Таким образом, во всех случаях речь о власти идет тогда, когда кто-либо оказывается в состоянии побудить другого сделать нечто, что этот другой не стал бы делать по собственной воле. Лишь определение Рассела охватывает более широкий круг явлений..Согласно Этому определению, любое достижение намеченного результата действия уже есть проявление власти — независимо от того, приводит такое достижение к столкновению с другими людьми или нет.
Понимание власти как некоей общей способности встречается также и в психологии. Любой эффект, который вызывает индивид, воздействуя на окружающий его мир (причем не только на мир социальных объектов), определяется его властью, понимаемой как способность, сила или компетентность. Такое представление о власти свойственно, как было показано Хайдером (Heider, 1958), наивной теории действия. Согласно этой теории, каждое действие вместе со своим результатом порождается двумя видами факторов — «могу» (сап), основывающимся на отношении власти субъекта (т. е. его сил и способностей) к противодействующим ему внешним силам, и «старанием» (try), т. е. решимостью субъекта действовать, определяемой тем, сколько сил он вкладывает в это действие (см. главу 13).
Мотивационная основа
Эта попытка универсального объяснения взаимодействия субъекта с его окружением с точки зрения теории действия имеет свои аналоги и в теории мотивации. С одной стороны, это теории в духе Уайта (White, 1959, 1960), в которых власть (в смысле сил, способностей, компетентности) рассматривается как результат некоторого всеобщего фундаментального мотива, с другой — теории, подобные концепции Адлера (Adler, 1922), выводящей особый мотив — стремление к власти и к превосходству — из первоначального дефицита власти. Для Уайта (к его позиции близки также взгляды Пиаже, см.: Heckhausen, 1976a) компетентность является результатом функционального «мотива порождения эффекта» (effectance motive), побуждающего субъекта постоянно вступать в спор с окружающим миром, в том числе и социальным, ради усовершенствования своей способности к эффективному действию. Уайт пишет:
«Точно так же, как ребенок исследует окружающий его физический мир, выясняя, что можно сделать с объектами и что те могут сделать ему, он исследует окружающий его мир людей, научаясь тому, что он может заставить людей сделать и чего ему следует от них ожидать» (White, 1960, р. 104).
В возрасте двух или трех лет, отмечает Уайт, «ребенок достигает такого уровня понимания, когда впервые начинает задумываться о своем месте в семье и вообще о своем отношении к другим людям. До определенной степени ои продолжает экспериментировать с примитивными формами социальной власти, особенно над другими детьми: он может командовать ими, бить их или угрожать им. Но одновременно он начинает постигать природу ролей» (ibid., p. 123).
Адлер (Adler, 1922) отошел от представлений своего учителя Фрейда, сделав центральным объяснительным принципом своего снискавшего популярность уче-
ния о личности «волю к власти» (вместо сексуального влечения). Согласно адле-ровской концепции «индивидуальной психологии», своим стремлением к совершенству, превосходству и социальной власти субъект пытается компенсировать дефицит власти, воспринимаемый им как недостаточность своих способностей (отсутствие маскулинности у женщин, различного рода телесные несовершенства, зависимость ребенка от взрослых) и переживаемый как комплекс неполноценности.
Обе попытки построения теории на основе связанной с властью личностной диспозиции не оказали существенного влияния на исследование мотивации. Уайтовский «мотив порождения эффекта» из-за своей чрезмерной обобщенности (он мог бы быть основой не только власти, но и других мотивов, например, мотивов достижения и аффилиации) и адлеровское «стремление к власти» в силу своей применимости к любым мыслимым индивидуальным различиям в качестве объяснительного принципа чересчур аморфны и многолики. Поэтому, прежде чем выяснять основу индивидуальных различий применения власти в одних и тех же условиях, нам представляется необходимым выявить общие предпосылки использования власти.
Начнем с рассмотрения простейшего случая, когда некто А использует власть, чтобы повлиять на поведение индивида В. Прежде всего В должен обладать свободой передвижения в психологическом пространстве (в смысле теории поля Левина), т. е. должен иметь возможность сделать нечто отличное от того, что хочет от него А (и не должен хотеть осуществить действие, желательное для А). Чтобы направить действие В в желательном направлении, А должен ввести в психологическое пространство В дополнительные силы, которые бы превзошли все прочие уже возникшие силы. Осуществленный Картрайтом (Cartwright, 1959a) анализ различных детерминантов, которые с точки зрения теории поля следует принимать в расчет при подобных ситуационных влияниях, значительно приблизил нас к достижению понятийной ясности в сфере феноменов власти. Наиболее важным является следующее. Для обладания властью А (отдельный человек или социальная организация) должен иметь в своем распоряжении определенный набор потенциальных действий. Чтобы такое действие можно было считать применением власти по отношению к В, т. е. чтобы оно направляло существующие тенденции поведения В в намеченном А направлении, оно должно отвечать определенной Мотивационной основе В. В противном случае действие А оставит В равнодушным и не сможет создать в психологическом пространстве В никакой новой силы. Сразу же следует отметить, что Мотивационная основа В, на которую влияет А своим действием власти (то «уязвимое место» В, которое этим действием «поражается»), может состоять из любых мотивов последнего. Таким образом, действие власти всегда есть целенаправленное использование мотивов другого человека посредством их удовлетворения или нанесения им ущерба, независимо от их содержания.
Источники власти
Для успешного воздействия на Мотивационную основу другого человека применяющий власть индивид должен иметь в своем распоряжении определенные ресурсы, т. е. средства подкрепления, с помощью которых он сможет обеспечить удовлетворение соответствующих мотивов другого, продлить это удовлетворение или
предотвратить его. Такие ресурсы, особые для каждого мотива, мы будем называть источниками власти. Френч и Равен (French, Raven, 1959) выделили пять видов источников власти; позднее Равен и Круглянски (Raven, Kruglanski, 1970) дополнили эту классификацию еще одним видом (информационной властью) и провели дальнейшую дифференциацию видов власти, исходя из последствий применения власти, связанной с каждым из источников, и «цены» этого применения (ср. также: Raven, 1974). Мы ограничимся лишь кратким перечислением этих источников.
1. Власть вознаграждения (rewardpower). Ее сила определяется ожиданием со стороны В того, в какой мере Л в состоянии удовлетворить один из его (В) мотивов и насколько А поставит это удовлетворение в зависимость от желательного для него поведения В.
