Дело N 78/2008, решение от 22 января 2009 года 3 страница

Приступая к рассмотрению требования истца, состав арбитража определил правовую природу контракта, заключенного сторонами, и пришел к выводу, что это договор поставки товаров, который регулируется § 3 главы 30 ГК РФ, а в части, не урегулированной этим разделом, - общими положениями о купле-продаже, применяемыми к поставке как ее виду.

Как следует из п. 3.1 контракта, качество товара должно соответствовать показателям, согласованным сторонами в приложениях к контракту, и подтверждаться сертификатом качества независимой международной лаборатории на каждую партию товара, составленным по результатам анализа качества товара при его погрузке в вагоны. Как указано в п. 3.2 контракта, анализ качества продавец заказывает за свой счет. Согласно п. 8.2 контракта товар считается сданным продавцом и принятым покупателем по качеству на основании данного документа и в соответствии с п. 5 контракта и п. 5 приложений к нему данный документ служит основанием для оплаты товара. Продавец выполнил свои обязательства и представил покупателю соответствующие документы.

Сертификаты N 0802260303 и N 0802260306 были составлены независимой контрольной организацией по результатам проверки товара, отобранного с поверхности вагонов, приготовленных к отгрузке в порт назначения. Как следует из сертификатов, отбор проб проводился, соответственно, из 15 и 7 вагонов с товаром общим весом 14818 т (10153 и 466 т). Отбор проб и анализ проб проводились в лабораториях контрольной организации по методике ISO, качественные показатели соответствовали требованиям контракта.

В силу ст. 476 ГК РФ продавец отвечает за недостатки товара, если покупатель докажет, что недостатки товара возникли до его передачи покупателю. Для определения места передачи товара продавцом покупателю МКАС обратился к условиям контракта и установил, что согласно пп. 3 приложений N 1 и N 2 к контракту товар поставлялся на условиях FCA конкретная станция отправления. Данный термин понимается в соответствии с Инкотермс 2000 (п. п. 4.1 и 7.2 контракта), определяющими пункт сдачи товара как согласованное сторонами место, в котором товар передается перевозчику. Таким местом является указанная сторонами железнодорожная станция, что и значится в железнодорожных накладных в графе "станция отправления". В п. 7.2 контракта стороны согласовали, что датой поставки и датой отгрузки товара является дата передачи товара перевозчику на станции отправления. Таким образом, МКАС приходит к выводу, что местом передачи товара продавцом покупателю является определенная сторонами железнодорожная станция, а моментом передачи товара - сдача товара перевозчику на указанной станции. В соответствии со ст. 459 ГК РФ и п. А5 термина FCA передача товара перевозчику на этой железнодорожной станции определяет момент перехода рисков с продавца на покупателя (момент, когда покупатель принимает на себя все риски утраты и повреждения товара).

Поскольку недостатки товара выявлены истцом в порту назначения, то есть после перехода к ответчику риска случайной гибели или повреждения товара, на истце лежит бремя доказывания того, что они возникли до передачи ему товара или по причинам, возникшим до этого момента. В качестве доказательств истец представил несколько актов проверки качества товара, которые были оценены составом арбитража, из них акты N КЕ0820-0483 и N КЕ0820-0671 были представлены истцом в заседании. Состав арбитража убедился в том, что ответчик располагает этими документами, поскольку они были получены им по акту передачи документов, являющихся приложением к письму истца N 047 от 7 апреля 2008 года. Руководствуясь п. 2 § 16 Регламента, МКАС счел возможным оценить представленные истцом в заседании акты в качестве доказательств заявленных истцом требований.

