Полки вольтижеров и тиральеров Молодой гвардии Наполеона 3 страница

Англичане никогда не применяли систему формирования больших кавалерийских масс и потому достигли значительных успехов, хотя сам Непир признает, что их кавалерия в то время не была столь хороша, как французская. При Ватерлоо (где, кстати сказать, французские кирасиры сразу атаковали на полном галопе) английская кавалерия удивительно хорошо управлялась и вообще имела успех, за исключением тех случаев, когда поддавалась своей национальной слабости действовать беспорядочно. Со времени мира 1815 г. наполеоновская тактика, хотя и сохранившаяся в уставах большинства армий, уступила место тактике Фридриха. На верховую езду стали обращать больше внимания, хотя все еще не в той степени, в какой следовало бы. Идея встречи противника с карабином в руках была отвергнута; всюду было восстановлено фридриховское правило, согласно которому подлежал разжалованию всякий кавалерийский начальник, допустивший атаковать себя, вместо того чтобы самому атаковать противника. Гaлоп снова стал аллюром атаки; атака колонною уступила место атакам последовательными линиями; стали применяться построения, обеспечивающие проведение фланговой атаки и возможность маневрирования отдельными частями во время атаки. Однако еще многое оставалось сделать. Большее внимание к верховой езде, особенно в полевых условиях, большее приближение седла и посадки к охотничьим и, самое главное, уменьшение груза, какой приходилось нести лошади, - таковы были улучшения, необходимые для всех армий без исключения. От истории кавалерии обратимся теперь к ее современной организации и тактике. Комплектование кавалерии, поскольку дело касается солдат, производится в общем тем же порядком, как и комплектование других родов войск данной страны. Однако в некоторых государствах для этой службы предназначаются уроженцы определенных районов: так, например, в России - малороссы (уроженцы Малой России), в Пруссии - поляки. В Австрии тяжелая кавалерия рекрутируется в Германии и Богемии, гусары исключительно в Венгрии, уланы главным образом в польских провинциях. Комплектование лошадьми заслуживает, однако, специального упоминания. В Англии, где вся кавалерия во время войны не требует более 10000 лошадей, правительство не встречает затруднений при их покупке; но для того что'бы обеспечить армии преимущественное пользование лошадьми, не работавшими приблизительно до пятилетнего возраста, закупаются трехлетние жеребцы большей частью йоркширской породы, и содержатся за счет правительства в депо, пока они не становятся пригодными для службы. Цена, уплачиваемая за жеребцов (20-25 ф. ст.), и обилие в стране хороших лошадей делают британскую кавалерию несомненно обладательницей лучшего конского состава во всем мире. В России существует такое же обилие лошадей, хотя качеством они ниже английских. Ремонтные офицеры закупают лошадей оптом в южных и западных провинциях империи, большею частью у посредников-евреев; затем они перепродают непригодных лошадей и передают остальных лошадей различным полкам соответственно масти их конского состава (в русском полку все лошади подбираются под одну масть). Командир полка считается как бы собственником всех лошадей своего полка; за определенную выплачиваемую ему сумму он должен содержать в порядке конский состав полка. Служба лошадей рассчитана на восемь лет. Первоначально лошади получались с больших конских заводов Волыни и Украины, где они держались в совершенно диком состоянии; но приучение их к кавалерийской службе было настолько затруднительным, что пришлось отказаться от этого. В Австрии часть лошадей закупается; основная же масса лошадей поставлялась в последнее время государственными конскими заводами, которые могут давать ежегодно свыше 5 000 пятилетних кавалерийских лошадей. В случае чрезвычайной надобности страна, столь богатая лошадьми, как Австрия, может рассчитывать на внутренние рынки. Пруссии 60 лет тому назад приходилось покупать за границей почти всех нужных ей лошадей, но в настоящее время она