Коренастое сложение визитерши напомнило Люси, что у Темпл есть враги. А что если эта женщина – рассерженная клиентка? Или какая-то зрительница «Жирного Острова», превратившаяся в преследовательшу?
Панда стеной встал между посетительницей и дверью.
– Я несколько недель искала ее, – упрямо твердила женщина. – И не уйду.
Тот медленно спустился со ступеней:
– Здесь частные владения.
Он не повысил голос, но от этого не стал менее страшным. Женщина прислонилась спиной к машине, больше разочарованная, чем напуганная.
– Мне нужно увидеть ее.
– Вам нужно уехать.
– Просто передайте ей, что я здесь. Пожалуйста. Скажите, что здесь Макс.
Макс? Люси вытаращила глаза. Это Макс?
Но откровение женщины, кажется, ничуть не удивило Панду. Или он нацепил профессиональное выражение игрока в покер, или же все время знал, что человек, по которому тосковала Темпл, – женщина.
Конечно же, он знал. От известного своей тщательностью такого типа, как Панда, не ускользнет никакая подробность.
Женщина повернулась к дому и прокричала:
– Темпл! Темпл, это Макс! Не поступай так. Выйди и давай поговорим!
Ее затаенную боль Люси ощутила всем сердцем. Наверняка Темпл услышит голос Макс и выйдет. Но из дома не донеслось ни звука. Дверь осталась закрытой. Люси не могла это вынести. Она завернула за угол и вошла с заднего хода.
И нашла Темпл в ее спальне, торчавшей сбоку окна, где ей, не обнаруживая себя, была видна дорога.
– Зачем она приехала? – Голос Королевы–Дьяволицы звучал одновременно жестко и надломлено. – Я ее ненавижу.
Теперь Люси все стало ясно, чего она раньше не понимала.
– Нет, это не так. Вы ее любите.
Из заколки выскочила прядь волос, когда Темпл развернулась: каждый мускул ее перенакачанного тела напрягся.
– Да что вы об этом знаете?
– Я знаю, что это разрывало вас на куски все лето.
– Все пройдет. Просто дело времени.
– Почему вы поссорились?
Темпл раздула ноздри.
– Не будьте наивной. Неужели вы думаете, я хочу, чтобы весь свет узнал, что я… я влюбилась в женщину?
– Вряд ли вы первая известная личность, которая перестанет скрывать свои наклонности. Сомневаюсь, что это разрушит вашу карьеру.
– Это разрушит меня.
– Как? Не понимаю.
– Это не то, чем я хотела стать.
– Лесбиянкой?
Темпл вздрогнула.
Люси всплеснула руками:
– Боже, Темпл. Добро пожаловать в двадцать первый век. Люди влюбляются.
– Вам легко говорить. Вы-то влюбились в мужчину.
На мгновение Люси подумала, что та говорит о Панде, но потом поняла, что Темпл, скорей всего, имеет в виду Теда.
– Мы не всегда выбираем, в кого влюбиться. Среди женщин много лесбиянок.
Темпл скривила губы, глаза блестели от непролитых слез.
– Я не всякая женщина. А Темпл Реншоу.
– И это ставит вас над простыми смертными?
– Я не создана для неудач. Не так я устроена.
– Вы действительно думаете, что Макс – неудача?
– Макс замечательная, – неистово возразила она. – Самый лучший человек из тех, кого я знаю.
– Тогда в чем дело?
Темпл упрямо молчала, но Люси не собиралась позволять ей уйти от ответа.
– Давайте, скажите.
– Я не могу. Политкорректность не изменит реальность. Гомосексуальность – это изъян. Порок.
– Просекла. Вы слишком идеальны, чтобы быть геем.
– Я не хочу больше об этом говорить.
Люси переполняла жалость. Стандарты, которые установила для себя Темпл, были невозможны для кого угодно. Неудивительно, что она несчастна.
По гравию зашуршали шины. Темпл закрыла глаза и прислонилась спиной к стене. Люси выглянула в окно.
