– Ну, как после молитвы ощущаешь себя? – с улыбкой спросил я друга.
– Намного лучше, легче и хорошо мне.
– Я рад. Если ты действительно сможешь стать праведным человеком, обещаю забыть все обиды, что между нами были.
– Договорились. Давай купим баранину, мама сегодня мясо готовить будет.
– Слушай, как думаешь, Халим захочет себе жену-девственницу?
– Что? – удивился Абдул. – Что за тупой вопрос? Конечно, он же семейный парень. Да и какой мужчина не захочет?
– Мне не принципиально, я не отказался бы от опытной, с небольшим прогоном, - заметив, как брату стало неприятно, я засмеялся.
– Чёрт, Амид, заткнись. А почему ты вообще спросил об этом?
– Я ему нашёл красавицу жену.
– Серьёзно? – с интересом поинтересовался Абдул, остановившись у прилавка с мясом. – Кто она? Подожди, а откуда ты уже знаешь, что она девственница?
– Я раздвигал, проверял.
– Фу, иди ты. Почём мясо? – резко спросил Абдул у продавца.
Я смеялся и смотрел на своего друга, который уже и слушать меня не хотел. Заметив за прилавком милую морду собаки, которая осторожно пыталась дотянуться до мяса, я улыбнулся ей и аккуратно решил оторвать кусок, чтобы животное не запачкало товар. Осторожно, еле разодрав пальцами кусок мяса, я кинул собаке. Абдул уже выбрал хорошую часть барана и протягивал продавцу деньги за товар. Дождавшись, пока собака поела, я топнул ногой, чтобы она немедленно убралась отсюда, но животное радовалось мне и виляло хвостом, прося добавки.
– Ладно, пошли, накормлю тебя, – сказал я псине и пошёл вперёд, махнув ей рукой.
Пёсик было направился за мной, как вдруг абсолютно неожиданно из-за прилавка вылетел мужчина, держа в руке деревянную палку. Схватив собаку за шкуру, он выбежал с ней в центр рынка и, прижав псину головой к земле, со всей силы начал бить её по туловищу. Животное скулило и пыталось встать, размахивая в стороны лапами, но мужчина так твёрдо вдавил собаку в землю, что ей ничего не оставалась, как издавать жуткий визг на весь рынок.
– Нет! – закричал я. – Что Вы делаете?! Оставьте животное!
Но буйный мясник не слушал меня и продолжал беспорядочно добивать пса, приговаривая, что нечего его мясо пачкать. Заметив, что у животного пошла кровь, я не выдержал и рванул к мяснику.
– О, нет, – застонал Абдул. – Амид, ради Бога, не вмешивайся. Амид, стой!
Схватив мясника за руку, я оттолкнул его назад, стараясь прижать дворнягу к себе.
– Ты совсем рассудка лишился? – кричал я.
– Это ты как смеешь вонючую тварь трогать? Она моё мясо украла!
– Ничего она не трогала!
– Я видел! Это люди едят, а ты хочешь позволить грязной собаке к мясу прикасаться?
– Эй, давайте успокоимся и все разойдёмся по своим делам, хорошо? – выставив руки в стороны говорил Абдул, пытаясь разогнать любопытную толпу, которая как обычно моментально собралась глазеть на нас.
– Давайте вы свалите отсюда, – выкрикнул мясник. – Устроили мне тут шоу защиты животных. Вообще собак этих всех перебить надо.
Я сжимал пёсика и старался успокоить его. Животное забилось к моей груди и скулило от полученных травм. Мясник довольно поставил палку возле своего прилавка и крикнул нам:
– Давайте живее, убирайтесь с моего района и шавку свою забирайте, или же дайте я добью.
– Кто сказал, что это твой район? – произнёс я, развернувшись к мяснику.
– Что ты там вякнул? – не расслышал мужик.
– Амид, бросай псину и проваливаем, – сквозь зубы шептал мне Абдул.
Поставив испуганную собаку у ног друга, я поднялся с земли и подойдя к мяснику, переспросил:
– Я спрашиваю, кто тебе сказал, что это твой район?
