Трагедія «Федра»: рецепція і трансформація античних традицій.

Заглиблений інтерес до людських переживань змусив Еврипіда розширити вузькі для нього рамки міфу для того, щоб відшукати нові теми і мотиви. Поет не міг змінювати звичну для глядачів міфологічну традицію. Замість цього він приводив свої вільні тлумачення міфів і прагнув укрити нововведення поверненнями до колишніх форм драматургії, наприклад, до прологів архаїчного типу, до важливого для розвитку сюжету партіями вісників. Але основні персонажі Еврипіда зберігали незмінними лише міфологічні імена. Далеке міфічне минуле Еврипід завжди зіставляє із сьогоденням.

У «Федрі» поетичні образи, почерпнуті в античності, переплітаються з ідейно-художніми мотивами, підказаними письменнику сучасністю. Для Расіна античні образи, поняття й імена виявляються рідною стихією. Расін, створюючи трагедію, спирався на Еврипіда.

Нагромадження знань про культуру свідчить про важливу роль міфу в житті людини. Міф трагічно пов’язаний з фундаментальним устремлінням людської творчості до оволодіння знаннями про минуле. В його системі утверджується та обґрунтовується уявлення людини про навколишній світ, піднімається багато фундаментальних питань людських інтересів і цінностей. Міфи постійно супроводжували розвиток літератури, даруючи їй протягом багатьох століть існування найважливіші мотиви. Особливо щедро користувалися міфологічною тематикою епох, трагедія і в значній мірі лірика.

4. Образ Федри як центральний у системі образів трагедії:

· Федра і Тезей;

· Федра й Іполіт;

· Федра й Енона;

· Передсмертний монолог Федри.

 

 

Жан Расин пишет о Федре так: «Вот ещё одна трагедия. Федра ни вполне преступна, ни вполне невиновна. Судьба и гнев богов возбудили в ней преступную страсть, которая ужасает, прежде всего ее саму. Она прилагает все усилия, чтобы превозмочь эту страсть:

«Но тщетно было все - и фимиам, и кровь:
Неисцелимая пришла ко мне любовь!
Я, вознося мольбы богине Афродите,
Была погружена в мечты об Ипполите.
И не ее - о нет! - его боготворя,
Несла свои дары к подножью алтаря.
Я стала избегать его. Но все едино:
В чертах отца - увы! - я находила сына!»
Она предпочитает умереть, нежели открыть свою тайну:
«Какой преступницей, каким исчадьем зла
Я стала для себя самой! Я прокляла
И страсть, и жизнь свою. Я знала: лишь могила
Скрыть может мой позор; я умереть решила.
Вняв просьбам и слезам твоим, тебе во всем
Призналась я теперь. И я не каюсь в том.
Но зная, что на смерть осуждена я роком,
Ты не тревожь меня ни стоном, ни упреком,
Не отговаривай, не вздумай помешать
И гаснущий костер не тщись раздуть опять.»

 

Расин позаботился о том, чтобы Федра менее вызывала неприязнь, чем в трагедиях древних авторов, где она сама отваживается обвинить Ипполита. Расин полагал, что в клевете есть нечто слишком низкое и слишком отвратительное, чтобы ее можно было вложить в уста царицы, чувства которой к тому же столь благородны и столь возвышенны. И когда Энона говорит:

«Ты знаешь - он твой враг. И этот враг опасен.
Зачем же ты врагу уступишь торжество?
Нет, первой напади и обвини его
В своем же собственном, столь тяжком прегрешенье…».
Федра отвечает ей: «О нет, я клеветать не стану!»

Расину казалось, что эта низость более в характере кормилицы, у которой скорее могли быть подлые наклонности и которая, впрочем, решилась на клевету лишь во имя спасения жизни и чести своей госпожи:

«Я все скажу сама, а ты молчи... К обману
Прибегну, совести наперекор своей.
О, встретить легче бы мне тысячу смертей!
Но как тебя спасти? Нет способа другого!
Энона для тебя на все, на все готова.»

Федра же оказывается замешанной в этом только по причине своего душевного смятения, в силу которого она не владеет собой.

Вскоре она возвращается, чтобы оправдать невиновного и объявить истину.

Расин поставил в центр своей трагедии Федру, показав мучительную борьбу женщины со сжигающей ее греховной страстью.

