— Счастливый ты, радист, а командир у тебя — геройский.
Иван Назин продолжал воевать. 6 октября 1942 года ночью он совершал налет на аэродром в районе Майкопа. Метеоусловия были сложными: кучево-дождевая облачность, сильный ветер. Аэродром противника имел мощный заслон зенитной артиллерии и надежно охранялся истребителями. Большой помехой были и горы, окружавшие Майкоп: их приходилось преодолевать по единственному коридору между гор. Его и решили использовать летчики 6-го авиаполка для нанесения удара по врагу. Экипаж Назина должен был выйти на цель первым. Командир хорошо понимал, что придется принять на себя яростный огонь зенитной артиллерии.
И вот уже позади остался коридор, впереди, во впадине, лежал Майкоп, а рядом — аэродром, на котором разместилось более сотни фашистских самолетов. Когда вышли на цель, даже Назина, не раз побывавшего под обстрелом, поразила плотность огня. Небо рябило от разрывов. Летчик едва успевал маневрировать. А в это время штурман лейтенант И. Калашников дал команду ложиться на боевой курс. Маневрировать больше было нельзя, требовалось вести машину по прямой, чтобы удар получился метким.
Назин и Калашников думали в эти минуты об одном — уничтожить врага, показать пример остальным экипажам. Первый заход получился удачным.
— Молодцы! — похвалил Назин членов своего экипажа. Стрелок-радист Свердлов меткими очередями зажег два вражеских самолета, а бомбы, сброшенные Калашниковым, легли в цель. Было подожжено несколько фашистских самолетов. Потом группа сделала еще заход, и еще несколько костров запылало на аэродроме.
Выполнив задание, бомбардировщики взяли курс на свою базу. Они уже проскочили между коварных гор коридором, когда из облаков вынырнули “мессершмитты”. Два из них атаковали машину Назина. Командир хотел перевести самолет в пикирование, но почувствовал сильный удар в фюзеляж.
— Горим? — с тревогой спросил у стрелка-радиста.
— Да, есть дым, — ответил Свердлов. [18]
Через несколько мгновений бомбардировщик начал резко снижаться. С трудом перетянули линию фронта Оставляя за собой густую ленту дыма, бомбардировщик неумолимо приближался к земле. Вдали блеснуло море Запасных аэродромов поблизости не было. Положение стало критическим: темная ночь, горы круто обрываются в море — садиться некуда. Оценив обстановку, Назин принял решение сажать машину на воду. Предупредив штурмана и стрелка-радиста, он мастерски посадил бомбардировщик в ста метрах от берега. Быстро покинув свои места, авиаторы бросились в холодную воду и помогая друг другу, поплыли к берегу, а через несколько дней прибыли в полк. За проявленное мужество И Назин был награжден орденом Ленина, И. Калашников и Б. Свердлов — орденом Красного Знамени.
Высокое мужество и профессиональное мастерство проявили командир звена 367-го бомбардировочного авиаполка лейтенант А. Л. Зюзин, штурман лейтенант С. 3. Калиниченко и стрелок-радист младший сержант Н. П. Веселов. Разведка сообщила, что фашисты, оккупировавшие Крым, готовятся провести парад, а для вручения им наград прибыли высокие чины из ставки Гитлера. Лейтенант Зюзин получил задание нанести групповой удар по городской площади. Надежд на возвращение из этого полета было мало. Но, несмотря на зенитные заслоны и атаки вражеских истребителей, лучший штурман полка лейтенант Калиниченко в условиях очень плохой видимости точно вывел машины на цель. Из сведений, полученных от крымских партизан, стало известно, что около 400 солдат и офицеров вместо ожидаемых Железных крестов получили деревянные.
На обратном пути фашистские летчики атаковали отважные экипажи, самолет Зюзина получил много пробоин, был тяжело ранен стрелок-радист. Но командир и штурман сумели привести группу на свой аэродром.
Потом были новые задания, новые тяжелые и опасные полеты. Родина высоко отметила боевые заслуги снайперов бомбовых ударов. Все члены героического экипажа были удостоены высоких государственных наград а штурману Семену Зиновьевичу Калиниченко было присвоено звание Героя Советского Союза.
