Пока она размышляла над тем, что за мужчина скажет «тысяча чертей», Большой Майк присмотрелся к ней:
– Вы, случаем, не бывали на острове раньше?
– Нет. Приехала в первый раз.
Золотой браслет сверкнул, когда новый знакомый сунул руку в карман.
– Я вспомню. Лица я никогда не забываю.
Люси надеялась, что он привирает. Похоже, ему хотелось потянуть время и поболтать, поэтому она кивнула в сторону лестницы.
– У меня дела в доме. Прогуляюсь-ка с вами.
Он последовал за ней, и когда они забрались на самый верх, он снова пожал ей руку.
– Если вам что-нибудь будет нужно, дайте знать. Большой Майк всегда готов услужить, даже после продажи. Спросите любого на острове, они вам скажут.
– Я запомню.
Наконец он ушел. Она было пошагала к дому, но замешкалась, услышав шуршание в роще совсем не похожее на возню белок. Треснул сучок, и промелькнула красная футболка.
– Я тебя вижу, Тоби! – крикнула Люси. – Прекрати за мной шпионить!
Ответа она не ждала, да он и не последовал.
Люси соорудила сандвич, но, куснув пару раз, выбросила. Послала Мег сообщение, в котором не содержалось ничего важного, потом набрала такую же сэмэску родителям. Хотела послать сообщение Теду, но не смогла придумать, что сказать. В попытках убить время, она забрела в солярий.
Три стены грязных, решетчатых окон простирались в большом квадратном помещении от деревянных панелей до потолка. Продавленные диваны, крылатые кресла с обивкой, популярной в начале девяностых, обшарпанные столы беспорядочно стояли по всей просторной комнате. Должно быть, здесь находилось главное место сборища семьи. Встроенные полки являли обломки, которые оставляют в летних домиках: пожелтевшие книжки в мягких обложках, видеопленки со старыми кинофильмами, настольные игры в разломанных коробках и перемотанных высохшей резиновой лентой. В этом доме было нечто, что понравилось Люси с самого начала, и дремавшая в ней Марта Стюарт хотела выкинуть отсюда все барахло и вымыть эти окна, чтобы они засверкали.
Люси подобрала ветхое посудное полотенце, которым обычно подтирала пролитую коку, и протерла уголок окна. Большая часть грязи налипла снаружи, но не вся. Люси подышала на стекло и протерла снова. Уже лучше.
Кулинария – не единственная домашняя работа, которую наблюдала Люси в Белом доме несколько лет. И пятнадцать минут спустя она вооружилась резиновой шваброй, обнаруженной наверху в ванной, ведром с водой, куда капнула жидкости для мытья посуды, и стремянкой из кладовой. Скоро она закончила одну секцию окон. Дотянулась до последнего пропущенного пятнышка и когда была удовлетворена результатом трудов, только тогда спустилась на нижнюю ступеньку.
В дверях возник Панда с кокой в руках, глаза метали молнии:
– Голову даю на отсечение, ты пользовалась большой популярностью у Секретной службы[1].
.
Глава 8
Люси не стоило возвращаться в этот дом и уж тем более позволять Панде застать ее за мытьем его собственных грязных окон. Она ухватилась за лестницу, чтобы ненароком не свалиться, и снова пустила в ход арсенал колкостей от Гадюки:
– Я что, задела твое самолюбие?
– Уничтожила его напрочь, – сухо ответил хозяин дома.
– Превосходно. Не каждый день удается перехитрить натасканного суперпрофи.
– Я бы не сказал «перехитрить».
– А я бы сказала.
Одежда на нем высохла, но башмаки он сбросил, и Люси могла бы поклясться, что он успел еще больше обрасти черной щетиной с тех пор, как удалось от него ускользнуть.
– До шести паром не ходит. – Она поправила юбочку–пачку. – Тебе куда больше повезло с какой-то наемной посудиной, чем мне.
– Пистолет помог.
Люси понятия не имела, шутит Панда или нет. Ведь она о нем ничего не знала. Он обвел большим пальцем край банки и подпер плечом дверной косяк.
– Теперь я вижу, почему твой отец так настаивал, чтобы я себя не называл. Видать, у тебя большая практика по части неожиданных исчезновений.
– Я ускользала лишь несколько раз.
Он ткнул в ее сторону банкой коки:
– Если бы я был при исполнении, шиш бы ты ускользнула.