Существует по крайней мере две трактовки этого конфликта - "языческая" и "христианская". С одной стороны, Расин показывает мир, населенный чудовищами (одно из них губит Ипполита) и управляемый злобными богами. Вместе с тем здесь можно обнаружить существование "сокрытого Бога" янсенистов: он не подает людям никаких "знаков", но только в нем можно обрести спасение. Не случайно пьесу с восторгом принял учитель Расина Антуан Арно, которому принадлежит знаменитое определение: "Федра - это христианка, на которую не снизошла благодать". Героиня трагедии обретает "спасение", обрекая себя на смерть и спасая честь Ипполита в глазах отца. В этой пьесе Расину удалось сплавить воедино понятие языческого рока с кальвинистской идеей предопределения.

У Расина женщина, в лице Федры, впервые представляется личностью вполне независимой в своих чувствах и ответственной за свои поступки. В лице Федры с такой художественной правдивостью изображена борьба женщины с охватившей ее роковой и преступной страстью.

 

Федра Расина благородна: она лишь поддается уговорам своей наперсницы, однако, пережив жестокие нравственные страдания, открывает Тесею правду:

 

«О, выслушай, Тесей! Мне дороги мгновенья.
Твой сын был чист душой. На мне лежит вина.
По воле высших сил была я зажжена
Кровосмесительной неодолимой страстью.
Энона гнусная вмешалась тут, к несчастью.
Боясь, что страсть мою отвергший Ипполит
О тайне, что ему открылась, не смолчит,
Она отважилась (уговорив умело
Меня ей не мешать) на ложь. И преуспела.»

 

Но дело не только в этих внешних изменениях. Расиновская Федра - страдающая женщина, а не преступница.

Напряженная жгучая страсть героини передана благодаря отточенной художественной форме. Расин легко и органично принимает строгие правила классицистических "единств", не прибегая к внешним сценическим эффектам, ясно, последовательно и точно развертывается действие пьесы. Ее героиня постоянно анализирует свои чувства, хотя и не может обуздать страсть. Таким образом Расин постигает и воплощает в своей трагедии не только нравственно-психологические конфликты своей эпохи, но открывает общечеловеческие закономерности психологии. "Федра" наряду с расиновскими трагедиями не просто наследие литературы XVII в., но поистине вечное достояние мировой культуры.

 

4. Простежити зображення конфлікту обов’язку і пристрасті в діалогах Федри з Іполітом (дія 2, ява 5) і Еноною (дія 3, ява 6). (в 3 дії 6 яві взагалі одні лиш слова Іполита, і я не розумію як їх причепити до Енони)

 

 

Розум Федри засліплений почуттями до Іполита, але вона розуміє, що це неправильно, і тоді голосом розумі для неї виступає Енона.

 

Федра

(Эноне)

Вот он!.. Вся кровь на миг остановилась в жилах

И к сердцу хлынула... И вспомнить я не в силах

Ни слова из того, что нужно мне сказать.

 

Энона

Но ты должна спасти свое дитя, - ты мать!

 

Федра домоглася того, аби Іполита вигнали з Афін, але цим вона хотіла допомогти собі, адже тоді юнак мав її зненавидіти, і тоді б її постигне кохання згасло. Але цей вчинок мав зовсім інші наслідки: Федра ще більше потонула в своїх почуттях. В кінці 2 дії 6 яви, вона навіть зізналася Іполиту в коханні, але в неї є обов’язок перед своїм сином. Вона має зберегти йому життя, адже зі смертю Тесея їх нікому захищати.

Федра

… Да, я тебя люблю. Но ты считать не вправе,

Что я сама влеклась к пленительной отраве,

Что безрассудную оправдываю страсть.

Нет, над собой, увы, утратила я власть.

Я, жертва жалкая небесного отмщенья,

Тебя - гневлю, себе - внушаю отвращенье….

… Не думай, что с моим признанием постыдным

Я шла сюда к тебе. О нет, просить я шла

За сына, чтоб ему не причинял ты зла.

А говорю с тобой лишь о тебе... О, горе!

Тобой я вся полна, и с сердцем ум в раздоре.

Что ж, покарай меня за мой преступный пыл.

Немало твой отец чудовищ истребил;

И ты с лица земли сурово и жестоко

Сотри чудовище, исчадие порока,

Тесееву вдову, томимую - о, стыд! -

Любовью к пасынку! О, пусть твой меч пронзит

Ей сердце грешное, что жаждет искупленья

И рвется из груди к мечу, орудью мщенья!