По поручению истца в порту назначения контрольной организацией была проведена проверка качества поставленного товара. По результатам проверки 19 марта 2008 года составлен акт проверки N КЕ0820-0483, из которого следовало, что к экспертизе было предъявлено 17 вагонов с товаром. Пробы отбирались во время выгрузки товара из вагонов на штабеля в соответствии с требованиями стандарта ISO, при этом акт не содержит сведений, на какие именно штабеля выгружался груз. Экспертами было сформировано два лота. В первый вошли 7 из 7 вагонов весом 466 т, упомянутых в сертификате N 0802260306 от 26 февраля 2008 года, а во второй - 10 вагонов весом 10153 т из 15 вагонов, упомянутых в сертификате N 0802260303. Общий вес товара, предъявленного экспертам, составил 14813 т. Из каждого лота было отобрано по одной объединенной пробе. Испытания, проведенные в лаборатории контрольной организации, показали более низкие показатели качества товара по сравнению с требованиями контракта и данными упомянутых сертификатов.

Акт проверки N КЕ0820-0671 был составлен спустя пять дней после предыдущего акта - 24 марта 2008 года. МКАС обратил внимание на то, что, хотя проверка качества товара проводилась той же организацией, теми же методами и в той же лаборатории, результаты оказались разными. Из этого акта следует, что экспертам был предъявлен товар, находящийся на причале порта назначения в штабелях 4 и 4а; пробы отбирались со свежеобразованной поверхности штабеля во время погрузки на судно. МКАС отмечает, что в акте не отражено, по каким накладным и откуда груз поступил в порт, а также как происходило определение веса груза.

МКАС пришел к выводу, что данный документ не может быть принят в качестве доказательства, поскольку в нарушение п. 3.4 контракта товар в нем не идентифицирован. Акт не содержит доказательств того, что осмотренный экспертами товар является предметом спорного контракта, так же как и сертификаты, выданные 21 марта 2008 года на товар, погруженный на конкретное судно.

Состав арбитража установил, что 13 марта 2008 года истец обратился к ответчику с просьбой разрешить получить от представителя контрольной организации, проверявшей товар на железнодорожной станции отправления, информацию о методах отбора проб и установленных фактах несоответствия качественных характеристик товара по сертификатам N 0802260303 и N 0802260306. Из содержания письма этой контрольной организации от 14 марта 2008 года следует, что такая информация была направлена истцом контрольной организации, проверявшей товар в порту назначения. В ответ она информировала истца, что эта контрольная организация проводит согласование процедур отбора проб в порту назначения и планирует провести ряд экспериментов для выявления причин расхождения показателей качества, о результатах которых сообщит по окончании проверок. В материалах дела подобный отчет, равно как и доказательства направления его ответчику, отсутствует. Данные сведения могли бы оказаться значимыми для состава арбитража с целью выявления истинной причины расхождения в результатах проверок качества товара, влияния на них действий третьих лиц, в том числе в ходе проведения проверки качества товара; исключения ответственности перевозчика.

В обоснование действительной цены поставленного товара представитель истца передал составу арбитража в заседании 17 февраля 2009 года контракт N А-4 от 6 декабря 2007 года. Было установлено, что контракт не приложен к исковому заявлению. Контракт также не был передан другой стороне в заседании, поскольку представитель ответчика в заседании не участвовал. Как следует из п. 2 § 16 Регламента, все документы, представляемые одной из сторон в МКАС, должны быть переданы другой стороне. При таких обстоятельствах оценка этого доказательства не представляется возможной.

Сведения, содержащиеся в распечатке интернет-сайта www. miner. ru, не могут рассматриваться в качестве обоснования цены товара с показателями качества, установленными в акте N КЕ0820-0483, поскольку цена, указанная в этой распечатке, определена для товара иной марки. Упоминание о такой марке отсутствует в контракте, а содержание данного термина истцом не раскрыто. Подобное обстоятельство лишает МКАС возможности провести сравнительный анализ показателей качества товара, соответствующих этой марке, с показателями, определенными экспертами в акте N КЕ0820-0483.

На основании изложенного МКАС установил, что истец не доказал вину ответчика в поставке товара ненадлежащего качества и размер понесенных им убытков. В этой связи МКАС признает не подлежащим удовлетворению требование истца о взыскании с ответчика разницы в ценах за поставленный товар.

