В. И. Сергеевич обратил внимание на выступающее в ст. 5 и в ст. 6 выделение обстоятельств, облегчающих и отягощающих вину за убийство, причем отмечал, что в основе различия лежат внешние признаки, которые не соответствуют признакам наличия злой воли (что является характерным для римского права – ПР, т. II, с. 288). Действительно, Правда вводит свой принцип степени ответственности, основанный не на понимании умышленного и неумышленного убийства, а на том, было ли это убийство совершено открыто, в честной ли схватке (праву чести уделено много внимания в Правде), во время ли ссоры на пиру, когда требования к поведению его участников были несколько снижены, или тайно, при совершении злого дела. Наречие ныне может говорить о том, что здесь вводится новая норма, которая заменила старую, не выделявшую убийство в сваде или в пиру в особый состав. М. Н. Тихомиров, объединяя ст. ст. 4–6 в одну, связывает ее с новгородским восстанием 1209 г., когда посадника Дмитра обвиняли в том, что он обложил дикой вирой и купцов299 [Тихомиров М. Н. Исследование о Русской Правде, с. 228]. Впрочем, некоторые исследователи (Л. К. Гётц, Б. Д. Греков и др.) считают это слово частью предшествующего (платити по верви ныне – платить вместе с общиной).
Свада – ссора.
Статья 7
Убийство в разбое является особо тяжелым. Преступник не имеет права рассчитывать на помощь в выплате виры со стороны общины и выдается вместе с семьей на поток и разграбление. Поток (от слова поточити – заставить бежать) – изгнание (ср. чтение в списке НС), позднее, вероятно, то же, что заточение (содержание под стражей, лишение свободы), при указании места – ссылка (в 1129 г. поточи Мстислав князи полотьскые Царюграду с женами и с детьми)300 [Полное собрание русских летописей. Изд. Археографической Комиссии (ПРСЛ). Спб., 1846 и сл. т. 1, стб. 301]. Разграбление - не только конфискация имущества, но и превращение в холопов жены и детей преступника (ср. ст. 6 договора Смоленска с Ригой 1229 г.: а будеть виноват немчицю русин, а отъиметь князь все, жену и дети у холопьство)301 [Памятники русского права. Вып. второй, с. 60].
Статья 8
Статья дает существенное дополнение к нормам ответственности общины за преступление ее члена. Эта ответственность не является абсолютной даже в случаях, когда преступник не изымался из общины и не лишался государственной властью права на ее помощь. Община платила дикую виру только за того своего члена, который вкладывался в ее сбор, нес определенные финансовые тяготы вместе с другими ее членами. Эта норма предполагает существование на территории общины людей, которые были ее членами, но не участвовали в сборах на дикую виру и платили за свои преступления самостоятельно, без ее помощи. Статья свидетельствует, во-первых, что община Пространной Правды – не родовой коллектив, участие в функциях которого связано не с желанием и возможностями его члена, а определяется рождением, родством между его членами, – это соседский, связанный территорией, на которой живут члены общины, и общностью ряда (как видно, не всех) их интересов коллектив. Во-вторых, подразумевается разное имущественное положение членов общины, часть из которых достаточно зажиточна, чтобы самостоятельно платить виру в размере если не 80, то 40 гривен. Дикую виру, в частности, не платили в Новгороде в XII – начале XIII в. купцы – члены общины; попытка, предпринятая при посаднике Дмитре Мирошкиниче (1205–1207) возложить на них уплату дикой виры, была расценена как нарушение сословных прав купцов и привела к восстанию302 [Новгородская Первая летопись старшего и младшего изводов. М.-Л., 1952, с. 51, 248]. В-третьих, ясно, что установления, вошедшие в Пространную Правду, не всегда продиктованы интересами княжеской власти. Они отвечают и интересам членов общины, превратившейся в составную часть феодального общества, но сохранявшей определенную автономию в ней по отношению к государственной власти или феодальной вотчине. Как показывает указанное сообщение о деятельности посадника Дмитра, вмешательство этой власти в традиционные права членов общины встретило активное сопротивление. Термин дикая вира к XV в. стал забываться, об этом говорит появление вариантов вложиться в люди, в людскую виру.
