Капитан сообщает неприятную новость,

А бортинженер не боится Видимо, крупный метеорит угодил в отражатель, симметрияраспределения тяги по поверхности параболоида мгновеннонарушилась, и "Тахмасиб" закрутило колесом. В рубке один толькокапитан Быков не потерял сознания. Правда, он больно ударилсяобо что-то головой, потом боком и некоторое время совсем не могдышать, но ему удалось вцепиться руками и ногами в кресло, накоторое его бросил первый толчок, и он цеплялся, тянулся,карабкался до тех пор, пока в конце концов не дотянулся допанели управления. Все крутилось вокруг него с необыкновеннойбыстротой. Откуда-то сверху вывалился Жилин и пролетел мимо,растопырив руки и ноги. Быкову показалось, что в Жилине неосталось ничего живого. Он пригнул голову к панели управления истарательно прицелившись, ткнул пальцем в нужную клавишу. Киберштурман включил аварийные водородные двигатели, иБыков ощутил толчок, словно поезд остановился на полном ходу,только гораздо сильнее. Быков ожидал этого и изо всех силупирался ногами в стойку пульта, поэтому из кресла не вылетел.У него только потемнело в глазах, и рот наполнился крошкойотбитой с зубов эмали. "Тахмасиб" выровнялся. Тогда Быковповел корабль напролом сквозь облако каменного и железногощебня. На экране следящей системы бились голубые всплески. Ихбыло много, очень много, но корабль больше не рыскал -противометеоритное устройство было отключено и не влияло накиберштурман. Сквозь шум в ушах Быков несколько раз услышалпронзительное "поук-пш-ш-ш", и каждый раз его обдавало ледянымпаром, и он втягивал голову в плечи и пригибался к самомупульту. Один раз что-то лопнуло, разлетаясь, за его спиной.Потом сигналов на экране стало меньше, потом еще меньше и,наконец, не стало совсем. Метеоритная атака окончилась. Тогда Быков поглядел на курсограф. "Тахмасиб" падал."Тахмасиб" шел через экзосферу Юпитера, и скорость его быланамного меньше круговой, и он падал по суживаюшейся спирали. Онпотерял скорость во время метеоритной атаки. В метеоритнойатаке корабль, уклоняясь от курса, всегда теряет скорость. Такбывает в поясе астероидов во время обыденных рейсов Юпитер-марсили Юпитер-земля. Но там это не опасно. Здесь, над Джупом,потеря скорости означала верную смерть. Корабль сгорит,врезавшись в плотные слои атмосферы чудовищной планеты - такбыло десять лет назад с Полем Данже. А если не сгорит, топровалится в водородную бездну, откуда нет возврата, - такслучилось, вероятно, с Сергеем Петрушевским в начале этого года. Вырваться можно было бы только на фотонном двигателе.Совершенно машинально Быков нажал рифленую клавишу стартера. Нони одна лампочка не зажглась на панели управления. Отражательбыл поврежден, и аварийный автомат блокировал неразумный приказ."Это конец", - подумал Быков. Он аккуратно развернул корабль ивключил на полную мощность аварийные двигатели. Пятикратнаяперегрузка вдавила его в кресло. Это было единственное что онмог сейчас сделать, - сократить скорость падения до минимума,чтобы не дать ему сгореть в атмосфере. Тридцать секунд он сиделнеподвижно, уставясь на свои руки, быстро отекавшие отперегрузки. Потом он уменьшил подачу горючего, и перегрузкапропала. Аварийные двигатели будут понемногу тормозить падение- пока хватит горючего. А горючего немного. Еще никого иникогда аварийные ракеты не спасали над Юпитером. Над Марсом,над Меркурием, над Землей - может быть, но не надпланетой-гигантом. Быков тяжело поднялся и заглянул через пульт. На полу,среди пластмассовых осколков, лежал животом вверх штурман МихаилАнтонович Крутиков. - Миша,- позвал Быков почему-то шепотом.