– Я тебя предупреждал… Перевяжи конечность, чтобы не подох ненароком.
Выдернув топор из пенька, с лезвия которого стекала кровь, я вышел к людям и пошёл в сторону дома. Народ растерянно смотрел на меня, качая головой. Неожиданно кто-то выкрикнул:
– Что это такое? За что ты так с человеком обошёлся?
– Это же тот самый Амид, – крикнул ещё кто-то из толпы.
– И тебе не стыдно? – спросила мне какая-то женщина.
Остановившись, я развернулся к ней и сказал:
– Этот мясник бил ребенка, а потом отрубил лапу моей собаке. А вы тут…
– Ты из-за какой-то псины лишил человека руки? – закричал стоящий рядом мужчина.
– Это была моя собака! – не выдержав нападения со стороны прохожих, во весь голос выкрикнул я. – МОЯ! Вы слышите?! Никто не имеет право трогать моё! Я убью за свою мать, за свою семью и даже за свою собаку! Всем это понятно? – эмоционально размахивая топором, спросил я людей.
Народ перепугался и затих. Все хотели что-то вякнуть, но боялись, что будут следующими, кого я порублю. Халим стоял в полной растерянности и покусывал свою губу, наблюдая, как я опустил топор и пошёл домой.
– Да помогите же вы, – выкрикнул мужчина, который моим шнурком перевязывал мяснику конечность. – Вызовите докторов.
Халим посмотрел на женщину с ребёнком и, кивнув ей, побежал за мной. Я поднялся на крыльцо и взглянул на дверь дома Деи. Подойдя к ней, я со всей силы заехал топором по деревянной двери, крепко впечатав его туда. Халим, всё ещё прихрамывая на одну ногу, еле догнал меня и, встав на крыльце, спросил:
– Ты вернулся всех нас подставить, да? Ты что наделал?
– Хватит меня учить, я знаю, зачем вернулся и что буду делать, – недовольно ответил я и вошёл к себе домой.
Брат покачал головой и, взглянул на окровавленный топор в двери Фархада. Халим тоже вошёл домой и, зайдя в зал, сел возле меня на диван.
– Что случилось? – выйдя из кухни, спросила нас Майра.
– Амид отрубил мяснику руку на рынке прямо на глазах у всех, – устало ответил Халим, протирая своё лицо.
– Значит дядя скоро явится сюда. Тебя поведут на площадь, сынок. Люди будут требовать твоей казни.
– Я знаю, мама, не переживайте, я что-нибудь придумаю.
– Да что ты придумаешь, а?! – разведя руками в стороны, выкрикнул Халим. – Из-за тебя все будут ненавидеть нас, хотя нас и так не особо тут любят. Мама, почему Вы ничего не говорите ему?
– Потому что я так же устала от безобразного поведение некоторых мужчин тут. Только им можно бить слабых? Пусть кто-то наконец ударит и их, – подойдя к нам, говорила женщина.
– А то, что его казнят, Вас не сильно расстраивает, да? – с интересом смотря на маму, спросил брат.
– Пусть только попробует, я сама потом этого муфтия казню.
Сказав это, Майра недовольно вышла из комнаты, а Халим удивлённо взглянул на меня. Я улыбнулся другу и сказал:
– Видишь, когда есть мама, то можно ничего не бояться. Сын за плечами которого стоит мать – способен на великие дела.
– Оф, не знаю, чем ты там думаешь. Ладно, будем сидеть тихо. Думаю, об этом случае уже скоро донесут дяде, – всё с какой-то грустью говорил мне брат.
Погладив Халима по спине и заметив, что он какой-то опечаленный, я прижал его к себе за плечи и спросил:
– Ты чем так обеспокоен? Что-то тревожит тебя? Если ты боишься, что меня…
– Да нет, – резко перебил Халим, встав с места и подойдя к окну. – У меня всё Синем из головы не выходит.
– А что с ней? Что-то случилось? Я виделся с Мерваном, он сказал, что ты окольцевал её.
– Да, но прежде, чем я это сделал, она решила рассказать мне о том, что случилось у них дома. Сказала, что поймёт, если я попрошу время обдумать всё.