6. Рассмотрев требование истца о взыскании с ответчика процентов за пользование чужими денежными средствами, заявленное им на основании ст. 395 ГК РФ, МКАС находит его подлежащим отклонению, поскольку при отсутствии оснований для удовлетворения основного требования истца о взыскании убытков не подлежит удовлетворению как производное от него исковое требование о взыскании процентов годовых на сумму, во взыскании которой было отказано.

7. Поскольку все требования истца оставлены МКАС без удовлетворения, в соответствии с п. 1 § 6 Положения об арбитражных сборах и расходах (Приложение к Регламенту МКАС) расходы истца по уплате арбитражного сбора относятся на самого истца.

Дело N 32/2008, решение от 7 апреля 2009 года

Момент возникновения обязательств для третьего лица, подписавшего наряду с продавцом и покупателем дополнительное соглашение к контракту.

1. Дополнительное соглашение к контракту международной купли-продажи товаров, подписанное наряду со сторонами контракта (продавцом и покупателем) также третьим лицом, в результате систематического анализа условий контракта и дополнительного соглашения к нему, а также других материалов дела квалифицировано в качестве сделки, посредством которой создано новое обязательство (в отличие от самого контракта его участником является также третье лицо). Соответственно признано, что для третьего лица, к которому истцом предъявлен иск, возникла обязанность оплаты товара, отгруженного истцом этому третьему лицу после заключения дополнительного соглашения, и у третьего лица отсутствует обязанность по оплате товара, поставленного до момента заключения дополнительного соглашения. Отвергнуты как необоснованные доводы истца (продавца), утверждавшего, что подписание покупателем по контракту и третьим лицом дополнительного соглашения должно быть квалифицировано в качестве перевода долга покупателем третьему лицу за товар, поставленный до его заключения.

2. Признано, что ссылка в дополнительном соглашении на контракт, содержащий арбитражную оговорку, делает эту арбитражную оговорку частью дополнительного соглашения и, соответственно, в компетенцию МКАС входит разрешение спора между продавцом (истцом) и третьим лицом (ответчиком).

3. Утверждается, что оговорка в контракте о регулировании отношений сторон нормами российского законодательства не исключает применения международных договоров, входящих в правовую систему Российской Федерации. Соответственно, в решении имеются ссылки на положения Венской конвенции 1980 года.

* * *

Иск был предъявлен российской организацией (продавец) к германской фирме (третье лицо), подписавшей наряду с продавцом и покупателем (другой германской фирмой) дополнительное соглашение от 3 апреля 2007 года к контракту международной купли-продажи, заключенному продавцом и покупателем 26 февраля 2007 года. Истец требовал оплаты двух партий товара (одна из них была поставлена покупателю до подписания дополнительного соглашения, а вторая поставлена ответчику - третьему лицу после его подписания). Истец утверждал, что в результате подписания дополнительного соглашения произошел перевод долга покупателя на третье лицо. Требования истца включали также возмещение расходов по арбитражному сбору и издержек, возникших в связи с арбитражным разбирательством.

Ответчик отзыва по иску не представил и его представители не приняли участия в заседании арбитража.

* * *

Вынесенное МКАС решение содержало следующие основные положения.

1. Переход полномочий и обязанностей, вытекающих из контракта от 26 февраля 2007 года, к ответчику по настоящему делу в соответствии с дополнительным соглашением от 3 апреля 2007 года сам по себе не означает заключения между ответчиком и истцом арбитражного соглашения в форме арбитражной оговорки о рассмотрении в МКАС при ТПП РФ всех споров и разногласий, могущих возникнуть из названного контракта или в связи с ним.

Состав арбитража констатировал, что в обоснование компетенции МКАС при ТПП РФ истец ссылался на п. 8 контракта (арбитражную оговорку), а также на правопреемство ответчика как стороны по контракту ("покупателя") всех полномочий и обязанностей по контракту, а в заседании арбитража уточнил правовую квалификацию основания перехода всех полномочий и обязанностей по контракту от покупателя к ответчику, полагая таковым "перевод долга" покупателем на ответчика. По утверждению представителя истца в заседании арбитража перевод долга имел место в соответствии с подписанным полномочными представителями сторон контракта (продавца и первоначального покупателя) и ответчика трехсторонним дополнительным соглашением к контракту от 3 апреля 2007 года.