Верно. Он бы не выпускал клиентку из поля зрения. Значит, ее семья на самом деле не наняла его вторично.
– Кто же стукнул тебе, что я остановилась здесь?
– Скажем так, я присматривал за тобой.
Родители.
– Я тронута.
Панда рукой показал на часть окна, над которой трудилась Люси:
– Не хочешь рассказать, зачем ты это делаешь?
– Потому что они немытые. – И выразила недовольство: – Тут совершеннейший бардак. Если уж тебе повезло приобрести такой дом, то будь добр, позаботься о нем.
– Я и забочусь. Тут дважды в неделю приходит убираться одна женщина.
– И ты сам можешь оценить, какую отменную работу она делает.
Он огляделся вокруг, словно впервые видел это место:
– Кажется, дом малость запущен.
– Да ты что?
– Найму кого-нибудь еще.
Она подумала, пристегнул ли он снова кобуру к лодыжке. Не огнестрельное оружие беспокоило Люси. Все-таки она провела несколько лет в окружении вооруженных агентов, хотя те имели тенденцию носить деловые костюмы, а не джинсы с футболками. Дело не в оружии. А в том, что она не имела понятия ни о пистолете, ни о двухнедельном контракте. Ни одной маломальской детали, которую Люси следовало знать, прежде чем она решила скинуть полотенце и прыгнуть с телохранителем в постель.
Люси бросила швабру:
– Почему родители наняли тебя? А не кого-то с репутацией.
Это его задело.
– У меня есть репутация.
– Уверена, в тот момент они так и думали. – Гадюка ухмыльнулась: – Как они тебя отыскали? Неважно. По одной из программ «Работа для бывших заключенных».
Он вскинул голову с озабоченным выражением на лице:
– Да что с тобой такое?
Собственная грубость только подстегивала Люси.
– Или, может, какой-нибудь помощник наткнулся на твое имя в списке совершивших преступление на сексуальной почве и решил устроить шалость?
Ей хотелось вести себя так вечно: распускать язык, бросать гадости одну за другой, говорить все, что взбредет в голову, любое оскорбление, не заботясь о том, а как это отразится на репутации президента Соединенных Штатов.
– Ты хотела узнать обо мне. Я расскажу.
Банка коки со стуком приземлилась на расшатанном деревянном столе у двери.
– Не нуждаюсь. – Люси применила новоприобретенную насмешливую ухмылочку Гадюки. – Уже неинтересно.
– Мне тридцать шесть. Я родился и вырос в Детройте. То и дело попадал в переделки, пока армия не выправила меня. Отмотал непыльную службу в Германии, приехал в Университет Уэйна, чтобы получить степень по уголовному праву.
– У тебя степень бакалавра? Ты же с трудом разговариваешь.
Он рассердился еще больше:
– То, что я не могу похвастаться элитным воспитанием, не означает, что я не умею разговаривать.
– Никогда я не хвасталась…
– Я поступил в полицию Детройта. Через пару лет вышел в отставку, чтобы перейти в частную фирму в Чикаго, которая специализируется на обеспечении безопасности руководителей высшего звена, празднеств, спортсменов и жуликов с Уолл–стрит, получающих смертельные угрозы, которые они, черт возьми, заслужили. Твои родители наняли меня охранять тебя, потому что я отлично с этим делом справляюсь. Никогда не был женат и не собирался. Люблю собак, но слишком занят, чтобы завести хоть одну. Люблю хип–хоп и оперу. Воспринимай, как хочешь. Когда я не на дежурстве, то сплю голым. Что еще ты хотела бы знать, хотя это совершенно не твое дело?
– Патрик Шейд? Это имя – еще одна твоя ложь? А сколько ее было?
– Нет. И лжи было не так уж много.
– Как насчет тюрьмы в Хантсвилле?
– Да брось. Ты же знала, что это фальшивка.
Но с уверенностью сказать не могла.
– Строительный рабочий?
– Какое-то время я работал строителем.
– Какой же ты порядочный! Извини, ошиблась.
Он не стал возражать.
– Твои родители наняли меня. Я получил инструкции от них, и, судя по тому, что произошло сегодня, они дали хороший совет, когда сказали мне не называть себя.
– Они у меня уж чересчур заботливы.
– Ты получала письма с угрозами. И пару раз тебя сшибли с ног. А твоя свадьба привлекла слишком много внимания. Есть такая вещь, как осуществление мер обоснованной предосторожности.