- Ты, жив Миша? Послышался скребущий звук, и из-за кожуха реактора выползна четвереньках Жилин. Жилин тоже плохо выглядел. Он задумчивопоглядел на капитана, на штурмана, на потолок и сел, поджавноги. Быков выбрался из-за пульта и опустился рядом со штурманомна корточки, с трудом согнув ноги в коленях. Он потрогалштурмана за плечо и снова позвал: -Ты жив, Миша? Лицо Михаила Антоновича сморщилось, и он, не открывая глаз,облизнул губы. - Лешенька,- сказал он слабым голосом. - У тебя болит что-нибудь?- Спросил Быков и принялсяощупывать штурмана. - О!- Сказал штурман и широко открыл глаза. - А здесь? - У!- Сказал штурман болезненным голосом. - А здесь? - Ой, не надо!- Сказал штурман и сел, упираясь руками впол. Голова его склонилась к плечу.- А где ванюша?- Спросил он. Быков оглянулся. Жилина не было. - Ваня,- негромко окликнул Быков. - Здесь,- отзвался Жилин из-за кожуха. Было слышно, как онуронил что-то и шепотом чертыхается. - Иван жив,- сообщил Быков штурману. - Ну и слава богу,- сказал Михаил Антонович и, ухватившисьза плечо капитана, поднялся на ноги. - Ты как, Миша?- Спросил Быков.- В состоянии? - В состоянии,- неуверенно сказал штурман, держась занего.- Кажется в состоянии. Он посмотрел на Быкова удивленными глазами и сказал: - До чего же живуч человек, Лешенька... Ох, до чего живуч! - Н-да,- сказал Быков неопределенно.- Живуч. Слушай,Михаил...- Он помолчал.- Дела наши нехороши. Мы, брат, падаем.Если ты в состоянии, садись и посчитай, как и что. Вычислитель,по-моему, уцелел,- он посмотрел на вычислитель.- Впрочемпосмотри сам. Глаза Михаила Антоновича стали совсем круглые. - Падаем?- Сказал он.- Ах, вот как! Падаем. На Юпитерпадаем? Быков молча кивнул. - Ай-яй-яй!- Сказал Михаил Антонович.- Надо же! Хорошо.Сейчас. Я сейчас. Он постоял немного, морщась и ворочая шеей, потом отпустилкапитана и, ухватившись за край пульта, заковылял к своемуместу. - Сейчас посчитаю,- бормотал он.- Сейчас. Быков смотрел, как он, держась за бок, усаживается в креслои устраивается поудобнее. Кресло было заметно перекошено.Устроившись, Михаил Антонович вдруг испуганно посмотрел наБыкова и спросил: - Но ведь ты притормозил, Алеша? Ты затормозил? Быков кивнул и пошел к Жилину, хрустя осколками на полу.На потолке он увидел небольшое черное пятно и еще одно у самойстены. Это были метеоритные пробоины, затянутые смолопластом.Вокруг пятен дрожали крупные капли осевшей влаги. Жилин сидел по-турецки перед комбайном контроля отражателя.Кожух комбайна был расколот пополам. Внутренности комбайнавыглядели неутешительно. - Что у тебя?- Спросил Быков. Он видел, что. Жилин поднял опухшее лицо. - Подробностей я еще не знаю,- ответил он.- Но ясно, чтовдребезги. Быков присел рядом. - Одно метеоритное попадание,- сказал Жилин.- И два раза явъехал сюда сам,- он показал пальцем, куда он въехал, но этобыло и так видно.- Один раз в самом начале ногами и потом всамом конце головой. - Да сказал Быков.- Этого никакой механизм не выдержит.Ставь запасной комплект. И вот что. Мы падаем. - Я слышал, Алексей Петрович,- сказал Жилин. - Собственно,- произнес Быков задумчиво,- что толку вконтрольном комбайне, если разбит отражатель? - А может быть, не разбит?- Сказал Жилин. Быков поглядел на него, усмехаясь. - Такая карусель,- сказал он,- может объясняться толькодвумя причинами. Или - или. Или почему-то выскочила из фокусаточка сгорания плазмы, или откололся большой кусок отражателя.