Обратившись к дополнительному соглашению к контракту, состав арбитража установил следующее.

Указанное соглашение заключено в письменной форме, подписано директором продавца и владельцем фирмы первоначального покупателя, а также владельцем фирмы-ответчика. Согласно п. 1 дополнительного соглашения "все полномочия и обязанности", предусмотренные контрактом, "перенимает" фирма ответчика. Учитывая невозможность буквального толкования использованного в тексте дополнительного соглашения термина "перенимает", состав арбитража осуществил систематическое толкование положений контракта и дополнительного соглашения, а также всех имеющихся в деле материалов для выяснения действительной общей воли сторон с учетом цели контракта, всех обстоятельств дела, поведения сторон (п. 2 ст. 431 ГК РФ).

Принимая во внимание то обстоятельство, что дополнительное соглашение облечено его сторонами в письменную форму, полномочия и обязанности сторон определены в дополнительном соглашении посредством отсылки к контракту от 26 февраля 2007 года, заключенному между продавцом и первоначальным покупателем, состав арбитража констатировал, что указанная отсылка дает основание для единственного вывода о том, что ссылка дополнительного соглашения на контракт, содержащий арбитражную оговорку (п. 8 контракта), делает эту арбитражную оговорку неотъемлемой частью заключенного в письменной форме дополнительного соглашения.

Тем самым состав арбитража констатировал наличие компетенции, необходимой для рассмотрения спора.

2. Согласно положениям § 26 Регламента МКАС спор подлежит разрешению в соответствии с нормами права, которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. В п. 8 контракта указано, что такие нормы содержатся в российском законодательстве. Эти же нормы, следовательно, применимы и к отношениям из дополнительного соглашения. Таким образом, правом, подлежащим применению к рассмотрению спора по существу, выступает право Российской Федерации, включая составляющие часть ее правовой системы международные договоры.

3. При рассмотрении дела по существу арбитраж констатировал, что истец 23 марта 2007 года поставил на основании контракта от 26 февраля 2007 года (копия CMR N 984833 от 23 марта 2007 года; копия commercial invoice N 9 от 23 марта 2007 года; копия таможенной декларации от 23 марта 2007 года; копия счета-фактуры 00000009 от 23 марта 2007 года), а 19 апреля 2007 года такое же количество товара ответчику на основании дополнительного соглашения от 3 апреля 2007 года (копия CMR от 19 апреля 2007 года; копия commercial invoice N 14 от 19 апреля 2007 года; копия таможенной декларации от 19 апреля 2007 года; копия счета-фактуры 00000014 от 19 апреля 2007 года).

4. Обязанности, основанием возникновения которых способен служить контракт и "перенятие" которых ответчиком предусмотрено п. 1 дополнительного соглашения, связывают ответчика лишь с момента заключения дополнительного соглашения, то есть с 3 апреля 2007 года. Трактовка истцом названного соглашения как соглашения о переводе долга не подкреплена достаточными аргументами, а само это соглашение каких-либо указаний на то, что оно направлено единственно на перевод долга, не содержит. Напротив, оно указывает на то, что к ответчику переходят "все полномочия и обязанности", предусмотренные контрактом, и, следовательно, выступает актом большего объема, нежели акт перевода долга. Это обстоятельство обязывает трактовать юридическое значение дополнительного соглашения не как перевод долга, а как сделку, посредством которой создано новое обязательство, содержание которого определено посредством отсылки к контракту. В дополнительном соглашении упомянуты не только обязанности, но и "полномочия", то есть права ответчика. Эти права суть требования поставки товара, указанного в п. 2 контракта, а объем требований определяется разницей между количеством товара, обозначенного в контракте (п. 2), и количеством товара, уже поставленного истцом первоначальному покупателю до момента заключения дополнительного соглашения.