– Поздравляю. Лучший человек из тех, кого вы знаете, уезжает.
Панда пилил сухое дерево и рвался в драку, когда Люси вышла поговорить с ним.
– Я так понимаю, ты считаешь, что я должен был сказать тебе о Макс?
– Да, но я понимаю – соблюдение конфиденциальности клиента. Я знаю…
В доме что-то с грохотом рухнуло. Панда бросил пилу и помчался внутрь. Люси ринулась за ним. Вбежав в переднюю, она услышала доносившиеся сверху удары, потом что-то грохнуло на полу. Она кинулась за Пандой по лестнице наверх.
Темпл стояла посреди гимнастического зала с диким взглядом и растрепанными волосами, вокруг нее лежало в руинах ее королевство-тюрьма. Перевернутая скамейка со штангой, разбросанные маты, дыра в стене. Темпл схватила десятифунтовую гирю и уже собиралась швырнуть ее в окно, как Панда сгреб мятежницу.
Это была битва богов. Геркулес против Зены-королевы воинов. Но как бы Темпл ни была сильна, он был сильнее, и совсем немного ему понадобилось, чтобы прижать ее к своей груди.
Из воительницы вышел весь пыл. Когда Панда наконец освободил ее, она без сил свалилась к его ногам. Панда молча послал призыв Люси о помощи, и ей пришла к голову только одна идея.
Свой хлеб она спрятала в укромном месте, где его мог взять Панда. Хлеб Люси спекла как раз днем в коттедже. Она принесла каравай на кухню, отрезала ломоть, намазала медом, который прятала в шкафу.
Темпл сидела у стены, свесив голову на сложенные на коленях руки. Люси пристроилась рядом и подала лакомство.
– Вперед.
Красные заплаканные глаза Темпл отторгли предательство.
– Зачем вы пихаете мне это вредительство?
– Это вовсе не вредительство. – Люси с трудом подобрала слово. – Это… это просто жизнь.
Темпл съела хлеб. Не разом заглотив, а смакуя каждый кусочек. Пока Панда, прислонившись к притолоке, наблюдал, Люси сидела, скрестив ноги, рядом с Королевой–Дьяволицей и пыталась придумать, что сказать. И в конечном итоге ничего не придумала и смолчала.
– Как вкусно, – жалобным голоском сказала Темпл. – Можно еще?
Люси секунду подумала:
– Нет, но вечером я приготовлю ужин.
Плечи Темпл поникли.
– Я больше не могу так дальше.
– Я знаю.
Темпл закрыла лицо руками.
– Все летит к черту. Все, ради чего я работала.
– Нет, если вы не захотите, – успокоила Люси. – Вы привели в порядок тело. А теперь нужно привести в порядок мозги. – Она встала и повернулась лицом к Панде. – Через час я вернусь. Отопри кладовую.
Глава 20
В доме царила тишина, когда Люси вернулась из городка. Она распаковала продукты, вытащила небольшой угольный гриль из пикапа Панды, а пока разгорался уголь, постелила старую скатерть на столик для пикника, уставила всякой всячиной и отшелушила четыре початка кукурузы.
Вернувшись в кухню, Люси налила себе бокал вина и развернула свежевыловленную, но, к счастью, выпотрошенную и без головы радужную форель, купленную в гавани. Потом нафаршировала форель листьями шпината, диким луком, обнаруженным на заднем дворе, и несколькими дольками лимона. Смазав слегка рыбу оливковым маслом, оставила куски на тарелке дожидаться гриля. Правильно ли она поступает? Люси не была уверена, но понимала только, что Темпл больше не может так держаться: одержимая, страдающая и готовая снова набрать потерянный вес, стоит лишь ей покинуть этот созданный для себя лично «Жирный остров».
Пока Люси готовила на скорую руку салат с кедровыми орехами, кусочками зрелой груши и крошками запрещенного прежде сыра фета, появился Панда:
– Ты действительно думаешь, что это хорошая идея?