2. Власть принуждения, или наказания {coercivepower). Ее сила определяется ожиданием В, во-первых, той меры, в какой А способен наказать его за нежелательные для А действия фрустрацией того или иного мотива, и, во-вторых, того, насколько А сделает неудовлетворение мотива зависящим от нежелательного поведения В. Принуждение здесь заключается в том, что пространство возможных действий В сужается в результате угрозы наказания. В своем крайнем проявлении власть принуждения может осуществляться непосредственно физически, например, когда ребенка, который не хочет ложиться спать, бьют или насильно укладывают в постель.
3. Нормативная власть (legitimate power). Речь идет об интериоризованных В нормах, согласно которым А имеет право контролировать соблюдение определенных правил поведения и в случае необходимости настаивать на следовании этим правилам.
4. Власть эталона (referentpower). Основана на идентификации В с Л и желании В быть похожим на Л.
5. Власть знатока (expertpower). Ее силазависит от величины приписываемых А со стороны В особых знаний, интуиции или навыков, относящихся к той сфере поведения, о которой идет речь.
6. Информационная власть (informational power). Имеет место в тех случаях, когда А владеет информацией, способной заставить В увидеть последствия своего поведения в новом свете.
Поведение и власть
Теперь мы можем более детально рассмотреть процесс осуществления власти, исходя из позиции применяющего ее субъекта. Прежде всего он должен уяснить себе, какие источники власти он имеет в своем распоряжении, а также принять решение об их использовании. В то же время он должен верно оценить Мотивационную основу человека, на которого он хочет оказать влияние, и правильно, т. е. с точки зрения последнего, определить силу своих источников власти, чтобы в конечном счете избрать наиболее действенную, обеспечивающую наиболее благоприятное соотношение затрат и результатов, стратегию их использования (Thibaut, Kelley, 1959). Соотношение затрат и результатов имеет значение с той точки зрения, что В
может оказать сопротивление воздействию Л и попытаться в свою очередь прими нить власть. Кроме того, как указывают Равен и Круглянски (Raven, Kruglanski, 1970; Raven, 1974), в связи с особенностями различных источников власти возникает проблема соотношения затрат и результатов.
Так, власть, связанная с вознаграждением и наказанием, требует от А постоянного контроля за поведением В, кроме того, ресурсы А могут истощиться, что может вызвать (или повысить) враждебность В по отношению к А. Использование власти знатока, информационной власти и власти эталона к таким издержкам не
приводит.
Последнее, что должен сделать А, чтобы ему удалось без применения грубой силы использовать свою власть и заставить В изменить свое поведение в желательном для А направлении, является перестройка привлекательности основных и побочных следствий активности В, которые являются решающими для осуществления желательного для А действия.
Таким образом, деятельность власти в отличие от побуждаемых другими мотивами видов поведения определяется не одним соответствующим мотивом (мотивом власти), а различными мотивами партнера, конфигурацию привлекательности которых эта деятельность должна перестраивать. Как правило, речь идет о введении дополнительной положительной или отрицательной привлекательности, по содержанию не связанной с подвергающимся воздействию поведением В и создающей дополнительные (внешние) последствия желательных или нежелательных для А действий В. Классический анализ психологической ситуации вознаграждения и наказания с точки зрения теории поля был дан Левином (Lewin, 1931a).
При этом речь вовсе не идет только о морально нечистоплотных явлениях, таких как шантаж или совращение. К рассматриваемой группе процессов также относятся обучение, просвещение, воспитание, ободрение, исходящие от личности учителя. Следует также различать актуальную и потенциальную власть. А не обязательно должен принимать решительные меры, чтобы показать В те источники власти, которыми он располагает и которые намерен пустить в ход. Зачастую В может предвидеть это, основываясь на прошлом опыте или доступной ему информации. Саймон так поясняет подобную ситуацию:
«Члену организации редко предъявляются ультиматумы типа "делай то-то и то-то, или будешь страдать от последствий своего поведения". Скорее, он сам предвидит последствия регулярного неподчинения или неумения угодить людям, имеющим возможность применить к нему санкции. И это предвосхищение, без всяких угроз с чьей-либо стороны, действует в качестве постоянной мотивации* (Simon, 1957, р. 196).
Чтобы объединить все вышесказанное в целостную систему и продолжить анализ дальше, нам следует обратиться к разработанной Картрайтом (Cartwright, 1965) и расширенной Кипнисом (Kipnis, 1974) дескриптивной модели отдельных шагов действий власти (см. рис. 12.1). Прежде всего, у применяющего власть субъекта должна возникнуть мотивация воздействовать на другого человека. Основания, причины и поводы появления такой мотивации могут быть различными и, кроме того, по-разному толковаться исследователями. В частности, мотив власти как тенденция к овладению источниками власти может быть проявлением универсального стремления обладать средствами удовлетворения различных
потребностей и желаний. Подобной точки зрения придерживается Д. Картрайт: «Все люди склонны влиять на других и стараются занять влиятельное положение, поскольку стремятся к определенным целям, достижение которых требует использования влияния» (Cartwright, 1965, р. 7).
Рис. 12.1. Дескриптивная модель действия власти по Картрайту (Cartwright, 1965) и Кипнису (Kipnis, 1974, р. 89)
Те же причины, что вызывают стремление к приобретению источников власти, побуждают субъекта приводить ее в действие. Уже тот фундаментальный факт, что в осуществлении своих целей и удовлетворении своих потребностей люди зависят друг от друга, приводит к возникновению у субъекта мотивации к использованию власти в том случае, когда другой человек сам по себе не способствует удовлетворению потребностей субъекта и достижению его целей и вольно или невольно препятствует ему. Действие власти в этом случае призвано сделать другого человека более сговорчивым, уступчивым и готовым прийти на помощь, а мотивация власти является инструментальной для иных по содержанию целей и потребностей. Характерным примером такого инструментального действия власти является ее ролевое использование. От людей, занимающих руководящие позиции в социальных группах и организациях (семья, школа, фирма, армейская служба), ожидается, что они будут заботиться о соблюдении определенных норм поведения чле-
нами этих групп. Поэтому роль наделяет их источниками власти, дающими возможность корректировать отклонения в поведении.
Другая точка зрения на мотив власти связана с неинструментальным, т. е. «внутренним», его пониманием как стремления к применению власти ради нее самой. В этом случае мотивирующим является не столько чувство власти, сколько желание сделать ее ощутимой для другого, повлиять на его поведение. Не принимая во внимание инструментальных форм мотивации власти, можно говорить о двух формах «внутренней» мотивации власти. Первая главным образом направлена на приобретение источников власти, вторая — на ее использование, на осуществление действий власти ради них самих. Обе эти точки зрения находят своих приверженцев среди исследователей мотива власти: первой точки зрения придерживается Верофф (Veroff, 1957), второй — Мак-Клелланд (McClelland, 1970,1975) и Уинтер (Winter, 1973).