Статья 9
Статья содержит указание на традиционные (существовавшие во времена княжения Ярослава Владимировича) размеры натурального обеспечения общиной государственных чиновников, собиравших виры, хотя сами нормы обеспечения были в XII в. уточнены и изменены (по сравнению со ст. 42 Краткой Правды). Кроме того, в статье определен размер доли, которая поступает с каждой виры в 40 гривен вирнику (1/5, кроме перекладной и сьсадной гривны) и метельнику.
Вирник – традиционное для Покона вирного название княжеского чиновника, приезжавшего в общину для получения виры вместе с младшим членом княжеского административного аппарата – отроком. В XII в., судя по ст. ст. 20 и 74 Пространной Правды, этим делом занимался уже сам отрок с помощниками. Указанные нормы имели смысл в деревнях или поселениях, достаточно отдаленных от столиц княжеств.
Съсадная гривна – по предположению П. Мрочека-Дроздовского, это пошлина, взимаемая представителем государственной власти при служебном въезде на территорию общины и сходе с коня (позднейшее въезжее). Перекладная (гривна) – по предположению Н. М. Карамзина, – пошлина, которую получал вирник за то, что, объезжая волость, он перекладывался с воза на воз. В некоторых списках уже в XIV в. эта пошлина осмысляется как прикладная, т. е. добавочная к 8 гривнам.
Роль метельника в сборе вир, как и этимология этого слова, неясна; небольшой размер вознаграждения ему (4 куны, т. е. менее чем 10% от общего вознаграждения вирнику) может указывать на то, что это не княжеский чиновник, а скорее, представитель местной общины, участвующий в сборе вир как понятой или счетчик (мета – заметка, зарубка); ср. чтение метальник в списках XV в. По мнению В. Л. Янина, метельник – синоним отрока (см. Янин В. Л. Археологический комментарий к Русской Правде. В кн.: Новгородский сборник. 50 лет раскопок Новгорода. М., 1982, с. 145).
Соотношение денежных единиц в Пространной Правде: 1 гривна кун=20 ногат= 50 кун (резан,)= 150 векш.
Солод – хлебное зерно, специально обработанное, для получения сладкого вкуса.
Овен – баран;
Полоть – половина, разрубленная вдоль туша коровы.
Уборок – мера объема.
Голважня – единица измерения соли.
Сути – сыпать.
Статья 10
Статья содержит расчет доли, причитающейся вирнику с каждой полученной виры в 80 гривен, т. е. за убийство высокопоставленного княжеского чиновника. Эта доля здесь также равна 1/5 виры, не считая сьсадной гривны. Кроме того, статья устанавливает размер платы за голову, как можно думать, родственникам убитого. Размер этой платы, однако, необъяснимо мал.
Статья 11
Статья начинает раздел (ст. ст. 11 –17), устанавливающий ставки штрафов за убийство представителей различных социальных групп, связанных с княжеским (и отчасти боярским) хозяйством, начиная от высокопоставленных тиунов и кончая рядовичем, смердом и холопом.
Статья направлена на защиту жизни княжеских отроков, предусматривая виру в 40 гривен. Это новая статья, свидетельствующая о дифференциации княжеской дружины и выделении в качестве особой группы господствующего класса феодалов, принадлежащих к младшей дружине. Об этой тенденции упоминается в рассказе Повести временных лет о князе Всеволоде Ярославиче, который нача любити смысл (разум) уных (юных), они же настраивали старого князя против старшей дружины303 [Повесть временных лет, в. I, с. 142]. Особое внимание к этой части дружины показывает и заглавие статьи. В некоторых списках оно звучит о княжем отроце или о княжих отроцех. Ставка штрафа в 40 гривен, которой охраняется жизнь свободного человека, а не высокопоставленного княжеского чиновника, свидетельствует о том, что в младшую дружину входили люди, не связанные по своему происхождению с привилегированными группами общества.