– А кто ты такой, чтобы высказывать мне тут?
– Ещё раз ты хоть пальцем тронешь тут любое животное, хоть собаку, хоть ребёнка, я даю слово, что поступлю с тобой точно так же, и ты вылетишь из этого района так, как когда-то сюда влетел из нутра своей матери. Ты меня понял?
Мясник будто дар речи потерял. Такого хамства он явно не ожидал. Люди вокруг замерли и внимательно пытались разглядеть меня. Увидев, что мужчина медленно тянулся к своей палке, я быстро схватил её и швырнул за его голову. Мясник нагнулся, чтобы ему не попало в лоб. За его спиной я увидел муфтия и юного муллу. Палка пролетела мимо Мутамида и с грохотом ударилась о землю. В отличии от дёрнувшегося муллы, муфтий даже не шевельнулся и, как летающий джин, плавно подошёл к нам. Взглянув на собаку, а потом на меня, Мутамид спросил:
– Что тут происходит? Почему все встали?
– О, Господин, – тут же в поклоне начал жаловаться мясник. – Этот юноша угрожал мне низкими словами за то, что я ударил эту собаку.
– Это так? – поинтересовался у меня кади, как всегда с прищуром смотря на меня.
– Да, так.
– И за что ты ударил животное? – снова обратился дядя к мяснику.
– Собака украла моё мясо, Господин. Всё же это собака и Вы сами знаете, как…
– Знаю, – резко перебил его муфтий. – Нна рынке полно детей, которые увидели твою жестокость. Требую, чтобы это больше не повторялось, ибо наносить увечья как человеку, так и животному – запрещено.
Услышав эти слова от дяди, я скривил своё лицо, прекрасно понимая его лживый ход, играющий на публику. Бить и людей, и животных тут норма, а сейчас вдруг запрещено оказалось. Развернувшись к Абдулу, который уже нерадостно смотрел на меня, я увидел за его спиной того человека в мешковатой одежде с капюшоном на голове. Мужчина обошёл моего брата и свернул за прилавок.
– Идём, Амид. Если вы всё купили, то не мешайте остальным, – сказал мне Мутамид, похлопав меня по плечу.
Мы подошли к Абдулу. Мулла Алим так же стоял возле нас и с волнением ждал, что же сейчас скажет муфтий. Дождавшись, пока жизнь на рынке снова закипела, а люди стали проходить мимо, дядя посмотрел на меня и сказал:
– Я, кажется, предупреждал тебя, не встревать в подобные ситуации?
– Я не могу делать вид, что ничего не замечаю.
– Придётся! – выкрикнул дядя. – Ты испытываешь моё терпение?
– Я Вас трогал? Я вроде бы порядочно живу.
– Убирайтесь, ваше время вышло.
– Мы ещё не готовы, – встав ближе к муфтию, ответил я.
– Мне всё равно, Амид. Я вам дал время, и оно вышло, убирайтесь из города.
– Разве Вы нам давали время? – поинтересовался Абдул.
– Я дважды повторять не буду. Завтра с утра чтобы вас уже не было.
Сказав это, муфтий развернулся и ушёл. Я посмотрел ему в след и выкрикнул:
– Я сам решу, когда мы уйдём.
Дядя резко замер. Абдул и Алим испуганно переглянулись. Стоя ко мне спиной, Мутамид резко развернулся и, подойдя впритык, сказал:
– Повтори.
– Мы уйдём, когда я решу, что нам пора.
– Тогда считай, что вам уже пора.
Муфтий грозно осмотрел меня и быстро скрылся среди толпы прохожих. Мулла Алим вздохнул и посмотрев на нас сказал:
– Вы это зря, вы же понимаете, что тут всё в его власти.
– Что всё? Толпа недалёких садистов? – возмутился я.
– Разве вы не знаете, что разъярённая толпа и быка задавит? Воюйте с кем угодно, но только не с кадием, только не с ним, ребята.