Вернемся к рассмотрению отдельных шагов в реализации действия власти. После того как сложилась мотивация власти, применяющий власть субъект сообщает (1) объекту воздействия о том, какого поведения он от него ожидает. Если объект воздействия ведет себя в соответствии с этими ожиданиями, то процесс действия, побуждаемого мотивацией власти, на этом заканчивается. Если же он выказывает неподчинение (2), то применяющий власть обозревает, если можно так выразиться, находящиеся в его распоряжении источники власти с точки зрения того, стоит ли пускать их в ход, учитывая особенности Мотивационной основы партнера, и если да, то какие именно. В соответствующем блоке (3) на рис. 12.1 перечислен ряд источников власти, носящих личностный и институциональный характер. Выбор источников власти зависит, впрочем, не только от Мотивационной основы объекта воздействия, но и от вида поведения, к которому его необходимо склонить. Например, если субъект стремится стать объектом любви партнера, то обращение к личностным источникам власти будет более уместным, чем обращение к институциональным источникам.
Задействованию источников власти могут противостоять внутренние барьеры (4), которые субъекту удается или не удается преодолеть. Они могут быть следствием страха перед ответными мерами партнера, боязни разрушить применением власти идеальный образ своего Я, слабой уверенности в себе и связанного с ней сомнения в возможностях своего воздействия. Эти барьеры также могут создаваться противодействием конкурирующих ценностей (например, антиавторитарных убеждений или кооперативной атмосферы — см.: Tjosvold, Johnson, Johnson, 1984), чрезмерными затратами, связанными с применением власти (например, длительное вознаграждение объекта воздействия может оказаться чересчур дорогостоящим, а контроль за его поведением — слишком обременительным), институциональными нормами, ограничивающими использование определенных средств воздействия по отношению к той или иной категории людей.
Если внутренние барьеры не возникают или успешно преодолеваются, субъект применяет какое-либо средство воздействия (5). Отчасти оно отвечает избранному источнику власти, отчасти зависит от индивидуальных особенностей использующего власть человека, от его восприятия ситуации и от оказываемого партнером сопротивления (см.: Kipnis, 1974). Начнем с последнего фактора: вначале, как
правило, используются более мягкие средства воздействия, такие как убеждение, затем, если сопротивление партнера не прекращается, субъект переходит к более жестким методам, вплоть до наказания и насилия. Применяющий власть не делает различий между недостатком умений объекта воздействия и его слабой мотивацией и пытается скорректировать его поведение с помощью мягких мер воздействия (об оценке достижений другого человека см. также главу 14). Чем шире круг подвергаемых влиянию людей,,чем они дальше от субъекта и чем в большей степени анонимны для него, тем к более сильным средствам воздействия он прибегает. Кроме того, сила используемых средств возрастает вместе с уменьшением уверенности в себе. Если люди, ощущающие себя слабыми и внешне контролируемыми, достигают руководящих постов, предоставляющих в их распоряжение многочисленные институциональные источники власти, то они избегают личностно опосредованных средств воздействия (таких, как убеждение), заменяя их более жесткими институциональными мерами (Goodstadt, Hjelle, 1973).
В крупномасштабных конфликтах между конкурирующими политиками, политическими партиями или социальными группами начинается эскалация с обеих сторон, в ходе которой мотивация власти противоположной стороны преувеличивается, а мотивация власти своей стороны преуменьшается. Готовность к пониманию и добрая воля искажаются в обратном соотношении. Это находит свое выражение и в официальных заявлениях обеих сторон, и в сообщениях контролируемых ими средств массовой информации (Winter, 1987).
Реакция объекта воздействия (6) зависит от его мотивов и источников власти. Если он вновь оказывает сопротивление, то вся последовательность событий по-Бторяется еще раз. Ситуация, когда его поведение отвечает ожиданиям использующего власть, может быть достигнута различными способами. Партнер может проявить уступчивость, но при этом внутренне озлобиться, может подчиниться, выражая неудовольствие, но в глубине души соглашаясь с воздействием, может снизить уважение к себе или начать с большим уважением относиться к тому, кто применил власть, и т. д. Наконец, действие власти ведет к определенным последствиям для осуществляющего его субъекта. С помощью произведенного им изменения поведения объекта воздействия он удовлетворяет потребность, которую тот блокировал. Еще важнее может оказаться ощущение своего могущества, ощущение того, что он держал себя уверенно и произвел впечатление на партнера, рост самоуважения и т. п. Может также изменяться его восприятие партнера, которому может быть приписана более зависимая и менее автономная мотивация, может уменьшаться значимость партнера для субъекта, увеличиваться психологическая дистанция между ними и т. д.
Биологические аспекты
В отличие от других мотивов, таких как агрессия и оказание помощи (альтруизм), для поведения, побуждаемого мотивацией власти, пока не найдено эволюционно-психологических и социобиологических объяснений и даже специфических методик исследований. Поведение, которое — как поведение доминирования и защиты — можно связать с применением власти и рассматривать как его компонент (как
это сделано в работах Winter, 1973, и McClelland, 1975, 1984b), рассматривается в связи с социальными связями и внутривидовой агрессией. Поведение власти, очевидно, является слишком сложным и многообразным, оно связано с многочисленными социокультурными нормами и институтами, делающими его слишком «человеческим» для того, чтобы рассматривать в эволюционной перспективе не только его отдельные компоненты (такие, как агрессивное воздействие, запугивание или импонирование), но и действие власти в целом. Однако на то, что и это поведение имеет глубокие биологические корни, указывает регулируемая гормональными механизмами взаимосвязь между сдерживаемым мотивом власти, с одной стороны, и повышенным давлением крови и ослаблением иммунной системы — с другой (см.: McClelland, 1984b). Об этом свидетельствуют данные новой пограничной дисциплины — «психонейроиммунологии».
Индивидуальные различия деятельности власти:
Мотив власти
Проведенный выше общий анализ деятельности власти представляется нам исходным пунктом в поисках ответа на вопрос: чем могут различаться эти действия у разных людей в одинаковых условиях? Полученный ответ даст нам возможность построить личностный конструкт «мотив власти», отражающий индивидуальные различия соответствующего поведения.
Далее мы постараемся выяснить, насколько сконструированные до сих пор средства измерения мотива власти отвечают особенностям действий власти.