– А что там было? – поинтересовался я, сев ровно и слушая Халима.
– Они издевались над ней, делали не совсем хорошие вещи.
– Её изнасиловали?
– Ну, почти…
– Что значит почти, Халим? – возмутился я, встав с места. – Либо насиловали, либо нет.
– Не хочу это обсуждать. Почему она не помнит, кто это? Как же это напрягает меня.
– Я найду их, я обещал Мервану.
– Он тоже не видел их, – с грустью вздохнул друг. – Если бы я только знал, я лично разрезал бы рот этому уроду.
Услышав про рот, я посмотрел в глаза другу, которой тут же увёл от меня свой взгляд и, похлопав по плечу, сказал:
– Прости, это эмоции. Я просто устал от всего, что с нами тут происходит. И именно поэтому я не хочу ещё какой-то беды в наш дом из-за твоего буйного характера. Пойми меня правильно.
– Да всё нормально, я понимаю…
Входная дверь с грохотом раскрылась и в зал забежал Фархад, сжимая в руке тот самый топор. Увидев меня, мужчина резко улыбнулся и в голос рассмеялся.
– Если тебя так веселит вынимать топор из своей двери, могу радовать тебя чаще, – отойдя от брата, сказал я противному соседу.
– Мутамид был прав, – растягивая улыбку, заговорил сосед. – Твоя смелость идёт только от твоей глупости. А ведь муфтий знал, что ты вернёшься, говорил мне, что ты влюблён в мою жену и просто не осознаешь этого. Надеюсь, ты помнишь свой уговор, а? – вытянув и указав на меня топором, спросил Фархад. – Наконец тебя и эту шлюху Дею казнят.
– Чтобы меня казнить, ты должен доказать, что она изменяла тебе со мной.
– Доказательства есть, Амид. Эта тварь беременна, а от меня она никак детей иметь не может.
Услышав это, я и Халим изменились в лице. Мама молча стояла в коридоре и всё это слушала, тиха протирая полотенцем стакан.
– Что ты сказал? – не поняв его, переспросил я.
– Выходит, – заговорил Халим, дав возможность мне переварить столь неожиданную информацию. – Ты столько времени всем врал, что эта девушка бесплодна, унижал её и бил, зная, что моральный и настоящий урод в этой ситуации был только ты? Как можно быть таким, а?
– Это мне говоришь ты, человек, убивающий других людей?
– Я солдат! – выкрикнул Халим. – Это мой долг перед моим народом! А что ты сделал для своей нации? Для этого города? Оскорбляешь жену? Унижаешь её, позоря на весь двор, а сейчас радостно требуешь казни для неё? Да ты псих, больной ублюдок, вот кто ты!
– Халим! – резко вмешалась мама. – Следи за речью, а ты, Фархад, сильно не радуйся. Даже казнь, которая грозит моему сыну, будет по закону. А это значит, что твою Дею никто не тронет, пока она не родит этого ребёнка.
– Родит? Как только вашего урода убьют, я тут же ускорю Дее процесс родов.
Услышав это, я подбежал к Фархаду и со всей силы ударил его по лицу. Мужчина замахнулся топором, но брат быстро заломил ему руку и держал его, позволив мне разбить Фархаду нос и челюсть.
– О, Аллах! Прекратите! Мальчики! – выкрикивала мама, стараясь нас разнять. – Амид! Да оставьте вы его! Халим!
Но меня было уже не оторвать от мерзкого соседа. Я так сильно желал его смерти, что даже не слышал ничьих голосов и не чувствовал ударов по моей спине. Остановило все это то, что меня кто-то начал душить. Я даже не реагировал на удушье и всё бил и бил соседа, не слезая с его тела. Наконец в голове раздался гул, а перед глазами начало расплываться кровавое лицо Фархада, который уже захлёбывался в собственной крови и не мог говорить. Дальше я ничего не помнил, так как потерял сознание. Сколько я был отключён – я не знаю. Раскрыв глаза, я услышал какие-то голоса. Я тут же подскочил с места и огляделся.
