(Вместо послесловия)
Весьма расхожим сегодня убеждением многих политиков и обывателей бывших советских республик является мнение о том, что пролетариата у нас нет, что понятия "классовая борьба", "классовый подход", "классовые позиции" существовали лишь в далеком прошлом, а в наше время вся нация или все общество имеет некие общенациональные интересы, ради которых и бедные, и богатые должны в равной степени чем-то жертвовать.
Посмотрим, из кого же состоит российское общество сегодня. По данным Госкомстата РФ, в 1995 г. из общего числа занятых в экономике (без учета безработных) 89,5% составляли лица, работавшие по найму.
При чем большая часть из них уже работала на негосударственных предприятиях и организациях (частной и смешанной форм собственности), на долю госсектора приходилось 37,6% занятого населения.[ccxciv] К концу 90-х гг. его доля, очевидно, еще более сократится.
Однако, далеко не все работающие по найму могут быть определены как пролетариат. Прежде всего из него следует исключить бюрократию: руководители составляют 9% работающих по найму. Значительная часть из них-то, что раньше называлось номенклатура, - представляет из себя по сути государственную буржуазию, которая в различных законных (оклады, премии, льготы, оплачиваемые государством машины, дачи, поездки и т.д.) и незаконных (взятки, приписки, хищения, махинации и т.п.) формах присваивает себе создаваемую чужим трудом прибавочную стоимость. Хотя нижняя прослойка руководителей и приближается по своему положению к особо обученной рабочей силе[ccxcv], но свои корпоративные интересы сейчас она гораздо четче ощущает с правящим классом,чем с пролетариями, и "по долгу службы" всячески противодействует организованной борьбе последних. То же самое относится и к части высокооплачиваемых специалистов, которые могут в какой-то степени компенсировать выпадение из господствующего класса нижних слоев руководителей. Вместе они едва ли составят 10-15% работающих по найму.
Кроме того следует учитывать произошедшие за годы в реформ изменения в структуре занятости населения и определенное деклассирование пролетариата. Прежде всего кризис в промышленности вызвал отток части рабочей силы в сельское хозяйство. Если в 1990 г. в сельском и лесном хозяйстве Российской Федерации было занято лишь 13,2%, то в 1997 г. уже около 20%.[ccxcvi] На Украине доля занятых в аграрном секторе возросла с 19,7% в 1990 до 22,5% в 1995 г.[ccxcvii] При чем в самом сельском хозяйстве качественно изменилась система оплаты труда: если в конце 80-х средняя заработная плата в сельском хозяйстве была лишь на 12% меньше, чем в промышленности, а доход от личного подсобного хозяйства составлял лишь около 1/4 совокупного дохода колхозников,[ccxcviii] то в 1997 г. в России среднемесячная зарплата работников сельского хозяйства была уже в 2,8 раза ниже, чем в промышленности и на 6% меньше прожиточного минимума.[ccxcix] Если же исключить высокооплачиваемых руководителей сельхоз. предприятий (а разница в оплате 10% наиболее высокооплачиваемых работников и 10% наименее низкооплачиваемых составила в сельском хозяйстве в 1997 г. 20 раз), то зарплата основной массы колхозников вряд ли превысит и половину прожиточного минимума. Очевидно, что основную долю доходов они сегодня получают не от работы по найму (в КСП и т.п.), а от своего личного подсобного хозяйства и продажи его продуктов на рынке. Именно личные подсобные хозяйства производят сегодня в России 91,3% картофеля и 76,4% овощей.[ccc]
Как видим, налицо не только прогрессирующая аграризиция экономики, но и частичный возврат к натуральной системе оплаты труда. У нас, к сожалению, нет данных об имущественном и социальном расслоении современного российского (или украинского) крестьянства, однако, думаю, не ошибемся, если 3/4 его или 15% занятых в российской экономике отнесем к той категории сельского пролетариата, которую В.И. Ленин в конце прошлого века определял как сельский работник с наделом.[ccci]