– А есть получше?
Он угрюмо наблюдал, как Люси смешивает легкую заправку из оливкового масла и бальзамического уксуса.
– Зачем тогда я вообще брался за эту работу?
– Потому что ты перед Темпл в долгу. – Она сунула ему в руки тарелку с форелью. – Гриль на улице. Не пережарь только.
Панда посмотрел на рыбу слегка ошарашенным взглядом.
– Я что, похож на парня, который знает, как обращаться с грилем?
– Просто не протыкай кусочки, пока не пора будет переворачивать. Сам разберешься. У тебя в мужских генах заложено.
Он выскочил наружу, что-то бормоча под нос. Люси проверила воду, которую поставила вскипать для кукурузы. Вместо того чтобы порушить диету Темпл, Люси хотела пробудить ее разумное отношение к чему-то другому, отличному от лишений.
В кухню забрела Темпл с всклокоченными волосами и покрасневшими глазами, больше похожая на посудомойку, чем на Королеву–Дьяволицу. Люси налила ей полбокала белого вина из только что купленной бутылки и, ни слова не говоря, вручила. Темпл поднесла бокал к носу, вдохнула и чуть отпила. Потом закрыла глаза и насладилась вкусом.
– Сегодня вечером будем ужинать на свежем воздухе, и я хочу, чтобы на столе стояли цветы. – Люси дала Темпл кособокую голубую керамическую вазу, похоже, сделанную в качестве задания по художественному ремеслу в начальной школе. – Поболтайтесь в окрестности и соберите какой-нибудь букет.
Дьяволица была слишком измучена, чтобы спорить.
Ее усилия свелись к нескольким листьям функии, дикой моркови и желтым маргариткам. Как и следовало ожидать, окончательный результат не укладывался в ее определение совершенства, поэтому ей не понравился, но Люси не могла представить более подходящее украшение к выцветшей красной скатерти и разрозненным тарелкам.
Стол для пикника, повернутый так, чтобы видно было озеро, стоял под дубом. Панда уселся на скамейку напротив Люси и Темпл. Люси положила себе и Темпл по початку кукурузы, а Панде дала два.
– Я забыла купить масло, – соврала она. – Вот, попробуйте взамен. – И показала на дольки лайма, лежавшие на детской пластиковой тарелке с изображением «Улицы Сезам».
Как Люси и надеялась, нежная кукуруза в сочетании со свежим ароматом и ярко выраженным вкусом лайма, чуть посыпанного морской солью, компенсировали отсутствие масла. Несмотря на несколько обуглившихся краев, Панда хорошо пожарил рыбу. Внутри она оказалась сочной и вкусной.
– Боже, как же хорошо, – словно молитву произнесла Темпл.
– Аминь. – Панда приступил ко второму початку, поедая его куда аккуратнее Темпл или Люси.
Темпл внимательно просмотрела пустой стержень – а вдруг пропустила какое зернышко?
– Как вы научились так готовить?
Люси не хотелось обсуждать тему шеф–поваров Белого дома.
– Методом проб и ошибок.
После того как Темпл поймала последний оставшийся кедровый орешек на опустевшей тарелке мокрым кончиком пальца, Дьяволица с истинным любопытством принялась изучать Люси.
– Что вам-то за дело? Мы и так все в курсе, что я чокнутая. Почему вас задевает, что со мной происходит?
– Потому что на ваше счастье я рождена, чтобы заботиться о вас.
Кроме того, попытка привести в порядок чьи-то дела – отличный повод уклониться от того, чтобы привести в порядок свои собственные. С назначенным сроком, до которого осталось меньше месяца, Люси не написала ни строчки из того, что хотел ее отец, даже думать не хотела о том, чтобы вернуться к работе, и редко говорила со своими. Все, что ей удавалось, – печь много хлеба, совершенствовать медовые карамельки и завести с самого начала обреченный на провал роман с мужчиной, которого использовала как секс–игрушку.
