Давтян С.М.
Пятая воздушная
В боях за Кавказ
Летом 1942 года обстановка на южном крыле советско-германского фронта для Красной Армии складывалась неблагоприятно. Враг, сосредоточив на этом направлении крупную группировку войск, начал новое наступление. Цель его была сформулирована в директиве гитлеровской ставки № 41 от 5 апреля 1942 года, где предписывалось окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров, уничтожить противника западнее Дона, чтобы затем захватить нефтеносные районы на Кавказе и перейти через Кавказский хребет. В директиве особо указывалось, что в любом случае необходимо попытаться достигнуть Сталинграда, чтобы он потерял свое значение как центр военной промышленности и узел коммуникаций Это, по мнению гитлеровского руководства, должно было также ускорить вступление Турции в войну на стороне Германии.
Для нанесения главного удара на южном фланге советско-германского фронта гитлеровское командование выделило 900 тыс. солдат и офицеров, 1260 танков, свыше 17 тыс. орудии и минометов, 1640 боевых самолетов. Группировка советских войск на этом направлении насчитывала 655 тыс. человек, 740 танков, 14 200 орудий и минометов, 1 тыс. боевых самолетов 2.
Имея такое значительное количественное превосходство в людях, танках и самолетах, противник сумел сорвать наступательную операцию советских войск под Харьковом, захватить Донбасс, войти в большую излучину Дона и создать непосредственную угрозу Сталинграду и Северному Кавказу. [4] И этой сложной и тяжелой обстановке в июне 1942 года из частей и соединений ВВС Крымского фронта, ВВС 44, 47, 51-й и Приморской армий Северо-Кавказского фронта, а также 15-Й ударной истребительной авиагруппы была создана 5-я воздушная армия. В приказе Народного комиссара обороны СССР от 3 июня 1942 года указывалось: “В целях наращивания ударной силы авиации и успешного применения массированных ударов объединить авиасилы Северо-Кавказского фронта в единую воздушную армию, присвоив ей наименование 5-й воздушной армии”{3}. Новая организационная структура позволяла сосредоточить авиацию в одних руках, повысить ее боеспособность, использовать авиационные полки и дивизии централизованно и целеустремленно, широко маневрировать соединениями, применять их там, где требовала обстановка.
Командующим армией был назначен генерал-майор авиации С. К. Горюнов, утвержденный членом Военного совета и заместителем командующего Северо-Кавказским фронтом по авиации. Сын многодетного крестьянина из села Ушаковка, Атяшевского района, Мордовской АССР, Сергей Кондратьевич Горюнов мечтал стать учителем. Но жизнь готовила ему другую судьбу. В 1918 году молодой учитель ушел добровольцем в Красную Армию, в боях с белогвардейцами и бандами разных атаманов он прошел дорогами гражданской войны от берегов Волги до Монголии. В марте 1920 года С. К. Горюнов стал коммунистом, а через два года молодой командир стрелкового батальона был направлен на учебу в Егорьевскую летно-теоретическую школу. После завершения летной подготовки он служил инструктором летной школы, командиром звена и авиационного отряда. В 1932 году С. К. Горюнов закончил командный факультет Военно-воздушной инженерной академии имени профессора II. Е. Жуковского.
В 1938 году тяжелая бомбардировочная бригада, которой он командовал, участвовала в разгроме японских самураев у озера Хасан, за что ее командир был удостоен ордена Красного Знамени. Во время конфликта с белофиннами С. К. Горюнов командовал военно-воздушными силами 7-й армии Ленинградского фронта и в апреле 1940 года был награжден вторым орденом Красного Знамени. Позже ему было присвоено звание генерал-майора [5] авиации, он стал командующим военно-воздушными силами Калининского военного округа, а с 1941 года переведен на такую же должность в Харьковский военный округ. В начале Великой Отечественной войны С. К. Горюнов командовал военно-воздушными силами 18-й армии Южного фронта, затем ВВС Северо-Кавказского военного округа.
Военкомом воздушной армии был назначен бригадный комиссар Андрей Петрович Грубич, имевший богатейший опыт работы с людьми. После окончания в 1930 году Военно-политической академии имени В. И. Ленина он занимал должность военкома эскадрильи. Преданность идеям партии Ленина, хорошее знание военного дела, заслуженный авторитет молодого политработника были замечены командованием. Его назначили военным комиссаром авиабригады, затем военкомом штаба военно-воздушных сил Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. В 1940 году А. П. Грубич был военным комиссаром 26-й авиадивизии ВВС Московского военного округа, а в начале Великой Отечественной войны военкомом ударной авиационной группы на Северо-Западном фронте.