Процессы деклассирования охватили и значительную часть промышленного пролетариата. В условиях многомесячных задержек заработной платы и падения ее реального уровня многие из тех, кто числился рабочими и служащими, жили не столько за счет работы по найму, сколько за счет разного рода мелкой торговли, продажи изделий, изготовленных членами семьи, оказания разнообразных услуг и т.п. По данным Института социально-экономических проблем народонаселения (ИСЭПН) РАН, в 1995г. предпринимательский доход разного рода получали 30 - 35% семей.[cccii] Однако, из общего числа занятых в экономике работающие не по найму, т.е. лица, самостоятельно обеспечивающие себя работой (работодатели, лица, работающие на индивидуальной основе, неоплачиваемые семейные работники) составляли в 1995 г., по данным Госкомстата РФ, лишь 10,5%.[ccciii] Поскольку в эти 10,5% вошли и семейные работники, то доля семей лиц не наемного труда в 1996 г. даже с учетом определенного роста их числа вряд ли превысит 10%. Следовательно, остальные 20 - 25% занятого населения получали доходы от работы по найму, и от индивидуальной предпринимательской деятельности и могут быть отнесены к разряду полупролетариев. При чем следует отметить, что доходы многих из тех, кто вынужден был заниматься мелкой торговлей, едва обеспечивал им простое воспроизводство, а их уровень жизни, как и уровень жизни пролетариев с наделом, зачастую бывает ниже, чем у лиц, работающих только по найму.
Очевидно также, что стабилизация экономики, восстановление работы промышленности и дальнейшее развитие капитализма обусловит вытеснение мелких торговцев с рынка и возврат большей части из них в ряды пролетариата. Некоторые данные говорят о том, что этот процесс уже начался: на фоне продолжающегося в последние годы как в России, так и на Украине сокращения числа малых предприятий[ccciv] большинство крупных и средних предприятий России в 1997 г. впервые после периода экономического спада увеличили объем производства.[cccv]
Резкое несогласие с высказанными здесь тезисами выразил А. Гачикус:
Во-первых. Разве можно изменения в структуре занятости назвать «деклассированием»? Объявлять эти изменения, связанные с переходом капитализма в новую стадию – стадию непроизводительности, когда на смену доминирования промышленного сектора в экономике приходит третичный сектор – сфера услуг, изменения по сути прогрессивные (ибо переход капитализма в стадию непроизводительности, загнивание – это тоже развитие, тоже прогресс)– это значит воскрешать старый народнический хлам.
Во-вторых. Как раз этого перехода Здоров и не заметил и говорит глупости об «аграризации экономики». Постоянное снижение доли аграрного сектора, обусловленное растущим разделением труда и отделением от сельского хозяйства всё новых и новых отраслей – это объективный процесс при капитализме, о чём писали ещё Маркси Ленин, и никакая «аграризация» в принципе невозможна, т.к. объективный исторический процесс вспять не может поворачиваться. Т. о., Здоров, вслед за народниками и зюгановцами, изображает, что реформы 1990-х гг. в Россииявляются откатом назад в развитии, и не замечает огромного прогресса – роста непроизводительного сектора.[cccvi]
Во-первых, с каких это пор союз «И» в русском языке стал для господина Гачикуса однозначен союзу «ИЛИ»? Если я пишу о «произошедшем за годы реформ изменения в структуре занятости населения и определённом деклассировании пролетариата» в 90-е годы ХХ века, то это означает два разных явления, хотя и связанных друг с другом, но далеко не однозначных. И своим риторическим вопросом: «Разве можно изменения в структуре занятости назвать «деклассированием»?» - господин Гачикус просто приписывает своему оппоненту чьи-то взгляды, совершая подлог и нечего более.