– Люси беспокоится о людях всю жизнь, – ответил за нее Панда. – У нее это в генах. – И пристально посмотрел так, что ей стало неловко. – Она спасла малышку сестренку. Свела вместе родителей. Черт, если бы не Люси, сомневаюсь, что ее мать стала бы президентом. – Он отмахнулся от мухи. – Можно сказать, что к тому времени, когда Люси исполнилось пятнадцать, она изменила ход американской истории.
От того, в каком свете он ее видит, Люси стало уж совсем неловко, она поспешно встала и спросила:
– Как насчет десерта?
– А есть десерт?
Темпл спросила так, словно только что ей сказали, что Пасхальный Кролик существует наяву.
– «Надо жить». (часть цитаты от Элеонор Рузвельт «Надо жить, нельзя позволить интересу к жизни угаснуть». – Прим.пер.)
Люси вернулась с кухни с плиткой черного шоколада, которую разломила на три кусочка.
– Ты ему больше дала, – проворчала Темпл. И следом: – Забудьте, что я сказала.
Но пока Люси и Темпл лакомились шоколадкой, Панда, не прикоснувшись к своему куску, смял салфетку и бросил ее на тарелку.
– Я ухожу в отставку.
Люси поперхнулась шоколадом. Темпл сломала свой кусочек… Ужин, устроенный Люси… Панда нашел предлог, который искал, чтобы покинуть остров и, в конечном итоге, сбежать от нее.
– Черта с два ты уйдешь. – Темпл слизала шоколад с пальцев.
– Ты наняла меня, чтобы я остановил вот это самое, – холодно сказал Панда. – Сыр, шоколад, кукурузу… Я не справился со своей работой.
– Твоя работа изменилась.
А его хладнокровие испарилось.
– Да что поменялось-то?
Она неопределенно махнула:
– Я с этим разберусь.
– Забудь!
Он вскочил из–за стола и вихрем помчался через двор к своему насиженному месту.
Когда Панда исчез на каменистом склоне, Темпл посмотрела на Люси:
– Если хотите заполучить этого парня, придется действовать поактивнее. Ваше время истекает.
– Заполучить его? Он мне вовсе не нужен.
– А кто сейчас бежит от правды? – Темпл потянулась к оставленному Пандой шоколаду, потом раздумала и швырнула его в сторону утеса. – Патрик Шейд обожает вас, несмотря на свое вечное ворчание. Он один из самых сексуальных мужиков на планете. А также этичный, заботливый и достаточно соображающий, чтобы быть интересным. Вы влюбились в этого парня.
– Нет, не влюбилась!
– А сейчас кому требуется мозгокопатель?
Люси перекинула ноги через скамейку и сгребла тарелки:
– И это вся благодарность за то, что я накормила вас настоящей едой.
– Если не хотите потерять самого лучшего мужчину, которого встретили в жизни, лучше ловить свою дичь.
– У меня нет никакой дичи. И самым лучшим мужчиной, которого я встретила, был Тед Бодин.
– Вы уверены?
Люси в гневе помчалась в дом:
– Сами уберете. Я собираюсь в город. И чтоб никаких нагрузок вечером!
«Компас» находился в квартале от Бульвара Бездельников в одноэтажном обшарпанном здании с навешенной на фасаде рыболовной сетью и помятыми медными корабельными фонарями, которые торчали по обе стороны двери. Вывеска возвещала: «Живая музыка и «счастливый часок» круглый день».
Влюбилась в Панду? Полнейшая чушь. Уж она знала разницу между настоящей любовью и каким-то романом.
Внутри пахло пивом и жареными куриными крылышками. На стенах тоже висели рыболовные сети с пластиковыми поплавками, фальшивыми компасами, штурвалами и коллекцией лифчиков. Деревянные столы стояли тесно друг к другу, оставляя в глубине помещения открытое пространство для рок–музыкантов. Судя по его репутации, в баре обычно околачивалась толпа молодежи, что проводила на острове отпуск. И сейчас бар только-только стал оживать.