Я поднял с земли собаку и пошёл с ней домой. Абдул дал пару пакетов Алиму и попросил его помочь донести продукты до дома. Шли мы медленно. Я всю дорогу останавливался, чтобы помочь животному лежать удобно и не давить на его больные места. Наконец, дойдя до двора, я уложил недалеко от крана с водой пёсика и начал его гладить. Местные дети тут же подбежали и начали донимать меня вопросами, а что такое с собакой и почему я её глажу.
– Её машина случайно сбила, – сказал я детям, которые тут же расстроились.
– Бедная, что теперь будет? Она умрёт?
– Нет, если каждый из вас сможет сделать доброе дело и спасти её. Короче, вы стройте ей домик, а вы притащите миски для еды и воды. Каждый день следите, чтобы она ела, пила и шла на поправку. Если она сдохнет, то вы попадёте в ад и сгорите там в страшных муках, это ясно?
Дети, хлопая глазами, внимательно таращились на меня. Переглянувшись между собой, ребята побежали кто куда, решив накормить собаку и построить ей домик. Поняв, что животное в безопасности, я оставил её на земле и пошёл домой. Абдул и Алим вытаскивали купленные продукты и о чём-то говорили. Я вошёл в ванную и пытался омыть себя после прикосновения собаки. Вдруг в дверь постучались. Слегка приоткрыв её, я увидел маму.
– Алим сказал, ты столкнулся с дядей, и тот велел вам убираться? – грустно спросила женщина, облокотившись к стене.
– Мне плевать, что дядя мне велел.
– Сынок, я вижу твою силу и доброе сердце, но прошу тебя – я не хочу потерять вас снова. Не гневи Мутамида.
– Я не дам ему обидеть Вас, мама, не переживайте.
Майра молча покачала головой и направилась на кухню, а я вытер руки и вошёл в спальню. Отодвинув шторку от маленького окошка и поставив туда пакет с лекарствами, который я вынул из кармана своих спортивок, я старался сам себе объяснять, что действительно пора прекращать кидать вызов местному обществу. Похлопав ладонью по деревянному подоконнику, я резко укололся. Дёрнув рукой и заметив занозу, я тут же начал её вынимать зубами, кусая свою кожу на руке. Подоконник весь был поцарапан, но это не помешало мне, среди разных надрезов, разглядеть надпись из арабской вязи. Нагнувшись и внимательно посмотрев на её, я прочёл: «он демон».
– Ты что там делаешь? – резко спросил меня, вошедший в комнату, Абдул.
– Ты ничего тут не замечал? – спросил я друга.
– Что именно?
– Я иногда вижу странного человека, он будто преследует меня.
–Тебе просто надо выспаться. Ты слишком много уделяешь внимания всему.
– Да, может ты и прав. Я, пожалуй, прилягу.
– Хорошо, Амид, до завтра.
– До завтра, – ответил я Абдулу и, дождавшись пока он вышел, ещё раз взглянул на эту надпись. Пожав плечами, я вздохнул и навалился на кровать.
Следующие дни казались спокойным. Я и Абдул устроились на стройку, как и говорил нам Хасан, Халим по выходным торговал на рынке фруктами. Абдула каждый день посещал мечеть, а за стенкой иногда доносились побои и мат от нашего соседа Фархада. Каждый раз возвращаясь с работы, я закупал пакеты с едой и отдавал их Мервану, предупреждая его, что это им передал Халим. Пацан с радостью рассказывал сестре о тайном Халиме, который теперь их обеспечивает.
Глава 7. Явление чувств
Прошло почти два месяца, как мы прижились в новой семье. Проходя с ведром воды и смотря на собаку, которая гордо сидела и охраняла будку, я улыбнулся ей и увидел Дею. Девушка спустилась с крыльца, сжимая в руке железное ведро.
– Стой, я давно тебя не видел, всё хорошо у тебя?
– Тебе то что? Тебе же плевать на меня.
– Тебя так сильно задели мои слова?
– Меня не удивляет грубость мужчин.
Заметив ожоги на руках девушки, я схватил её за руку и, развернув к себе, спросил:
– Он о тебя папиросы тушит?
– Не важно.
– Я вопрос тебе, мать твою, задал, разговаривай со мной нормально.