Таким образом, дополнительное соглашение, подписанное 3 апреля 2007 года, создает для ответчика обязанность оплаты товара, отгруженного ему 19 апреля 2007 года, и не обязывает его оплачивать товар, поставленный первоначальному покупателю до момента заключения дополнительного соглашения.

5. Руководствуясь положениями ст. ст. 53, 61 и 62 Венской конвенции 1980 года, состав арбитража полагает правомерным и обоснованным удовлетворить требование истца в сумме поставки по второй заявке, исходящей непосредственно от ответчика по настоящему делу, то есть вытекающее из факта поставки 19 апреля 2007 года ответчику партии товара.

6. Для защиты своих интересов по настоящему делу в МКАС истцом 3 марта 2008 года был заключен договор на оказание юридических услуг с российской юридической фирмой.

Состав арбитража, исходя из принципа разумности и соразмерности суммы заявленных и удовлетворенных исковых требований сумме выплаченного адвокатам вознаграждения, считает необходимым уменьшить на 50% предъявленные к взысканию издержки истца.

7. В соответствии с п. 2 § 6 Положения об арбитражных сборах и расходах (приложение к Регламенту МКАС) арбитражный сбор подлежит возмещению ответчиком пропорционально удовлетворенным требованиям.

Дело N 90/2008, Постановление от 8 апреля 2009 года

Вопросы компетенции МКАС при предъявлении иска страховщиком в порядке суброгации.

Поскольку истец (российская организация - страховщик) не представил доказательств того, что между страхователем и иностранной компанией, к которой предъявлено в порядке суброгации требование о возмещении, выплаченном страхователю, действовал на момент возникновения ущерба договор, содержащий арбитражную оговорку, МКАС признал, что у него отсутствует компетенция рассматривать этот спор.

* * *

Иск был предъявлен в порядке суброгации российской страховой компанией к итальянской компании в связи с тем, что истцом (страховщиком) было выплачено страхователю (российской организации) возмещение за похищенный товар. В качестве основания для предъявления этого иска истец ссылался на договор, заключенный между страхователем и ответчиком, срок действия которого (по утверждению истца) был продлен дополнительным соглашением между страхователем и ответчиком и соответственно на момент возникновения у страхователя ущерба действовала арбитражная оговорка, содержащаяся в договоре.

Ответчик оспаривал продление срока действия договора со страхователем. Он утверждал, что вообще им не подписывалось представленное истцом в качестве доказательства дополнительное соглашение и подпись на дополнительном соглашении явно не принадлежит тому лицу (генеральному директору компании-ответчика), которое указано в этом документе в качестве лица, его подписавшего.

* * *

Принятое МКАС постановление содержало следующие основные положения.

1. Обосновывая компетенцию МКАС рассматривать данный спор, истец, являющийся страховщиком, выплатившим российской организации страховое возмещение и требующий по настоящему иску возмещения ответчиком его убытков в порядке суброгации, сослался на ст. 965 ГК РФ "Переход к страховщику прав страхователя на возмещение ущерба (суброгация)" и на арбитражное соглашение, содержащееся в ст. XIV договора международной перевозки N SQ-LP-10/05, подписанного страхователем и ответчиком 3 октября 2005 года.

До дня устного слушания дела ответчик представил в МКАС отзыв на иск, в тексте которого отсутствовало возражение относительно отсутствия у МКАС компетенции рассматривать данный спор. Равным образом до дня устного слушания от ответчика в МКАС не поступало никаких письменных возражений в отношении наличия у МКАС компетенции рассматривать данный спор.

Тот факт, что ответчик ни в отзыве на иск, ни в ходе устных слушаний не возражал против компетенции МКАС по рассмотрению настоящего спора, не имеет правового значения для выводов арбитража о наличии или отсутствии компетенции МКАС.

МКАС обязан сделать это по собственной инициативе, независимо от позиций сторон, поскольку рассмотрение спора, объект которого не может быть предметом арбитражного разбирательства, является основанием для оспаривания решения арбитража и его отмены судом (подп. 2 п. 2 ст. 34 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже"), а также основанием для отказа в признании и приведении в исполнение арбитражного решения (подп. 2 п. 1 ст. 36 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже"; подп. "а" п. 2 ст. V Конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений (Нью-Йорк, 1958 г.), участниками которой являются государства, в которых находятся коммерческие предприятия спорящих сторон). Иной подход противоречил бы презумпции исполнимости решений, принимаемых международным коммерческим арбитражем.