10 июля 1942 года заместитель командира эскадрильи 367-го бомбардировочного авиаполка капитан М. С. Горкунов со штурманом лейтенантом А. М. Горбуновым, стрелком-радистом старшим сержантом И. К. Ишимовым [19] получил задачу нанести ночью бомбовый удар до аэродрому Мариуполь. Над целью самолет Горкунова был освещен прожекторами и обстрелян огнем зенитной артиллерии. Но Горкунов, умело маневрируя, вышел из лучей прожекторов, снизился до 70 м и огнем своих пулеметов обстрелял их, потом подавил огонь зенитных пулеметов, а при последующих заходах уничтожил три вражеских самолета. Отличился этот экипаж и 19 июля ночью, прямым попаданием бомб разрушив переправу в районе Большой Калитвы и уничтожив большое количество живой силы и боевой техники противника.
В кубанском небе во всей полноте раскрылся талант мастера воздушного боя, одного из лучших летчиков 236-й истребительной авиадивизии майора Д. Л. Калараша. Он бомбил вражеские войска и технику на переправах и аэродромах, летал на разведку в тыл противника, патрулировал над перегруженными коммуникациями, прикрывал от фашистских бомбардировщиков наземные части, вел групповые и одиночные бои в воздухе. Когда в часть прибыли летчики, не обстрелянные в воздушных боях, Калараш стал первым наставником молодых пилотов. Он рассказывал им о том, что каждый бой имеет своя особенности, что летчик должен быть изобретательным, трезво оценивать обстановку, разгадывать намерения противника и противопоставлять ему свою тактику, маневр, боевой порядок. “Воздушный бой скоротечен, — говорил он, — важно первым заметить противника в воздухе. Если он атакует, необходимо найти такой выход, чтобы оказаться в выгодном положении”. Сам Дмитрий Леонтьевич доказывал всегда пример в бою.
В один из июльских дней с прибрежного аэродрома стартовали три советских истребителя, в том числе Калараш и один из молодых летчиков — П. М. Камозин. Не доходя до цели, Калараш заметил шесть “мессершмиттов”, приказал сомкнуть строй, идти в сторону солнца с набором высоты и приготовиться к атаке. Сблизившись с противником на 100 м, летчики открыли прицельный огонь. За несколько минут ими было сбито два вражеских самолета. “Трудно словами передать,— рассказывал автору прославленный летчик дважды Герой Советского Союза Павел Михайлович Камозин, — каким был Калараш. Одно скажу: это человек неизмеримой энергии, неудержимой смелости, изобретатель тактических маневров. Калараш — виртуоз воздушного боя, у него было нам чему поучиться...” [20] Товарищеская выручка в самой сложной обстановке была для Калараша священным долгом. 19 июля в районе Ростова-на-Дону был подбит самолет командира 236-й истребительной авиадивизии генерал-майора авиации И. Д. Климова. В результате прямого попадания снаряда самолет загорелся, правое крыло отвалилось, машина вошла в штопор. Генералу, получившему сильные ожоги, удалось покинуть самолет и раскрыть парашют. Но на него сразу же набросились фашистские истребители и стали поливать пулеметным огнем. В этот момент на помощь командиру пришел Калараш и до самого приземления прикрывал его от атак фашистских истребителей. Генерал благополучно приземлился. Не медля ни минуты, Калараш сел прямо в поле и подрулил к нему. Ожог лица и рук, осколочное ранение... Отстегнув парашют, майор Калараш взвалил генерала на спину, усадил в кабину и вместе с ним поднялся в воздух. Раненый командир был доставлен в госпиталь.
В трудный для страны период в основу партийно-политической работы в авиационных частях и соединениях армии было положено требование Коммунистической партии, Советского правительства, всего народа: “Ни шагу назад!” Наиболее полно оно было изложено в приказе Народного комиссара обороны № 227 от 28 июля 1942 года, где с суровой прямотой показывалась нависшая над страной смертельная опасность, указывалось на то, что бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. В приказе прямо говорилось: “Отступать. дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину.
(...)
Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв”{11}.
Раскрывая напряженность обстановки, сложившейся на фронте, Центральный Комитет партии был уверен, что ясное понимание войсками грозной опасности умножит их силы, укрепит их моральную стойкость в тяжелой борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
Главное политическое управление РККА в директиве [21] № 110 от 29 июля 1942 года “О партийно-политической работе в связи с изданием приказа № 227” потребовало от всех командиров и начальников политорганов принять личное участие в разъяснении требований приказа. В директиве подчеркивалось, что “не должно быть ни одного военнослужащего, который не знал бы приказа НКО”{12}.