Во-вторых по поводу «глупостей об аграризации». Наш новоявленный гуру от марксизма вещает: «никакая «аграризация» в принципе невозможна, т.к. объективный исторический процесс вспять не может поворачиваться.» Очевидно, исторический процесс представляется Гачикусу как прямая восходящая линия, без каких-либо извилин и отклонений. Реальность очень далека от подобных розовых иллюзий. Возьмем Россию 1917-1920 гг. Война, революция, интервенция, блокада империалистических держав отбросили промышленность России по выплавке стали и чугуна к эпохе Екатерины 2-й. Численность промышленных рабочих России сократилась с 3,6 млн. человек в 1917 г. до 1,5 млн. чел. в 1921 г., то есть более чем в два раза. Значительная часть этих бывших рабочих, спасаясь от голода и холода, переехала в село[cccvii]. Хрестоматийный пример в литературе – образ старшего брата Павла Корчагина Артема в романе Н. Островского «Как закалялась сталь». Быть может, г-н Гачикус будет утверждать, что в 1917-1921 гг. сокращение рабочего класса также произошло за счет увеличения третичного сектора, сферы услуг и т.п.?
В-третьих, Гучикус почему-то не заметил, что данные о росте числа занятых в сельском хозяйстве, в России и в Украине в первой половине 1990-х годов взяты из официальных статистических публикаций, достоверность которых в данном случае никем не опровергнута. Так, в России доля занятых в сельском и лесном хозяйстве в 1990 г. составляла 13,2 % всех занятых в экономике, а в 1995 г. – 15,7 %, в Украине соответственно 19,7 % и 22,5 % (См. сноски 291-292).
Эти данные отражают реальные процессы в экономике, связанные с экономическим кризисом, разрушением промышленного комплекса бывшего СССР в ходе включения его в мировую экономику. Закрытость советской экономики, ее относительная оторванность от мирового рынка и военизированный характер обусловили экономический крах сталинской империи. Поражение и вывод советских войск из Афганистана в феврале 1989 г. показали слабость империи. Это послужило толчком к распаду советского блока, который стал разваливаться как карточный домик. Народные восстания в Чехии, Венгрии, ГДР, Польше и прочих сателлитах СССР свергают просоветских марионеток. Эти страны заявляют о выходе из Организации Варшавского договора и Совета экономической взаимопомощи. Навязанные Кремлем экономические связи, не отвечающие потребностям развития экономики этих стран, были разорваны. Бывшие страны СЭВ перестали поставлять в СССР продукцию по заниженным ценам и покупать товары из СССР по ценам установленным Москвой.
Включение в мировую экономику вызвало перестройку промышленности. Не выдержавшие конкуренции с дешевыми западными товарами предприятия закрываются. Лишенный государственных вливаний, разваливается огромный монстр советского ВПК, поглощавший ранее до половины всего валового национального продукта. Развитие капитализма требует создания новых отраслей и технологической перестройки старых. С конца 90-х годов, когда закончился переход от государственного капитализма к частному и приватизация государственной собственности, начался выход из кризиса, доля занятых в аграрном секторе вновь стала сокращаться, а население городов расти. В России доля занятых в аграрном секторе к 2002 г. сократилась до 12,1 %[cccviii]. Украина, как более аграрная и менее индустриально развитая страна,пережила кризис 90-х острее. Здесь и в 2002 г. в сельском и лесном хозяйстве работало 25,2 % всего занятого населения.[cccix] Но и Украина в первое пятилетие ХХІ в. показывает сокращение доли занятых в аграрном секторе: в 2003 г. в нем было занято 19,5 %, а в 2004 г. – 22, 2 % экономически активного населения (незначительные колебания могут быть связаны с репрезентативностью выборочного обследования и методикой подсчета)[cccx].
Среди работающих по найму в 1995 г. преобладали рабочие, хотя их доля продолжает сокращаться (с 64,6% в 1992 г. до 61,5% в 1995), в то время как доля специалистов и служащих возрастает.[cccxi] Эти изменения связаны, очевидно, не только с процессами экономического спада и освобождения рабочей силы из сферы материального производства (доля занятых в промышленности, строительстве и на транспорте в России сократилась с 48,5% в 1990 г. до 41,7% в 1995), но и с происходящим во всем мире вытеснением физического труда интеллектуальным.[cccxii] Безусловно прогрессивным явлением является рост занятых в сфере услуг и непроизводительном секторе в целом. Доля занятых в сфере рыночных услуг в России возросла с 16,7 % в 1990 г. до 26,6 % в 2002 г., а в сфере нерыночных услуг – с 25, 4 % в 1990 до 29,3 % в 2002 г.[cccxiii]
Тот факт, что в экономике развитых стран сокращается доля собственно промышленных рабочих, еще не означает сокращения доли пролетариата, то есть рядовых наемных работников. Почему, рабочего токаря или слесаря мы считаем производителем прибавочной стоимости, а работающего по найму парикмахера или посудомойку из Макдональдса – нет? В развитых странах услугами парикмахерских и кафе-баров пользуются большинство рабочих, а не только буржуазия, как думают наши сталинисты. Увеличение занятых в сфере услуг происходит во всем мире. И это не означает увеличение прислуги буржуазии. Это означает сокращение сферы домашнего хозяйства, вытеснение патриархального докапиталистического уклада современным буржуазным.
Об этом писал еще в 1919 г. бывший пролетарский революционер Ленин:
«женщина продолжает оставаться еще домашней рабыней, несмотря на все освободительные законы, ибо ее давит, душит, отупляет, принижает мелкое домашнее хозяйство, приковывая ее к кухне и к детской, расхищая ее труд работою до дикости непроизводительною, мелочною, изнервничающею, отупляющею, забивающею. Настоящее освобождение женщины, настоящий коммунизм начнется только там и тогда, где и когда начнется массовая борьба (руководимая владеющим государственной властью пролетариатом) против этого мелкого домашнего хозяйства, или вернее, массовая перестройка его в крупное социалистическое хозяйство».[cccxiv]
И далее великий буржуазный революционер Ленин справедливо указывает, что общественные столовые, детские сады и ясли и подобные учреждения («ростки коммунизма») созданы как и вообще все материальные предпосылки коммунизма крупным капитализмом.
Во времена Ленина они оставались еще редкостью, спекулятивно-торгашескими предприятиями. Сегодня во всем мире сфера услуг по числу занятых обгоняет промышленность. Это нормальный процесс развития капитализма.
К какому классу относится основная масса специалистов (инженеров, учителей, врачей и т.п.)? Основная функция специалистов - обработка, создание и передача информации. Информация - особый вид движения материи - обладает такой же стоимостью и такой же потребительской ценностью как и все другие товары. Если в древности и в средние века информация и знания были привилегией господствующего класса, а интеллигенция его придворной обслугой, то в наш век научно-технический прогресс делает информацию предметом массового потребления и важнейшей производительной силой, а само производство и передача информации приобретают массовый, серийный характер и подчиняются тем же законам капитализма, что и производство остальных товаров. В чем собственно состоит труд преподавателя, как не в передаче ученикам определенной, накопленной человечеством за тысячи лет и систематизированной информации (во-первых, о своем предмете, во-вторых, о нормах поведения в своем обществе)? Почему, к примеру, докера, занятого перемещением грузов, мы можем считать пролетарием, а учителя, передающего информацию и создающего так называемый человеческий капитал, нет? Вопрос состоит в том, какую часть доходов данного лица составляют доходы от работы по найму, а какую – “левые” доходы (от подработок, поборов и т.д.) Конечно, мы должны исключить из числа пролетариев частных учителей, частных врачей точно также как лиц, занятых частным ремонтом или кустарными промыслами. Но если основной доход специалиста, инженера, учителя и т.п. составляет доход от работы по найму (заработная плата) на определенного постоянного работодателя (“фабрику просвещения”), то по своему положению он ни чем не отличается от пролетария.
Социальный состав современного российского общества помогают уточнить данные об имущественном расслоении населения. По официальным данным Госкомстата РФ, в 1997 г. 39,7% населения России получали доход менее 600 тыс. руб. (100 долл.), а 27,4% - от 600 до 1200 тыс. руб. в месяц на человека.[cccxv] Однако, в обследования Госкомстата, как правило, не попадают ни социальное дно, ни социальная верхушка общества. Более точны в этом отношении данные ИСЭПН РАН:
Таблица 7.