Начальником штаба стал участник гражданской войны и боев на Халхин-Голе генерал-майор авиации Сергей Павлович Синяков. До войны он окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе, командовал авиабригадой, руководил Оренбургской летной школой, работал начальником штаба ВВС Прибалтийского Особого военного округа. В трудном сорок первом году Синяков занимал должность генерал-инспектора штаба ВВС Красной Армии. Исключительно добросовестное, подлинно партийное отношение к порученному делу во многом способствовало его быстрому продвижению по службе. За плодотворную работу но укреплению боеспособности Военно-воздушных сил С. П. Синяков в предвоенный период был награжден двумя орденами Красного Знамени. С первых дней создания воздушной армии на плечи начальника штаба легли основные заботы по переформированию авиационных частей и соединений, обеспечению гибкого и непрерывного руководства ими в ходе боевых действий.
Управление воздушной армии было укомплектовано в основном из руководящего состава ВВС Крымского и Северо-Кавказского фронтов, военно-воздушных сил общевойсковых армий и 15-й ударной истребительной авиационной группы. Заместителем командующего стал генерал-майор авиации В. И. Изотов. Начальником разведотдела [6] был назначен полковник Е. Р. Корепанов, главным штурманом армии — подполковник М. Н. Галимов, помощником командующего по воздушно-стрелковой службе—подполковник А. И. Булочкин, начальником связи — подполковник М. П. Коваль, начальником тыла — подполковник И. К. Аксенов. Инженер-полковник А. Г. Руденко возглавил инженерно-авиационную службу.
Штаб армии в дни формирования дислоцировался в станице Крымской, откуда и начался ее боевой путь. Офицеры и генералы штаба работали с полным напряжением сил. Все делалось в предельно сжатые сроки. Командиры и политработники проявляли высокую дисциплину, трудолюбие, честность и широкую инициативу.
Большую работу в эти дни проделал полковой комиссар Н. М. Проценко. Ему пришлось на базе политорганов частей и соединений ВВС Крымского и Северо-Кавказского фронтов заново создавать политотдел армии, налаживать выпуск армейской газеты “Советский пилот”, помогать работникам штаба в подборе людей. Большое место в деятельности политотдела занимала воспитательная работа, направленная на повышение боевитости партийных организаций, обеспечение личной примерности коммунистов и комсомольцев в предшествующих боях.
10 июня 1942 года генерал Горюнов доложил командующему Северо-Кавказским фронтом Маршалу Советского Союза С. М. Буденному, что 5-я воздушная армия сформирована и находится в боевом строю. В ее состав вошли: 236-я истребительная авиадивизия (иад) (командир генерал-майор авиации И. Д. Климов, военком Герой Советского Союза полковой комиссар А. Н. Кобликов, начальник штаба подполковник А. Г. Андронов); 237-я иад (генерал-майор авиации Е. М. Белецкий, старший батальонный комиссар П. Н. Жемчугов, полковник Ф. И. Качев); 265-я иад (подполковник П. Т. Коробков, полковой комиссар М. И. Розанов, подполковник У. Г. Пономаренко); 238-я штурмовая авиадивизия (шад) (Герой Советского Союза генерал-майор авиации В. В. Нанейшвили, старший батальонный комиссар А. С. Дорофеев, подполковник А. Ф. Сопильник); 132-я бомбардировочная авиадивизия (бад) (полковник А. 3. Каравацкий, полковой комиссар А. П. Митачкин, подполковник Я. В. Вейсман).
К началу июня в воздушной армии также имелись 742-й отдельный разведывательный авиаполк на самолетах Пе-2 (командир майор Н. Е. Сергиевко), 763-й лег- кобомбардировочный [7] авиаполк на По-2 (командир майор 11. И. Кулиш) и 7-й учебно-тренировочный авиационный полк на самолетах Ил-2 и По-2 (командир капитан И. И. Бабеев){4}.
В середине июня на пополнение воздушной армии прибыли 518-й и 805-й истребительные авиаполки на самолетах Як-1 и 806-й штурмовой авиаполк на Ил-2. Всего к 15 июня 1942 года в состав воздушной армии входили три истребительные, штурмовая и бомбардировочная авиадивизии. Кроме того, в армию вошли шесть отдельных авиаполков и отдельная эскадрилья связи.