Потягивая «маргариту», Люси наблюдала, как музыканты настраивают инструменты. С какой стати Темпл это взбрело в голову? Просто потому, что Панда такой сексуальный парень? Да таких мужиков хоть пруд пруди, может, не в такой степени – конечно, не в такой степени, – но ведь любовь – это больше, чем просто секс. Любовь подразумевает общие интересы, любовь – когда легко друг с другом, когда разделяют взгляды на жизнь. Ладно, у них с Пандой кое-что из этого есть, многое из этого, но…
Она оторвалась от размышлений, когда какой-то мускулистый качок подвалил к ней:
– Как тебя зовут, красотка?
– Откликаюсь на Гадюку.
– Типа гадюка на ветровом стекле, что ли? (по–английски игра слов wiper («дворники») – viper (гадюка) – Прим.пер.)
Он уже основательно был пьян и фыркнул, издав серию трубных звуков через нос.
– Нет, – огрызнулась Люси. – Типа «разозлишь-надеру-тебе–задницу» Гадюка.
Только парень отступил, ей пришло в голову, что с ее дредами, татуировкой и грубостью, возможно, она слишком отпугивает обычных особей мужского пола, что в некотором роде вредило цели, с которой Люси заявилась сюда. Но наблюдая, как отчаливает этот качок, ей пришлось признать: сама мысль, что паинька мисс Джорик может кого-то так запросто отшить, ей понравилась.
Люси оделась совершенной готкой–страхолюдиной: короткая черная юбка, едва прикрывающая задницу, обнажающий одно плечо черный топ с пробитыми металлическими дырочками и единственные туфли на высоких каблуках – черные босоножки на шпильках и платформе. Вовсю щеголяя татуировками, колечками в носу и в брови, жирной черной подводкой, она точно отличалась от всех этих студенточек в прелестных шортиках и сандалиях.
Она обозревала всю мужскую свору: «золотистого ретривера», «борзого», «питбуля» и парочку «дворняг». Все они поглядывали на нее. Она чуть было не спросила позволения присоединиться к ним, когда вспомнила, кто она есть.
– Я Гадюка.– Люси поставила на стол пиво и села на единственный свободный стул. – Если вы слышали кой-какие россказни обо мне, так они наверняка правда.
Куда она подевалась, черт возьми? К полуночи, прежде чем вспомнил о «Компасе», Панда обошел все бары в округе. Люси взяла его машину, поэтому ему пришлось добираться в город на лодке, оставив Темпл одну. Насколько ему было известно, его подопечная проглотила оставшийся шоколад, купленный Люси. На что Панде было теперь наплевать.
Он осмотрел толпу и тут же вычислил эту «готку». Она танцевала перед оркестром с тощим длинноволосым юнцом, выглядевшим в точности как молодой Эдди Ван Хален. Если это вращение задницей можно считать «танцем». Первая гитара и басист пели точно для нее какую-то кавер–версию песни Бона Джови «Runaway». Она выглядела опасной хулиганкой и едва ли в ладах с законом в своем дрянном топе и еще более дрянных туфлях. Юбка размером с носовой платок открывала слишком много ног да еще и новую татуировку в виде обвившей голень змеи, чья голова с ядовитыми зубами указывала прямо в Нирвану. Трудно представить, что каких-то два с половиной месяца назад эта сильная и решительная пожирательница мужчин носила жемчуг и готовилась окунуться в семейную идиллию с самым респектабельным парнем в Техасе.
Панда, как и всегда, привлекал внимание. Но он давным–давно потерял вкус к студенточкам. Песня подошла к концу. Люси закинула руку студентику за шею, прильнула к нему и поцеловала сукина сына. Страстно и взасос.
Панда рассек толпу и толкнул плечом шпану.
– Отвали.
Люси чуть повернула голову, чтобы продемонстрировать вздернутую бровь, потом сильнее обняла паренька за шею и шепнула ему на ухо:
– Не обращай на него внимания. Он не так крут, как кажется.