– Наконец-то проснулся, – недовольно сказал Вислав, стоя с Халимом и мамой в зале. – Ты что делаешь? Пару часов не прошло, как ты успел уже двух людей покалечить. Мы о чём договаривались?
– Боже, что случилось? – протерев лоб и с трудом встав с места, спросил я.
– Я просто вовремя пришёл и помог Халиму оторвать тебя от еле дышащего Фархада. Можем быть уверены, что дядя уже в курсе о твоём возвращении сюда и будет готовить площадь к казни. Скорее всего он объявит об этом завтра, чтобы все граждане города отменили свои дела и собрались смотреть на то, что будет с таким смельчаком, как ты.
– Мне плевать на это всё. Ты лучше скажи, что тебе удалось разузнать.
Майра и Халим с интересом посмотрели на доктора, надеясь узнать что-то новое.
– Ну, кажется, мы наконец нашли возможность свергнуть дядю с «престола», – улыбаясь, сказал Вислав.
– Да! – выкрикнула Майра, крепко обняв Халима.
– Отлично, – обрадовался я. – Что удалось разузнать?
– Мои люди сначала вскрыли могилу вашего отца, его кости были переломаны. Вы, Госпожа, утверждали, что он сам покончил с собой, но стопы были целыми, что дает понять – падал он не на ноги. Допустим, он упал спиной или лицом вниз, расправив руки, как птица. Тогда зачем было выбирать место с кучей отступов и препятствий для падения?
– Думаешь, его скинули? – внимательно слушая дока, спросил я, скрестив на груди свои руки.
– Не утверждаю, но допускаю. Дальше мы вырыли могилы трёх сыновей. Труп старшего сына действительно отсутствует.
– О, Аллах, – со слезами на глазах сказала мама, и уткнулась в грудь Халима.
– Двое других братьев были на месте. Помнится, вы говорили, что они погибли от пуль на войне. Но, развернув их саван и осмотрев каждого, я могу с уверенностью заявить: их кости переломаны тем же образом, что и у отца.
– Выходит, муфтий скрыл истинную причину их смерти, – улыбаясь, проговорил я. – А также обязан ответить, где тело старшего сына.
– Амид, – поставив руки на пояс, спросил меня Вислав. – Ты сказал мне, что это какой-то человек тебе посоветовал раскопать могилу. Кто это был?
Входную дверь кто-то открыл, и мы все развернулись в сторону коридора. В дом вошла Дея. Увидев, что мы все стояли полукругом и что-то обсуждали, она тихонько кивнула нам и спросила:
– Извините, я просто…
– Заходи, мы не заняты, – резко сказала мама и махнула рукой Халиму и Виславу, чтобы они вышли из зала. Я тут же повесил голову и почесал свою щетину.
– Я жду тебя на кухне. Нам надо решить, как действовать дальше. Ведь я не имею прав арестовать муфтия. Моя задача – лишь найти журналистов и пропавших людей, – сказал мне док. Похлопав меня по плечу и улыбнувшись Дее, он вышел из комнаты.
Девушка ничего не говорила и тихонько подходила ко мне. Я собрался с силами и, развернувшись к ней, посмотрел ей в глаза. Повесив голову, Дея смотрела куда-то на пол. Продержав паузу, она наконец выдохнула и сказала:
– Тебе совсем нет, что мне сказать?
– Я не хотел так с тобой поступать, – пряча взгляд от девушки, говорил я. – Мне пришлось. Да, может грубо, но пойми меня, я хотел, как лучше. Я хотел, чтобы ты меня ненавидела и…
– Зачем ты вернулся?
– Я не смог там быть.
– Только поэтому? Ты согласился умереть только потому, что где-то не смог быть?
– Ну, – растерянно отвечал я. – Не только, я хотел ещё к тебе… Боже, Дея, не пытай меня. Я правда сожалею, что так вышло. Дай мне шанс все исправить.
– В чём? Ты просто бросил меня, Амид. Воспользовался – и бросил. И это ты называешь мужским поступком?
– Я же вернулся, я осмыслил всё. Ты что такая безгрешная, не пойму? – резко возмутился я. – Что, ошибок не допускала? Все ошибаются, Дея, и я ошибся.