Воздушная армия имела 134 боевых самолета{5}.
Одновременно с прибытием в состав армии боевых соединений и частей формировался и ее тыл. К 1 июля он имел три района авиационного базирования (раб):
36-й (начальник района полковник Э. Г. Кламмер, военком старший батальонный комиссар В. Г. Продченко, начальник штаба подполковник М. Ф. Бакланов), 38-й (подполковник Г. А. Ростиашвили, старший батальонный комиссар М. О. Купершмидт, подполковник Л. М. Минасов) и 85-й (полковник И. Д. Дементьев, батальонный комиссар И. В. Чехунов, майор А. Н. Пучков). В районы авиационного базирования вошли 20 батальонов аэродромного обслуживания (бао), 3 автотранспортных батальона, армейские склады боеприпасов, горючего и смазочных материалов и технического снабжения, продовольственный и вещевого довольствия. Для подготовки новых аэродромов тыл армии располагал всего, тремя инженерно-аэродромными батальонами неполного состава, что приводило к перебоям в материально-техническом обеспечении авиаполков, затрудняло ведение активных действий, снижало боевые возможности армии.
В конце июля 1942 года создалась прямая угроза прорыва противника на Кавказ. Гитлеровское командование приступило к осуществлению плана овладения Кавказом, получившего условное наименование “Эдельвейс”. Ближайшей задачей своего наступления гитлеровцы считали окружение и уничтожение советских войск между нижним течением Дона и Кубанью. Одной группой армий они предполагали захватить районы Новороссийска и Туапсе, а затем, развивая наступление вдоль побережья Черного моря на юго-восток, выйти к Батуми. Второй [8] группе, состоявшей из танковых и моторизованных соединений, было приказано развивать наступление в общем направлении на Грозный, Махачкалу и 25 сентября захватить Баку. Немецко-фашистские войска 25 июля 1942 года при поддержке превосходящих сил авиации, танков и артиллерии начали расширять ранее захваченные плацдармы на левом берегу Дона. Они захватили Батайск и принимали все меры, пытаясь окружить советские войска южнее Ростова.
Учитывая создавшуюся обстановку, Северо-Кавказскому фронту ставилась задача в упорных оборонительных сражениях остановить дальнейшее продвижение противника, активными боевыми действиями вернуть Батайск и восстановить положение на левом берегу реки Дон. 5-я воздушная армия, вошедшая в состав фронта, сразу же стала привлекаться к ведению непрерывной воздушной разведки, прикрытию войск на поле боя, переправ через Дон, транспортов, железнодорожных станций, аэродромов и других объектов, к нанесению штурмовых ударов по наступавшим фашистским войскам и ведению борьбы с вражеской авиацией.
Воздушная армия в это время находилась в трудном положении. Дивизии были еще недостаточно укомплектованы техникой. Например, 238 шад к началу июля имела только треть положенного количества самолетов. Летный состав, прибывавший из учебно-тренировочных и запасных полков, не обладал боевым опытом, части имели плохую связь друг с другом, их взаимодействие было отработало слабо, но, несмотря на эти трудности, авиаполки выполняли поставленные перед ними задачи. В условиях исключительно сильного противодействия истребителей противника и его зенитной артиллерии, прикрывавших переправы, авиаторы 5-й воздушной армии совместно с летчиками 4-й воздушной армии только с 20 по 28 июля совершили 2431 самолето-вылет. За это время было разрушено 14 вражеских переправ и 2 парома через Дон, уничтожено около 100 танков, до 800 автомашин, 19 бензоцистерн, 28 артиллерийских орудий{6}.
Боевые действия авиации в обороне Кавказа можно разделить на два периода, различные по содержанию и продолжительности. С 25 июля по 17 августа шла борьба на переправах через Дон и осуществлялся отход советских войск к предгорьям Главного Кавказского хребта. [9] С 18 августа и до конца 1942 года продолжались оборонительные операции на Кавказе. Особенно тяжелым было положение в последней декаде июля и начале августа. Под давлением превосходящих сил противника советские войска отошли на рубеж левый берег реки Кагальник, Манычский канал. Противник продвигался на юг.