Панде достаточно было пристально поглядеть на парня, чтобы тот понял, что сие есть неправда. Юноша расцепил руки Люси и сказал:
– Позже, ладно?
Люси смотрела, как он поспешно удаляется, потом воззрилась на Панду:
– Пошел прочь, – заорала она сквозь грохот музыки. – Я пьяна и только что приготовилась его закадрить.
Он скрипнул зубами:
– Поздравляю. Такими темпами ты мигом покончишь со своим списком.
Она топнула ногой.
– Черт, он уходит, а я собиралась с ним переспать. А сейчас придется заняться «борзым».
Черта лысого. Он не знал, кто такой этот «борзой», только эта чертовка сегодня ни с кем, кроме него, спать не будет.
– Тут такое дело, дорогуша… Я не делюсь своей женщиной.…
– Я не твоя женщина. И не твоя дорогуша! – вознегодовала Люси.
Он поцеловал ее, прежде чем она успела еще что-нибудь выдать. У нее был вкус пива и коричной губной помады. Но Люси не увлеклась поцелуем, как хотелось Панде. Вместо того, она прикусила ему нижнюю губу и отстранилась:
– Хорошая попытка, Патрик, но ничего не выйдет. Я тут тусуюсь с новыми друзьями, и тебя не приглашали.
– Погоди. Ты говорила мне, что хотела пообжиматься на людях.
– А ты заявил, что не будешь.
– Я передумал.
Из него был дерьмовый танцор, но, по его мнению, то, что изображала Люси, тоже не совсем танец, поэтому притянул ее к себе.
Она отказалась сотрудничать.
– Купи мне сперва выпивку.
– С тебя достаточно.
Люси уперлась:
– Нет выпивки – нет танцев. Добудь мне «камикадзе».
Панда скрипнул зубами и протолкался к бару.
– Сообразите мне что-нибудь, что на вкус как «камикадзе», – обратился он к барменше, которая выглядела как тюремная надзирательница. – Но без пойла.
– Кто вы такой? – проворчала та. – Какой-то чокнутый религиозный святоша?
– Просто сделайте чертову выпивку.
В итоге варево больше походило на апельсиновое мороженое, чем на «камикадзе», но, может, Люси и не заметит. Он узрел ее уже пристроившейся на коленях какого-то парня. Высокий юнец с почти комичной худобой, с длинным носом и длинной шеей. «Борзой».
Панда купил себе пиво и протиснулся к столику. Увидев его, «борзой» вскочил так поспешно, что чуть не уронил Люси. Панда кивнул ему и вручил ей напиток.
– Вижу, ты вернулась к своим старым трюкам, дорогуша.
Она с омерзением посмотрела на него.
– Один совет, мальчики… – Он отпил пива. – Проверьте свои бумажники, прежде чем она улизнет. Она ничего с собой не может поделать.
Пока юнцы проверяли свои карманы, Панда поставил пиво и вытащил Люси на танцплощадку, где музыканты фальшиво затянули какую-то балладу.
Бестормозная Люси глупо улыбнулась ему.
– Нечего со мной обжиматься. Сказано тебе, я уже это проделала. С двумя, между прочим.
– Я потрясен. – Он обхватил ладонями ее ягодицы и зашептал прямо в ухо: – Как насчет того, чтобы потискаться на публике? Это ведь тоже в твоем списке?
– Нет, но…
Он сдавил ей попку.
– Тебе стоит внести этот пункт.
Панда надеялся смутить ее хоть немного, но не на ту напал. Тогда притиснул к стене с деревянным китом и запечатлел долгий поцелуй. На сей раз добился кое-какой реакции. Люси обхватила руками его за шею, там, где им и положено быть. И казалась немного ошеломленной, или, может, это произошло с ним. Он потянул губами за мочку.
– Давай уйдем отсюда.
