуют явные мотивировки, отвергающие Декларацию как источник императивных норм, — нормы, касающиеся прав человека, могут, тем не менее, воздействовать на судебное толкование норм внутреннего права. Нижеследующий обзор судебных решений, содержащих ссылки на Всеобщую декларацию (в их отличии от ссылок на международное право в целом или на международное договорное право), иллюстрирует существующий разброс зачастую неясных правовых оценок Декларации в национальных судах.
Всеобщая декларация (как и Пакты о правах) явно повлияла на разработчиков канадской Хартии прав и свобод, и на Декларацию часто ссылались при толковании канадских правовых норм. Верховный суд Канады констатировал: международные обязательства Канады по правам человека предусматривают не только интерпретацию существа прав, гарантированных Хартией, но и толкование того, в чем именно могут состоять настоятельные и реальные secundum legem [в соответствии с законом] цели, которые могут оправдывать ограничения таких прав.
Конкретные ссылки на Всеобщую декларацию содержатся в решениях индийских судов по нескольким делам. Принятая за год до индийской конституции, Декларация, как часто утверждают, послужила для нее образцом определения гарантий прав человека. “[Декларация] может и не иметь обязательной силы, но она показывает, как в Индии понимали существо прав человека” в то время, когда принималась конституция. Таким образом, хотя, по утверждению Верховного Суда, Декларация “не может образовывать совокупности норм, имеющих обязательную силу”, и даже международные договоры “могут в лучшем случае лишь приниматься к сведению судебными учреждениями и стимулировать появление законодательных актов”, - тем не менее, Декларация способна существенно влиять на толкование положений индийской конституции. В то же время рассмотрение одного из первых судебных дел ясно продемонстрировало, что Всеобщая декларация не принимается во внимание в случае ее противоречия явным образом сформулированным положениям индийской конституции.
Ряд ссылок на международные договоры по защите прав человека содержался в решениях австралийских судов, хотя договорные нормы не обладают исполнительной силой сами по себе, если в явном виде не включены во внутреннее право специальным законодательным актом. Ссылки на Всеобщую декларацию были по большей части беглыми и относительно малосущественными; однако закон о признании прав аборигенов на землю включал в виде преамбулы ссылку на “факт признания” Австралией Всеобщей декларации как одного из “международных стандартов защиты всеобщих прав человека и основных свобод”.
Одна из самых часто упоминаемых ссылок на Всеобщую декларацию, дававшихся в системах обычного права, — ссылка, сделанная лордом Уилберфорсом [Wilberforce] в 1980 г. в тексте решения палаты лордов, затрагивающего конституцию Бермудских островов. Отмечая, что бермудская конституция “испытала сильное влияние” Европейской конвенции по защите прав человека, лорд Уилберфорс продолжал: “на Конвенцию,... в свою очередь, повлияла Всеобщая декларация прав человека, принятая ООН в 1948 г. Эти предшествующие документы... должны толковаться достаточно широко, без того, что называют йлегалистским буквализмомк, — таким образом, который позволял бы индивидам в полной мере пользоваться основными правами и свободами [что и составляет предмет данного спора]”.
Очевидно, что данное мнение судьи ни в коей мере не утверждает юридическую силу материально-правовых норм Декларации во внутреннем праве. Однако оно создает прецедент подхода к толкованию конституции, выходящего за узкие рамки внутреннего права.
На положения Всеобщей декларации (а также Пактов и Европейской конвенции) несколько раз ссылались суды Маврикия, хотя в этом государстве следуют фундаментальному принципу обычного права: внутри государства нормы международного права (и договорного, и обычного) имеют юридическую силу лишь в том случае, если были специально приняты в ходе нормальной законодательной процедуры.