– Что? – растерялась девушка. – Это просто хамство… – заметив, что я был полон злобы, Дея решила не продолжать спорить со мной и, опустив свой взгляд вниз, сказала: – Он каждый раз нечто подобное со мной делает, я привыкла.
– За что? Есть причина этому?
– Он неудачник, и просто тварь, – сказав это, девушка подошла к крану и поставила ведро. - Ты мне как-то сказал, чтобы я никого не боялась, кроме тебя. Но ты мне не сказал кому я могу верить тут?
– Мне. Я не обману.
– Верить тому, кто называет себя Амидом? Покойным сыном Майры? Очень логично.
Ничего не ответив капризной Дее, я развернулся и пошёл домой. Поставив ведро на кухню, я сел на диван и посмотрев на Абдула и Халима, которые что-то, смеясь, обсуждали, спросил:
– Когда расскажем правду?
– Прости? – переспросил Халим. – Ты о чём?
– Маме правду когда скажем? Я хочу уже взять свои деньги и свалить отсюда. Вы забыли для чего мы тут и зачем?
– Да, я как раз хотел с вами поговорить об этом, – вздохнул Халим. – Дело в том, что я ради денег готов был на всё. Что ещё нам нужно, если не деньги? Ребят, без обид, но я остаюсь.
– Что?! – выкрикнули я и Абдул.
– Я прошу кого-нибудь из вас взять мою долю у Хабиба и высылать мне сюда, когда потребуется. Я не хочу терять маму, я никогда не имел матери и упускать такой Божий дар я не хочу.
– Ты хочешь сказать, что ты готов променять свободную жизнь в Европе на эту дыру? На этих больных на голову людей?
– Я готов даже денег лишиться, лишь бы остаться с матерью.
Мы с Абдулом переглянулись. Такая новость нас удивила.
– Если ты останешься, то сюда никто тебе не сможет выслать деньги, нас тогда всех вычислят из-за тебя. – возмутился Абдул. – Мы должны отсюда связаться с Хабибом, узнать где именно он закопал два баллона наших бабок, и валить в ту точку.
– Я понимаю, – опустив голову, сказал Халим. – Но мама мне дороже, простите.
– Отлично, первый слился, – недовольно сказал я, облокотившись на спинку дивана. – Я заберу твои деньги себе, слово даю – не трону, пока сам не заберёшь их. Ты это уже точно решил?
– Да, я согласен.
– Тише. Слышите? Это не мама? – резко перебив нас, спросил Абдул.
Ребята затихли, и мы действительно услышали голос Майры, который доносился с улицы. Быстро подскочив с места, мы все высунулись в окно, где увидели маму с каким-то жирным мужиком. Мужчина громко возмущался и что-то высказывал ей. Во дворе как обычно собрались мужчины с детьми, а женщины пугливо выглядывали из окон. На кухню тут же забежала Лания и, выглянув в окно, сказала:
– Ох, это Гуафар…
– И кто это? Что ему нужно? – поинтересовался Абдул.
– Весь этот дом принадлежит ему, и каждая семья обязана каждый месяц платить ему за проживание. Обычно это делали братья, потом отец, но после его смерти долги некому стало оплачивать, мамино пособие – копейки.
– Сколько вы ему должны? – спросил я.
– Немало, – повесив голову, ответила сестра.
– Абдул, в шкафу, где мои штаны, в правом кармане лежат деньги.
– Они в долларах у тебя?
– Да, думаю он не против будет.
– Хорошо, сейчас принесу.
Пока Абдул побежал в спальню за деньгами, мы с Халимом наблюдали, как мужчина требовал от мамы долг.
– Нет, Майра! Хватит уже! Я не собираюсь постоянно жалеть тебя из-за потери сыновей и мужа! Ты, как и все, обязана мне платить.
– Умоляю, ещё месяц, и я верну всё.
– Вернёшь? Ты уже сколько месяцев мне это говоришь? Бери дочь и выметайтесь!
– Нет! – закричала женщина.
– Да! И быстро!
– Ни за что! Я никуда не уйду, понял!