Люси встрепенулась, словно он вылил ей на голову ушат с холодной водой.
– Ни за что, чувак. Я остаюсь.
– Подумай хорошо, чувиха, – в тон ответил Панда. – Ты уходишь со мной.
– И как именно ты выволочишь меня отсюда?
Она попала в точку. Как бы он ни хотел, но не мог забросить ее на плечо и вытащить отсюда, не привлекая внимания по меньшей мере нескольких добрых самаритян вместе с надзирательницей за стойкой бара, у которой наверняка где-то под рукой лежит пистолет. Люси, виляя задницей, отошла и тут же нашла другой столик с клиентами постарше и покруче. Терпение Панды лопнуло. Она большая девочка, и если так хочет, то и черт с ней.
Панда стал было работать локтями, протискиваясь к выходу, потом притормозил. Кое-кто из особ женского пола поглядывал на нее чересчур пристально, наверно, потому что им не нравилось, что Люси привлекла к себе все мужское внимание. Но, может, они старались вспомнить, где ее видели, а если ее узнают… Он представил, как на свет появляются мобильники, щелкают камеры, народ, наседающий на нее….
Он заказал простую содовую, прислонился к барной стойке и стал наблюдать за Люси, пока мужчины за столом не смутились и не перестали с ней разговаривать. Тогда она попыталась подсесть к другому столику, но и там ей не расстелили красную дорожку. Вместо того чтобы отправиться домой и улечься спать, она направилась к нему, оставив в прошлом виляние задницей. С решительной поступью и твердым взглядом под всеми этими слоями краски была видна женщина, которая знала, что делает, поскольку вращалась в мире власти.
– Что бы ты там мне ни заказывал, благодаря этому я трезва как стеклышко, – сказала Люси с убийственной серьезностью. – Я точно знаю, что делаю, и мне ни к чему охрана. – Она вздернула подбородок. – Я десять лет провела с телохранителями. Более чем достаточно. Прямо с этого момента между нами все кончено, я хочу, чтобы ты ушел.
Бешеная ярость ослепила Панду, а он-то думал, что такое с ним уже больше не случится. Он резко поставил стакан на стойку:
– Как знаешь, сестренка.
Люси избавилась от своего раздражителя, но с ним испарился и дух вечеринки. Вот зачем ему нужно было прийти и все испортить? Все же не стоило так уж выходить из себя. Это все Темпл виновата. Ее самодовольная уверенность, что Люси влюбилась в Панду, вызвала в ней панику.
Не стоило бы паниковать. Темпл просто ошибалась. Люси не из тех женщин, что любят одного, а спустя всего лишь два с половиной месяца влюбляются в другого. Тем более в такого замкнутого, что он отказывается открыть хоть что-то о себе. И все-таки где-то в душе она пожалела, что объявила о разрыве отношений прямо сейчас, хотя лето уже было на исходе, и Панде скоро уезжать.
Чтобы удостовериться, что не наткнется на него снаружи, Люси подождала, прежде чем покинуть бар. Парковка была заполнена. Пока Люси искала внедорожник, она почти ожидала, что Панда уехал на своем автомобиле и оставил ее в затруднительном положении. Но он этого не сделал. Все еще заботился о ней. В глазах защипало, хотя было ясно, что лучше порвать их отношения прямо сейчас.
Ей не хотелось ехать домой, не хотелось ни с кем разговаривать. Она смотрела на внедорожник, но не могла заставить себя сесть в него. Будь на ней кроссовки, то пустилась бы сейчас пешком, чтобы проветрить мозги, но каблуки не годились для ночных экскурсий. Однако вечер был теплый, на небе полная луна. Люси пробралась между машинами и обогнула бар, внезапно поддавшись какому-то порыву.
Здание возвышалось над заливом. На месте владельцев Люси бы устроила позади открытое патио. А вместо того она увидела там пару мусорных баков, навес для техники и разбитый столик для пикников. Судя по смятым сигаретным пачкам и россыпи окурков на земле, работники здесь устраивали перекуры.