По вопросу о компетенции МКАС на рассмотрение настоящего спора арбитраж установил, что ответчиком 3 октября 2005 года был заключен с российской организацией (не являющейся стороной в данном деле) договор международной перевозки N SQ-LP-10/05 (далее - договор), в ст. XIV которого содержалась арбитражная оговорка: "Стороны примут все необходимые меры для мирного разрешения всех споров и разногласий, которые могут возникнуть из настоящего контракта или в связи с ним. В случае неурегулирования спорных вопросов при помощи переговоров спор передается для разрешения в Международный коммерческий арбитражный суд при Торгово-промышленной палате Российской Федерации в городе Москве. Решение суда является окончательным и обязательным для сторон".

7 августа 2007 года указанная российская организация застраховала в компании истца по настоящему делу конкретную партию товара, следовавшую по маршруту Милан (Италия) - Москва (Россия) со сроком действия с 7 по 17 августа 2007 года (страховой полис N 02620-15565/07СГ). В связи с наступлением 10 августа 2007 года на территории Италии страхового случая (хищение всего груза) истец 31 октября 2007 года на основании договора страхования и страхового акта N 21895/07 от 25 октября 2007 года выплатил российской организации (страхователю) страховое возмещение.

Поскольку договором, заключенным между страхователем и ответчиком, предусмотрено применение к их отношениям российского законодательства, вопрос о признании МКАС суброгации состоявшейся, а истца - новым кредитором рассматривается с учетом положений российского гражданского законодательства.

Согласно п. 1 ст. 965 ГК РФ "Переход к страховщику прав страхователя на возмещение ущерба (суброгация)", если договором имущественного страхования не предусмотрено иное, к страховщику, выплатившему страховое возмещение, переходит в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь имеет к лицу, ответственному за убытки, возмещенные в результате страхования. Перешедшее к страховщику право требования осуществляется им с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем (выгодоприобретателем) и лицом, ответственным за убытки (п. 2 ст. 965 ГК РФ).

При суброгации происходит перемена лица в обязательстве на основании закона (ст. 387 ГК РФ), поэтому страховщик осуществляет перешедшее к нему право с соблюдением правил, регулирующих отношения между страхователем и ответственным за убытки лицом. При этом в силу ст. 384 ГК РФ, если иное не предусмотрено законом или договором, право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. Одним из таких условий, на которые переходит право требования, является сохранение предусмотренного договором порядка разрешения споров в отношениях между должником и новым кредитором. Этот порядок не связан неразрывно с личностью прежнего кредитора, соответствует волеизъявлению должника и позволяет обеспечить надлежащую защиту его интересов.

Анализ текста договора страхования, заключенного истцом с российской организацией - страхователем 7 августа 2007 года, позволяет МКАС прийти к выводу о том, что, поскольку в этом договоре страхования не предусмотрено иное, в силу ст. 965 ГК РФ к истцу с даты выплаты им страхового возмещения, то есть с 31 октября 2007 года, перешло от страхователя в пределах выплаченной суммы право требования, которое страхователь имеет к лицу, ответственному за убытки. В связи с этим МКАС признает суброгацию состоявшейся (юридически действительной), а истца - новым кредитором.

МКАС констатирует, что спор между сторонами возник из гражданско-правовых (материально-правовых) отношений при осуществлении внешнеэкономических и иных видов международных экономических связей; коммерческое предприятие одной из сторон, а именно ответчика, находится за границей (в Италии). Следовательно, данный спор подпадает под категорию споров, рассмотрение которых в соответствии со ст. 1 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже, п. 2 Положения о Международном коммерческом арбитражном суде при Торгово-промышленной палате Российской Федерации, являющегося Приложением 1 к указанному Закону, и п. 1 § 2 Регламента МКАС относится как к субъектной, так и к предметной компетенции МКАС.