Летный состав вел боевые действия на пределе человеческих возможностей. Совершая ежедневно по нескольку вылетов, летчики очень часто после выполнения очередного задания производили посадки на новые аэродромы, так как за это время их прежние аэродромы оказывались в зоне действий наземных войск. В армии не хватало автотранспорта, и очень часто целые группы солдат и офицеров тыловых частей и технического состава отступали к предгорьям Кавказа в пешем порядке. На тракторах, лошадях, а иногда и на руках буксировались неисправные самолеты. Срочно перепахивались, минировались и приводились в негодность летные поля. Штаб воздушной армии в сложной обстановке сумел сохранить управление и хотя с потерями, но организованно обеспечить перебазирование соединений и частей.
В тяжелом положении оказался тыл армии. Его работникам пришлось изыскивать новые аэродромы и заниматься поисками горючего и боеприпасов в районах довоенной дислокации авиашкол и авиачастей, железнодорожных станций. Обнаруженные боеприпасы немедленно отправлялись на аэродромы действующих частей. Благодаря решительности, глубокому пониманию существа работы авиационного тыла командирам и политработникам, всему личному составу районов авиационного базирования удалось так организовать работу тыла, что части армии ни на один день не прерывали своих боевых действий.
В связи с осложнением обстановки и трудностями в управлении войсками командующий Северо-Кавказским фронтом, выполняя указания Ставки, разделил войска фронта на две оперативные группы — Донскую и Приморскую. 5-я воздушная армия обеспечивала боевые действия Приморской группы войск, в которую входили 18, 56 и 47-я армии, 1-й отдельный стрелковый и 17-й кавалерийский корпуса, прикрывавшие краснодарское направление и Таманский полуостров. Ее основные усилия направлялись на уничтожение наступавших колонн противника и прикрытие войск от воздействия его авиации. [10] Трудные условия вынужденного отступления, напряжённая воздушная обстановка в период оборонительных боев, количественное и качественное превосходство немецко-фашистской авиации обусловливали сложность и ответственность задач, которые призваны были решать части и соединения. На первое место в деятельности командиров, политорганов, партийных и комсомольских организаций армии была выдвинута задача укрепления боевого духа авиаторов, воспитание у них несокрушимой веры в нашу победу, величайшей стойкости и "упорства, мужества и отваги в борьбе с врагом. Важно было добиться, чтобы в условиях тяжелых боев и серьезных потерь в воздухе летчики не утратили самообладания, были готовы на подвиги. Большое внимание обращалось на повышение эффективности боевого использования всех родов авиации, обеспечение тесного взаимодействия с наземными войсками. Особо подчеркивалось максимальное использование боевых возможностей авиации в борьбе с танками и бомбардировщиками противника. “Вражеские танки, — говорилось в передовой статье газеты “Правда” от 21 июля 1942 года, — являются ведущей силой, часто определяющей исход сражений. Разбить танки врага — значит лишить вражескую пехоту поводыря”.
Повышение эффективности бомбовых ударов по танкам противника явилось одной из важнейших задач авиации. Однако удары, которые наносила по танковым колоннам врага 132-я бомбардировочная авиадивизия, были недостаточно эффективными. Это объяснялось отсутствием в частях дневных бомбардировщиков типа Пе-2, выпуск которых отставал от потребностей фронта. Самолеты СБ в условиях господства в воздухе авиации противника применялись в ограниченных масштабах, а штурмовик Ил-2, имевший мощное пушечное, бомбовое и реактивное вооружение, в качестве дневного бомбардировщика использовался слабо.
На серьезные недочеты в боевом применении штурмовой авиации было указано в приказе Наркома обороны СССР “Об использовании самолетов Ил-2 как дневных бомбардировщиков”. “Мы располагаем штурмовиками Ил-2, которые являются лучшими ближними дневными бомбардировщиками против танков и живой силы противника, — говорилось в нем. — Штурмовик Ил-2, обладающий хорошей бронезащитой и вооруженный пушками, пулеметами и реактивными снарядами, может наряду со всем этим вооружением брать бомбовую нагрузку в [11] 600 кг. Таких ближних дневных бомбардировщиков нет ни в одной другой армии, ни в немецкой, ни в итальянской.
Все дело заключается только в том, что наши штурмовые части по вине авиационных и общевойсковых командиров совершенно не используют или плохо используют штурмовики Ил-2 в качестве дневных бомбардировщиков”{7}.