в состоянии снабжать лошадьми всю свою кавалерию, как линейную, так и ландверную, за счет ресурсов внутри страны. Лошади для линейной конницы покупаются в возрасте трех лет ремонтными комиссарами и посылаются в депо, где и содержатся до возраста, пригодного для службы; ежегодно требуются 3 500 лошадей. При мобилизации ландверной кавалерии все лошади в стране, подобно мужчинам, подлежат отбыванию службы; однако за взятую лошадь выплачивается возмещение в размере от 40 до 70 долларов. В стране имеется налицо втрое более годных к службе лошадей, чем может потребоваться. Франция в отношении лошадей находится в худшем положении сравнительно со всеми остальными европейскими государствами. Ее породы, часто хорошие и даже отличные для упряжи, в общем непригодны под седло. Давно уже были созданы государственные конные заводы (haras), но не с таким успехом, как в других странах; в 1838 г. эти заводы вместе со связанными с ними ремонтными депо не могли поставить для армии даже 1 000 лошадей, закупленных ими или взращенных на правительственных заводах. Генерал Ларош-Эмон полагал, что во всей Франции нет даже 20 000 лошадей в возрасте между 4 и 7 годами, пригодных для кавалерийской службы. Хотя депо и заводы в последнее время были значительно улучшены, все же их еще недостаточно, чтобы вполне удовлетворить потребности армии. Алжир поставляет блестящую породу кавалерийских лошадей, и лучшие полки армии - chasseurs d'Afrique (африканские егеря) - снабжены исключ ительно ими, но другие полки почти не получают этих лошадей. Таким образом, в случае мобилизации Франция принуждена покупать лошадей за границей, иногда в Англии, но большей частью в Северной Германии, где она получает не самых лучших лошадей, хотя каждая лошадь обходится ей, примерно, в 100 долларов. Многие бракованные лошади германских кавалерийских полков оказываются в рядах французской армии, и вообще французская кавалерия, за исключением chasseurs d'Afrique (африканских егерей), имеет наиболее плохой конский состав в Европе. Кавалерия по существу бывает двух родов: тяжелая и легкая. Их действительное различие лежит в качествах их лошадей. Крупные и сильные лошади не могут хорошо работать вместе с небольшими, подвижными и быстрыми лошадьми. Первые во время атаки действуют менее быстро, но с большей силой удара; легкие же лошади действуют больше быстротой и стремительностью атаки, и сверх того, они более приспособлены для одиночного боя и боя в рассыпном строю, для чего тяжелые или крупные лошади не являются ни достаточно поворотливыми, ни достаточно смышлеными. Такое деление конницы является действительно необходимым; но мода, фантазия и подражание национальным костюмам создали многочисленные и разнообразные виды конницы, останавливаться на которых в подробностях не представило бы интереса. Тяжелая кавалерия, по крайней мере частью, снабжена в большинстве стран кирасами, которые, однако, являются далеко не непроницаемыми для пуль; в Сардинии ее первый ряд имеет пики. Легкая кавалерия вооружена частью саблями и карабинами, частью пиками. Карабин бывает гладкоствольный и нарезной. В большинстве случаев к вооружению кавалериста добавляются пистолеты; только кавалерия Соединенных Штатов снабжена револьверами. Сабля бывает или прямой или в большей или меньшей степени изогнутой; первая предпочтительнее для того. чтобы колоть, вторая - чтобы рубить. Вопрос о преимуществах пики над саблей до сих пор еще составляет предмет спора. Для рукопашного боя сабля несомненно предпочтительнее; во время атаки едва ли можно действовать пикой, разве только очень длинной и тяжелой и потому неудобной, но при преследовании разбитой кавалерии пика показала себя в высшей степени действительным средством. Почти все народы-наездняки полагаются на саблю; даже казаки оставляют свою пику, когда им приходится иметь дело с опытными бойцами на саблях - черкесами. Пистолеты бесполезны, если не считать употребления их для сигнального выстрела; карабин не очень действителен, даже если он нарезной, и он никогда не будет приносить