С получением приказа в частях и соединениях 5-й воздушной армии развернулась разъяснительная работа. Командующий воздушной армией генерал-майор авиации С. К. Горюнов, военный комиссар армии бригадный комиссар А. II. Грубич, начальник штаба генерал-майор авиации С. П. Синяков и начальник политотдела воздушной армии полковой комиссар Н. М. Проценко провели совещание работников штаба и политотдела, на котором был изучен приказ и выработаны конкретные мероприятия по его доведению до всего личного состава. Были даны указания командирам, военкомам, начальникам политотделов соединений, чтобы они не ограничились читкой приказа перед строем, а организовали оперативное проведение во всех авиационных полках и батальонах аэродромного обслуживания митингов личного состава, партийных и комсомольских собраний с обсуждением конкретных мер, необходимых для выполнения приказа.
Оперативно работали офицеры штаба и политотдела воздушной армии, командиры и политработники авиационных дивизий. Они выезжали в летные и тыловые части, где помогали устранять недостатки, разъясняли задачи воинов-авиаторов в предстоящих боях. На конкретных примерах из практики боевой деятельности авиаполков и авиаэскадрилий опытные командиры и комиссары убедительно показывали, что стойкость авиаторов вырабатывается прежде всего активными боевыми действиями по уничтожению живой силы и техники врага. Мобилизации личного состава на выполнение требований приказа способствовали партийные и комсомольские собрания, митинги, лекции, доклады, групповые и индивидуальные беседы, политические информации, наглядная агитация. Шел откровенный разговор о судьбе Родины, об авангардной роли коммунистов и комсомольцев в бою. Авиаторы были единодушны в своей готовности, не [22] щадя сил и самой жизни, отстоять родную землю и Советскую власть.
Особенно целеустремленно проводилась политическая работа в 236-й истребительной и 132-й бомбардировочной авиадивизиях, где военными комиссарами были полковые комиссары Герой Советского Союза А, Н. Кобликов и А. П. Митачкин. Во всех подразделениях состоялись семинары с агитаторами, на которых были определены формы и методы разъяснения авиаторам основных требований приказа. Коммунисты рассказывали авиаторам о трудном положении на фронте, об опасности, нависшей над Родиной, призывали их к самоотверженной борьбе с врагом.
Целеустремленная партийно-политическая работа, проведенная командирами, политорганами, партийными организациями по укреплению боевого духа личного состава, нашла отражение в том, что в трудных условиях воздушной и наземной обстановки летчики армии проявляли образцы героизма, отваги и беззаветного служения Родине. Июньские и июльские бои стали серьезным испытанием для летного состава 5-й воздушной армии. Противник располагал значительным превосходством в танках и авиации, что позволило ему создать ударные группировки на важных направлениях. Удерживая господство в воздухе, враг оказал довольно аффективное воздействие на оборонявшиеся армии, и особенно на открытой местности. За три недели боев (с 25 июля по 17 августа) противник вынудил войска Северо-Кавказского фронта отойти от Дона к предгорьям северо-западной части Главного Кавказского хребта. Этот этап боевых действий был чрезвычайно сложным. Советские войска не смогли выполнить директиву Ставки о восстановлении положения на Дону.
Части и соединения 5-й воздушной армии во взаимодействии с наземными войсками Приморской группы бомбардировочными и штурмовыми действиями уничтожали живую силу, технику и огневые средства противника в районах Ростова, Батайска, Кущевской, Армавира, Кропоткина, Майкопа и Белореченской, его войска на переправах через Дон, Маныч, Кубань и Белую наносили бомбоштурмовые удары по аэродрому Дмитриевская, железнодорожным станциям Попово и Кущевская, вели воздушную разведку перед фронтом армий.
О напряженной борьбе с врагом свидетельствуют боевые действия советских авиаторов 3 августа. В этот [23] день самолеты-разведчики 236-и истребительной авиадивизии обнаружили на полевом аэродроме южнее станицы Дмитриевская большое количество вражеских самолетов. В воздух поднялось 36 самолетов. В результате внезапного удара, который продолжался 20 минут, было уничтожено 10 фашистских самолетов, столько же “мессершмиттов” повреждено.