1. Овладение источниками власти
Прежде всего, между людьми должны существовать различия в силе стремления к умножению и увеличению своих источников власти. Уже простое обладание источниками власти и сообщаемое им ощущение власти может быть конечной целью, достижение которой само по себе, без всякого применения власти к другому человеку, приносит удовлетворение. С точки зрения получения удовлетворения от власти чувство обладания ею более значимо, чем ощущения от воздействия на других людей. Желанными источниками власти могут быть престиж, статус, материальное положение, руководящая должность, возможность контроля над информационными потоками. Так, в работе Уинтера (Winter, 1973) было показано, что у студентов, занимающих какие-либо посты в студенческих органах самоуправления, уровень мотивации власти существенно превосходит средний. Высокий мотив власти был выявлен также у организаторов-добровольцев программы оздоровления жизни в крупном городе, игравшей важную роль в местной политической жизни; однако у разного уровня политических деятелей того же города этот мотив обнаружить не удалось.
2. Способности
По-видимому, люди отличаются друг от друга и по степени развития способности к быстрому и безошибочному определению Мотивационной основы другого человека и соотнесению ее со своими источниками власти для выбора наиболее эф-
фективных и экономичных способов переструктурирования поля притягательности исходов действия этого человека. Важным может оказаться и то, насколько субъект в состоянии учесть собственные источники власти, все средства воздействия и все мотивы другого человека, т. е. все факторы, определяющие ситуацию воздействия. Подобного рода способностям и интересам свойствен несколько мани-пулятивный оттенок; тем не менее они непосредственно относятся к психологии мотивации. Примечательно,-что проведенное Уинтером (Winter, 1973) выборочное тестирование обнаружило сильно выраженный мотив власти у учителей, священников, журналистов (см. также; Hirschowitz, Nell, 1983) и психологов в отличие от административных служащих, врачей и юристов. Аналогичные данные получены и для офицеров полиции (Chusmir, 1984). Во всех пяти случаях мы имеем дело с явно «манипулятивными» профессиями, связанными с воспитанием других людей, оказанием на них влияния и их изменением. (Прежде всего в этой связи вспоминаются клинические психологи, использующие методики модификации поведения, но не следует упускать из виду и экспериментаторов в области психологии мотивации, которые для создания у испытуемых мотивации, отвечающей избранному плану эксперимента, должны заставлять их верить различной неправдоподобной информации.) Имеются также данные о различии способностей к быстрой оценке своих источников власти в новой ситуации с характерными для нее возможностями воздействия. Так, Шнакерс и Кляйнбек (Schnackers, Kleinbeck, 1975) установили, что испытуемые с высоким мотивом власти активнее ведут себя в «играх с переговорами» (Con game), сильнее влияют на своих партнеров, чаще идут на обман и с самого начала нацелены на больший выигрыш.
Деятельность власти
Что может побуждать субъекта, приносить ему удовлетворение? Мы уже говорили о стремлении к обладанию источниками власти ради связанного с ними ощущения власти. Помимо него, приносить удовлетворение может само использование имеющихся источников власти, обеспечивающее воздействие на Мотивационную основу другого человека, которая направит его поведение в нужном для достижения целей субъекта направлении. По-видимому, существовуют индивидуальные различия не только в способности, но и в склонности к осуществлению деятельности власти для оказания влияния на поведение другого человека.
Это весьма существенный момент, поскольку он позволяет, в частности, дифференцировать «сильных» и «слабых» политических лидеров. Донли и Уинтер в своем исследовании (Donley, Winter, 1970) измерили силу мотива власти у 12 живших в XX в. американских президентов (с помощью анализа речей, произнесенных при вступлении в должность) и соотнесли ее с политической эффективностью их деятельности (по оценкам историков), с вступлением страны в войны и с масштабами преобразований правительства. Несмотря на имевшийся в распоряжении президентов огромный аппарат власти, те из них, кто обладал слабым мотивом власти (Тафт, Гардинг, Кулидж, Гувер и Эйзенхауэр), использовали этот аппарат менее активно, чем президенты с сильным мотивом власти (Ф. Д. Рузвельт, Трумен, Кеннеди и Джонсон). См. также Winter, Stewart, 1977.
Как установили Гудштадт и Хьелле (Goodstadt, Hjelle, 1973), индивидуальные различия существуют также и в предпочтении тех или иных средств воздействия. Эти авторы предоставили в распоряжение испытуемых с ярко выраженным внешним или внутренним локусом контроля (по Роттеру) различные источники власти для воздействия на работника, негативно относящегося к своим обязанностям и плохо их выполняющего. Оказалось, что испытуемые с внешним локусом контроля гораздо в большей степени, чем испытуемые с внутренним контролем, полагаются на принуждение и наказание (например, угрозу увольнения), последние же сначала пробуют применить уговоры и убеждение. Поскольку люди с внешним локусом контроля с детства ощущают себя отчужденными и бессильными, они, по всей вероятности, считают все способы оказания влияния, за исключением наказания и принуждения, чересчур слабыми.
Моральность цели
Индивидуальные различия должны проявляться и в тех целях, ради достижения которых человек стремится применить власть или оказать влияние на себе подобного. Здесь в сферу нашего анализа попадают оценки, связанные с моральными ценностями. Использование власти может служить созданию приятных ощущений от подчинения окружающих своей воле и спровоцированной беспомощности другого человека, что приводит к повышению самооценки. Но оно же может служить «благому делу», целям группы или организации, «правильно понятым интересам» самого объекта воздействия. С моральной точки зрения предполагаемые намерения использующего власть субъекта оцениваются участниками ситуации и сторонними наблюдателями как «хорошие» или «плохие», «законные» или «незаконные». Именно с этой точки зрения Мак-Клелланд различает два вида мотивов, называя их личностноориентированной (P-Power) и социоориентированной властью (S-Power) (McClelland, Davis, Kalin, Warner, 1972; McClelland, 1970, 1975). Мак-Клелланд и его сотрудники обнаружили, что показатель «задержки активности» в рассказах ТАТ и других вербальных материалах (частота слова «не») при прочих высоких показателях мотива власти коррелирует с обладанием ответственным постом и небольшим потреблением алкоголя (S-Power, см.: Fontana, Rosenberg, Marcus, Kerns, 1987), в то время как при отсутствии задержки активности высокий мотив власти сочетается с чрезмерным потреблением спиртных напитков, хвастовством, дающим эрзац удовлетворения чтением порнографических и спортивных журналов, а также со склонностью к риску в азартных играх (P-Power). Последняя комбинация мотивов — Мак-Клелланд (McClelland, 1975) называет ее «Мотивационным комплексом конкистадора» — сочетается также со склонностью к импульсивному применению силы у мужчин. Мэйсон и Бланкеншип (Mason, Blankenship, 1987) в своем исследовании попытались установить, в какой мере эта комбинация мотивов может объяснить тип и частоту применения насилия в интимных отношениях. Было также обнаружено, что женщины-руководители на производстве и женщины, работающие в академической сфере, обладают более сильно выраженным социализированным мотивом власти, чем их коллеги-мужчины (Chusmir, 1986; Chusmir, Parker, 1984).