– Так может ты и сейчас ошибаешься тем, что, рискуя жизнью, приехал сюда?
– Ради своей семьи я готов рисковать жизнью. Ясно?
– Но не ради девушки, которой ты дал слово быть для неё крепостью, силой, защитой, – перечисляла девушка. Расплакавшись, она старалась отходить от меня назад. – Ты же держишь своё слово, почему только я не удостоилась твоих клятв?
– Успокойся, это всё не так.
– Тогда как?! Как?
– Я не только из-за семьи сюда приехал, – сказал я и замолчал, смотря на убитый вид Деи.
Как же мне было сложно выдавить из себя обычную фразу. Было сложно просто сказать ей, что не находил покоя без неё, что ни одного дня не провёл вдали, не думая и не вспоминая её. Что в этом было такого сложного – я не знаю. Но я, как идиот, стоял молча и смотрел, как она без остановки плакала, всё ещё надеясь услышать от меня хоть какую-то тёплую фразу. В этот момент из кухни вышел Халим и подошел к нам. Взглянул на страдающую Дею, он сказал ей:
– Да хватит тебе плакать. Брат любит тебя. Просто он немного тупой в этих вопросах и не может говорить прямо.
– Спасибо, – злобно взглянув на друга, ответил я.
– Не за что, обращайся. Ладно, пойду на стол накрою, а вы скорее заканчивайте, а то у нас ещё дел много.
Сказав это, Халим улыбнулся Дее и поспешил на кухню к Виславу и маме. Я, закусив нижнюю губу, посмотрел на девушку и осторожно вытер ей глаза рукой.
– Не плачь. Я вернулся сюда, чтобы закончить начатое и забрать тебя.
– И я снова должна поверить тебе?
– Конечно, ты же любишь меня, – ответил я и улыбнулся.
– А ты меня?
– Ну, и я тоже.
– Господи, тебе так сложно сказать, любишь ты меня или нет? Ладно, я пришла просто отблагодарить тебя за избиение Фархада. Мне приятно, что за столько лет хоть кто-то дал ощутить ему ту боль, что он нанёс мне. Спасибо ещё раз. Мне пора.
Схватив девушку, я прижал ее крепко к своей груди и поцеловал в голову. Вдохнув аромат её волос, я снова почувствовал себя сильнее и счастливее.
– Какая же ты глупая, Дея, – говорил я, не переставая нюхать её голову. – Слово «люблю», которое ты так от меня ждёшь, не передаст всего того, что моё сердце испытывает по отношению к тебе. Тут не любовь, тут нечто большее. Ты просто нужна мне, без тебя я неполноценен.
Девушка затихла, внимательно слушая меня и стараясь не перебивать, чтобы не испортить мой романтический настрой. Разжав руки и отпустив Дею, я взял её рукой за подбородок и, слегка приподняв, чтобы она подняла голову ко мне, улыбнулся ей и сказал:
– Знай, что при тебе я говорить не могу только потому, что с тобой начинает говорить моё сердце.
– Неужели я услышала такое от тебя? – сверкая глазами и не отрывая от меня взгляда, спросила Дея.
– Услышала. И желательно запомни, потому что больше я того не скажу. Сейчас просто момент такой.
Девушка улыбнулась мне, дав понять, что я прощён. Я осторожно нагнулся к её губам. Дея потянулась вверх, чтобы мне легче было её поцеловать. Я резко облизал её губы, проведя языком по всей щеке, и укусил её за ухо.
– Господи, Амид! – неожиданно выкрикнула девушка и, толкнув меня в грудь, посмотрела назад. – А вдруг кто-нибудь увидит? Мать в конце концов дома.
Я, не прекращая, улыбался девушке, и снова потянул её к себе. Вдруг входная дверь раскрылась с таким грохотом, что казалось – она с петель слетит. В зал влетел никто иной, как долгожданный дядя. Увидев его, я тут же отодвинул от себя Дею и с улыбкой выкрикнул:
– Ну, надо же! Какие люди?