Выполняя приказ Родины “Ни шагу назад!”, летчики 5-й воздушной армии дрались насмерть, не жалея себя. Только в боях в районе Армавира геройской смертью погибли 34 летчика 238-й штурмовой авиадивизии генерала В. В. Нанейшвили. За жизнь советских авиаторов гитлеровцы заплатили дорогой ценой: штурмовики сожгли в этом районе 118 фашистских танков и 460 автомашин с грузами и живой силой, разрушили 10 переправ, провели 12 воздушных боев и обили 8 вражеских самолетов.{13}
Образцово выполняли все задания командования летчики 502-го штурмового авиаполка, которым командовал майор С. А. Смирнов. Они не позволили войскам противника переправиться через реку Кубань, успешно уничтожали прорвавшиеся вражеские части, в районе Армавира, а также войска, двигавшиеся в направлении Майкоп, Белореченская, Краснодар, Хадыженская и Новороссийск.
Полку приходилось выполнять задания при сильном противодействии истребителей и зенитной артиллерии противника, в горной местности и в чрезвычайно сложных метеоусловиях. Летчики совершали до 7—8, вылетов в день и в каждом из них делали по 3—4 захода на цель. Они произвели 377 боевых вылетов, уничтожили и повредили большое количество боевой техники и живой силы противника.
Беспримерное мужество проявили 6 августа экипажи звена Ил-2 502-го авиаполка, возглавляемого лейтенантом Г. К. Кочергиным. При подходе к цели в районе Курганной мотор самолета ведущего был поврежден осколком снаряда, однако летчик выполнил боевое задание, нанес удар по колонне танков и автомашин противника. При отходе от цели на звено Кочергина напали четыре “мессера”. Кочергина ранило в голову, но он продолжал неравный бой. Один “меcсершмитт” был сбит, а все наши [24] самолеты вернулись на свой аэродром. Вскоре после этого Григорий Кочергин успешно выполнил специальное задание командования по уничтожению переправ противника на реках Кубань и Лаба. За отличное поражение точечных целей ему приказом по полку от 15 августа 1942 года было присвоено звание “Снайпер штурмовых атак”.
16 августа штурмовик, пилотируемый командиром звена этого авиаполка сержантом Е. А. Лаук, во время атаки вражеских танков в районе Черниговской был поврежден прямым попаданием снаряда зенитной артиллерии. Мотор самолета загорелся, управление нарушилось. Видя, что машину спасти нельзя, летчик направил горящий самолет в гущу вражеской колонны танков и автомашин. За совершенный подвиг сержант Лаук был посмертно награжден орденом Ленина.
Авиация 5-й воздушной армии систематически ударами по войскам противника наносила ему значительные потери в технике и живой силе, создавая более благоприятные условия при отходе наших войск и организации обороны в предгорьях Кавказа. Мастерски действовали экипажи эскадрильи капитана С. П. Дейнеко. Они нанесли мощный удар по аэродрому под Майкопом, где базировалось до 50 фашистских самолетов, уничтожили и повредили 15 машин врага.
В течение августа воздушная армия, поддерживая наземные войска, произвела 5127 боевых вылетов. Летчики армии провели 130 воздушных боев, в которых сбили 53 фашистских самолета. Кроме того, бомбоштурмовыми ударами они уничтожили и повредили на земле 26 самолетов противника, 163 танка, 73 бронемашины, 1924 автомашины, много другой боевой техники и живой силы. Победа эта была оплачена высокой ценой. В ожесточенных боях на Северном Кавказе воздушная армия потеряла в жарких схватках в воздухе 29 самолетов, 17 — от огня зенитной артиллерии, 14 — при штурмовке противником наших аэродромов{14}.
В результате больших потерь 238-я штурмовая авиадивизия генерала В. В. Нанейшвили была направлена в тыл на переформирование. Часть ее самолетов была передана в другие полки.
Основными причинами этих потерь являлось то, что враг имел количественное и качественное преимущество [25] в самолетах, а прибывший из запасных полков молодой летний состав недостаточно выл подготовлен к ведению воздушных боев. Чувствовалось еще несовершенство в тактике действий советской авиации: не была разработана тактика группового боя, пары еще не стали основной боевой единицей. Летчики завязывали индивидуальные бои, не были отработаны и основы взаимодействия истребительной авиации с бомбардировочной и штурмовой. Были случаи, когда истребители прикрытия отрывались от штурмовиков и бомбардировщиков, теряли их из виду. Порою не выдерживалось время встречи истребителей и штурмовиков и последним приходилось выполнять задания без прикрытия.