реальной пользы, пока не будет введено заряжание с казенной части; револьвер в искусных руках - серьезное оружие при встрече с противником в упор; все же на первом месте среди кавалерийского оружия стоит хорошая, острая, удобная сабля. Кроме седла, сбруи и вооруженного всадника, кавалерийская лошадь должна нести на себе тюк с запасной одеждой, лагерными принадлежностями, равно как и принадлежностями для ухода за самой лошадью, а во время кампании - также и пищу для всадника и фураж для себя самой. Общий вес тяжелого походного груза в различных армиях и видах кавалерии колеблется между 250 и 300 фунтами; этот вес представляется громадным по сравнению с тем, что приходится носить на себе гражданским верховым лошадям. Эта чрезмерная перегрузка лошадей является самым слабым местом всякой кавалерии. В этом отношении везде требуются крупные реформы. Вес солдат и походного снаряжения может и должен быть уменьшен; до пока существует современная система, эта помеха движению лошадей всегда должна приниматься во внимание при суждении о работоспособности и выносливости кавалерии. Тяжелая кавалерия, состоящая из сильных, но по возможности легковесных солдат, на крепких лошадях, должна действовать, главным образом, силой сомкнутого массивного удара. Это предполагает определенную силу, выносливость, известный физический вес, хотя и не столь значительный, чтобы сделать кавалерию неповоротливой. Движения кавалерии должны быть быстрыми, не превышая, однако, того предела, какой совместим с величайшей степенью порядка. Раз построенная для атаки, она должна Двигаться прямо вперед, сметая все попадающееся ей на пути. Всадники, каждый в отдельности, не должны быть такими хорошими наездниками, как в легкой кавалерии; но они должны вполне хорошо управлять своими лошадьми и быть приученными двигаться сомкнутой массой. Их лошади поэтому должны быть менее чувствительными к шенкелю и не слишком подбирать под себя ноги; они должны хорошо бежать рысью и быть приучены хорошо держаться вместе при продолжительном легком галопе. Легкая кавалерия, напротив, с более ловкими солдатами и более быстрыми лошадьми, должна действовать своей быстротой и вездесущием. То, что нехватает ей в весе, должно бы ть возмещено быстротой и активностью. Она атакует с величайшей стремительностью; но когда выгодно, она делает вид, что уходит, чтобы затем, внезапно переменив фронт, напасть на фланг противника. Ее большая быстрота и пригодность для одиночного боя делают ее особенно приспособленной для преследования. От ее вождей требуется более быстрый глазомер и большее присутствие духа, чем это нужно командирам тяжелой кавалерии. Солдаты должны быть каждый в отдельности хорошими наездниками; они должны в совершенстве владеть своими лошадьми, уметь брать с места полным галопом, а также останавливаться на всем скаку, быстро поворачиваться и хорошо перескакивать через препятствия; лошади должны быть смелыми и быстрыми, мягкоуздыми, чуткими к шенкелю, поворотливыми и специально выезженными для легкого галопа с хорошим подбором под себя ног. Помимо стремительных фланговых и тыловых атак, засад и преследования, легкая кавалерия должна выполнять большую часть сторожевой и патрульной службы для всей армии; приспособленность для одиночного боя, основой которого является хорошая верховая езда, требуется поэтому от нее в первую очередь. В линии солдаты скачут на увеличенных интервалах, чтобы быть всегда готовыми к перемене фронта и другим движениям. Англичане имеют номинально 13 легких и 13 тяжелых полков (драгуны, гусары, уланы, только два полка лейбгвардии являются кирасирами); но в действительности вся их кавалерия по своему составу и выучке представляет собой тяжелую кавалерию; в ней мало различий в отношении размеров солдат и лошадей. Для действительно легкой кавалерийской службы они всегда пользовались иностранными войсками: германцами - в Европе, туземными иррегулярными войсками - в Индии. Французы обладают кавалерией трех видов: легкой кавалерией - гусары и егеря-всего 174 эскадрона; линейной