Говоря о соответствии намерений моральным ценностям, следует вспомнить и об установленном Тибо и Келли (Tibaut, Kelley, 1959) различии фатального и поведенческого контроля. В случае фатального контроля Л оказывает влияние на последствия действий В, не заботясь ни о его мотивах, ни о его поступках. В случае поведенческого контроля А влияет на последствия действий В лишь в той мере, в какой ему предварительно удалось мотивировать В поступить желательным для себя (Л) образом.. '
5. Страх перед последствиями действий власти
Хотя социальное взаимодействие в ситуации применения власти не является, в отличие от аффилиативного поведения, симметричным, оно все же не настолько однонаправленно, как это можно предположить, ознакомившись с рассмотренной выше дескриптивной моделью. Воздействие и здесь носит обоюдный характер. Объект воздействия совершает ответный поступок, он может оказать сопротивление и в свою очередь использовать власть. В связи с этим индивиды должны отличаться друг от друга еще и тем, в какой степени возможности и последствия их действия власти вызывают у них не только надежды и желания, но и опасения. Можно различить пять видов страха: 1) перед разрастанием своих источников власти, 2) их потерей, 3) использованием власти, 4) ответным применением власти, 5) безуспешностью своего воздействия на других.
До настоящего времени не было сделано ни попыток дифференцированного измерения этих видов страха перед властью, ни попыток обоснования такого рода классификации. Уинтер (Winter, 1973) разработал методику измерения страха власти, которая, как нам кажется, главным образом была ориентирована на страх безуспешности своего воздействия. Об этом говорит прежде всего тот факт, что обнаружившие высокий показатель страха власти студенты придают большее значение собственной независимости и нерегламентированности учебных занятий. Знаменателен и тот факт, что младшие сыновья, имеющие нескольких старших братьев и сестер, демонстрируют более высокий страх власти, чем сыновья, зани-мающие любую иную позицию в семье. На протяжении детства таким детям больше всех приходится терпеть власть своих более сильных братьев и сестер, к тому же они обладали наименьшими возможностями маневрирования в создании коалиций против применяющих власть старших детей.
6. Предпочтение определенных сфер использования власти
Очевидно, что в различных областях своей жизни люди совершают разное количество действий власти. Они могут ограничиваться сферой личной жизни (воздействием на супруга и детей), профессиональной сферой (воздействием на подчиненных и коллег), сферой общественной жизни (воздействием на членов сообществ по интересам, на политические группировки) и т. д. Вошел в поговорку образ мужа, весьма авторитетного на работе и умолкающего при виде своей жены. При чисто инструментальном понимании мотивации власти различия деятельности власти в разных сферах жизни должны определяться следующими тремя факторами: 1) силой мотива и личностной значимостью целей, достижение которых возможно лишь при активном содействии другого человека; 2) отсутствием готовности другого
оказать это содействие по своей воле или сомнением в ней; 3) типом и мощностью источников власти, дающих возможность удовлетворять или препятствовать удовлетворению мотивов партнера.
Напротив, при понимании мотивации власти как актуализации особого мотива власти в качестве предпочитаемых выступят те сферы жизни, в которых человек располагает максимальными источниками власти и средствами воздействия, независимо от того, требуется ли для удовлетворения потребностей субъекта и достижения его целей содействие другого человека и готов ли этот другой оказать содействие по своей воле или нет. Существуют данные, показывающие, что сама по себе доступность субъекту источников власти ведет к увеличению числа действий, направленных на оказание влияния на себе подобных. Так, Кипнис (Kipnis, 1972) ставил своих испытуемых в позицию менеджера, в одном случае указывая на широкий спектр санкций, которые они могут применять к работникам (ситуация власти), в другом — просто предлагая им быть менеджерами (нейтральная ситуация). Несмотря на то что все работники справлялись со своими обязанностями удовлетворительно, менеджеры в ситуации власти в два раза чаще пытались воздействовать на поведение подчиненных, чем в нейтральных условиях.
Определения мотива власти
Теперь, когда на основе общего анализа действий власти мы выделили шесть параметров индивидуальных различий мотива власти как личностного конструкта, можно проверить, насколько эти параметры учитываются в определениях этого понятия. Мы рассмотрим определения исследователей, разработавших методики измерения мотива. Вначале мы остановимся на точке зрения Мюррея, который еще в 1938 г. (Murray, 1938) дал следующее определение мотива власти, назвав этот мотив потребностью в доминировании.
«Желания и эффекты. Контролировать свое социальное окружение. Посредством совета, искушения, убеждения или приказания воздействовать на поведение других людей и направлять его. Отговаривать, сдерживать и запрещать. Побуждать других поступать в соответствии со своими потребностями и чувствами, добиваться их сотрудничества. Убеждать других в своей правоте...
Действия (общие). Влиять, склонять, вести, убеждать, уговаривать, направлять, регулировать, организовывать, руководить, управлять, надзирать. Подчинять, править, властвовать, попирать, диктовать условия. Судить, устанавливать законы, вводить нормы, устанавливать правила поведения, принимать решения, разрешать конфликты. Запрещать, ограничивать, оказывать сопротивление, отговаривать, наказывать, лишать свободы, заключать в тюрьму. Очаровывать, покорять, заставлять других прислушиваться к себе, приобретать подражателей и последователей, устанавливать моду...» (ibid., p. 152).
Этот перечень видов деятельности состоит только из действий власти; в заключение Мюррей указывает на три из шести ее источников: нормативную власть власть принуждения и наказания и власть эталона. Не рассматриваются обладание источниками власти, способности, моральность цели, страх последствий примене^ ния власти и предпочтение тех или иных мер.
Определение Вероффа
Следующее определение мотива власти принадлежит Вероффу (Veroff, 1957), разработавшему, как и Мюррей, не опросник, а первую основанную на ГЛТметодику измерения мотива власти. Это приводимое ниже весьма краткое определение Ве-рофф дополняет важными указаниями по категориям анализа содержания, устанавливающими, какие высказывания следует относить к теме власти:
«...Под мотивацией власти мы будем подразумевать диспозицию, направляющую поведение на достижение того удовлетворения, которое доставляет контроль над средствами оказания влияния на других людей» (ibid., p. 1).