– Единственный человек, который навредил мне, – это ты!
Панда вздрогнул, что должно было бы поднять Люси настроение, однако легче не стало.
– Ты права, – признался он. – Мне следовало держать руки при себе, неважно, что ты просто сводила меня с ума.
Признание, что она сводила его с ума, только подстегнуло Люси, и она бросилась в атаку:
– Каддо Лейк – чья идея?
– А что? Хорошее место, чтобы убрать тебя с глаз долой. Дом на отшибе, а твои родители хотели дать тебе время все расставить по полочкам и понять, что ты ошиблась.
– Все вы решили, что усадить меня на заднее сидение машины смерти, – лучший способ доставить в Каддо?
– Я это не планировал.
– А сейчас я думаю, что ты планировал все.
– Ага, конечно, в следующий раз, когда буду охранять невесту, будь уверена, черт возьми, я загодя предположу, что она может сбежать.
Больше слушать она не могла и направилась к двери. Не успела Люси дойти до нее, как он снова заговорил:
– Мотоцикл я одолжил у одного парня в Остине. Это было хорошее прикрытие. Я прикатил в Уайнетт за несколько дней до твоего приезда, поэтому успел потолкаться в местных барах, чтобы ни у кого не вызвать подозрений. Так у меня появилась возможность разведать, не подслушаю ли чего подозрительного.
– Ну и как?
– По большей части я слушал, как куча людей высказывалась, дескать, нет такой женщины, чтобы была достойна Теда. Он у них что-то вроде местного божка.
– Я знала, что они меня недолюбливают, – помрачнела Люси.
– Не думаю, что дело в тебе. По крайней мере в то время я так думал. Возможно, я изменил свое мнение.
Она достаточно наслушалась, но когда направилась к задней двери, позади нее очутился мистер Болтун.
– Что у тебя начался великий побег, я понял только в последнюю пару часов. Откуда мне было знать, что ты испытываешь что-то вроде экзистенциального кризиса?
Употребление Пандой таких слов лишало ее присутствия духа. Уж лучше пусть отрыжки, чем эрудиция.
– Это вовсе не кризис.
Решительно прошагав по кухне, Люси вышла на крыльцо. Теперь, когда она не желала говорить, он от нее не отвяжется и никак не заткнется.
– Я мог бы поменять байк на внедорожник на следующий же день, только пришлось бы раскрыться, и ты бы попыталась в очередной раз исчезнуть. Откровенно говоря, не хотелось усложнять себе работу. И не пытайся притворяться, что тебе не пришлось по нраву кататься на мотоцикле.
Ей-то понравилось, только она не собиралась ничего признавать. Люси толкнула дверь и вышла во двор.
– Какая досада, парома не ожидается несколько часов, поэтому я буду признательна, если ты оставишь меня в покое. Наверняка тебе есть чем заняться.
Панда преградил ей путь:
– Люси, той ночью… – Она уставилась в его ключицу. Он сжал руки в карманах, изучая ее кольцо в носу: – Я никогда не позволял себе ничего подобного ни с одним клиентом.
Люси ничего не хотела слушать о его муках совести и поэтому резко обошла его.
– Ты вправе злиться, – сказал Панда вслед ей. – Я облажался.
Она развернулась.
– Ты не облажался. Ты облажал меня. И не думай, что меня беспокоит секс как таковой. Я же взрослая женщина. И могу заниматься сексом, как хочу. – Ну и трепло. – Меня возмущает, что, оказывается, я не знала, с кем занималась сексом.
– Что ж, четко и ясно.
– Великолепно. А сейчас оставь меня одну.
– Отлично.
Но он не двинулся с места. Она поняла, что больше не сможет вытерпеть ни одного извинения, и ткнула пальцем в сторону солярия:
– Для разнообразия хотя бы сначала позаботился о своем доме, вместо того, чтобы донимать меня.
– Ты хочешь, чтобы я вымыл окна?
Она совсем не это имела в виду. Не окна ее беспокоили.
– Да можешь хоть вынести их, – фыркнула она, – и то был бы хоть какой-то видимый прогресс. Это же твой дом. Хоть что-нибудь для него сделал бы.
И дошла до лестницы. Но с каждым шагом Люси все глубже охватывало негодование. Она не хотела покидать этот дом. Ей хотелось остаться, завтракать на веранде, плавать на каяке и прятаться от всего мира. Панда недостоин этого дома. Будь этот дом ее, она бы отдала ему всю любовь, которую он заслуживал. Но увы, он был не ее.