США до самого последнего времени не ратифицировали большинства международных договоров, касающихся защиты прав человека, и поэтому для американских истцов, оспаривавших судебные или административные решения, главным источником правопритязаний служили, наряду с конституцией, нормы международного обычного права. В результате в судах США на Всеобщую декларацию ссылались, пожалуй, чаще, нежели в любых других. Как отмечается в часто цитируемом деле “The Paquete Habana”, “международное право является частью нашего [США] права и должно определяться и применяться судами соответствующей юрисдикции всякий раз, когда связанный с ним вопрос должным образом представляется на их разрешение.... В отсутствие соответствующего договора, административного или законодательно акта или судебного решения следует опираться на обычаи и обычную практику цивилизованных наций”.
Согласно сборнику Restatement (Third) of the Foreign Relations Law of the United States (Свод норм права Соединенных Штатов в области внешних сношений, третье издание), в США вопрос о том, обладает ли Всеобщая декларация обязательной силой, “по-прежнему служит предметом споров”. Но, хотя подход Апелляционного суда к разбирательству по делу Filartiga и подвергается иногда сомнению, в последнее время суды США, кажется, стали применять выработанные в ходе этого дела принципы установления норм обычного международного права и определения “права наций”. Действительно, в недавнем деле по обвинению гражданина Эфиопии в участии в пытках просто бегло констатировалось, что “правовая система США... включает обычное международное право как составную часть общего права США” и что “действия, состоящие в длительном произвольном задержании, пытках, жестоком, бесчеловечном и унижающем человеческое достоинство обращении... составляют нарушения ‘норм права наций’”.
Статья 93 конституции Нидерландов гласит: “Положения договоров и решений международных учреждений, которые в силу своего содержания могут иметь обязательную силу для всех лиц, приобретают обязательную силу сразу после их опубликования”. В решениях голландских судов неизменно отмечается, что Всеобщая декларация не подпадает под это положение, поскольку она “не основывается на предоставляемом договором или действующем в силу договора правомочии выносить решения, имеющие обязательную силу в Нидерландах, однако она со всей очевидностью основывается на полномочии выносить рекомендации, предоставленном Генеральной Ассамблеей в главе IV Устава ООН”. Тем не менее, голландские суды время от времени ссылались на положения Декларации как на дополнительный инструмент толкования законов.
Согласно конституционному праву Франции, как и большинства систем римского права, на решения внутригосударственных судов могут влиять только ратифицированные страной международные договоры. Таким образом, как административные, так и конституционные суды редко принимают во внимание нормы международного обычного права и, во всяком случае, эти нормы не имеют преимущественной силы перед противоречащими им нормами внутреннего права. Что же касается конкретно Всеобщей декларации, то во французских судах неизменно следуют принципу, чаще всего связываемому с делом Elections de Nolay:
“Простой факт публикации текста Всеобщей декларации прав человека в Official Journal от 9 февраля 1949 г. еще не позволяет причислять [Декларацию] к тем дипломатическим документам, которые, будучи ратифицированы и опубликованы как это предусмотрено законом, имеют, в соответствии со статьей 55 Конституции от 4 октября 1958 г., преобладающую силу перед нормами внутреннего права.
Однако в деле, недавно рассматривавшемся не Conseil d’Etat, [которому принадлежит цитируемое определение], а кассационным судом (Cour de Cassation), имеются ссылки на Декларацию как на инструмент, помогающий определить “французскую концепцию международного общественного порядка”. Более распространена простая ссылка кассационного суда на Декларацию как на один из многих источников, подтверждающих существующие конституционные принципы. Но несмотря на эти спорадические ссылки, существенной роли во французской юриспруденции Всеобщая декларация не играет.
Статья 31 аргентинской конституции устанавливает верховенство конституции над нормами международного права, хотя надлежащим образом ратифицированные договоры обладают статусом, равным статусу обычных [не конституционных] законов, а в случае противоречия имеют преимущественную силу перед ранее принятыми законодательными актами. Тем не менее в нескольких случаях аргентинские суды ссылались на Всеобщую декларацию (и другие международные документы) в поддержку конкретных толкований конституции.