«Тема власти:...а)...Эмоциональные переживания по поводу достижения или удержание контроля над средствами влияния на кого-либо. Персонаж может ощущать удовлетворение, победив в споре, или же испытывать недовольство, когда ему не удалось поступить по-своему... Эмоциональные переживания этого рода можно обнаружить также в утверждениях, выражающих желание не проявлять слабость. Примерами могут служить оскорбление человека с высоким статусом, стыд из-за неспособности настоять на своем или достичь господства, обида при подчинении другому и желание преодолеть его влияние... б)...некто, совершающий действия по поддержанию или достижению контроля над средствами влияния... Персонаж может добиваться определенного положения, доказывать что-либо, чего-то требовать, кого-то заставлять... в)...межличностные отношения, которые определяются в данной культуре через присутствие в них вышестоящего лица, располагающего средствами влияния на подчиненное лицо...» (ibid., p. 3, 4).
В этом определении бросается в глаза, что рассмотрение мотива власти Вероф-фом все время вращается вокруг приобретения источников власти, обладания ими, страха их потери, а также страха перед ответным использованием власти. (Вспомним, что при рассмотрении мотива аффилиации мы также столкнулись с разработанной Шипли и Вероффом (Shipley, Veroff, 1952) методикой, измеряющей главным образом тенденции страха.) В стороне остаются такие параметры, как способности, соответствие цели моральным ценностям и предпочтение тех или иных ' сфер. Сами действия власти оказываются в тени, а на первый план выходят их следствия и сопровождающие их эмоциональные переживания. Что касается источников власти, то анализируются следующие из них: власть принуждения, нормативная власть, информационная власть и отчасти власть знатока. В целом складывается впечатление, что Верофф воспринимает власть в основном с точки зрения человека, который, боясь потерять свои источники власти, не столько сам ее применяет, сколько подвергается действиям власти другого. (Как мы увидим ниже, ситуация актуализации, созданная Вероффом при валидизации категорий анализа, благоприятствует такому пониманию мотива власти.)
Неудивительно поэтому, что ряд полученных с помощью методики Вероффа данных выявляет различные аспекты отсутствия власти у субъекта и страха перед властью другого (J. Veroff, J. В. Veroff, 1972). Так, Верофф и его коллеги в ходе общенационального исследования 1957 г. установили повышенную мотивацию власти у людей с минимальными доходами, низким образовательным уровнем, выросших в распавшихся семьях, у цветных, а также у вдовцов старше 50 лет (Veroff,
Atkinson, Feld, Gurin, 1970; Veroff, Feld, 1970). Предпринимались также попытки измерения национального индекса мотива власти на основе анализа хрестоматийных рассказов (по Вероффу) (McClelland, 1961). Высокий национальный индекс мотива власти в США в период с 1944 по 1950 г. коррелировал с ростом политических волнений и насилия в период с 1955 по 1960 г. (Southwood, 1969). Национальные индексы мотива власти 1925 г. коррелировали с национальной статистикой самоубийств, убийств и случаев алкоголизма с летальным исходом в 1950 г. (Rudin, 1965).
Определение Юлимана
Следующее определение, которое мы рассмотрим, принадлежит Юлиману (1Ле-man, 1966,1972). В работе 1972 г. он переименовал измеряемый конструкт из «потребности во власти» (need power) в «потребность во влиянии» (need influence). Юлиман не дает развернутого определения мотива власти, однако из разработанных им категорий анализа содержания становится ясно, что «оборонительному», акцентирующему страх власти пониманию этого мотива Вероффом он предпочитает его «наступательное» понимание. Об этом свидетельствуют следующие выдержки из его работы:
«Сторона 1 (С1) действует в отношении стороны 2 (С2) таким образом, что заставляет С2 реагировать... Действие первой стороны может быть явным и преднамеренным или произвольным —...высокий социальный статус, или престиж. В число индикаторов престижа входят слава, богатство и положение —... организация или член организации —...отсутствие осуждения, унижения, замешательства, принижения какой-либо участвующей в ситуации влияния стороны —...отсутствие мыслей о прошлом —...отсутствие страха, боязни и опасений —...последовательность действий — реакция... стороны планируют некоторую дальнейшую активность или ищут совета —...одна из сторон совершает действие, угрожающее важным интересам другой стороны, которая отвечает действием, направленным на нейтрализацию угрозы —...энергичный отход одной стороны от другой...» (Uleman, 1972, р. 171,172).
На первый план здесь выходят действия власти, понимаемые как энергичное, создающее взаимные угрозы взаимодействие, не допускающее никакого страха и требующее мужества от обеих сторон. Ни один из остальных выделенных нами параметров не учитывается (возможным исключением является способность «планировать дальнейшую активность*). Из источников власти выделяются власть вознаграждения и нормативная власть. Этому соответствовали и создаваемые в эксперименте условия актуализации темы власти, и выведенные на основе результатов эксперимента категории анализа содержания, Юлиман привлек членов одного из студенческих объединений в качестве «экспериментаторов» для исследования «воздействия фрустрации на воображение*-. Каждый из них должен был фрустрировать представителя другого студенческого объединения при игре е карты или решении головоломок. Чтобы «экспериментаторы» могли постояннс обыгрывать своих партнеров, их обучили нескольким трюкам (например, использованию крапленых карт). По мнению Юлимана, статус и престиж «экспериментатора», дополненные знанием секретов стратегии обращения с членами другогс объединения, должны были актуализировать мотив власти.
Перед началом эксперимента с использованием фрустрации с каждой состоящей из «испытуемого» и «экспериментатора» парой проводилось исследование по ТАТ. «Экспериментаторы» составили экспериментальную группу, «испытуемые» (им только сообщалось, что они будут участвовать в азартных играх) — контрольную. Различия между «экспериментаторами» и «испытуемыми», связанные с темой власти, позволили построить категории анализа, согласно которым действие власти выглядит наступательным, угрожающим другим и не омраченным моральными сомнениями актом.
Других данных по валидизации методики Юлимана пока нет. Юлиман (Uleman, 1972) сообщает о зависимости между показателем мотива власти и властностью испытуемых, как она оценивалась ими самими, и об отрицательной корреляции со шкалой макиавеллизма (Christie, Geis, 1970). В другом эксперименте Юлимана (Uleman, 1971) разбитые на пары испытуемые должны были спорить до тех пор, пока не придут к единому мнению. Побеждал, как правило, партнер с более высоким мотивом власти.
Определение Уинтера
После ряда усовершенствований своей методики, также основанной на ТАТ, Уин- тер (Winter, 1973) опубликовал ее окончательный вариант, в котором частично использовал категории анализа содержания Вероффа и Юлимана. Коэффициент корреляции с ними категорий Уинтера колеблется от 0,39 до 0,47. Ниже приводится общее определение Уинтером мотива власти, а далее выдержки из его категорий анализа содержания:
«Социальная власть есть способность производить...желаемые эффекты в поведении или переживаниях другого человека» (ibid., p. 5).