Услышав такую недопустимую дерзость от женщины, хозяин пришёл в бешенство и, грубо схватив Майру за кисть руки, потянул её вперёд. Пытаясь остановить больного Гуафара, женщина стала сопротивляться, из-за чего разозлила хозяина ещё больше. Дёрнув Майру со всей силы и видя, что она упала, Гуафар поспешил волочить женщину по земле, стараясь выкинуть её за пределы двора. Увидев это, я ринулся к двери, следом за мной и Халим. Выбежав во двор, я с разгона заехал Гуафару кулаком в челюсть. От неожиданности мужчина потерял равновесие и рухнул вниз. Халим быстро поднял маму с земли и начал оттряхивать её.
– Мама, Вы в порядке? Не больно?
– Нет-нет, сынок, всё хорошо у меня, – растерянно отвечала Майра, внимательно смотря как я, схватив за ворот хозяина, поднял его и начал кричать.
– Ещё раз, ты – чёрт старый, хоть на миллиметр посмеешь подойти к моей матери, я тебя по земле раскатаю. Ты меня понял?
Мужчина всё вращал глазами и пытался поймать равновесие, что-то фыркая под нос.
– Ты меня понял?! – уткнувшись лбом к нему, спрашивал я.
Подбежавший с деньгами в руках Абдул, тут же разжал мои кулаки. Пузатый хозяин снова рухнул на землю, стараясь прийти в себя.
– Иди в дом, – сказал Абдул, оттаскивая меня от Гуафара. – Амид, иди домой.
Мама подошла ко мне и, обняв за плечи, поспешила уйти со мной. Абдул нагнулся к Гуафару и спросил у него:
– Эй, соображаешь там? Встать сможешь?
– Да... Кажется могу... – еле произнёс хозяин.
Халим приподнял мужчину и помог ему встать. Абдул протянул к нему несколько долларов и сказал:
– У нас только в такой валюте, но думаю тебе этого хватит, чтобы погасить её долги, всё верно?
Массируя рукой свою челюсть и недовольно смотря в мою сторону, как я вместе с мамой заходил домой, Гуафар взглянул на доллары и сказал:
– Да, этого хватит.
– Я надеюсь, этого больше не повторится, да? – поинтересовался Абдул.
– Я тоже очень надеюсь, – ответил мужчина и сплюнул кровью. В негодовании посмотрев на фартук Халима, он спросил: – Вы кто такие?
– Мы сыновья Майры.
– Вы же вроде подохли.
– Что, прости? Тебе одного удара мало было что ли?
Заметив, что Абдул был готов нанести ему повторный удар, Гуафар еще раз взглянул на деньги и сказал:
– Долг закрыт, а значит и говорить с вами мне больше не о чем.
– Вот и отлично, хорошего вам вечера.
– И вам того же...
Сказав это, мужчина развернулся и направился к себе домой, всё ещё пошатываясь из стороны в сторону. Гуафар жил в том же доме, только с другого конца. Проведя его взглядом, Абдул и Халим ушли. Все соседи стояли так, словно собрались шоу какое-то смотреть.
– Чего они все так пялятся? – шёпотом спрашивал Абдул Халима.
– Я не знаю. Но как я начинаю догадываться – тут никого не смущает, когда бьют женщин. А вот когда заступаешься за неё, тут, кажется, у них начинается что-то непонятное.
– Надо бы нам ознакомиться с законами этого городка, а то такими темпами нас тут и камнями закидать могут.
– Смотрю, ваш брат всё больше и больше нарывается, – засмеявшись, сказал Фархад, как обычно стоя на крыльце у своей двери и покуривая сигарету.
– Простите, но если вы не разглядели, то этот мужчина поднял руку на женщину, – возмутился Халим, поднявшись по ступенькам на крыльцо.
– Если женщина заслужила, то воспитать её не грех, – продолжал улыбаться Фархад.
Ничего ему не ответив, ребята зашли домой и прошли на кухню.
– Не стоило так, сынок. Он всё же хозяин и если разозлится, то выбросит нас отсюда, и никто нам уже не поможет, – с волнением говорила мне мама, не находя себе места на кухне.