В списке конца XV в. заглавие статьи включает упоминание не только княжеских отроков, но и епископских. Это более позднее явление, свидетельствующее о службе светских дворян под сюзеренитетом церковных феодалов. Такие случаи известны: в 1377 г. кандидата в митрополиты Михаила (Митяя) сопровождали в Царьград митрополичьи бояре, дворяне и слуги пошлые митрополичьи; происхождение некоторых из них выяснено С. Б. Веселовским304 [ПСРЛ, т. VIII. с. 31].
В конюсе – относительно конюха, убийство конюха.
Статья 12
В какой степени можно отождествлять огнищанина с огнищным тиуном (как это делает А. А. Зимин), неясно. Стремление к унификации в социальной терминологии представителей различных групп княжих людей в ст. ст. 12–13 очевидно, но огнищане известны в XII–XIII вв. в летописной традиции не как управители княжеского хозяйства, а как бояре, вместе с гридью и наиболее богатыми и влиятельными купцами представлявшие высшие круги Новгорода.
Конюший тиун ведал княжескими конюшнями; с развитием придворной титулатуры конюший к XVI в. занял первое место среди других чинов и даже возглавлял правительство.
Статья 13
За убийство низших представителей вотчинной администрации, распорядителей работ на пашне (возможно, бывших холопами) нужно платать 12 гривен.
Основываясь на сходстве этой статьи со ст. 24 Краткой Правды, можно считать, что сельский тиун, заменивший княжеского сельского старосту, распоряжался работой живших в княжеском селе крестьян или холопов; ратайный тиун, упоминаемый вместо ратайного старосты, мог руководить сельскохозяйственными работами на господском поле.
Статья 14
Статья устанавливает 5 гривен в качестве возмещения за жизнь рядовича. Под рядовичем (ср. ст. 25 Краткой Правды, где та же ставка защищает жизнь княжеского рядовника) в Пространной Правде мог подразумеваться закуп, положению которого посвящено несколько статей этого памятника (см. комментарий к ст. 56).
В выражении тако же и за бояреск упомянут труженик, зависимый от боярина. Боярский рядович – явление более позднее, чем княжеский. Это добавление к тексту Краткой Правды, как и упоминание тиуна боярского в ст. 1 Пространной Правды, свидетельствует о развитии феодального землевладения, охватившего не только княжеские, но и боярские земли, причем о значительном распространении этого явления, достаточном для того, чтобы получить отражение в кодификации XII в.
Рядович – крестьянин, феодально–зависимый от князя, с которым его формально связывает обязательство по договору (ряду – см. комментарий к ст. 92).
Статья 15
Древнерусские ремесленники хорошо известны своими изделиями305 [См.: Рыбаков Б. А. Ремесло Древней Руси. М, 1948]. Существовало не только мужское ремесло, но и женское (высококачественное шитье, вышивки, отдельные ювелирные изделия). Судя по месту статьи среди норм, касающихся населения, работавшего в княжеской (и боярской) вотчине и по возмещению в размере 12 гривен, а не виры, упоминаемые здесь ремесленник и ремесленница также не свободные, а принадлежащие такой вотчине306 [О лично зависимых ремесленниках см.: Щапов Я. Н. О социально-экономических укладах в Древней Руси XI – первой XII вв. – В кн.: Актуальные проблемы истории России эпохи феодализма. М., 1970, с. 110-113]
Статья 16
Смердии холоп появился в Пространной Правде в результате переосмысления нормы ст. 26 Краткой Правды, где возмещение за жизнь смерда и холопа уравнено одной ставкой. Значение этого переосмысления исследователями оценивается по-разному. Возможно, что первоначально чтение – смердь и холопъ, как восстанавливают списки Карамзинской группы, где и в заглавии дается О смерде и холопе. Некоторые списки совсем пропускают эту искаженную норму, как не соответствующую реальной жизни. Раздельное упоминание здесь двух наиболее бесправных социальных групп отстаивают С. В. Юшков, Б. А. Рыбаков307 [См.: Рыбаков Б. А. Смерды.– История СССР, 1979, №1, с. 50] и др. Некоторые исследователи, также считая, что смердии холоп не мог быть холопом, принадлежащим смерду (каким был, например, смердии конь в ст. 28 Краткой Правды), понимают прилагательное смердии как равнозначное сельский (В. И. Сергеевич, М. А. Дьяконов и М. Н. Тихомиров: холоп, работавший на земле, по А. А. Зимину – пашенный). Однако такое значение слова смердии ни самой Правде, ни другим памятникам неизвестно, да и особая забота об охране жизни холопа, работавшего на земле, а не более высокопоставленного холопа – тиуна, как считает Б. А. Рыбаков, не оправдана. Н. А. Максимейко связывает появление искусственного смердьего холопа со стремлением составителя Пространной Правды провести по всему тексту одну систему, различающую юридическое положение смердов и холопов; близок к такому объяснению появления смердьего холопа и А. А. Зимин, который, однако, связывает появление этого термина с унификацией наименования различных категорий челяди, что отражает развитие феодальных отношений и превращение «отдельных групп холопов в разряды феодально-зависимого населения»308 [Памятники русского права. Вып. второй, с. 145]. Независимо от того, как возникло в Пространной Правде такое чтение, смерд здесь, как и в ст. 26 Краткой Правды, не свободный лично член общины, защищенный вирой в 40 гривен, а зависимый труженик, за убийство которого платят урок 5 гривен, как и за холопа.