– Ты что с Фархадом сделал? – грозно спросил мужчина и посмотрев на Дею, выкрикнул. – А, ты, бесстыжая, даже не стесняешься приходить после всего сюда?
– Эй, потише. Не со своей рабой говорите, дядя.
– Я знал, что ты не протянешь долго. Амид, ты чертовски предсказуем. Но кажется, ты давал мне слово. Не забыл?
Мама, Халим и Вислав внимательно слушали Мутамида, стоя в коридоре за его спиной.
– Я прекрасно помню своё слово, и я его сдержу. Вот только и у меня к вам есть один вопрос.
– Слушаю, – погладив свою бороду и сияя от счастья, весь в предвкушении моей смерти сказал дядя.
– Я с разрешения Майры раскопал свою, то есть Амида, могилу и был удивлён, не найдя там никакого тела. Не подскажите, куда Вы дели племянника?
– Пф, – иронично произнёс муфтий. – Он был так обезображен, что нам нечего было хоронить.
– Что, даже костей не осталось? Хоть что-то в могиле мусульманина лежать должно, – резко выйдя в зал, возмутился Вислав.
– Меня ещё какие-то христианские псы не учили, что должно быть в могиле у мусульманина, – грубо ответил доктору дядя.
– Ничего, я привык, что тут не все любезны к приезжим. Но что Вы скажите на то, что у двух других трупов было множество переломов? Кажется, они от огнестрельного погибли? – приподняв бровь, пытался наконец поймать дядю Вислав.
– Кто тебе дал право разорять могилы? Ты знаешь, что я сейчас с тобой по закону сделать могу? – сквозь зубы злобно произносил дядя.
– Ответь ему, Мутамид, – не выдержав, выкрикнула мама.
Дядя развернулся назад и, посмотрев на строгий вид Майры, убрал руки за спину и сказал:
– Твоих детей и моих любимых племянников придавило камнями, Майра. Это – война, и там были взрывы. Амид напоминал фарш, а двоих других хоть как-то удалось сохранить. Я понимаю твою боль и нежелание верить во всё это. Но пойми, это так…
Услышав это, я и Вислав переглянулись, понимая, что муфтий снова вырулил в свою пользу, а мы вышли виноватыми. Развернувшись к нам, дядя улыбнулся и сказал:
– Сегодня ты так меня обрадовал своим поведением, что я даю тебе последнюю ночь провести с родными. А завтра ты ответишь за все свои поступки перед народом, на площади, как мы и договаривались.
– А ты, – обратился дядя к доку, – скажи спасибо, что мне сейчас не до тебя и что я не высеку тебя за подобное правонарушение вместе с Амидом.
– Мира вам и вашему дому, – всё так же с радостью попрощался с нами муфтий и поспешил уйти, закрыв за собою дверь.
– О, Аллах…, – простонала мама. – Он убьёт моего сына?
– Успокойтесь, Госпожа. До завтра мы что-нибудь придумаем.
– Беги, Амид, – выкрикнула Дея. – Другого выхода нет. Тебе надо скрыться отсюда как можно быстрее.
– Может, муфтий действительно ни в чём не виноват, – с грустью произнёс Вислав.
– Виноват, – возмутилась Майра и подошла к нам. – Я уверенна в том, что он всё наврал. Прошу Вас, доктор, сделайте что-нибудь. Сколько это беззаконие будет продолжаться?
– Эй! – раздался крик Лании в коридоре. – Что тут происходит? Почему возле нашего дома ходят люди в форме?
– Он выставил охрану, – качая головой, говорила мама. – Что нам делать?
– А что происходит? – войдя в зал, поинтересовалась сестра. – В больницу Абдула привезли, но он потребовал вернуть его к нам.
– Как это? Но ему нельзя, он должен был долечиться, – возмущался Лании Вислав.
Я вышел из зала и, никого не слушая, вошёл в свою спальню. Подойдя к окну и отдёрнув штору, я увидел мужчину в форме и с оружием в руках, который караулил окна, чтобы я вдруг не выскочил. Постепенно я начал понимать, что всё это не было игрой и меня действительно отведут на смерть. А что после смерти нас ждёт – одному Богу известно. За столько лет мной впервые овладел страх. Оперевшись руками на подоконник, я опустил голову и посмотрел на надпись.