Сложившаяся обстановка требовала для усиления ударов по войскам противника активно использовать и самолеты истребительной авиации. В приказе НКО от 18 июня 1942 года “О применении истребительной авиации на поле боя в качестве дневных бомбардировщиков” говорилось: “Опыт войны показывает, что наши истребители на поле боя и в ближнем войсковом тылу на глубину 20—30 км от переднего края с успехом могут попутно выполнить задачи дневных бомбардировщиков... Применение истребителей на поле боя для бомбометания днем значительно увеличивает ударную силу нашей авиации, наши бомбовые выстрелы по врагу”{8}.
Выполняя требования по мобилизации личного состава на усиление бомбовых ударов по танкам врага, командиры и политработники, партийные и комсомольские организации провели большую работу. Состоялись собрания, митинги, совещания активистов, политинформации, беседы и доклады с участием наиболее подготовленных воздушных бойцов. С летным составом были проведены занятия по прицельному бомбометанию. Среди авиаторов широко развернулось социалистическое соревнование за лучшее выполнение боевых заданий. Все это позволило в сравнительно короткий срок преодолеть недооценку бомбардировочных действий штурмовой и истребительной авиации и значительно усилить удары по врагу, в частности по его танковым войскам.
Другой важной проблемой в период оборонительных боев на Кавказе являлась мобилизация летного состава истребительной авиации на повышение эффективности борьбы с бомбардировщиками противника. Подчеркивая огромную важность решения этой задачи, газета “Красная звезда” 21 июля 1942 года писала в передовой статье: “В дни ожесточенных сражений с рвущимся вперед врагом наши летчики должны удвоить, утроить свои [12] усилия в борьбе с вражеской авиацией... беспощадно уничтожать немецкие бомбардировщики и надежно защищать от их нападений наши наземные войска и военные объекты”. Этого требовал и Приказ НКО от 17 июля 1942 года “О действиях наших истребителей по уничтожению бомбардировщиков противника”, где особо подчеркивалось требование “считать основной задачей наших истребителей при встрече с воздушным противником уничтожение в первую очередь его бомбардировщиков”{9}.
Опытные командиры и политработники объясняли летчикам тактические приемы истребителей противника, которые часто умышленно завязывали воздушные карусели, чтобы дать возможность своим бомбардировщикам беспрепятственно сбрасывать бомбы на наши позиции. На партийных, комсомольских собраниях и в беседах широко популяризировались боевые успехи тех летчиков, которые уничтожили наибольшее количество бомбардировщиков врага. Чаще назывались такие мастера воздушного боя, как М. П. Дикий, Д. Л. Калараш, Г. А. Шадрин и С. С. Щиров.
В целях снижения активности вражеской авиации, которая продолжала господствовать в воздухе, командование армии решило нанести бомбоштурмовые удары по аэродромам противника, к выполнению которых были привлечены летчики 236-й истребительной и экипажи 132-й бомбардировочной авиадивизий. Только за 25 и 26 июля они произвели по три вылета на аэродромы в Федоровне и на Хуторе Веселом, где базировалось до 80 фашистских самолетов. В каждом вылете принимало участие не менее 30 самолетов, которые действовали в условиях интенсивного огня зенитной артиллерии и истребителей противника, патрулировавших в районах целей. Но, несмотря на это, налеты на вражеские аэродромы полки выполнили успешно, уничтожив 30 и повредив 25 “юнкерсов” и “мессершмиттов”, подавив при этом 2 батареи зенитной артиллерии{10}.
Самоотверженно и инициативно сражались с гитлеровцами летчики 237-й истребительной авиадивизии, возглавляемой генерал-майором авиации Е. М. Белецким. Они прикрывали наземные войска от налетов фашистских бомбардировщиков, совершали порой по 6 боевых вылетов в день. Только 36-й истребительный авиаполк (командир [13] майор А. А. Осипов) на самолетах И-16 в июне — июле в районе Кубани и северо-восточного побережья Черного моря произвел 1976 боевых вылетов, из них 661 — на штурмовку войск и техники противника. Летчики полка провели 56 групповых воздушных боев и сбили 13 фашистских “юнкерсов” и “мессершмиттов”. Они и сами несли потери, но были полны решимости разгромить ненавистного врага. При их поддержке наземные войска дважды выбивали врага из станицы Славянская.