кавалерией-уланы и драгуны-120 эскадронов; резервной кавалерией-кирасиры и карабинеры - 78 эскадронов. Австрия имеет 96 эскадронов тяжелой кавалерии - драгунов и кирасиров - и 192 эскадрона легкой кавалерии - гусаров и уланов. Пруссия обладает в действительной армии 80 эскадронами тяжелой конницы - кирасиров и уланов, и 72 эскадронами легкой конницы - драгунов и гусаров; к этому количеству в случае войны могут быть добавлены 136 эскадронов уланов ландвера первой очереди. Вторая очередь кавалерийского ландвера вряд ли когда-нибудь будет сформирована в самостоятельные единицы. Русская кавалерия состоит из 160 эскадронов тяжелой кавалерии-кирасиров и драгунов - и 304 легких эскадронов - гусаров и уланов. Формирование драгунских частей, одинаково пригодных для несения конной и пешей службы, теперь оставлено, и драгуны включены в состав тяжелойкавалерии. Однако настоящей легкой кавалерией у русских являются казаки, которых у них более чем достаточно для несения сторожевой, разведывательной и вспомогательной службы в армии. В армии Соединенных Штатов имеется два полка драгунов, один полк конных стрелков и два чисто кавалерийских полка; все эти полки предлагалось назвать кавалерийскими полками. В действительности же кавалерия Соединенных Штатов представляет собой пехоту, посаженную на лошадей. Тактической единицей в кавалерии является эскадрон, включающий в свой состав такое количество солдат, каким можно руководить во время его перестроений голосом и непосредственным воздействием одного командира. Сила эскадрона колеблется от 100 человек (Англия) до 200 (Франция); в других армиях численность эскадрона держится в этих же пределах. 4, 6, 8 и 10 эскадронов составляют полк. Самые слабые полки - английские (от 400 до 480 человек), самые сильные полки - австрийской легкой кавалерии (1 600 человек). Очень большие полки становятся неповоротливыми, слишком малочисленные - очень скоро тают во время войны. Так, например, британская бригада легкой кавалерии при Балаклаве еще до истечения двух месяцев от начала кампании насчитывала в пяти полках двухэскадронного состава едва лишь 700 человек, или ровно столько, сколько имел один русский гусарский полк по штату военного времени. Особыми формированиями являются у англичан - взвод или полуэскадрон, а у австрийцев - дивизион или двойной эскадрон, являющийся промежуточным звеном, который только и позволяет командиру руководить своим большим кавалерийским полком. До Фридриха Великого вся кавалерия строилась глубиною не меньше, чем в три ряда. Он первый построил своих гусаров в 1743 г. в два ряда, а в сражении при Россбахе была построена таким же образом и его тяжелая кавалерия. После Семилетней войны это построение было усвоено всеми другими армиями и является единственно применяющимся в настоящее время. Для тактических перестроений эскадрон делится на четыре отделения; построение из линии в открытую колонну по отделениям и обратно в линию из колонны представляет собою главное и основное перестроение всякого кавалерийского маневра. Большинство других перестроений приноровлено или только к маршу (фланговый марш по три и др.), или для исключительных случаев (сомкнутая колонна по отделениям или эскадронам). Действия кавалерии в бою сводятся преимущественно к рукопашному бою; ее огонь имеет лишь второстепенное значение; сталь - сабля или пика - ее главное оружие; вся деятельность кавалерии концентрируется на атаке. Таким образом, атака является критерием всех движений, перестроений и позиций кавалерии. Все, что препятствует легкости атаки, является ошибочным. Сила атаки обусловливается сосредоточением максимального усилия солдат и лошадей в ее завершительный момент, в момент фактического соприкосновения с противником. Для достижения этого необходимо приближаться к противнику с постепенно возрастающей скоростью, так что лошади пускаются во весь опор только на близком расстоянии от противника. Между тем выполнение такой атаки является труднейшей из задач, какие только можно требовать от кавалерии. Чрезвычайно трудно