Я думаю, что разбит отражатель, потому что бога нет, и точкусгорания перемещать некому. Но ты все-таки валяй. Ставьзапасной комплект. Он поднялся и, задрав голову осмотрел потолок. - Надо еще хорошенько закрепить пробоины. Там внизубольшое давление. Смолопласт выдавит. Ну, это я сам. Он повернулся, чтобы идти, но остановился и спросилнегромко: - Не боишься, малек? В школе мальками называли первокурсников и вообше младших. - Нет,- сказал Жилин. - Хорошо. Работай,- сказал Быков.- Пойду осмотрю корабль.Надо еще пассажиров из амортизаторов вынуть. Жилин промолчал. Он проводил взглядом широкую сутулуюспину капитана и вдруг совсем рядом увидел Варечку. Варечкастояла столбиким и медленно мигала выпуклыми глазами. Она былався синяя в белую крапинку, и шипы у нее на морде страшнощетинились. Это означало, что Варечка очень раздражена ичувствует себя нехорошо. Жилин уже видел ее однажды в такомсостоянии. Это было на ракетодроме Мирза-Чарле месяц назад,когда Юрковский много говорил об удивительной приспособляемостимарсианских ящериц и в доказательство окунал Варечку в ванну скипятком. Варечка судорожно разинула и снова закрыла огромную серуюпасть. - Ну что?- Негромко спросил Жилин. С потолка сорваласькрупная капляи - тик! - Упала на расколотый кожух комбайна.Жилин посмотрел на потолок. Там внизу большое давление. "Да,-подумал он,- там давления в десятки и сотни тысяч атмосфер.Смолопластовые пробки, конечно, выдавит". Варечка шевельнулась и снова разинула пасть. Жилин пошарилв кармане, нашел галету и бросил ее в разинутую пасть. Варечкамедленно глотнула и уставалась на него стеклянными глазами.Жилин вздохнул. - Эх ты, бедолага,- сказал он тихо.

Планетологи виновато молчат,

А радиооптик поет песенку про ласточек Когда "Тахмасиб" перестал кувыркаться, Дауге отцепился отказенника и выволок бесчувственное тело Юрковского из-подобломков аппаратуры. Он не успел заметить, что разбито и чтоуцелело, заметил только, что разбито многое, стеллаж с обоймамиперекосило и обоймы вывалились на приборную панельрадиотелескопа. В обсерваторном отсеке было жарко и сильнопахло горелым. Дауге отделался сравнительно легко. Он сразу же мертвойхваткой ухватился за казенник, и у него только кровь выступилапод ногтями и сильно болела голова. Юрковский был бледен, ивеки у него были сиреневые. Дауге подул ему в лицо, потряс заплечи, похлопал по щекам. Голова Юрковского бессильноболталась, и в себя он не приходил. Тогда Дауге поволок его вмедицинский отсек. В коридоре оказалось страшно холодно, настенах искрился иней. Дауге положил голову Юрковского себе наколени, наскреб со стены немного инея и приложил холодные мокрыепальцы к его вискам. В этот момент его застала перегрузка -когда Быков начал тормозить "Тахмасиб". Тогда Дауге лег наспину, но ему стало так плохо, что он перевернулся на живот истал водить лицом по заиндевевшему полу. Когда перегрузкакончилась, Дауге полежал еще немного, затем поднялся и, взявЮрковского под мышки, пятясь, поволок дальше. Но он сразупонял, что до медотсека ему не добраться, поэтому затащилЮрковского в кают-компанию, взвалил на диван и сел рядом, сопя иотдуваясь. Юрковский страшно хрипел. Отдохнув, Дауге поднялся и пошел к буфету. Взял графин сводой и стал пить прямо из горлышка. Вода побежала поподбородку, по горлу, потекла за воротник, и это было оченьприятно. Он вернулся к Юрковскому и побрызгал из графина ему налицо. Потом он поставил графин на пол и расстегнул на Юрковскомкуртку. Он увидел странный ветвистый рисунок на коже, бегущийчерез грудь от плеча до плеча. Рисунок был похож на силуэткаких-то диковинных водорослей - темно багровый на смуглой коже.