МКАС в соответствии со ст. 7 Закона РФ "О международном коммерческом арбитраже" и п. 2 § 2 Регламента рассматривает споры при наличии письменного соглашения сторон.

Истец в исковом заявлении ссылается на содержащуюся в ст. XIV договора арбитражную оговорку, ответчик возражает против того, что страхователь и ответчик продлили срок действия договора с 31 декабря 2006 года до 31 декабря 2008 года, поскольку дополнительное соглашение N 1 от 15 декабря 2006 года к договору им не подписывалось, то есть срок действия договора истек 31 декабря 2006 года - задолго до наступления страхового случая.

Коль скоро ответчик отрицает факт подписания им представленного истцом в МКАС вместе с другими приложенными к исковому заявлению материалами дополнительного соглашения N 1 от 15 декабря 2006 года к договору и тем самым возражает против того, что страхователь и ответчик продлили срок действия договора с 31 декабря 2006 года до 31 декабря 2008 года, и поскольку отгрузка груза и страховой случай (хищение груза) имели место после истечения установленного в тексте договора срока его действия (31 декабря 2006 года), МКАС необходимо установить, заявлен истцом иск по договорному или по внедоговорному спору.

В этой связи МКАС обратился к тексту дополнительного соглашения N 1 от 15 декабря 2006 года, анализ которого позволяет сделать следующие выводы.

а) В преамбуле дополнительного соглашения указано, что со стороны компании-ответчика оно подписано ее генеральным директором. Сравнение имеющихся в тексте дополнительного соглашения рукописных подписей (под русскоязычным и англоязычным текстами) с подписями этого лица как на текстах договора и дополнения к договору от 3 октября 2005 года, так и в его общегражданском российском паспорте позволяет прийти к однозначному выводу о том, что рукописные подписи на тексте дополнительного соглашения N 1 от 15 декабря 2006 года ему не принадлежат. Данный вывод находит подтверждение и в аналогичном заявлении в заседании самого этого лица, а равно и признании этого факта представителем истца, согласившимся с тем, что подпись этого лица на дополнительном соглашении N 1 от 15 декабря 2006 года и на инвойсах не похожа на его подпись на договоре.

Если же, как утверждает истец, дополнительное соглашение могло быть подписано третьим лицом на основании выданной генеральным директором компании ответчика доверенности, то в этом случае в тексте дополнительного соглашения должны были быть указаны фамилия и инициалы этого лица, а также что это лицо действует по доверенности. При этом у МКАС вызывает сомнение то обстоятельство, что ответчик с местонахождением за границей передал такому уполномоченному доверенностью лицу и свою печать (в виде штампа) с адресом, не существующим на дату подписания этим лицом в г. Москве дополнительного соглашения.

Со своей стороны генеральный директор компании ответчика 20 января 2009 года представил в МКАС письмо, содержащее его заявление о том, что в период существования ответчика (с момента регистрации 21 марта 2005 года до даты составления письма) доверенностей на ведение каких-либо дел от имени ответчика он не выдавал и является единственным должностным лицом ответчика, уполномоченным действовать от имени ответчика.

б) В тексте дополнительного соглашения в качестве места нахождения ответчика несколько раз указан его адрес в Италии, а также номера телефона и факса, в то время как с 1 августа 2006 года ответчик имеет только абонентский ящик для корреспонденции по адресу регистрации компании в Италии (иному адресу), что подтверждается имеющимися в деле письмом итальянской компании от 29 декабря 2008 года и протоколом Торговой палаты г. Падуя (Италия) от 12 декабря 2008 года. При этом адрес ответчика в тексте дополнительного соглашения указан как машинописным способом, так и в виде штампа. У МКАС вызывает сомнение, что единственный учредитель и генеральный директор компании ответчика этого не знал и подписал официальный документ с указанием не существующего на дату его подписания адреса, в том числе и скрепил свою подпись штампом, содержащим этот же несуществующий адрес.