– Он демон… – произнёс я сам себе. – Только кто он? Кого ты имел ввиду, Амид? Того парня в мешке? Так он сам не знал, что от меня хотел и вечно на дядю ука…
И тут, резко замолчав, я задумался. Ещё раз внимательно посмотрев на надпись, я тут же вспомнил слова пастуха, что просто так ничего не бывает. Каждый необычный случай нужно сто раз обдумать, пока не поймёшь его значение. Вспоминая, как неизвестный прыгал с обрыва в залив, а потом я и сам ощутил запах цветущих водорослей на кладбище, я резко ударил кулаком по подоконнику и сказал:
– Конечно, демон Амида и есть Мутамид.
– Что случилось? – войдя в комнату, спросил Халим. – Аллах, он что под каждым окном охранника поставил?
– Амид что-то знал о дяде! – схватив друга за футболку, выкрикнул я. – Вот почему он был нервным за две недели до пропажи, а через время его поисками занялись братья, и также пропали! Амид считал его демоном и написал это на своём подоконнике.
Ничего не понимая, брат вытянулся и внимательно взглянул на надпись. Я выбежал в зал и спросил у мамы:
– Вы сказали, что отец покончил с собой. Но как он это сделал?
– Скинулся с обрыва, – растерянно ответила Майра.
Вислав и Лания стояли рядом и внимательно слушали меня.
– Скинулся с обрыва, который у залива? Там, где эти огромные камни?
– Ну да, – пожимая плечами отвечала мама.
– Ты сказал, что кости отца переломаны подобно костям двух сыновей, верно? – обратился я к доку.
– Да, переломы похожи. Я бы не утверждал, что они погибли от взрыва какого-то здания. Больше это похоже на неудачное падение, – отвечал док. – Тебе что-то удалось разузнать?
– Да. Помнишь человека, который просил меня проверить могилу? Так вот он сказал мне, что ты должен обыскать дом муфтия.
– Амид, я как бы не хочу мешать твоим размышлением, но кто этот человек? Может, ты познакомишь нас?
– Завтра, когда меня поведут казнить, ты должен будешь с полицией стоять у дома дяди. Когда все соберутся на площади, у тебя будет возможность зайти в его дом и обыскать там всё.
– Стой-стой, – поставив руки на пояс, пытался понять меня Вислав. – Сначала назови причину, почему я обязан обыскать его дом?
– Там есть ответ на все наши вопросы.
Дея и мама держались за руки, сидя на диване, и с надеждой смотрели то на меня, то на доктора. Лания и Халим так же стали плечом к плечу и слушали наш разговор.
– Во-первых, я не имею прав на обыск дома муфтия. Во-вторых, я должен хотя бы знать, зачем я так рискую жизнью, и что должен там искать?
– Что? – возмутился я. – Я иду на казнь, Вислав, казнь, понимаешь? Меня убить завтра должны, а ты боишься выполнить мою последнюю просьбу? Я не знаю, что ты там должен найти. Но там что-то есть, что позволит нам поставить точку в делах дяди и закрыть эту контору суда. В городе наконец должна заработать полиция, чтобы тут больше никто не пропадал, не умирал от плетей и камней.
– А что, если он ничего там не найдёт? – перебил меня Халим. – Вдруг всё безуспешно? Ты понимаешь, что ты уже будешь стоять на пощади и дороги назад не будет?
– Значит, такова воля Всевышнего. Значит я сюда пришёл, чтобы ни черта не узнать и сдохнуть.
Дея прижалась к Майре и заплакала, а Вислав всё ещё смотрел куда-то на пол и пытался что-то придумать.
– А что, если доктор все-таки найдёт там что-то? – прервав всех, поинтересовалась Лания.
– Если я смогу найти то, что докажет мне и полиции, что кади не имеет права являться кадием, то мы все выйдем на площадь и остановим твою казнь. Конечно, от нарушения порядка законов шариата я тебя не спасу, но хоть дам возможность сбежать из этого города.