Статья 17
Уступительная форма фразы (хотя си буди холоп...) говорит о том, что кормильцами309 [О кормилицах см.: Гарданов В. К. «Дядьки» древней Руси. – Исторические записки, т. 71, 1961, с. 236–250] могли быть как холопы, так и свободные, но эта вотчинная должность ставила их в правовом положении на один уровень с холопами. Установление за рабу возмещения, несколько большего, чем за холопа, необычно для Правды.
Указанные в ст. ст. 13–17 суммы в 12, 5 и 6 гривен – возмещение ущерба, нанесенного владельцу смертью зависимых работников. Кроме того, виновный платил 12 гривен продажи князю (см. ст. 89 Пространной Правды).
Кормилец и кормилица – воспитатели младших членов княжеской или боярской семьи.
Статья 18
Для отведения ложного обвинения в убийстве необходимо выставить не менее семи послухов, которые могут вывести виру, т. е. отвести это обвинение (в списке TIV: то им и верят). Послухи здесь не свидетели преступления, которых при убийстве, очевидно, совсем не было, а свидетели доброй жизни обвиняемого. Для иностранцев (варягов и др.), не имеющих широкого круга знающих их людей, число послухов может быть ограничено двумя. Двух послухов требует для иностранца и договор Смоленска с Ригой 1229 г. (ст. 8). Семь послухов – скорее всего, члены того же территориального коллектива (общины, улицы), к которому принадлежал и обвиняемый.
Поклепная вира – ложное обвинение в убийстве.
Статья 19
Вервь не отвечает за убийство и не платит дикой виры, если на ее территории найдены лишь человеческие кости или труп человека, которого никто не знает. Здесь косвенно вводится норма давности совершенного убийства, не подлежащего наказанию.
Статья 20
Данная статья по смыслу примыкает к ст. 18. Если обвиняемый свержеть виру, т. е. докажет безосновательность обвинения в убийстве, то он не платит виры, но вносит лишь сметную (от слова сметати – отвергать, отметать) гривну кун – плату представителю княжеской власти – отроку – за участие в суде и оправдании (об участии отрока в суде см. комментарий к ст. 74). Возможно, что оправданному помогает в этом община, внося примерно 1/5 часть указанной гривны (помечное – от слова меч, символ княжеского судьи – мечника или помочное – возможно, позднейшее переосмысление). Обвинитель (кто и клепал) в качестве наказания за ложное обвинение также вносит отроку ту же сумму.
Статья 21
Если обвиняемый в убийстве не может найти послухов, то дело решается путем испытания железом. Железо – одна из форм средневековых ордалий, определение виновности по степени ожога от раскаленного железа, которое должен взять в руки обвиняемый (Русину не вести латинина ко железу горячему, аже сам въсхочеть – договор 1229 г.)310 [Памятники русского права. Вып. второй, 61].
