Чем интересен анализ М. Вебером бюрократии?

Рациональное (легитимное) господство – порождение западных демо­кратий. Несущими конструкциями такой власти являются профессио­нальная бюрократия, отработанные технологии управления, избира­тельных кампаний, подбора команд, ролевой проработки актов политического лидера. Бюрократия (буквально: «власть конторских слу­жащих») ассоциировалась у Вебера с типом господства, основанного не на традиционном почитании, не на вере, а на строгих и рациональных правилах легалистского характера, регулируемого законом. Такая власть отличается:

- обособлением служб и компетенции, строго определенных в зако­нах и правилах в целях удобства для принятия решений и контроля;

- защитой статуса и компетенции служащих (несменяемость судей, гарантированное продвижение по службе, пенсия за выслугу лет и т.д.);

- четкой иерархизацией в выполнении распорядительных и ис­полнительских функций и функций;

- подбором кадров на конкурсной основе;

- полным обособлением выполняемой служебной функции от лич­ностных свойств и характеристик, поскольку служащий не может быть собственником своей должности или средств управления;

- особым значением служб, создающих образ правительства и его лидера, легитимирующих власть не только с позиций законности, но и с точки зрения поддержки массами. (Вебер специально рассматривал различие понятий «легальность» и «легитимность» власти).

Перечисленные черты более всего характеризуют современный этап бюрократизации управления, хотя сам феномен бюрократии имеет кор­ни в древности (китайский опыт конкурсно-экзаменационного отбора чи­новников на должности в государстве). Вебер прогнозировал неотврати­мость тотальной бюрократизации общественной и государственной жизнедеятельности всех современных демократий. В настоящее время везде исполнительная власть заметно теснит законодательную. Быстро внедряются технические средства контроля, учета, безопасности. Пре­дугадав такую перспективу, Вебер считал, что на смену капитализму придет не социализм, а общество, легитимно бюрократизированное в це­лях рационального управления. Эти положения развивались теоретика­ми революции менеджеров и постиндустриального общества.

Нормативизм Г. Кельзена

Ганс Кельзен (1881-1973) – австрийский философ права, преподавал в Венском университете и в свое время готовил проект Конституции 1920 г., которая юридически оформила создание Австрийской Республи­ки. В 1921-1929 гг. исполнял обязанности члена Конституционного суда Австрии. Эмигрировал из страны после прихода к власти в Германии А. Гитлера. С 1942 г. жил в США, преподавал в Калифорнийском универ­ситете. Позитивизм Кельзена отражен в основной его работе – «Чистая теория права» (1934). Под этим названием строилась теория позитивного (т.е. существующего и действующего) права, имеющая характерные чер­ты. Перечислим их.

Ограничение: «учение о праве занимается одним только правом и «очищает» познаваемый предмет от всего, что не есть право в строгом смысле; для обеспечения своей «чистоты» отказывается заранее от познавательных усилий в отношении всех элементов, чуждых позитивному праву; пределы подобного ограничения отчетливо зафикси­рованы.

Строгая фиксация различения, обособления специфической и специальной науки права (т.е. юриспруденции), во-первых, от фило­софии справедливости (от «идеального права», морали, идеологии, ак­сиологии, теории ценностей), во-вторых, от социологии и истории (по­знания социальной реальности, политики права и т.д.). Последние он относит к каузальным наукам, изучающим причинность явлений.

Теория права – нормативная наука, выводящая свои понятия ис­ключительно из содержания позитивных законодательных норм, не поддаваясь влиянию мотивов и страстей, намерениям законодательных властей или желаниям и интересам индивидов. Предписание, каким должен или не должен быть объект с учетом ценностных соображений – предмет политики, государственного управления. «Вопрос о соотноше­нии права и морали – это вопрос не о содержании права, но о его форме. Право составляет ценность как раз потому, что оно есть норма».

Предмет изучения теории права («общей теории права») состав­ляет «порядок человеческого поведения» – «систему норм, единство которых зиждется на том, что они имеют общее основание действи­тельности, а основание действительности нормативного порядка со­ставляет основная норма, из которой выводится действительность всех норм, относящихся к этому порядку».

Кельзен уточняет, что нормативный порядок – это «принудитель­ный порядок». Правовед изучает законодательные нормы, их элемен­ты, взаимоотношения, правопорядок как целое, его структуру, соот­ношение между различными правопорядками и, наконец, единство прав в плюрализме позитивных законных порядков (правопорядков). Основная норма. Право – не проявление сверхчеловеческой влас­ти, а только специфическая социальная техника, основанная на чело­веческом опыте. Ее глубинное основание лежит в логико-юридичес­кой гипотезе, установленной логическим анализом реального юридического мышления. Согласно этой гипотезе универсальным ло­гическим предположением (и оправданием) значимости позитивного права является так называемая основная норма, призванная вводить все официальные действия должностных лиц в контекст правопоряд­ка, а также придавать правосоздающим актам должностных лиц и граждан общезначимый характер. Если прибегнуть к помощи анало­гий основную норму можно представить как «самую первую из кон­ституций» с учетом формулы «конституция как основной закон госу­дарства», но это не материальная, не позитивная, а постулируемая, установленная верховной властью норма, выше которой нет норм (на­подобие предписаний Бога, революционного декрета). Отношение этой нормы с остальными нормами должно отражать сочетание прин­ципов легитимности и эффективности.

Соотношение права и государства. Право является специфичес­ким порядком или организацией власти. Государство, таким образом, выступает в двух измерениях – как господство и как право. Государ­ство как право – это «монополия правового сообщества на принужде­ние», т.е. «правовое государство». Но Кельзен рассматривает его не в общепринятом, а в специфическом смысле, как «относительно цент­рализованный правопорядок, в соответствии с которым отправление правосудия и управление основываются на законах, принимаемых избранным народом парламентом...», как тождество государства и права.

Отделение естественно-правовой концепции от теории права. Попытки решения вечной проблемы справедливости (что естественно в поведении человека и что не естественно) мешают изучению права. Такие попытки объясняются психологической потребностью оправ­дать субъективные ценностные решения и попытаться выдать их за основанные на объективных принципах, на истине. При этом происхо­дит смешение между общепризнанными законами природы, правила­ми этики и юриспруденцией. Так возникает искаженная оценка пове­дения человека как поведения «естественного», представляющая субъективную оценку мыслителя, принадлежащего к естественно-правовой школе. Такие попытки необходимо отделить от права.

Однако, отстаивая независимость «чистой теории права» от поли­тики, искусства управления, Кельзен все же приходит к выводу, что в правовой науке еще отсутствует возможность такого разграничения и «чистая теория права» не может быть использована. Этот вывод Кель­зен сделал после окончания Второй мировой войны, под впечатлени­ем от того факта, что в великих странах, находящихся под началом партийных диктатур, некоторые выдающиеся представители юрис­пруденции служили своей «наукой» политической власти. Публикуя свой обобщающий труд в англосаксонском мире, он считал, что свобо­да науки здесь ценится должным образом, власть более стабильна, а идеи находятся в большем почете, чем власть.

3. Социологическая юриспруденция в xx веке