Некоторое время Дауге тупо разглядывал странный рисунок, а затемсообразил, что это след сильного электрического удара. Видимо,Юрковский упал на обнаженные контакты под высоким напряжением.Вся измерительная аппаратура планетологов работала под высокимнапряжением. Дауге побежал в медицинский отсек. Он сделал четыре инъекции, и только тогда Юрковский открыл,наконец, глаза. Глаза были тусклые и смотрели довольнобессмысленно, но Дауге очень обрадовался. - Фу ты, черт, Владимир,- сказал он с облегчением,- я уждумал, что дело совсем плохо. Ну как ты, встать можешь? Юрковский пошевелил губами, открыл рот и захрипел. Глазаего приобрели осмысленное выражение, брови сдвинулись. - Ладно, ладно, лежи,- сказал Дауге.- Тебе надо немногополежать. Он оглянулся и увидел в дверях Шарля Моллара. Молларстоял, держась за косяк, и слегка покачивался. Лицо его былокрасное, распухшее, и он был весь мокрый и обвешан какими-тобелыми сосульками. Дауге показалось, что от него идет пар.Несколько минут Моллар молчал, переводя печальный взгляд с Даугена Юрковского, а планетологи озадаченно глядели на него.Юрковский перестал хрипеть. Потом Моллар сильно качнулсявперед, перешагнул через комингс и, быстро семеня ногами,подобрался к ближайшему креслу. У него был мокрый и несчастныйвид, когда он сел, по каюте прошла волна вкусного запахавареного мяса. Дауге пошевелил носом. - Это суп?- Осведомился он. - Оуи, монсиеур,- печально сказал Моллар.- В'ермишелль. - И как суп?- Спросил Дауге.- Хороще-о? - Хороще-о,- сказал Моллар и стал собирать с себявермишель. - Я очень люблю суп,- пояснил Дауге.- И всегда интересуюськак. Моллар вздохнул и улыбнулся. - Больше нет суп,- сказал он.- Это биль очень горячий суп.Но это биль уже не кипьяток. - Боже мой!- сказал Дауге и все-таки захохотал. Моллартоже засмеялся. - Да!- Закричал он.- Это биль очень забавно, но очень неудобно, и суп пропал весь. Юрковский захрипел. Лицо его перекосилось и налилоськровью. Дауге встревоженно повернулся к нему. - Вольдемар сильно ушибся?- Спросил Моллар. Вытянув шею,он с опасливым любопытством глядел на Юрковского. - Вольдемара ударило током,- сказал Дауге. Он больше неулыбался. - Но что произошло?- Сказал Моллар.- Било так не удобно... Юрковский перестал хрипеть, сел и, страшно оскалясь, сталкопаться в нагрудном кармане куртки. - Что с тобой, Володька?- Растерянно спросил Дауге. - Вольдемар не может говорить,- тихо сказал Моллар. Юрковский торопливо закивал, вытащил авторучку и блокнот истал писать, дергая головой. - Ты успокойся, Володя,- пробормотал Дауге.- Это немедленнопройдет. - Это пройдет,- подтвердил Моллар.- Со мною тоже било так.Биль очень большой ток, и потом все прошло. Юрковский отдал блокнот Дауге, снова лег и прикрыл глаза. - "Говорить не могу",- с трудом разобрал Дауге.- Ты неволнуйся, Володя, это пройдет.- Юрковский нетерпеливо дернулся.-Так. Сейчас. "Как Алексей и пилоты? Как корабль?" Не знаю,-растерянно сказал Дауге и поглядел на люк в рубку.- Фу, черт, яобо всем забыл. Юрковский мотнул головой и тоже посмотрел на люк в рубку. - Я узнаю,- сказал Моллар.- Я все сейчас буду познать. Он встал с кресла, но люк распахнулся, и в кают-компаниюшагнул капитан Быков, огромный, взъерошенный, с ненормальнолиловым носом и иссниня-черным синяком над правой бровью. Оноглядел всех свирепыми маленькими глазками, подошел к столу,уперся в стол кулаками и сказал: - Почему пассажиры не в амортизаторах? Это было сказано негромко, но так, что Шарль Моллар сразуперестал радостно улыбаться. Наступила короткая тяжелая тишина,и Дауге неловко, кривовато усмехнулся и стал глядеть в сторону,а Юрковский снова прикрыл глаза. "А дела-то неважные",- подумалЮрковский. Он хорошо знал Быкова. - Когда на этом корабле будет дисциплина?