– Что тут вообще происходит? Почему один сосед избивает женщину и всем плевать, почему этот мужик тебя тащит по земле, и куча мужчин стоят и просто смотрят? Что тут не так, мама? – с непониманием спрашивал я.
– Сыновья мои, я не хочу потерять вас снова, поэтому будьте мудрее не испытывайте гнев толпы. Не вмешивайтесь в чужое и берегите себя, для меня берегите.
Сказав это, Майра взяла край своей чёрной косынки и, закрыв ею своё лицо, ушла в зал. Абдул посмотрел на меня и сказал:
– Ты всё верно сделал, не вздумай себя винить. Пока тебя не будут бояться, уважать не станут.
Пока друг пытался успокоить мой пыл, Халим тихо вышел из кухни и, зайдя в зал, сел возле мамы на диван. Крепко обняв её за плечи и поцеловав в лоб, Халим спросил:
– Не больно было?
– Любая боль в этой жизни терпима, – ответила Майра, прижавшись к груди сына.
– Пока возле женщины есть настоящий мужчина, она не должна знать, что такое боль. Мы больше никому не позволим обидеть Вас.
– Обещаешь? – спросила мама, уткнувшись носом к Халиму.
– Честное слово даю. Вы у нас единственная мама и потерять Вас значит потерять всё. Знаете, я ведь воевал ради свободы, а когда начал соображать, то решил воевать и ради денег. Вот только сейчас я понимаю, что беден при деньгах тот, кто не имеет мамы. Нет отца – нет силы, нет матери – нет жизни. Жаль, что мы это поздно понимаем.
Майра улыбнулась сыну и крепко обняла его. Я же сидел с Абдулом на кухне и не находил себе места от злости. Резко в окне показалась голова Хасана. Чуть ли не до пояса заглянув на кухню, он спросил нас:
– Как тётя Майра? Всё в порядке?
– Как это понимать, Хасан? – возмутился я. – Хорошо, что Абдул оттянул того мужика, а то бы я убил бы его.
– Да, Гуафар – мужик жестокий, – говорил друг, сев на подоконник и закурив. – Но ты, Амид, уже звезда района. Все только и делают, что твой агрессивный характер обсуждают.
– Это я агрессивный? Это тут сплошные изверги живут.
Из соседней квартиры раздался крик и шум. Снова Фархад бил Дею. Обложив её последними словами, мужчина распахнул дверь и, посмотрев недовольно на Хасана, выкрикнул:
– Это подоконник, а не скамейка, больше негде сидеть тебе? Достали, уроды соседские.
Хасан тут же спрыгнул вниз, а я поспешил выйти на крыльцо. Фархад ещё что-то бубнил себе недовольно под нос и куда-то направился, покидая наш двор. Я встал возле Хасана и, посмотрев на приоткрытую дверь соседа, разглядел лежащую на полу Дею. Девушка была абсолютно голой, и вся сжималась, как зародыш, от боли.
– О нет… – испуганно говорил Хасан, увидев голую девушку. – Надо убираться отсюда.
– Смеёшься? Нужно вызвать полицию, – толкнул я друга и постарался зайти, чтобы помочь Дее.
Хасан тут же схватил меня за руку и, потянув к себе, сказал:
– Ты с ума сошёл? Какая полиция? Посадят нас за то, что мы вторглись в дом соседа, ещё и жену его голую застукали. Делаем ноги, пока не поздно.
С удивлением посмотрев на перепуганного друга, я всё больше поражался страху местных жителей перед их обычаями. Мне ничего не оставалось, как согласится с Хасаном и пожав ему руку зайти к себе домой. Друг так же поспешил скрыться с нашего крыльца. Я вошёл на кухню и прижался ухом к стене, стараясь расслышать неприятные стоны Деи от сильной боли.
– Что там случилось? – спросил меня Халим, войдя на кухню и собирая посуду со стола.
– Отгадай, тут что ни день, то приключение. Фархад снова жену свою избил.
– Брат, это не должно тебя волновать.