Бесстрашие и неутомимость в полетах проявляли летчики-штурмовики 238-й авиадивизии генерал-майора авиации В. В. Нанейшвили. Перебазировавшись с аэродрома Крымская на другой аэродром, дивизия основными силами наносила штурмовые удары по скоплениям вражеских войск в устье Дона, мотомехчастям на дорогах, подавляла огонь полевой и зенитной, артиллерии на позициях. В районе станицы Тихорецкая штурмовики этого соединения только в течение 28 июля уничтожили несколько десятков танков и бронемашин 13-й фашистской танковой дивизии.
При такой интенсивной боевой работе материальная часть быстро выходила из строя, росли потери. К концу июля в полках оставалось по 8—10 самолетов (а часто и менее), которые могли летать на задания. Надеяться на пополнение самолетами и двигателями не приходилось. Нужно было искать выход на месте. Оп был найден благодаря изобретательности и трудолюбию инженерно-технического состава. Для обнаружения и перевозки самолетов, совершивших вынужденные посадки на своей территории из-за повреждений в бою, были созданы специальные полковые группы и эвакуационные команды. По поступавшим донесениям или другим сведениям высылались на автомашинах или самолетах связи (По-2) техники для уточнения состояния самолетов, после чего поврежденные машины, если это было целесообразно, восстанавливались на месте или транспортировались в стационарную авиамастерскую. Часто эвакуация таких самолетов происходила под вражеским артиллерийским огнем.
Быстрому восстановлению самолетов также помогала и замена агрегатов на машинах, отправляемых в ремонтные органы, на подобные агрегаты, снятые с поврежденных самолетов. За счет этого быстро, в течение нескольких часов, восстанавливались два-три самолета, и полки продолжали боевые действия. Только за июль в частях [14] армии силами полевых авиаремонтные мастерских с приданными им бригадами технического состава было восстановлено около ста самолетов.
В ходе жарких схваток советские соколы мужали, закалялась их воля, росло боевое мастерство. Каждый поединок с фашистскими пилотами рождал новых героев, одним из которых был сержант Ф. С. Чесноков — летчик 367-го бомбардировочного авиаполка.
Скоростной бомбардировщик СБ, на котором летал Федор Чесноков, уже в первые дни Великой Отечественной войны перестал считаться скоростным, и уйти от вражеских истребителей на нем было почти невозможно. К тому же самолет имел опаснейший для экипажа недостаток: машина часто загоралась. Однако сержанту Чеснокову на СБ в этом смысле повезло: десятки раз он вел бой против “мессершмиттов” и ни разу его не смогли поджечь. В июньские дни 1942 года во время обороны Севастополя в условиях минимальной видимости Федор Чесноков летал с Кавказского побережья через море бомбить артиллерийские позиции, откуда фашисты вели обстрел порта и города. Бомбить приходилось с малых высот под огнем десятков зенитных батарей. Опасными были рейды на бомбардировки, но не менее опасным было возвращение через море на поврежденном самолете.
Однажды Чеснокову поручили разведку в районе станции Кавказская. Как всегда, на всякий случай подвесили бомбы. На большой высоте летчик пересек линию фронта, подошел к заданному району, сфотографировал его. Попутно заснял и железнодорожную станцию, на которой стоял готовый к отправке фашистский воинский эшелон с уже прицепленными двумя паровозами. Что делать? Решение было принято молниеносно, вниз полетели бомбы. Их взрывами эшелон был разбит. Штурман младший лейтенант П. Н. Лойтер сфотографировал результаты бомбоудара, на одном ролике пленки были зафиксированы объекты разведки и последствия бомбардировки.
Экзаменом для двадцатилетнего летчика стал еще один полет, выполненный по заданию командования фронта. Чеснокову приказали сфотографировать аэродромы в Багерово, Сарабузе, Феодосии и военно-морскую базу противника в Керчи. Штурманом летел лейтенант Г. К. Токаленко, стрелком-радистом, учитывая важность задания, стал начальник связи полка лейтенант В. И. Дурнов. Погода была безоблачная, что представляло дополнительную опасность при встрече с фашистскими [15] истребителями. На средней высоте точно вышли к первому аэродрому, сфотографировали его, затем разведали военно-морскую базу, засняв там скопление судов. Когда позади остался второй аэродром, экипаж был атакован “мессершмиттами”. Штурман и стрелок-радист, сбросив кислородные маски, настойчиво отражали нападение, а Чесноков тем временем приближался к последнему пункту разведки—третьему аэродрому, думая лишь об одном: выдержать боевой курс и точно произвести фотографирование.