сохранять полный порядок и сплоченность при движении вперед с возрастающей быстротой, в особенности если приходится скакать по неровной местности. Здесь обнаруживаются трудность и важность соблюдения прямого направления при галопе, ибо если каждый всадник не скачет вперед по прямой линии, то в рядах начинается давка, которая скоро передается из центра к флангам, а с флангов к цен тру; лошади возбуждаются и чувствуют себя неловко, проявляется разница в их быстроте и темпераменте, и вся линия скоро превращается во что угодно, только не в прямолинейную шеренгу, утрачивает ту сплоченность, которая только и может обеспечить успех. Затем очевидно, что, подскакав вплотную к противнику, лошади сделают попытку отказаться врезаться в стоящую неподвижно или движущуюся массу противника и что всадники не должны допускать их до этого; в противном случае атака, несомненно, окажется безуспешной. Всадник поэтому не только должен проникнуться твердой решимостью врезаться в ряды противника, но и быть полным господином своей лошади. Уставы различных армий дают различные правила относительно способа движения атакующей кавалерии, но все они сходятся на том, что линия по возможности начинает движение шагом, затем переходит в рысь, с расстояния 300-150 ярдов от противника - в легкий галоп, постепенно доводя скорость движения до полного галопа, а на расстоянии 20-30 ярдов от противника - во весь опор. Применение этих правил на практике встречается со многими исключениями; в каждом отдельном случае приходится принимать во внимание характер местности, погоду, состояние лошадей и т. п. Если во время атаки кавалерии против кавалерии происходит действительное столкновение сторон, что является весьма редким в кавалерийских боях, то в момент непосредственного столкновения сабли имеют очень мало значения. В этот момент одна масса опрокидывает и рассеивает другую. Моральный элемент, храбрость, здесь сразу преобразуется в материальную силу; наиболее храбрый эскадрон будет скакать с величайшим самообладанием, решимостью, быстротой, ensemble (сплоченностью) и дружностью. Ввиду этого кавалерия может совершать великие дела только в том случае, если она охвачена "порывом". Но как только сломлены ряды одной стороны, на сцену выступает сабля, а вместе с нею и индивидуальное искусство в верховой езде. По меньшей мере части победоносной конницы приходится о тказаться от сохранения своего тактического построения, чтобы саблей снять жатву победы. Таким образом, удачная атака сразу решает судьбу столкновения; но если она не сопровождается преследованием и рукопашным боем, то победа остается сравнительно бесплодной. Только громадное преимущество стороны, сохранившей свою тактическую сплоченность и строй, сравнительно' со стороной, утратившей их, и объясняет невозможность для иррегулярной кавалерии, как бы хороша и многочисленна она ни была, разбить регулярную Конницу. Не подлежит сомнению, что в отношении индивидуального совершенства в верховой езде и в действии саблей никакая регулярная кавалерия никогда не могла сравняться с иррегулярной конницей народов Востока, привыкших к военным действиям на коне; и, однако, самая Плохая регулярная кавалерия Европы всегда разбивала такую иррегулярную конницу в открытом бою. Со времени поражения гуннов при Шалоне (451 г. данной эры) до восстания сипаев в 1857 г. нельзя найти ни одного примера (того, чтобы блестящие, но иррегулярные наездники Востока сломили атакой хотя бы один полк регулярной кавалерии. Их беспорядочные толпы, атакующие не согласованно и не сплоченно, не могут произвести ни малейшего впечатления ка солидную, стремительно движущуюся массу. Их превосходство может проявиться только в том случае, когда приведено в расстройство тактическое построение регулярной конницы и наступает черед рукопашного боя; но дикая скачка иррегулярной конницы прямо на врага не может дать такого результата. Только тогда, когда регулярная кавалерия, преследуя врага, оставляла свое линейное построение и завязывала рукопашный бой, иррегулярная конница, внезапно