В Мясниковском списке Кормчей конца XIV – начала XV в. испытание железом заменяется другим видом ордалий – полем: то дати им правду: с железом на поле. Поле – открытая вооруженная схватка, единоборство, победитель которой признается невиновным. Поле хорошо известно в русских памятниках права XIII–XV вв., начиная с договоров Смоленска с немцами, но отсутствует в ранних текстах Правды, что является для некоторых исследователей (В. О. Ключевский, М. Н. Тихомиров) аргументом в пользу ее церковного происхождения. Однако поле вставлено в списке Кормчей – сборнике церковного права, вышедшем, несомненно, из рук церковного деятеля. Указанное поновление свидетельствует о вытеснении полем железа в XIII–XV вв. и о том, что Пространная Правда составлялась до XIII в., когда поле еще не имело в судебной практике на Руси распространения.
Статья 22
Статья определяет пределы применения ордалий в уголовном процессе при отсутствии поличного: раскаленным железом можно пользоваться при обвинении не только в убийстве, но и в краже значительных ценностей (стоимостью более половины гривны золота). При ценности украденного от двух гривен кун до половины гривны золота присуждается вода, для оправдания в более мелких кражах – до двух гривен – достаточно присяги (роты). При испытании водой невиновным признавался тонущий, как это видно, например, из слов епископа Серапиона, рекомендовавшего таким способом определять виновность женщины в колдовстве: Вы же воду послухомь постависте и глаголисте: аще утапати начнеть, неповинна есть; аще ли поплыветь – волхвовь есть 311 [Срезневский И. И. Материалы для словаря, т. I, стб. 277]
Гривна золота приравнивалась в XII–XIII вв. примерно 10 гривнам серебра или 40 гривнам кун; в гривнах золота исчислялся ущерб, наносимый высшим слоям феодальной аристократии (статья «О бесчестьи»; Устав князя Ярослава).
Кто должен был доказывать свою правоту в этих конфликтах: обвинитель или обвиняемый? Указание на то, что железо и воду давали из неволи, т. е. насильно, говорит о том, что ордалиям подвергался обвиняемый; что касается роты, то на нее должен был идти скорее потерпевший, утративший деньги (свое куны), чем обвиняемый.
Тяжа – тяжба, спор.
Поклеп – ложное обвинение.
Статья 23
Статья начинает раздел об оскорблениях (ст. ст. 23–26), соответствующий ст. ст. 3, 4, 9 Краткой Правды. По возмещению ущерба оскорбление приравнивается к убийству холопа–специалиста (см. ст. ст. 13, 15, 17). В списках Пушкинской группы XIV–XVI вв. отсутствует указание на мотив оскорбления – удар ножнами, он заменен возмещением за нанесенную рану или ушиб. Шагом к этой новой трактовке нормы является и заглавие Оже кто ударить мечем в списках конца XI11 – XV вв., которое не выделяет оскорбительного характера такого удара, а обращает внимание на сам его факт.
Продажа назначалась за такие преступления, как кража (ст. ст. 32, 36, 37, 70, 121), легкое членовредительство (ст. ст. 28, 68), нанесение ран и ушибов (ст. ст. 29, 31), а также оскорбление (ст. ст. 23, 67), поставленное в законе на первое место. Продажа в Пространной Правде заменяет возмещение за обиду в Краткой Правде (ср. ст. 4 Краткой Правды).
Продажа – денежный штраф.
Статья 24
Обнажение меча без применения, т. е. угроза им, также рассматривалось как оскорбление и наказывалось продажей в 1 гривну (ср. ст. 9 Краткой Правды).
Утнеть – ткнет, ударит.
Статья 25
Удар подручным предметом расценивался как оскорбление, равно как и удар ножнами меча (ср. ст. 3 Краткой Правды).
Слово тылесния, известное только Правде, в XIV – XV вв., судя по разночтениям, было уже непонятно и осмысливалось как десница – правая рука.
Статья 26
Ответ мечом на оскорбление действием не являлся преступлением и не подлежал наказанию. Вслед за А. А. Зиминым можно думать, что эта норма существовала и ранее XII в., но оказалась зафиксированной только в Пространной Правде. Ответ на вопрос, был ли такой удар мечом местью, как считал В. И. Сергеевич, зависит, вероятно, от того, заменялись ли ответным ударом ответственность обидчика перед государственной властью (12 гривен продажи). Раз удар не заменял ее, значит он не признавался санкцией, каковой была прежде месть, и являлся лишь частной акцией, вызванной состоянием сильного возбуждения оскорбленного.