Но, несмотря на это, к сентябрю в 5-й воздушной армии имелось 139 самолетов. Все потери полностью восстанавливались благодаря героическим усилиям советского народа, завершившего перестройку всех отраслей народного хозяйства для обеспечения нужд фронта.
1 сентября 1942 года для более оперативного управления войсками решением Ставки Верховного Главнокомандования Северо-Кавказский фронт был преобразован в Черноморскую группу войск Закавказского фронта (ЧГВ) под командованием генерал-полковника Я. Т. Черевиченко. В состав группы вошли 12, 18, 47, 56-я армии и 4-й гвардейский кавалерийский корпус. С воздуха их поддерживали 5-я воздушная армия и авиация Черноморского флота. Перед ними стояла задача не допустить прорыва противника по Черноморскому побережью в Закавказье.
Воздушная обстановка на этом фронте оставалась сложной. Противник имел 300 бомбардировщиков и истребителей, продолжал наносить массированные бомбовые удары по советским наземным войскам. 5-я воздушная армия, базировавшаяся на аэродромах вдоль Кавказского побережья от Геленджика до Сухуми и частью сил в Кутаиси, поддерживала части, действовавшие на туапсинском и новороссийском направлениях, а также на перевалах Кавказского хребта. Авиаторы наносили удары по аэродромам в Майкопе, Армавире и Краснодаре, плавсредствам в районах Анапы, Темрюка, Кучугуры, железнодорожным узлам противника. Части воздушной армии вели разведку войск противника на поле боя и перед фронтом ЧГВ, аэродромов в Краснодарском крае и на Керченском полуострове, прикрывали наземные войска, аэродромы базирования, дорогу Лазаревская — Геленджик, [26] производили переброску грузов войскам 46-й армии, оборонявшейся на перевалах Кавказского хребта.
Успешно действовали с Лазаревского аэродромного узла летчики 236-й истребительной авиадивизии. Они уничтожали войска противника на дорогах от Майкопа и Белореченской в сторону Туапсе, на подходах к горным перевалам перед фронтом 18-й.и 56-й армий и 4-го гвардейского кавалерийского корпуса, вступали в воздушные схватки с (превосходящими силами вражеских истребителей, делали все возможное, чтобы помешать фашистским бомбардировщикам осуществлять прицельное бомбометание по наземным войскам.
В воздушных боях на туапсинском направлении отличился командир звена 269-го истребительного авиаполка младший лейтенант П. М. Камозин. В первом же воздушном бою под Шаумяном пятерка истребителей под его командованием встретила шесть “мессершмиттов”. Камозин приказал ведомым сомкнуть строй и приготовиться к атаке. В завязавшейся схватке Камозин и его боевые товарищи сбили два Ме-109, но гитлеровцы по радио вызвали с ближайшего аэродрома подкрепление, и вскоре к месту боя подоспело еще 15 “мессершмиттов”. Многократное превосходство не испугало советских летчиков. Один за другим упали на землю еще два самолета, сбитые младшим лейтенантом Камозиным. Не отстали от командира и ведомые. Они дерзко атаковывали фашистов, не давали им ни секунды передышки. Но горючее было на исходе, пришлось возвращаться. Камозин в этом бою обил три вражеских самолета. Когда он приземлился и вылез из кабины, к самолету подошел командир полка и крепко расцеловал молодого летчика. Победа, одержанная над врагом, вселила в Павла Михайловича Камозина уверенность в своих силах, окреп его командирский авторитет, подчиненные увидели в нем человека, на которого можно положиться в трудную минуту.
В сентябре соединения и части 5-й воздушной армии совершили 2905 боевых вылетов, в 67 воздушных боях было сбито 14 самолетов противника, еще 27 уничтожено на аэродромах. Армия при этом потеряла 27 боевых машин{15}.