«Человек или группа людей... заботятся об установлении, поддержании или восстановлении своей власти (т. с. о влиянии, управлении или контроле) над другим человеком, группой людей или миром в целом.,. 1. Человек проявляет свою заботу о власти в действиях... а) активные насильственные действия, направленные на другого / человека, например нападение... б) оказание помощи, совет, поддержка, содействие без какой-либо просьбы со стороны другого человека... в) попытка управлять другим человеком, либо прямо воздействуя на его поведение или условия жизни, либо стараясь найти соответствующую информацию... г) попытка повлиять, убедить, уговорить, подкупить... пока не достигается согласие... д) попытка произвести впечатление на другого человека или на мир в целом... 2. Человек делает нечто, возбуждающее в других людях сильные положительные или отрицательные эмоции... 3. Некто... заботится о своей репутации или положении...» (ibid., p. 251-254).
«Страх власти...: а) связанная с властью цель достигается ради непосредственной или косвенной пользы другого человека... б) субъект сомневается в своей способности влиять, управлять или производить впечатление... в) автор рассказа считает, что власть обманчива или что у нее есть свои изъяны...» (ibid., p. 261-262).
Усовершенствованные категории анализа Уинтера охватывают гораздо больше феноменов и параметров деятельности власти, чем категории Вероффа и Юлимана. Уинтер выделяет приобретение источников власти (конкретные виды не рассматриваются) и деятельность власти (главным образом, создание впечатления).
В его определении учитываются и способности, поскольку деятельность власти может строиться на различных Мотивационных основаниях, в частности на оказании помрщи и поддержки другому человеку. Кроме того, обращается внимание на соответствие цели моральным ценностям как в положительном, так и в негативном отношении. Впрочем, действия власти, направленные на общественное благо, своеобразно связываются со страхом власти (точнее, со страхом перед безуспешностью своего воздействия и моральной сомнительностью использования власти). Предпочтительные сферы применения власти не выделяются.
Шнакерси Кляйнбек (Schnackers, Kleinbeck, 1975), работавшие с переведенными на немецкий язык и валидизированными категориями Уинтера, определяют мотив власти как
«...стремление... проводить в жизнь свои намерения и решения, используя свои возможности контроля над происходящим в социальных ситуациях, предполагающих различные установки, планы и способы действия. Как правило, все это влияет на поведение и судьбу других людей» (ibid., p. 301).
Это определение еще точнее выявляет условия деятельности власти, а именно применение источников власти (впрочем, их приобретение не рассматривается, предполагается, что субъект уже обладает ими) и необходимость свободы действий обеих участвующих в социальном взаимодействии сторон, при этом неявно указывается также на доступность Мотивационной основы и аспект способностей. Соответствие цели моральным ценностям, страх перед последствиями применения власти и предпочтельные сферы ее использования не учитываются.
Свою методику актуализации мотива власти Уинтер (Winter, 1967) разработал, вовсе не стремясь измерять этот мотив. Первоначально он занимался исследованием воздействия, оказываемого на людей лидером-пророком (в понимании Макса Вебера), при этом его интересовали такие мотивы, как подчинение и зависимость. Уинтер показывал своим испытуемым фильм о произнесенной Джоном Кеннеди речи при вступлении на пост президента в 1961 г. Сразу после просмотра фильма испытуемые писали рассказы ТАТ, которые сопоставлялись с рассказами по тем же картинкам ТАТ, написанными испытуемыми контрольной группы, просмотревшими перед этим фильм, в котором коммивояжер рекламировал приборы для естественно-научных опытов. В рассказах испытуемых экспериментальной группы оказалось значительно больше моментов, связанных с темой власти, чем у испытуемых контрольной группы. После знакомства с предысторией разработки ключевых категорий анализа Уинтера не приходится удивляться, что в качестве критерия актуализации мотива власти в нем на первый план выдвинуты переживание власти и произведение впечатления на других людей. Получившийся в конечном счете показатель мотива успешно использовался в ряде исследований. Он коррелировал с показателями Вероффа и Юлимана на уровне 0,44 (Winter, 1973)
Стюарт и Уинтер (Stewart, Winter, 1976) установили, что методика Юлимана с применением гипноза, а также прослушивание записей знаменитых речей (реч! Черчилля в Дюнкерке, первая речь Джефферсона при вступлении на пост прези^ дента, монолог Генриха V из пьесы Шекспира) вызывают у студенток не меныш мыслей, связанных с темой власти, чем у студентов. После прослушивания такогс
рода речей возрастала не только мотивация власти, но и ощущение общей активности и готовности к действию (Steele, 1977).
Выделенные для валидизации корреляты мотива власти в дальнейших исследованиях (см.: Winter, 1973) оказались многочисленными и разрозненными. В целом исследования студентов создают следующий портрет человека с высоким мотивом власти (или с высокой «надеждой на власть»):
«...Занимает в организациях больше постов; чаще выдвигается кандидатом во влиятельные комиссии, активнее сотрудничает с редакциями университетских газет и радио, предпочитает индивидуальные виды спорта и достигает в них более высоких результатов; нередко избирает профессию, позволяющую «манипулировать» другими (учитель, священнослужитель, психолог, журналист); зачастую является автором «писем читателей»; выбирает в качестве близких друзей менее ярких студентов; раньше начинает половую жизнь; участникам групповой дискуссии представляется увлекающим за собой, инициативным и оказывающим большее влияние по сравнению с другими, его воспринимают как мало склонного к оказанию помощи; отвечая на вопросы о достижениях в учебе, он преувеличивает свои успехи; нередко обладает престижными вещами; употребляет больше спиртных напитков; активнее участвует в различных состязаниях; чаще читает журналы, посвященные спорту и сексу (типа "Плейбоя")».
Из вышесказанного Уинтер делает вывод о склонности испытуемых с высоким мотивом власти обращать на себя внимание, привлекать сторонников, легко поддающихся влиянию, стремиться к обеспечивающим социальное влияние и официальную власть постам, контролировать каналы поступления информации, приобретать и накапливать престижные и символизирующие источники власти вещи, а кроме того, создавать себе возможности для замещающего удовлетворения потребности в обладании властью и ее применении. Если бы высокий мотив власти в понимании Уинтера был прежде всего ориентирован на страх (отчасти соответствуя «социализированному мотиву власти» по Мак-Клелланду), то таких коррелятов было бы меньше. Недавно Уинтер предложил использовать упоминание в рассказах ТАТ правовых и моральных норм, долга и заботы в качестве показателя ответственности. Ему удалось доказать, что эта мера ответственности является промежуточной переменной, указывающей на то, связан ли высокий показатель мотива власти с действием власти в смысле «социализированного мотива власти» или с импульсивным и безудержным действием (Winter, Barenbaum, 1985).