Статья 27
Статья входит в раздел (ст. ст. 27–34) о других преступлениях – кражах, членовредительстве, нанесении ранений. Статья 27 связана со ст. ст. 5–6 Краткой Правды, но отражает развитие права, объединяя различные виды членовредительства и устанавливая за них новую ставку штрафа – полувирье (полвиры в 40 гривен) и возмещение потерпевшему в размере 10 гривен.
Оборот не утнеть труднообъясним. Возможно, это им обозначалось то же, что не отпадетъ, т. е. останется не действующей. Распространение той же нормы на повреждение носа относится по крайней мере к XIV в., которым датируется Пушкинский список.
Статья 28
Это преступление наказывается государственной властью и, кроме того, устанавливается возмещение ущерба потерпевшему. Упоминание меча, появившееся в списках Пушкинской и Карамзинской групп, указывает на действие этой нормы только в случае драки, а не в результате бытовой травмы.
Статья 29
В статье рассматривается тот же случай, что и в ст. 2 Краткой Правды, но вместе с этим отражаются развитие и изменение правовых норм: упоминается княжеский двор, бывший в XII в. местом судебного разбирательства; прежнее наказание за избиение – месть заменяется продажей; платити ему продажю – подразумевается, конечно, тому, кто избил потерпевшего, хотя он еще не упоминался.
Статья фиксирует новую норму, касающуюся зачинщика драки, независимо от того, кто в ней больше пострадал: по свидетельству послухов, виновный наказывается продажей в 60 кун (по Л. Гётцу и А. А. Зимину, продажа составляла 1 гривну кун, т. е. 50 кун, а судебная пошлина – 10 кун). Таким же штрафом – 60 кун или резан – наказывается зачинщица в драке двух женщин по Уставу кн. Ярослава о церковных судах312 [См.: Щапов Я. Н. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI-XIV вв.,c.263] (в Основном изводе Устава, издаваемом ниже, эта ставка заменена на «6 гривен»). Таким образом, в статье устанавливаются две продажи – одну (3 гривны) платит тот, кто избил, вторую (60 кун, или 1 гривну) – тот, кто начал драку.
Слово противу слова – в подтверждение своих слов.
Видок – зд. (как и послух) свидетель самой драки, а не доброй жизни истца.
Статья 30
Удар мечом рассматривается не как оскорбление, а как причинение телесного повреждения и наказывается поэтому не высокой продажей в 12 гривен, а низкой – в 3 гривны. Установление о возмещении пострадавшему платы за лечение восходит еще к Краткой Правде. М. Н. Тихомиров считает, что лечебное –- дополнительная плата сверх 1 гривны, и ставит поэтому после слов а самому гривна запятую313 [Тихомиров М. Н. Пособие для изучения Русской Правды, с. 92]. Убийство наказывается вирой, а что касается членовредительства, нанесенного в вооруженной схватке, то оно, конечно, рассматривается по ст. ст. 27–28.
Статья 31
Статья расширяет состав преступления сравнительно со ст. 10 Краткой Правды, включая и некоторые деяния, предусмотренные ст. 3 Краткой Правды. В отличие от Краткой Правды и ст. 25 Пространной Правды удар жердью, судя по санкции, рассматривается теперь не как оскорбление, а как нанесение побоев. Новая систематизация побоев в ст. 31 свидетельствует о тенденции сузить число оскорбительных действий за счет отнесения некоторых из них к числу наносящих только физический ущерб. Правонарушение, предусмотренное ст. 31, близко к случаю, предусмотренному ст. 29, когда следов физического воздействия на пострадавшем нет и для установления вины обидчика необходимы двое свидетелей (а не один, как в указанной статье). Иностранцы также обязаны представить двух свидетелей (полная видока – двойственное число, буквально – полных двух свидетелей), которые приносят присягу в верности своих слов.