Халим и сестра переглянулись. Мама встала с места и, подойдя к доку, сказала:
– Вы понимаете, что этим поступком спасёте не только жизнь моему сыну и Дее, но и всем, кто тут живёт? Вы вернёте нам справедливость, которая ещё хоть как-то существовала раньше, а сейчас навсегда пропала для нас.
– Я постараюсь сделать всё, что в моих силах. Тяните процесс казни как можно дольше. Мне нужно будет время, чтобы хорошенько проверить каждый миллиметр его дома. Если вдруг я не успею….
– Даже если меня убьют, – прервал я дока, – всё равно не спеши возвращаться. Ищи, пока не найдёшь хоть что-то, что доказывает причастность дяди к смерти его племянников.
– Хорошо, Амид, я сделаю всё, что в моих силах.
Пожав мне руку и кивнув женщинам и Халиму, док поспешил уйти. Посмотрев, как он покидал наш дом, я крикнул:
– Обязательно обыщи его кабинет. У него есть библиотека, осмотри там всё. Ножик старшего сына я нашёл именно в его библиотеке.
Вислав улыбнулся мне и, покинув наш дом, ушёл.
Глава 13. Казнь
Весь вечер мы провели дома, стараясь не попадаться на глаза соседям, которые уже подняли бунт на улице и выясняли, заслуживаю я смерти или нет. Люди делились на «за» и «против». Кто-то с пеной у рта доказывал, что с моим приходом жизнь стала только хуже и на улицах – полный беспредел. Кто-то набрался смелости и делал выговор дяде, который, кроме страха, больше ничего в городе не посеял. Эти люди говорили, что только я смог заставить людей не бояться муфтия.
Я лежал в своей комнате и слышал все эти возгласы. Дея так же боялась выйти на улицу, поэтому осталась ночевать у нас. Мне хотелось закрыть глаза и представить, что всё это – сон. Сон, который скоро кончится, и я буду жить в радости и счастье вместе с Деей, навещая свою маму и братьев с сестрой. Да, именно с такими мыслями меня резко разбудил Халим. Открыв свои глаза и увидев друга, я встал с кровати и сел ровно. Напротив меня сидел лысый и в не очень хорошем состоянии Абдул. Увидев друга, я тут же прыгнул к нему и крепко обнял.
– Брат мой, как я рад тебя видеть, – сказал я и взглянул на жуткие мешки под глазами друга. – Но что ты тут делаешь?
– Я вчера узнал обо всём, – еле слышно говорил Абдул. – Разве я мог не приехать сюда и не увидеть тебя?
– Тебе нужно лечение. Моя смерть не стоила этого, друг мой.
– Я буду молиться, чтобы ты выжил, Амид. Мулла Алим будет со мной рядом, и мы будем верить в твою победу.
Я ещё раз крепко обнял своего брата и, встав с места, посмотрел в окно.
Наступило утро того самого дня, когда за мной должны прийти и потащат на площадь. Я с грустью посмотрел на Абдула и Халима. Заметив, что ребята совсем без настроения, я улыбнулся им и пошёл в душ. Мама, сестра и Дея нарядились в светлые платья, красиво собрав свои волосы и надев нежных тонов косынки. Сестра накрывала на стол, а Дея варила кофе. Мама подошла к окну и, посмотрев на вооружённых людей, сказала:
– Собаки! Так стоят, будто великого преступника задержать должны.
– Вся надежда на Вислава, – сказала Дея, разливая из турки кофе в чашки. – Будем молить Всевышнего, что мы не ошиблись, считая муфтия извергом, и удача нам улыбнётся.
– Аминь, доченька, аминь.
Я закончил купаться и приступил к бритью бороды. Сделав себе красивой формы щетину, я в последний раз взглянул на себя в разбитое зеркало и вышел из ванной. Зайдя в комнату, я сел на кровать и посмотрел на своих братьев. Халим обнимал Абдула и о чём-то говорил с ним, периодически улыбаясь и толкая друг друга по плечу. Взглянув на столик, который стоял под подоконником, я увидел белую рубашку со светло-серыми штанами. Схватив их и посмотрев на Халима, который перестал улыбаться и толкаться с Абдулом, я спросил:
– Это что? Меня к смерти готовят?