- Сказал Быков. Пассажиры молчали. - Мальчишки,- сказал Быков с отвращением и сел.- Бедлам.Что с вами, мсье Моллар?- Спросил он устало. - Это суп,- с готовностью сказал Моллар.- Я немедленнопойду почиститься. - Подождите, мсье Моллар,- сказал Быков. - Кх... Де мы?- Прохрипел Юрковский. - Падаем,- коротко сказал Быков. Юрковский вздрогнул и поднялся. - Кх... Уда?- Спросил он. Он ждал этого, но все-такивздрогнул. - В Юпитер,- сказал Быков. Он не смотрел на Моллара. Емубыло очень жаль Моллара. Моллар был в первом своем настоящемкосмическом рейсе, и его очень ждали на Амальтее. Моллар былзамечательным радиооптиком. - О,- сказал Моллар,- в Юпитер? - Да,- Быков помолчал, ощупывая синяк на лбу.- Отражательразбит. Контроль отражателя разбит. В корабле восемнадцатьпробоин. - Гореть будем?- Быстро спросил Дауге. - Пока не знаю. Михаил считает. Может быть, не сгорим. Он замолчал. Моллар сказал: - Пойду почиститься. - Погодите, Шарль,- сказал Быков.- Товарищи, вы хорошопоняли, что я сказал? Мы падаем в Юпитер. - Поняли,- сказал Дауге. - Теперь мы будем падать в Юпитер всю нашу жизнь,- сказалМоллар. Быков искоса глядел на него, не отрываясь. - Х-хорошо ска-азано,- сказал Юрковский. - С'ест ле мот (хорошо сказано (фр.)),- Сказал Моллар. Онулыбался.- Можно... Можно, я все-таки пойду чистить себя? - Да, идите,- медленно сказал Быков. Моллар повернулся и пошел из кают-компании. Все гляделиему вслед. Они услышали, как в коридоре он запел слабым, ноприятным голосом. - Что он поет?- Спросил Быков. Моллар никогда не пелраньше. Дауге прислушался и стал переводить: - "две ласточки целуются за окном моего звездолета. Впустоте-те-те-те. И как их туда занесло. Они очень любили другдруга и сиганули туда полюбоваться на звезды. Тра-ля-ля. Икакое вам дело до них". Что-то в этом роде. - Тра-ля-ля,- задумчиво сказал Быков.- Здорово. - Т-ты п-пе-ереводишь, к-как лианто,- сказал Юрковский.-"С-сиганули" - ш-шедевр. Быков посмотрел на него с изумлением. - Ты что это, Владимир?- Спросил он.- Что с тобой? - З-заика на всю жизнь,- ответил Юрковский усмехаясь. - Его ударило током,- сказал тихо Дауге. Быков пожевал губами. - Ничего,- сказал он.- Не мы первые. И бывало похуже. Он знал, что хуже еще никогда не бывало. Ни с ним, ни спланетологами. Из полуоткрытого люка раздался голос МихаилаАнтоновича: - Алешенька, готово! - Поди сюда,- сказал Быков. Михаил Антонович, толстый и исцарапанный, ввалился вкают-компанию. Он был без рубашки и лоснился от пота. - Ух, как тут у вас холодно!- Сказал он, обхватывая толстуюгрудь короткими пухлыми ручками.- А в рубке ужасно жарко. - Давай, Михаил,- нетерпеливо сказал Быков. - А что с Володенькой?- Испуганно спросил штурман. - Давай, давай,- повторил Быков.- Током его ударило. - А где Шарль?- Спросил штурман, усаживаясь. - Шарль жив и здоров,- ответил Быков, сдерживаясь.- Всеживы и здоровы. Начинай. - Ну и слава богу,- сказал штурман.- Так вот, мальчики. Яздесь немножко посчитал, и получается вот какая картина."Тахмасиб" падает, и горючего, чтобы вырваться, нам не хватит. - Ясно даже и ежу,- сказал Юрковский, почти не заикаясь. - Не хватит. Вырваться можно только на фотореакторе, но унас, кажется, разбит отражатель. А вот на торможение горючегохватит. Вот я рассчитал программу. Если общепринятая теориястроения Юпитера верна, мы не сгорим. Дауге хотел сказать, что общепринятой теории строенияЮпитера не существует и никогда не существовало, но промолчал. - Мы уже сейчас хорошо тормозимся,- продолжал МихаилАнтонович.