повернув кругом и использовав благоприятный момент, наносила ей поражение. Действительно, эта военная хитрость чуть ли не со времен войн парфян и римлян составляла почти всю сущность тактики иррегулярной конницы против регулярной. Нет лучшего примера этого, как то, что наполеоновские драгуны в Египте, являвшиеся, без сомнения, самой плохой регулярной конницей того времени, всегда наносили поражение самым блестящим иррегулярным наездникам - мамелюкам. Наполеон сказал о них, что 2 мамелюкарешительно превосходят 3 французов, 100 французов равны 100 мамелюкам, 300 французов обыкновенно разбивают 300 мамелюков, 1 000 французов во всех случаях разбивают 1 500 мамелюков. Как ни велико превосходство при атаке той кавалерийской части, которая лучше сохранила свой тактический порядок, все же ясно, что даже и такая часть должна придти в сравнительный беспорядок после успешной атаки. Успех атаки не бывает одинаково решительным на всех пунктах; многие бойцы неизбежно оказываются втянутыми в одиночный бой или преследование, и только сравнительно небольшая часть, преимущественно из второй шеренги, остается в строю, похожем на линейный. Это - самый опасный момент для кавалерии; весьма небольшой отряд свежих войск, брошенный на нее, может вырвать победу из ее рук. Поэтому уменье быстро восстанавливать порядок после атаки является критерием действительно хорошей кавалерии, и как раз в этом отношении не только молодые, но и опытные и храбрые войска оказываются не на высоте положения. Британская кавалерия, с ее наиболее горячими лошадьми, особенно легко приходит в расстройство; почти везде ей приходилось тяжело страдать от этого (например, при Ватерлоо и Балаклаве). После сигнала для сбора преследование обыкновенно предоставляется нескольким дивизионам или эскадронам, предназначенным для этой цели специальными 'или общими распоряжениями; основная масса конницы восстанавливает в это время порядок, чтобы быть готовой ко всем случайностям. Ввиду дезорганизованного состояния после атаки даже и победителя, настоятельно необходимо иметь под рукой резерв, который в первую очередь может быть пущен в дело в случае неудачи; поэтому основным правилом кавалерийской тактики всегда было пускать в дело только часть сил, имеющихся в распоряжении в каждый данный момент. Такое применение резервов объясняет изменчивый характер крупных кавалерийских боев, когда волна победы то приливает, то отливает и когда обе стороны оказываются по очереди побежденными, пока последние наличные резервы не обрушиваются силой своих ненарушенных рядов на пришедшую в расстройство и ослабленную массу противника и не решают исхода боя. Другим весь ма важным фактором является местность. Ни один род войск не зависят в такой степени от местности, как кавалерия. Тяжелая рыхлая почва превращает карьер в медленный галоп; препятствие, через которое отдельный всадник перескочил бы, не глядя на него, может нарушить порядок и сплоченность фронта; препятствие, легко преодолимое неутомленными лошадьми, может привести к падению лошадей, которые с раннего утра без пищи шли рысью и галопом. В свою очередь, непредвиденное препятствие, задержав продвижение и вызвав перемену фронта и строя, может подставить свою линию под фланговые атаки противника. Примером того, как не следует производить кавалерийские атаки, служит известная атака Мюрата в Лейпцигском сражении. Он построил 14000 кавалеристов глубокой массой и бросил их на русскую пехоту, только что отбитую при атаке на деревню Вахау. Французская кавалерия приближалась рысью; на расстоянии около 600 или 800 ярдов от пехоты союзников она пошла легким галопом; на рыхлой почве лошади скоро утомились, и стремительность атаки ослабела к тому времени, когда они достигли каре. Лишь немногие сильно, пострадавшие батальоны были опрокинуты. Обойдя другие каре, кавалерия проскакала через вторую линию пехоты, не причинив ей никакого вреда, и, наконец, достигла линии прудов и болот, которые остановили ее продвижение. Лошади совершенно выбились из сил, солдаты были в