Статья 32
Челядин, убежавший от своего господина и скрывшийся в чужом доме, должен быть выдан ему в течение первых двух дней; если же его не выдадут в эти дни, то, будучи опознан, все равно возвращается к хозяину, но его укрыватель наказывается тогда продажей в 3 гривны. По сравнению со ст. 11 Краткой Правды здесь эта норма отнесена ко всем домохозяевам, а не только к варягам и колбягам. Кроме того, введено указание на форму информации о бежавшем (закличють и [его] на торгу) – публичное извещение на городской торговой площади, вероятно, с указанием отличительных особенностей пропавшего.
Статья 33
Использование коня, принадлежавшего другому лицу, без его разрешения не является похищением и наказывается только продажей, как и по ст. 12 Краткой Правды.
Статья 34
Данная статья примыкает по содержанию к ст. 32. Собственник утраченного коня или вещи (оружия, одежды) должен публично объявить о пропаже (этим ст. 34 отличается от ст. 13 Краткой Правды), после чего, если он обнаружит ее в чужом владении, то имеет право получить обратно. Закон предусматривает уплату в этом случае 3 гривен за обиду. А. А. Зимин считает эти 3 гривны продажей. Однако, по буквальному смыслу слов, названная сумма является возмещением ущерба потерпевшему. Но в этом случае получается, что преступление остается безнаказанным.
Норма ст. 34 имела действие на территории города, где произошла утрата вещи, и это (так же, как и торг) переносит действие Правды из любого соседского коллектива X–XI вв. в городскую жизнь XII в.
Лицем взяти – взять именно пропавшую вещь, а не другую, равноценную ей.
Статья 35
Статья открывает раздел (ст. ст. 35–39) о своде – розыске виновника похищения или присвоения домашнего животного или вещи. Эта процедура начинается при опознании собственником похищенной вещи и имеет своей целью найти лицо, которое украло или присвоило вещь, а затем, возможно, так или иначе передало ее другим лицам.
При краже коня – важнейшего элемента хозяйства – виновный подлежал высшей мере наказания – потоку и разграблению. При краже другого имущества устанавливается продажа. Виновный в похищении должен также выплатить потерпевшему стоимость других вещей, украденных вместе с главной вещью. Эта новая норма отличает ст. 35 Пространной Правды от архаичной ст. 14 Краткой Правды. Пространная Правда умалчивает также о 5-дневном льготном сроке, которым мог воспользоваться обвиняемый во владении украденной вещью.
Статья 36
Статья предусматривает различный порядок розыска совершившего кражу внутри города и в том случае, если похищенная вещь обнаружена вне его. Свод в городе не ограничен числом владевших украденной вещью, и его ведут до конца (по Двинской судной грамоте конца XIV в. – до десяти изводов 314 [Памятники русского права. Вып. третий, с. 162]), свод по землям, вне городских стен, истец ведет только до третьего владельца, который и берет на себя дальнейший розыск. Для того чтобы побудить его к продолжению свода и отысканию преступника, с этого третьего по счету владельца взыскивается стоимость лица – украденной вещи, но при установлении им подлинного похитителя с последнего взыскивается и стоимость лица (в пользу уплатившего за него временного владельца), и прок – стоимость других похищенных вещей, и продажа. Иллюстрацию применения этой нормы на практике представляет новгородская берестяная грамота № 109 конца XI в.
Статья 37
Статья рассматривает, вероятно, типичный в условиях феодального города случай свода, когда владелец краденой вещи купил ее на торгу, и это подтверждается свидетелями, которыми выступают или два свободных горожанина, или мытник – чиновник, собиравший торговые пошлины и следивший за правильностью торговли. Если продавец ее остается неизвестным, то свод прекращается, пострадавший от кражи получает лице – найденную вещь – и теряет возможность получить возмещение за другие украденные вещи. Владелец краденого, отдав лице его собственнику, не получает никакого возмещения. Эта норма хорошо известна русскому праву и в XIV – XV вв., она есть в Псковской судной грамоте (ст. 46) и в Судебнике 1497 г. (ст. 46). Однако если незадачливый покупатель находил затем продавца краденого, он мог вновь возбудить против него дело, и тот должен был выплатить этому покупателю стоимость изъятого у него лица, пострадавшему от кражи – стоимость других украденных у него вещей, а также уплатить продажу.