Среди бомбардировщиков по результатам боевых действий лучшим был 367-й бомбардировочный авиаполк. [27] Только один экипаж командира эскадрильи этого полка капитана И. Н. Тюленева (штурман старший лейтенант В. Н. Наумов, стрелок-радист старший сержант Н. А. Смирнов) во время ночного налета на вражеский аэродром в районе Майкопа уничтожил четыре фашистских самолета. В памяти ветеранов остался подвиг командира звена 502-го штурмового авиаполка лейтенанта Г. К. Кочергина, которое получило 25 сентября задание нанести ночной штурмовой удар по вражескому аэродрому под Майкопом. Уже прошли огневую полосу вражеской зенитной артиллерии, уже дважды атаковали фашистские самолеты на аэродроме, уже стало светать, а лейтенант Кочергин не торопился в обратный путь. Еще можно было разведать район сосредоточения войск противника, можно поразить точечные цели на железнодорожных путях. В третьем заходе на цель штурмовики были атакованы тремя истребителями противника. От прямого попадания снаряда самолет Кочергина охватило пламя.
Еле перетянув через реку, Кочергин был вынужден совершить посадку на территории, занятой противником. Летчик выскочил из кабины и побежал в сторону леса, чтобы скрыться от. немецких автоматчиков, которые видели горящую машину и спешили к ней. Проявив находчивость, он сумел перейти линию фронта и на восьмой день прибыл в свою часть, а вскоре стал вылетать на боевые задания. Он штурмовал врага под Майкопом и Краснодаром, поддерживал высадку десанта 18-й армии на Малую землю. Только в составе 502-го полка этот мужественный летчик совершил 58 боевых вылетов, уничтожил 13 танков, 126 автомашин с грузом, 20 бронемашин, 5 цистерн с горючим, 2 переправы, сбил и уничтожил на земле 5 фашистских самолетов. Кочергин всегда проявлял разумную инициативу, был новатором и умельцем. С помощью техников и механиков он переделал свой одноместный Ил-2 в двухместный: в задней части кабины выкроил место для стрелка, оборудовал турельное устройство и установил пулемет. В качестве воздушных стрелков с ним стали летать механики по вооружению, комсомольские активисты. Кочергин успешно громил вражескую технику и живую силу, а попытки “мессеров” сбить его терпели неудачи. Вскоре под руководством главного инженера воздушной армии А. Г. Руденко началось массовое переоборудование одноместных самолетов Ил-2 в двухместные. [28] 18 сентября в состав 5-й воздушной армии вошла 295-я истребительная авиационная дивизия (командир Герой Советского Союза полковник Н. Ф. Баланов) и 37-й район авиационного базирования (начальник района подполковник Н. А. Буланов) с 5 батальонами аэродромного обслуживания. Армия пополнилась 36 самолетами. По в то же время 237-я истребительная дивизия без материальной части убыла на переформирование, превосходство в авиации по-прежнему оставалось на стороне врага.
К концу сентября 1942 года обстановка на Северном Кавказе несколько стабилизировалась. Советские войска нанесли врагу большой урон, остановили его продвижение на кавказском направлении. Гитлеровский план прорыва в Закавказье был сорван. Тем но менее немецко-фашистское командование не отказалось от своих намерений, приняв решение нанести последовательные удары силами 17-й армии на Туапсе, затем 1-й танковой армии — на Орджоникидзе.
25 сентября немецко-фашистское командование предприняло наступление на туапсинском направлении с целью выйти на побережье Черного моря и отрезать Черноморскую группу войск от основных сил Закавказского фронта. Более активно стала действовать авиация противника, которая в октябре имела в своем составе 459 самолетов. За первые 10 дней октября зарегистрировано 1862 самолето-пролета над Черноморской группой войск, а всего в октябре над полем боя и в советском тылу было отмечено 6089 самолето-пролетов.
Выполняя поставленные боевые задачи, 5-я воздушная армия во взаимодействии с наземными войсками уничтожала живую силу, боевую технику и огневые средства противника в районах станиц Хадыженская, Крымская, Абинская, Неберджаевская, его авиацию — на аэродромах Краснодар, Белореченская, Майкоп, вела разведку, прикрывала войска на поле боя, дорогу Лазаревская — Туапсе, полевые аэродромы Агой, Адлер, Сухуми, доставляла грузы на перевалы, сопровождала бомбардировщики и истребители.
В начале октября состав 5-й воздушной армии возрос. В 236-ю истребительную и 132-ю бомбардировочную авиадивизии вошли 2 новых полка, которые разместились на полевых аэродромах, близ Лазаревской и Чхениши. В октябре армия выполнила 6252 самолето-вылета, [29] в проведенных 104 воздушных боях советские летчики сбили 71 самолет, а еще 15 уничтожили на аэродромах{16}.