Она осторожно прошла по неровной земле и присела на скамейку. Сырое дерево холодило голые бедра, тянуло прохладой с озера и доносился запах оливкового масла из кухни. Люси услышала рев мотоциклов, и на мгновение ей захотелось, чтобы на одном оказался Панда, ее личный сэр Галахад, ринувшийся, чтобы спасти прекрасную даму из унылого болота ее собственных мыслей.
Она глазела на огни домов на другой стороне озера. После ссоры Панды с Темпл, Люси не удивилась бы, если он завтра к вечеру уехал. А что насчет самой Люси? Сколько она еще может здесь оставаться? Она вообразила себя стоящей на утесе за домом, вокруг падают листья, потом снежные хлопья. Она увидела, как наступает весна, потом снова лето. Годы летят. Волосы покрываются сединой, лицо морщинами – странная старушка, которая однажды появилась здесь и осталась навсегда. В конце концов, люди найдут ее высохшее тело, похороненное под горой зачерствевшего домашнего хлеба.
Ее передернуло. В мысли вторгся чей-то грубый голос:
– Погоди. Я пойду отолью.
– Ты вечно отливаешь.
– Пошел на хрен.
Гравий захрустел под чьими-то ногами. Из–за угла появился какой-то мужик с нечесаной бородой и банданой на голове. Пока его дружок ждал у мусорного бака, бородатый разглядел Люси.
– Привет.
Мужики были одеты в грубые ботинки, грязные джинсы, волосы еще грязнее. Эти парни не были адвокатами или консультантами высшей школы, превращавшимися по уик–эндам в байкеров. Настоящие байкеры. И судя по походке, к тому же в изрядном подпитии.
Люси Джорик бы испугалась, но Гадюка знала, как справиться с такими ситуациями.
– Самому привет.
– Тебе как, если я тут отолью? – спросил громче, чем требовалось, бородатый байкер. – Можешь смотреть, если хочешь.
Его приятель у мусорного бака подавил смешок:
– Ты что, мужик, нашел цыпочку на задах?
Гадюку запугать было нелегко, но и тупицей она не была. В шумном баре вряд ли ее кто-нибудь услышал бы, и она решила сократить разговор.
– У меня есть дела и получше. – И с этими словами встала со скамьи.
Мужик у мусорного бака шатнулся в ее сторону:
– Он разрешит тебе подержать.
Вдыхая пары алкоголя, которые распространяли эти типы, Люси чувствовала все возрастающее беспокойство, но Гадюка верила, что нельзя выказывать страх.
– Такую мелочь попробуй нащупай.
Байкеры зашлись в хохоте. Несмотря на трясущиеся коленки, ей пришлась по душе собственная твердость. В конце концов, это лето не прошло даром.
Кроме одного: ее острòта открыла дверь в компанию, которой она не хотела, и оба типа приблизились к ней.
– Ты мне нравишься, – заявил бородатый.
Другой, торчавший у мусорного бака, отличался низким покатым лбом и сросшимися бровями.
– Пошли выпьем с нами.
Она сглотнула:
– Заметано. Пойдем.
Но они не двинулись с места. И запах виски и немытых тел вызывал у нее тошноту.
– Ты подцепила какого-то старика?
Бородатый поскреб брюхо, как когда-то Панда, только этот тип не притворялся.
– Старуху, – поправила она. – Я не гуляю с парнями.
Она думала, что ловко выкрутилась, но взгляды, которыми обменялись эти двое, не обнадеживали. Глазки бородача проползли по ней как липучие насекомые.
– Ты просто не нашла парня, что надо. Верно, Уэйд?
– Ага, типа все так говорят.
Она с трудом выдавила смешок.
Дальний конец бара перегораживал забор, поэтому ей пришлось бы идти мимо этих типов, чтобы добраться до стоянки. На острове Люси всегда чувствовала себя в безопасности, но только не сейчас, и личина Гадюки стала соскальзывать.