- Так что, по-моему, провалимся мы благополучно. Абольше сделать ничего нельзя, мальчики.- Михаил Антоновичвиновато улыбнулся.- Если, конечно, мы не исправим отражатель. - На Юпитере нет ремонтных станций. Это следует из всехтеорий Юпитера.- Быкову хотелось, чтобы они все-таки поняли. Доконца поняли. Ему все еще казалось, что они не понимают. - Какую теорию строения ты считаешь общепринятой?- СпросилДауге. Михаил Антонович пожал плечиком. - Теорию Кангрена,- сказал он. Быков выжидающе уставился на планетологов. - Ну что ж,- сказал Дауге.- Можно и Кангрена. Юрковский молчал, глядя в потолок. - Слушайте, планетологи,- не выдержал Быков,- специалисты.Что будет там, внизу? Вы можете нам это сказать? - Да, конечно,- сказал Дауге.- Это мы тебе скоро скажем. - Когда?- Быков оживился. - Когда будем там, внизу,- сказал Дауге. Он засмеялся. - Планетологи,- сказал Быков.- Спе-ци-а-лис-ты.. - Н-надо рассчитать,- сказал Юрковский, глядя в потолок.Он говорил медленно и почти не заикался.- Пусть М-Михаилрассчитает, на какой глубине к-корабль перестанет проваливатьсяи п-повиснет. - Интересно,- сказал Михаил Антонович. - П-по Кангрену давление в Юпитере р-растет быстро.П-подсчитай, Михаил, и выясни г-глубину погружения, д-давлениена этой глубине и силу т-тяжести. - Да,- сказал Дауге.- Какое будет давление? Может быть,нас просто раздавит. - Ну, не так это просто,- проворчал Быков.- Двести тысячатмосфер мы выдержим. А фотонный реактор и корпуса ракет и тогобольше. Юрковский сел, согнул ноги. - Т-теория Кангрена не хуже других,- сказал он.- Она дастпорядок величин.- Он посмотрел на штурмана.- М-мы могли бып-посчитать сами, но у тебя в-вычислитель. - Ну, конечно,- сказал Михаил Антонович.- Ну, о чемговорить? Конечно, мальчики. Быков попросил: - Михаил, давай сюда программу, я прогляжу, и вводи ее вкиберштурман. - Я уже ввел, Лешенька,- виновато ответил штурман. - Ага,- сказал Быков.- Ну что ж, хорошо.- Он поднялся.-Так. Теперь все ясно. Нас, конечно, не раздавит, но назад мыуже не вернемся - давайте говорить прямо. Ну, не мы первые.Честно жили, честно и умрем. Я с Жилиным попробую что-нибудьсделать с отражателем, но это... Так...- Он сморщился ипокрутил разбухшим носом.- Что намерены делать вы? - Н-наблюдать,- жестко сказал Юрковский. Дауге кивнул. - Очень хорошо,- Быков поглядел на них исподлобья.- У меняк вам просьба: присмотрите за Молларом. - Да-да,- подтвердил Михаил Антонович. - Он человек новый, и... Бывают нехорошие вещи... Вызнаете. - Ладно, Леша,- сказал Дауге, бодро улыбаясь.- Будьспокоен. - Вот так,- сказал Быков.- Ты, Миша, поди в рубку и сделайвсе расчеты, а я схожу в медчасть, помассирую бок. Что-то яздорово расшибся. Выходя он услышал, как Дауге говорил Юрковскому: - В известном смысле нам повезло, Володька. Мы кое-чтоувидим, чего никто не видел. Пойдем чиниться. - П-пойдем,- сказал Юрковский. Ну, вы меня не обманете, подумал Быков. Вы все-таки еще непоняли. Вы все-таки еще верите. Вы думаете: Алексей вытащилнас из черных песков Голконды, Алексей вытащил нас из гнилыхболот, он вытащит нас из водородной могилы. Дауге - тотнаверняка так думает. А Алексей вытащит? В медицинском отсеке Моллар, дыша носом от боли, мазалсяжирной танииновой мазью. У него было красное лоснящееся лицо икрасные лоснящиеся руки. Увидев Быкова, он приветливо улыбнулсяи громко запел про ласточек: он почти успокоился. Если бы онне запел про ласточек, Быков мог бы считать, что он успокоилсяпо-настоящему. Но Моллар пел громко и старательно, время отвремени шипя от боли.