– Нет, просто в этом не так жарко будет тебе… – продержав паузу, ответил друг и виновато повесил голову.
– Шикарно, – улыбаясь и с обидой смотря на белые вещи, сказал я. – Если так, значит так.
Я надел белоснежную рубашку, застегивая каждую пуговицу, не отрывая взгляда от окна. Надев штаны, я поставил руки на подоконник и молча смотрел на надпись.
– Покажись мне, брат, – тихо произнёс Абдулл.
Меньше всего у меня сейчас было желание красоваться перед друзьями, но больному человеку не откажешь. Я отошёл от окна и, подойдя к другу, встал перед ним ровно.
– Даст Аллах, ты придёшь туда в белом и уйдёшь таким же чистым, не запачкав себя.
– Аминь, мой брат.
– Главное, не переживай, – встав с места, сказал Халим.
– С чего ты взял, что я переживаю? Я верю, что Вислав успеет и сможет что-то найти.
Девушки накрыли столик в зале. Я и Халим помогли посадить Абдула на диван. Сестра и Дея сели рядом с ним и молча смотрели каждая в свой стакан. Я с мамой сидел на ковре на полу. Мы тоже молчали и ничего не говорили. Как на зло, время пролетало быстро, лучи солнца играли тенями на окнах, а мы всё продолжали молча сидеть, каждый что-то думая про себя. Дверь дома кто-то открыл, и мы все замерли, подскочив с места. В зал вошёл мулла Алим и, улыбнувшись, спросил:
– Ас-Саляму Алейкум, как себя чувствуете, Госпожа?
– Ва Алейкум Ас-Салям, Алим, – ответила мама, приглашая гостя за стол. – По воле Всевышнего, все хорошо у нас.
– Я пришёл побыть с вами и поговорить.
– Конечно, садись, Алим.
Мулла пожал мне руку и, внимательно рассмотрев мою белую рубашку и штаны, пошёл здороваться с Халимом и Абдулом.
– Можешь рассказать, как это всё проходит? – спросил я Алима.
– Господин Мутамид, а по должности он ка́ди, является главой мусульман города и вершащий правосудие на основе шариата. Он выслушал обе стороны, Фархада и Дею, а также свидетелей.
– Меня он не выслушивал, – возмутился я. – Это уже нарушает закон.
– Разве ты не при Фархаде пожал ему руку? – поинтересовался мулла.
– Да…
– Ты сам дал согласие на свою казнь, Амид. Люди соберутся на площади, куда тебя приведут и выполнят хадд. Делается это публично во благо обществу. Будут высекать плетьми или палками, как решит Мутамид. По законам шариата, за твой грех тебе грозит от сорока до ста ударов. Твоя одежда не должна смягчать твою боль. Когда тебя высекут, ты обязан покаяться и искупить свою вину.
Я всё это слушал и старался держать себя непоколебимо, хотя в душе нарастала паника. Я не боялся получить эти дикие удары и порадовать жестокую публику. Больше всего я боялся, что моя смерть будет бесполезной…
– Удары не должны быть слишком сильными, – продолжал знакомить меня с правилами хадда мулла. – Удары не должны убить тебя или повредить твои внутренние органы, но…, – глубоко вздохнув и с сожалением посмотрев на меня, продолжил Алим, – если выйдет так, что ты всё же скончаешься от ударов, то твоя мать и ребенок получат возмещение из общественных средств.
– Это всё? – поинтересовался я.
– Да, это всё. Мы с Абдулом будем молиться за тебя. Надеюсь, ты вынесешь это наказание достойно и вернёшься к нам живым.
– А Дею когда казнят? – резко спросила Лания.
– Дочка, какая тебе разница? Не переживай. Если, не дай Аллах, дойдёт и до нее, то мы увидим, – возмутилась Майра, строго посмотрев на дочь.
– С Госпожи Деи наказание сняли до окончания её родов и кормления ребёнка.