Успешно действовали в этот период летчики 246-го истребительного авиаполка под командованием майора Т. И. Кочеткова. 7 октября смешанная группа из экипажей этого и 518-го истребительного авиаполка вылетела на прикрытие своих войск в районах Навагинской, Шаумяна, Индюка, Гунайки. При выходе в район цели ведущий группы майор Кочетков заметил 16 Ме-109. Имея преимущество в высоте, он устремился в лобовую атаку на ведущего группы “мессершмиттов” и сбил его, а ведомые уничтожили еще два самолета противника. Но на помощь фашистам подошла еще семерка истребителей. Бой принял ожесточенный характер. Несмотря на численное превосходство врага, советские летчики сбили шесть Ме-109, потеряв только два истребителя. Этот счет говорит о возросшем мастерстве авиаторов и моральном превосходстве над врагом.
29 октября летчиков 236-й истребительной авиадивизии потрясла гибель в неравном воздушном бою штурмана авиадивизии Дмитрия Леонтьевича Калараша, имевшего на своем боевом счету 18 сбитых самолетов противника. В этот день Калараш во главе группы, выполнив очередное задание, взял курс на свой аэродром. Но вдруг из облаков вывалились “мессершмитты”. Их было много. Очередь одного из них пришлась по двигателю и кабине самолета Калараша. Летчик был ранен, самолет охватило пламя. Оставалось воспользоваться парашютом... Летный состав дивизии с тревогой ждал сообщений. Все надеялись, что Калараш жив, что он вернется. Но через два дня из Туапсинского госпиталя сообщили, что Дмитрия Калараша доставили туда с места приземления, однако во время прыжка он получил сильный ушиб грудной клетки, и спасти его не удалось.
13 декабря 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство майору Дмитрию Леонтьевичу Каларашу было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Летчики 5-й воздушной армии стали постепенно перехватывать инициативу у противника. Морально-политические и боевые качества советских летчиков были [30] значительно выше, чем у фашистов. Даже находясь в меньшинстве, они самоотверженно противодействовали натиску врага. Количественное неравенство в воздухе компенсировалось непрерывно возраставшим искусством ведения воздушного боя, высоким боевым напряжением и постоянным поиском новых способов борьбы с авиацией врага.
Фашистская авиация на этом направлении к ноябрю 1942 года насчитывала 330 самолетов, которые базировались на полевых аэродромах Майкоп, Краснодар, Белореченская, Армавир. Но до конца ноября 85 бомбардировщиков было переброшено на Сталинградский и Донской фронты. К тому же в связи с ухудшением погоды противник производил в основном разведывательные полеты одиночными самолетами. Всего за месяц было отмечено 4176 самолето-пролетов.
5-я воздушная армия, имевшая в ноябре 136 самолетов, продолжала вести активную боевую работу. Было произведено 2456 самолето-вылетов, из них 359 — на бомбардировку и штурмовку войск, 1490 — на переброску грузов для наземных войск, 24 — при уничтожении авиации противника на полевых аэродромах Краснодар и Майкоп, 7 — в ходе бомбометания по железнодорожным станциям Армавир, Апшеронокая, Самурская, 326 — на прикрытие войск, транспортов, аэродромов базирования Агой, Лазаревская, Сухуми, 172 — на разведку, 78 — на сопровождение бомбардировщиков и штурмовиков{17}.
В середине декабря авиация противника насчитывала уже 170 самолетов, а к концу месяца — 130. Еще до 100 экипажей было переброшено на Сталинградский и Донской фронты. По сравнению с ноябрем количество самолето-пролетов уменьшилось в 5 раз, а групповых бомбардировочных налетов вообще не было. Немецкие летчики, действовавшие против авиаторов 5-й воздушной армии, в воздушные бои стали вступать неохотно, избегали встреч с советскими истребителями, а если и вступали в бой, то вели огонь с дальних дистанций.
В ноябре и декабре в 5-й воздушной армии была проведена работа по приему пополнения и дальнейшему повышению боеспособности авиационных частей. Не прекращалась и боевая деятельность. Экипажи уничтожали немецко-фашистские войска на туапсинском направлении, выполнив в декабре 2609 самолето-вылетов, в том [31] числе на бомбардировку и штурмовку живой силы, боевой техники, аэродромов, железнодорожных узлов и станций — 787, разведку — 583, прикрытие своих войск и аэродромов — 291, переброску грузов для частей и соединений на перевалах — 910, спецзадания — 38{18}.