Вскоре один “мессершмитт” отвалил, получив повреждение. Однако к тому времени был — полностью израсходован боезапас у штурмана, а пулемет Дурнова в критический момент отказал. Спасение было лишь в искусном маневре. Избегая прицельной атаки, Чесноков начал резко маневрировать. Фашистский пилот, считая видимо, что стрелок-радист убит, еще больше обнаглел. Очередь за очередью впивалась в бомбардировщик. Летчик был готов к худшему: СБ мог в любую секунду загореться и взорваться. Стараясь не показать волнения, Чесноков передал по переговорному устройству:
— Дурнов, спокойнее. Устраняй неисправность не торопясь, но надежно, как в учебном классе. Понял?
— Понял, товарищ командир, — ответил лейтенант.
То, что командир экипажа в сложной обстановке не повысил голос, не стал ругать, подействовало. Дурнов под огнем врага разобрал, а затем собрал пулемет. Устранив неисправность, стрелок-радист поднял ствол пулемета и всадил в “мессер” меткую очередь. Самолет противника скользнул вниз и врезался в землю.
Получив снимки и визуальные данные от экипажа Чеснокова, 132-я бомбардировочная авиадивизия в тот же день нанесла мощные удары по военно-морской базе и аэродромам противника.
Вскоре Ф. С. Чеснокова назначили командиром звена, ему было присвоено офицерское звание.
Сложные и ответственные задания командования 6-го бомбардировочного авиаполка и 132-й авиадивизии успешно выполнял и командир звена младший лейтенант И. И. Назин. В боях с фашистами он закалял свою волю, проникался глубокой верой в правоту того дела, которому клялся служить до последнего дыхания. В одном из его наградных листов есть запись: “26 июня 1942 года уничтожил тяжелое орудие противника...” [16] Выло это в тот напряженный период, Когда гитлеровцы, понеся большие потери, не смогли сломить сопротивление защитников Севастополя. Они подтянули к городу сверхмощную крупнокалиберную артиллерию. Обстрел города вела также одна батарея сверхтяжелых мортир Особенно ожесточенные бои разгорелись 23 июня, а 26 июня свой последний рейс в осажденный Севастополь сделал лидер “Ташкент”, доставив оборонявшимся боеприпасы, продовольствие и медикаменты. Обратным рейсом он вывез из города раненых и эвакуированных.
“Ташкент” уходил из Севастополя ночью. Его прикрывали от ударов фашистской авиации несколько наших эскадрилий, в том числе и звено Ивана Назина. В небо поднялись с Кавказского побережья перед рассветом. Но в первые же минуты полета звено Назина получило новое задание: ударить по тяжелым орудиям, обстреливавшим Севастополь.
— Ну, Иван, штурманам сегодня эту чертову “Дору”, — оказал Назин, обращаясь к штурману.
— Лишь бы добраться до нее, а там... — озабоченно ответил лейтенант И. П. Калашников.
— Попробуем, — ответил Назин. — Но что-то уж слишком быстро светает...
Назин и Калашников напряженно смотрели вниз стремясь поскорее обнаружить фашистскую мортиру. И, наверное, искали бы ее долго, но внизу мелькнула вспышка — и Назин засек замаскированную “Дору”.
— Приготовиться к атаке!
Едва фашистская мортира произвела второй выстрел как тут же ее накрыла бомба, точно сброшенная Калашниковым.
— А ну, братцы, еще разок! — прогремел в наушниках взволнованный голос командира.
Но произвести повторное бомбометание им не удалось. Заговорили вражеские зенитки, в небе появились “мессершмитты”. Завязался неравный воздушный бой. Меткими пулеметными очередями стрелок-радист сержант Б. С. Свердлов отражал атаки противника, и все же в одной из них фашистам удалось подбить машину Назина. Самолет резко качнулся. Летчик быстро восстановил горизонтальное положение, но почувствовал, что СБ стал плохо слушаться рулей глубины. На израненном самолете Назин не мог долететь до своего аэродрома и совершил посадку в Севастополе, где базировался 45-й истребительный авиаполк подполковника И. М. Дзусова. [17] Когда назинскуй машину осмотрели, то обнаружили десятки пробоин. Молодой лейтенант, техник истребительного полка, подошел к стрелку-радисту сержанту Свердлову, пожал ему руку и сказал:
