Обо всём этом: о своих мыслях, снах, о дыхании и взгляде зверя — Святослав в подробностях рассказывал Ольге Дмитриевне, которая всё записывала на диктофон. Исследование зверя продолжалось. Ведь, несмотря на то, что люди находились на планете уже немногим более полугода по земному времяисчислению, они ещё ничего не знали о тайнах работы его разума…
…Вот уже девятый день Святослав был взаперти. Ему, как и другим солдатам, разрешили читать книги, смотреть видеозаписи, слушать музыку. Это всё помогало ему пережить изоляцию от мира и полноценного общения с людьми. Книги не давали ему скучать и оставаться один на один с самим собой. Порой, он этого сильно боялся. Книги спасали его, несколько приглушали его страхи. И однажды солдат заметил, что его разум становится свободным от присутствия зверя, когда он читал информацию, относящейся к гипотезе Геи. Солдат знал, что ещё на Земле эту гипотезу выдвинул в своё время, около четырёхсот лет назад, некий учёный. Если история говорит правду, то это был Джеймс Лавлок. Правда, его гипотеза не получила должного внимания и распространения, а была принята только лишь единицами из многомиллиардного населения планеты Земля. А гипотеза заключалась в том, что Земля — это суперорганизм, и всё, что на нём живёт, является его частью. Он утверждал, что жизнь на Земле вступила с планетой во взаимовыгодное сотрудничество, чтобы создать и поддерживать для себя необходимые условия существования. И однажды Джеймс Лавлок в одной из своих книг «Реванш Геи» сказал, что нам, людям, поздно надеяться на устойчивое развитие; нам нужен устойчивый откат назад. Но мы так поглощены идеей прогресса, что мы воспринимаем слова «отход, откат», как что-то грязное, чего нужно стыдиться. Философ и историк Джон Грэй отметил в своей книге «Соломенные собаки», что только очень редко мы можем смотреть на вещи шире потребностей человечества, и он связал это со слепостью нашей христианской и гуманистической инфраструктуры. Она возникла 2000 лет назад (по летоисчислению людей на космических кораблях-ковчегах, чуть больше 2300 лет назад) и тогда была безобидной, и мы не представляли значительной угрозы для Геи. Сейчас, когда нас шесть миллиардов голодных и жадных людей, надеющихся жить по первому классу, наш городской образ жизни парализует живую Землю. Мы берём у неё слишком много, от чего она не в состоянии больше поддерживать знакомый и комфортный мир, который мы принимали как должное. Мир изменяется, в соответствии со своими внутренними законами, к состоянию, которое больше не гостеприимно для нас. Исходя из этих слов, Святослав Небесный понимал, — хотя он и без этого понимал, — что в том, что люди сейчас бороздят просторы Вселенной в поисках мифической Новой Земли, повинны они сами, люди. Они не смогли вовремя остановиться, сделать откат назад. И они поплатились за это, оставшись без дома. Земля возродиться снова. Святослав знал это. Жизнь найдёт путь к жизни. Но примет ли она их обратно. Новая Земля дала отпор людям. Она выпустила на них зверя, который достойно отстаивает эту прекрасную планету. Она противостоит угрозе своей жизни. Чтобы жизнь на ней цвела и дальше…
Многие космические агентства, институты, лаборатории приняли гипотезу Джеймса Лавлока в штыки. А некий биолог даже сказал однажды, что эта гипотеза противоречит теории эволюции Дарвина. Но, тем не менее, гипотеза Геи, несмотря на протесты ВЕликих УЧЁных, имела и подтверждения своей истинности…
…Но сейчас, если честно признаться, для солдата было главное не это. Его не интересовали споры и доказательства четырёхсотлетней давности. Главное для него было то, что он чувствовал. Он чувствовал то, что его разум уходит из-под власти зверя, когда он читает о гипотезе Геи. Она спасала его. И он читал её снова и снова, когда хотел освободить свой разум от зверя. Он понимал, что это временная мера. И пусть хоть временно, но она помогала. Хоть на какое-то время он становился свободным… Солдат из всего прочитанного многое уже знал наизусть. И, порой, даже задумывался над этим. Не ПРОСТО думал, а ЗАДУМЫВАЛСЯ. Он думал о гипотезе. И в эти моменты зверь тоже отступал и оставлял его в покое…
…Но так больше продолжаться не могло. С одной стороны — власть зверя, с другой — наблюдение за ним человеком. Он начинал чувствовать себя подопытным. И он уже не мог больше терпеть. На десятый день, когда к нему заглянула Ольга Дмитриевна, он попросил её:
— Позовите ко мне, пожалуйста, адмирала.
— Зачем?! — насторожено поинтересовалась биолог.
— Мне нужно с ним поговорить.
— Это касается зверя и вашего состояния?
— Да.
— Вы можете поговорить об этом со мной, а я всё передам адмиралу.
— Я буду говорить только с адмиралом, — настоятельно промолвил лейтенант. — И ни с кем другим.
— Хорошо. Я позову его, — изрекла женщина и оставила солдата снова одного.
Чуть больше, чем через десять минут, появился адмирал.
— Ты хотел меня видеть, лейтенант!?
— Да, хотел, — ответил солдат.
— Зачем?
— Отпустите меня! — просил лейтенант. — Я здесь, в этой маленькой замкнутой комнатке больше не могу находиться.
— Но я не могу этого сделать, — протестовал Воронин. — Ты потенциально опасен. То, что ты говорил нашим психиатрам и биологам, только подтвердило это. И неизвестно, что ты можешь выкинуть.
— Я не прошу оставить меня на корабле, — говорил далее Святослав. — Я прошу отправить меня на планету.
— Зачем?! — изумился адмирал.
— Здесь я находиться уже не могу. На голову давят стены. Сознанием руководит зверь. За мной наблюдают. Мне это надоело. Честно. Отпустите меня.
— Но один на планете ты погибнешь! — предупредил его Воронин. — Зверь не пощадит тебя.
— Я это знаю, — с полной серьёзностью ответил солдат. — Но лучше уж смерть, чем двойной плен.
Адмирал задумался. Его лицо излучало серьёзность, а глаза какое-то безразличие. Просьба Святослава была для него несколько неожиданной.
— Если я позволю тебе отсюда уйти, — говорил он далее, — то я… в целях безопасности, объявлю тебя врагом. В случае чего, в тебя будут стрелять на поражение. Тебе это надо?
— У меня нет другого выхода. На корабле оставаться мне нельзя. Я это понимаю. Но и в этой комнатушке я тоже не могу больше находиться. Порой мне кажется, что я начинаю сходить с ума. И лучше я погибну в когтях зверя, чем сойду с ума здесь, — развёл руками в стороны солдат.
— Сам я не могу принять такого решения, — оповестил его адмирал. — Нет. Конечно же, последнее слово всегда будет за мной. Но мне надо знать мнение других. Мне нужно посоветоваться.
— И долго вы будите советоваться?
— Не думаю. Но ближайшие двенадцать часов ты проведёшь всё-таки здесь, в этой комнате. А я взвешу все «ЗА» и «ПРОТИВ». Твоя просьба неожиданная.
— Я буду ждать ответа. Надеюсь, он будет положительный, — несколько разочарованно, но с нотками надежды в голосе, промолвил солдат.
— Я оповещу тебя о своём решении сразу, как только оно будет принято, — пообещал адмирал и покинул комнату солдата.
И Святослав опять остался один. Один на один с самим собой. И он снова принялся размышлять о гипотезе Геи. Он думал, что и Новая Земля является таким же живым суперорганизмом. И всё, что на ней живёт и произрастает, является частью этого организма. Органической частью. А люди… Они являются инородным телом. Может быть, поэтому планета не хочет их пускать на свою землю?
Его мысли о Новой Земле постепенно сменились Каролиной. Все мысли парня были обращены к ней и только к ней. Единственный человек на борту «Луны», который ему очень дорог. И Каролина единственный человек, который расстроится его уходу. Очень расстроится… Но он больше не мог здесь находиться. Каролина… Она сильная. Она выдержит. Она забудет его. Может быть, не совсем. Но боль утраты обязательно пройдёт…
И вот пришёл момент, когда дверь отворилась, и вошёл адмирал с двумя солдатами.
— Ты не передумал о своём решении? — дал он шанс Святославу переосмыслить своё желание.
— Нет, — твёрдо ответил лейтенант.
— Точно?
— Скажите мне «Да» или «Нет», — просил солдат, будто не слыша вопроса.
— Ответ положительный. Мы отпускаем тебя, — оповестил его адмирал. — Только напоминаю, что ты теперь объявлен врагом. И любые твои действия, которые вызовут подозрение наших солдат, будут расценены ими, как угроза нападения и они откроют огонь на поражение. Тебя такое устраивает?
— Устраивает, — без раздумий ответил Святослав. — Я сомневаюсь, что доживу до встречи с солдатами.
— Ты можешь передумать и остаться здесь, — предложил ему Воронин.
— Моё решение неизменно! — твёрдо ответил ему на это солдат. — Доставьте меня на планету. И оставьте там.
— Хорошо! Будь по-твоему! — тяжело вздохнул адмирал. — Через четыре часа ты отправляешься. За это время ты можешь отказаться от своей затеи.
Адмирал покинул его комнату, оставив солдата наедине со своими мыслями. У Воронина в сердце искрилась слабая надежда на то, что Святослав откажется от своей затеи. Одумается и передумает. И останется на корабле.