– Хоть ты не неси эту чушь, а! – закричал я. – А что меня должно волновать? Детей бьют, животных бьют, женщин бьют, вон … – вытянул я руку, указав на Майру, которая тоже вошла на кухню и тихо села за стол. – Они даже мать нашу бьют, не видя в этом ничего такого.
Халим внимательно смотрел на меня и, с какой-то грустью в глазах, положил тарелки в тазик.
– Сынок, – устало сказала мама. – Ты смотришь на все проблемы с лёгкостью, но Фархад – муж Деи, и никто не имеет права вмешиваться в чужую семью.
– Но, мама, он же…
– Нет! – перебила меня женщина. – Помни, Амид: на небе Аллах, а на земле мужчина. Так было, есть и будет для любой уважающей себя восточной женщины.
– Я, как мужчина, никогда не буду уважать женщину, которая позволяет себя бить и унижать. Я полюблю только ту, которая будет любить себя. Дея мне казалась тряпкой, но теперь я понимаю, что ей ни даёт уважать себя не муж, а общество. Вы тут все униженны и боитесь сказать об этом прямо.
– Однажды тут попытались об этом сказать, Амид. Но потом горько об этом пожалели, – сказав это, мама встала из-за стола и направилась в зал.
Халим ничего не сказал мне и молча пошёл за мамой. Я недовольно повернулся к окну и смотрел на тёмный двор, где погас фонарь и улицу накрыла ночь. Недовольно стукнув кулаком по подоконнику, я выбежал на крыльцо и, подойдя к двери Фархада, осторожно открыл её. Удивительно, но при мерзком внешнем виде Фархада их квартирка была очень светлой и чистой. Чистый коврик, круглый столик с голубой скатертью и красивой вазой. Тихонько закрыв за собою дверь, я прошёл в небольшой холл, где на сером диване, укрывший белым пледом, лежала голая Дея и плакала. Тихонько подойдя к ней и осторожно присев рядом, я убрал её русые волосы с глубоких ран на лице. Увидев меня, девушка не стала дёргаться или пытаться спрятать своё тело, она только закрыла лицо руками и разрыдалась в голос.
– Перестань, всё. Не плачь, я тут, а значит тебя никто больше не обидит.
– Прости меня, Амид, мне так стыдно, что ты видишь меня в таком виде.
– Да перестань, нашла о чём думать. Я был бы рад тебя чаще видеть раздетой.
Девушка снова расплакалась, не поняв моей шутки. Я приподнял Дею и крепко прижал к себе, стараясь гладить её по голой спине, ощущая её позвоночник и рёбра. Я убрал руку с её спины и сказал:
– Ты что, вообще ни ешь? Худая как смерть.
– Я мало ем, аппетита нет, – наконец-то немного приходя в себя, проговорила Дея, сев ровно и убрав прядь волос за ухо.
– Чем он тебя бьёт?
– Руками, ногами, иногда что под руку попадёт.
Я посмотрел на девушку и улыбнулся ей, не обращая внимания на её отёкшие от побоев огромные губы, порезы и царапины на лице, блестящие от слёз серые глаза и потрёпанные волосы. Она мне напомнила худого и очень красивого эльфа. Заметив, что я сидел и тупо рассматривал девушку, Дея наконец-то вспомнила, что не одета, и тут же подскочила с места.
– Куда собралась? – поинтересовался я.
– Уходи, ни дай Аллах муж придёт и…
– И что? Убьёт меня? – снова улыбнулся я испуганной девушке и расселся на диване удобно, закинув ногу на ногу и скрестив за головой руки.
– Что? – удивилась девушка. – Откуда ты такой? Ты действительно такой бесстрашный или ты дурак?
– Почему сразу дурак?
– Потому что это ненормально каждый раз подвергать себя риску.
– Риску? Ты считаешь, что ваши дурацкие обычаи – это риск?
– А-а-а, – простонала девушка. – Я поняла: ты такой бесстрашный, потому что у тебя дядя кади. Ну, конечно, крутые связи тут ещё никто не отменял. Настоящий сын Майры тоже был колким на язык из-за этого.
– Ты его знала? – поинтересовался я, смотря как Дея села возле меня, прикрывая себя пледом.