беспорядке, полки смешались и не слушались команды; при таком состоянии конницы Мюрата два прусских полка и гвардейские казаки, общей численностью не более 2 000 человек, напали врасплох на ее фланги и отбросили ее в беспорядке. В данном случае не было ни резерва для непредвиденных случайностей, ни надлежащего внимания к аллюру и дистанции; в результате получилось поражение. Атака может производиться в различных построениях. Тактики различают атаку en muraille (стеной), когда между эскадронами атакующей линии нет совсем или имеются очень маленькие интервалы; затем атаку с интервалами, когда между эскадронами оставляется расстояние от 10 до 20 ярдов; атаку en echelon (ступенями, уступами), когда эскадроны идут в атаку один после другого, начиная с одного из флангов, так что они достигают противника не одновременно, а последовательно; последняя форма атаки может быть значительно усилена помещением эскадрона, построенного в открытую колонну, за наружным флангом эскадрона, составляющего первый echelon (эшелон); наконец, атаку колонной. Последний вид атаки существенно отличается от других перечисленных видов ее, представляющих собою лишь видоизменения линейной атаки. Построение в линию до Наполеона было общепринятой и основной формой кавалерийской атаки. За все XVIII столетие мы встречаем кавалерийскую атаку колонной только в одном случае, а именно, когда приходилось прорываться через окружающего противника. Но Наполеон, кавалерия которого состояла из храбрых людей, но плохих наездников, вынужден был возместить тактические недочеты своей конницы каким-либо новым приемом. Он начал посылать свою кавалерию в атаку густыми колоннами, вынуждая, таким образом, передние ряды скакать вперед и сразу бросая на избранный пункт атаки гораздо большее число всадников, чем это могло бы быть сделано при линейной атаке. Желание действовать массами сделалось у Наполеона в течение кампаний, последовавших за кампанией 1807 г., своего рода манией. Он придумал чудовищные построения в колонны, которых, в силу их случайного успеха в 1809 г., он упорно придерживался в позднейших кампаниях, хотя они и помогли ему проиграть не одно сражение. Он составлял колонны из целых дивизий пехоты или кавалерии, располагая развернутые батальоны и полки один за другим. С кавалерией это впервые было испробовано при Экмюле в 1809 г., когда 10 пол ков кирасиров атаковали колонной, причем в первой линии было развернуто два полка, а сзади за ними следовали четыре такие же линии на расстоянии около 60 ярдов одна за другой. При Ваграме были сформированы колонны из целых пехотных дивизий, причем один батальон развертывался за другим. Подобный маневр мог быть неопасен против медлительных и методичных австрийцев, того времени, но в позднейших кампаниях и в борьбе е более активными противниками он приводил к поражению. Мы уже видели, к какому плачевному концу привела большая атака Мюрата при Вахау, произведенная в таком построении. Гибельный исход большой пехотной атаки д'Эрлона при Ватерлоо был вызван тем же построением. В применении к кавалерии огромная колонна представляется особенно ошибочной, ибо она превращает наиболее ценные ресурсы в одну неуклюжую массу, которая, будучи пущена в дело, не поддается в дальнейшем управлению, и какой бы успех ни был достигнут ею, она всегда оказывается во власти более мелких хорошо управляемых частей противника, бросаемых на ее фланги. Из материала, служащего для построения такой колонны, можно было бы создать вторую линию и один или два резерва, атаки которых могли бы и не произвести особого эффекта сразу, ко несомненно, при своем повторении, дали бы в конце концов более крупные результаты с меньшими потерями. И действительно, в большинстве армий атака колонной оставлена или сохранилась лишь в виде теоретического курьеза, тогда как для всех практических целей большие отряды кавалерии строятся в несколько линий на дистанции атаки между ними, причем каждая линия поддерживает и подкрепляет другую в течение затянувшейся схватки. Наполеон впервые также стал