В качестве архетипа власти (но не сексуальности) Уинтер (Winter, 1987) проанализировал легенду о Дон Жуане, Со времени ее первого изложения в 1615 г. испанским монахом Тирсо де Молина история Дон Жуана породила в различных странах столько версий и вариантов, сколько не породил ни один литературный сюжет. Количество этих версий и было использовано в качестве национальных индексов власти, документальным проявлением которых могли служить империалистические захваты территорий (Великобритания) или вступление в войны (США и среднеевропейские страны). Как это ни удивительно, но Уинтер и в самом деле обнаружил взаимосвязь между увеличением числа версий истории Дон Жуана и объема их изданий с проявлением власти в форме присоединения новых территорий и вступления в войну в следующем десятилетии.
Имеется также целый ряд результатов экспериментов по валидизации этого показателя. Часть из них касается переработки информации, связанной с тематикой мотива власти. На картинки, изображающие сцены власти, испытуемые с сильным мотивом власти уже через 100-150 мс реагировали более выраженным вызванным потенциалом, чем испытуемые с низким мотивом власти (см.: McClelland, 1984b, S. 276). Кроме того, испытуемые с высоким мотивом власти лучше вспоминали яркие переживания своей жизни, относящиеся к теме власти (McAdams, 1982а). Если надо было вспомнить эпизоды, связанные с дружбой, то у мужчин с высоким мотивом власти они состояли в основном из ситуаций запланированного и целенаправленного взаимодействия внутри группы, тогда как испытуемые с сильным мотивом близости чаще сообщали о парных отношениях, в которых партнеры взаимно раскрывались друг перед другом, прислушивались друг к другу и заботились о благе друг друга (McAdams, Healy, Krause, 1984). Если надо было прочитать историю, содержащую по тридцать фактов, относящихся к темам власти и социальных связей, то при получении неожиданной установки на воспроизведение люди с сильным мотивом власти могли вспомнить больше фактов, относящихся к власти, чем люди со слабым мотивом (см.: McClelland, 1984b, S. 278).
В двух экспериментах со сценариями Шмальт (Schmalt, 1987, Ехр. I, II) наблюдал, что испытуемые с сильным и позитивным мотивом власти были 1) более склонны приписывать кому-либо полную ответственность за контроль над событием, чем испытуемые со слабым или окрашенным страхом мотивом власти. Эта тенденция была тем более выражена, чем больше было информации, из которой можно было вывести ответственность. Если же 2) испытуемые с сильным мотивом власти представляли себя в не очень понятной диадической ситуации социального влияния и им предстояла проба сил с заранее непредсказуемым итогом, то они меньше предавались пассивно-беспомощным размышлениям и меньше пребывали в нерешительности.
В нескольких исследованиях наблюдалось поведение испытуемых с высоким мотивом власти (по Уинтеру) в ходе социального взаимодействия (Schnakers, Kleinbeck, 1975). Испытуемые, разбитые на группы по три человека таким образом, что один из них обладал высоким мотивом власти, принимали участие в «игре с переговорами». Каждый игрок имел в своем распоряжении «карточки власти*, с помощью которых мог увеличивать выпавшее ему число очков, чтобы приблизиться к цели. Любые два партнера для совместного достижения целей могли составлять направленные против третьего игрока коалиции. В этом случае они должны были договориться о распределении выигрыша. Вплоть до последнего момента можно было расторгать коалиции и вступать в новые. Как и следовало ожидать, испытуемые с высоким мотивом власти чаще других перехватывали инициативу и выступали с предложением о создании коалиции, чаще выбирались в качестве партнера по коалиции и соглашались вступить в нее; они чаще расторгали коалиции, чаще меняли договоренность о разделе выигрыша в свою пользу и чаще выигрывали. На рис. 12.2 показаны различия частоты трех типов расторжения коалиции и величины выигрышей в трех турах игры у испытуемых с высоким и низким мотивом власти. Коэффициенты корреляции между силой мотива власти и величиной выигрыша составляют для трех туров игры 0,33 (р < 0,025), 0,42 (р < 0,005)
и 0,45 (р < 0,005) соответственно. В другой игре с нулевой суммой наблюдалось, что испытуемые с сильным мотивом власти были более чувствительными к не направленной на противостояние стратегии партнера и быстрее приспосабливались к ней, чем люди со слабым мотивом власти (Schmalt, 1987, Ехр. III).
Рис. 12.2. Поведение испытуемых с высоким и низким мотивом власти в«игре с переговорами»:
а) частота трех типов расторжения коалиций И - последующие действия в одиночку; В - предложение
коалиции третьему лицу; С - принятие предложения третьего лица); 6} количество баллов, набранных в трех
турах (Schnakers, Kleinbeck, 1975, p. 307,314)
Фодор в серии своих исследований помещал испытуемых с сильным и слабым мотивом власти (измеренным по основанной на ТАТ методике Уинтера) в производственные групповые ситуации, где надо было разрешать спорные вопросы, принимать решения или оценивать работу персонала. Если испытуемые должны были улаживать споры, связанные с выпуском новой продукции, то у руководителей группы с сильным мотивом власти электромиограмма обнаруживала более высокую реактивность на «стресс власти» (Fodor, 1985). В другом исследовании, где испытуемые в ходе ролевой игры должны были занимать различные руководящие должности в фирме, испытуемым с сильным мотивом власти требовалось меньше содержательной информации, относящейся к их роли в групповой дискуссии, чем испытуемым со слабым мотивом власти (Fodor, Smith, 1982). В двух других исследованиях испытуемые должны были исполнять обязанности надзирателя над группой рабочих, которые якобы работали в соседнем помещении. Испытуемые с сильным мотивом власти верили, что они оказывают большее влияние на группу, за которой они наблюдают, и оценивали результаты работы льстящего им работника выше, чем испытуемые с низким мотивом власти (Fodor, Farrow, 1979). В еще одном исследовании разыгрывался мнимый комментарий работников по адресу испытуемых-надсмотрщиков. Если в этом комментарии проводившаяся работа оценивалась критически, то испытуемые с сильным мотивом власти реагировали более высоким возбуждением, фиксировавшимся с помощью списка использованных прилагательных (Adjective Check List) (Fodor, 1984).