– Лично нет, но слышала, что он пытался тут бороться за справедливость.
– Хм, – почесав свою щетину, задумался я. – И поэтому он ушёл воевать?
– Нет, именно поэтому он пропал, а позже и его братья. Только спустя время все узнали, что они добровольно уехали воевать.
– Как у вас тут всё запущенно.
– Тебе лучше уйти, поспеши.
– А что, муж скоро придёт?
– Нет, – удивилась Дея. – Просто ты не должен тут быть.
– Я давно не сидел и не говорил по душам с голой девушкой. Не обламывай мне этого.
Дея иронично закатила глаза и, не удержавшись, улыбнулась. Стараясь скрыть свой смех, она снова попросила меня покинуть дом.
– Да ладно, я же вижу, что тебе нравится, – старался я убедить девушку.
– О, Боже, откуда ты такой? Давай уходи, пока никто не увидел.
– Хорошо, я уйду, но знай, что во второй раз я набью твоему мужу морду, если ещё раз услышу подобное, договорились?
Девушка ничего мне не ответила, а лишь застенчиво кивнула. Я поспешил покинуть их квартиру и побежал к двери. Тихонько приоткрыв её и окинув взглядом пустой двор, я осторожно вышел на крыльцо.
– Амид, – крикнула мне в след Дея.
– Да?
– Спасибо тебе, я действительно рада, что ты оказался на месте покойного сына Майры.
Я с улыбкой кивнул девушке и поспешил домой. Открыв свою дверь и осторожно сняв сапоги, я на носочках вошёл на кухню, как вдруг увидел сидящего на диване Абдула.
– Ну, здравствуй, герой-любовник, – недовольно сказал друг, облокотившись на стол.
– Я думал, что все уже спят. И почему это любовник? – поинтересовался я и сел напротив брата.
– Я слышал, что ты от соседа вышел, ты что с женой Фархада трёшь? Хоть понимаешь, что будет, если дядя узнает…
– Если? – перебил я брата. – Тогда мне придётся пристрелить тебя.
– Я с первого дня нашего знакомства заметил твоё бешенное желание убить меня. Та-а-а-к, между вами что-то есть? – виляя бровями, поинтересовался Абдул.
– Ты её видел? На трупах мяса больше, чем на Дее.
– Так ты ведь добрый, откормишь её как раз, – не прекращая растягивать улыбку, говорил мне друг. – Но лучше выкинь эту идею, иначе всю семью нашу подставишь.
Обратив внимание на стол, я резко понял, что на нём отсутствовала скатерть.
– А где скатерть? – спросил я, водя рукой по изрезанной поверхности деревянного стола.
– Мама в ванную кинула, постирать.
– Ты видел подоконник?
– Какой?
– В нашей комнате, он так же расцарапан, как и этот стол.
Абдул пригляделся к резьбе на дереве и сказал:
– Это скорее всего ножиком надрезали, я тоже раньше любил своим ножом царапать всё, что замечал.
– Ладно, – встав с места сказал я. – Нам пора спать, пошли.
Абдул кивнул мне, и мы направились в свою комнату. Тихонько развалившись в своих постельках, я и ребята крепко уснули.
Глава 8. Явление шариата
Каждое утро начиналось с того, что я ждал пока брат совершит молитву и мы спешили на стройку и пахали там до самого вечера, перетаскивая груды камней и помогая местному строительству завода. Зачем в этой дыре завод, я не спрашивал, но зато пока начальник, сидя в комнате недостроенного кабинета, раздавал всем по очереди деньги, я увидел на столе стационарный телефон. Стукнув рукой Абдула по груди, который стоял за мной и дожидался своей очереди, я шепнул ему:
– Эй, смотри, можем позвонить Хабибу и узнать за деньги.
– Думаешь, начальник позволит?
– Куда денется?
Наконец работники забрали свои зарплаты и подошла моя с Абдулом очередь. Пересчитав пару купюр, Бэхрэм поставил их на стол и сказал:
– Сегодня только это.
– Нам семью тянуть надо, как на эти гроши жить? – спросил я, недовольно взяв деньги со стола.