формировать свою кавалерию в массы, состоявшие из нескольких дивизий и получившие название кавалерийских корпусов. В качестве средства упростить передачу приказаний в большой армии подобная организация резервной кавалерии в высшей степени необходима; но сохранение ее на поле сражения, когда эти корпуса должны были действовать как самостоятельное целое, никогда не приносило положительных результатов. Действительно, это было одной из главнейших причин того, что построение чудовищных колонн, о которых мы уже упоминали, было признано ошибочным. В современных европейских армиях кавалерийские корпуса в общем сохранены; в прусской, австрийской и русской армиях даже установлены нормальные построения и общие правила для действия таких корпусов на поле сражения; все эти правила в основном сводятся к построению первой и второй линии и резерва, а также к указаниям относительно размещения приданной им конной артиллерии. До сих пор мы говорили о действиях кавалерии лишь постольку, поскольку это относилось к действиям кавалерии против кавалерии. Но одной из главных целей, с которой применяется в сражении этот род войска, а в настоящее время фактически главной целью, являются его действия против пехоты. Мы видели, что в XVIII столетия пехота в сражении почти никогда не строила даже каре против кавалерии. Она встречала атаку, оставаясь в линии; если же атака направлялась во фланг, то несколько рот выполняли захождение назад и выстраивались en potence (а виде буквы Г) для противодействия атаке. Фридрих Великий советовал своей пехоте никогда не строиться в каре, исключая те случаи, когда изолированный батальон окажется застигнутым кавалерией врасплох; и если в таком случае было построено каре, "оно должно было двинуться прямо на вражескую конницу, отбить ее и, не обращая никакого внимания на ее атаки, продолжать движение по своему назначению". Тонкие линии пехоты того времени встречали кавалерийскую атаку с полной уверенностью в действенность своего огня и действительно достаточно часто отбивали ее; но в случае прорыва их разгром оказывался неизбежным, как это было при Гогенфридберге и Цорндорфе. В настоящее время, когда в очень многих случаях колонна заменила линейное построение, принято за общее правило, что пехота всегда, когда это выполнимо, строится для встречи кавалерии в каре. Правда, в современных войнах имеется достаточно примеров, когда хорошая кавалерия застигала врасплох пехоту, построенную в линию, и все же должна была бежать от ее огня; но эти случаи представляют собою исключение. Однако возникает вопрос, имеет ли кавалерия достаточные шансы, чтобы прорвать каре пехоты. Мнения на этот счет расходятся; но, по-видимому, общепризнанным является положение, что в обычных условиях хорошая свежая пехота, не расстроенная артиллерийским огнем, имеет все шансы устоять против атаки кавалерии, тогда как над молодыми пехотинцами, потерявшими свою энергию и устойчивость вследствие тяжелого боя в течение дня, больших потерь и продолжительного пребывания под обстрелом, решительная кавалерия одерживает верх. Бывают и исключения, как, например, атака германских драгунов при Гарсиа-Гернандез (1812 г.), где каждый из трех эскадронов разбил свежее французское каре; но, как общее правило, кавалерийский начальник не сочтет благоразумным бросать своих людей на такую пехоту. При Ватерлоо большие атаки Нея массами французской резервной кавалерии на центр Веллингтона не могли прорвать английские и германские каре, потому что атакуемые войска, укрытые в течение продолжительного времени за гребнем холма, весьма мало пострадали от предшествовавшей канонады и были почти совсем свежими. Такие атаки поэтому применимы только в последней стадии сражения, когда пехота в значительной мере потрепана и истощена активным участием в бою и пассивным пребыванием под концентрированным артиллерийским огнем. И в таких случаях они имеют решающее значение, как это было при Бородине и Линьи, в особенности если атака поддерживается пехотными резервами, как это было в обоих указанных сражениях.