Люси протопала обратно по лестнице:
– Ты не заслуживаешь этот дом!
– А тебе что за дело?
– Да никакого. Я… – И тут ее осенило. Невероятная мысль… Она закрыла рот. Открыла его: – Когда ты уезжаешь?
– Завтра утром, – ответил он, глядя с подозрением.
– А… А вернешься скоро?
– Не уверен. У меня новое задание. Может быть, в сентябре. Да какая разница? Тебе-то что?
Мысли неслись вскачь. Она полюбила этот дом… этот остров… Люси сглотнула.
– Если ты не собираешься здесь жить какое-то время… – Она сделала все возможное, чтобы голос звучал ровно, чтобы не дать Панде понять, сколь важно это для нее. – Ну, я могла бы арендовать его. У меня накопились кое-какие дела, и это место ничем не хуже, чем любое другое.
– Какие дела?
Люси не собиралась рассказывать ему о той панике, которую испытывала при мысли о возвращении в Вашингтон. Вместо этого пожала плечами:
– Устроить настоящий отпуск. Заняться кулинарией. Кое-что написать для отца. Можешь вычесть из арендной платы за первый месяц услуги по уборке.
С каменным выражением лица он рассматривал ее:
– Не думаю, что это хорошая идея.
Люси не собиралась так легко сдаваться.
– Так все эти разговоры, как ты облажался, просто пустая брехня? Ты разве не должен их подтвердить? Получить что-то вроде искупления грехов?
– Искупление? Так вот что это будет?
Искупление, но не прощение.
– Почему бы и нет?
Он долго смотрел на нее – она не отводила взгляда.
– Ладно, – наконец, сказал Панда. – Можешь пожить здесь с месяц. Бесплатно. И все мои грехи простятся.
Ишь, размечтался.
– Заметано.
Через двор стрелой промчался кролик. Люси ретировалась на пристань, где сбросила обувь и уселась, болтая ногами в воде. Что ж, единственным глубоким чувством, прятавшимся за тем поцелуем в аэропорту, оказалась вина. И все же, ободренная перспективой провести на острове еще какое-то время, Люси не собиралась жалеть о порыве, приведшем ее в это место, где ей не нужно было оправдывать чьи-то ожидания. Она могла быть самой собой, хотя точно уже не представляла, кем именно является.
На пристани нещадно жарило солнце, от юбки–пачки нестерпимо зудело. Люси стало чересчур жарко, и она вскарабкалась обратно в дом. Панда прилаживал дверную панель, которую Люси разбила. Она решила обогнуть дом и зайти с парадного, лишь бы не разговаривать с ним, но по дороге увидела мелькавшую в лесу красную футболку. После дневного напряжения у нее нервы и так уже расшатались, ей стало плохо от вечного преследования, и что-то внутри взорвалось.
– Тоби! – Люси побежала в лес. – Тоби! Ну-ка иди сюда!
Он продолжал убегать, и она чуть не врезалась в заросли дикой ежевики, гонясь за ним.
Он знал окрестности лучше ее, но ей было все равно. Она не позволит ему сбежать. Только она перепрыгнула густое скопление папоротника, как услышала позади чей-то топот. За ней припустил Панда. Секундой позже он уже держал за шкирку испуганного двенадцатилетнего мальчишку:
– И кто это у нас тут?
У Люси совершенно вылетел из головы Панда со своими инстинктами телохранителя.
Тоби слишком испугался, чтобы сопротивляться. Панда сгреб его за футболку, которая собралась под мышками, обозначив худую грудную клетку и обнажив полоску тела над поясом не по росту больших камуфляжных шорт. Они висели до колен, из них торчали тощие ноги. Как ни раздосадована была Люси, что мальчик шпионил за ней, этот страх в его глазах она не могла вытерпеть. И тронула Панду за руку:
– Я сама разберусь.
– Уверена, что справишься? – медленно произнес он. – Парнишка выглядит опасным.
Тоби, понимавший все буквально, не распознал сарказм.
– Я–я–я не опасный.
– Это Тоби, – представила Люси. – Его бабушка – твоя экономка.
– Вот как?
– Пустите! – закричал, чуть не плача, мальчишка. – Я ничего не сделал.
– Неправда, – поправила Люси, пока Панда ослабил хватку. – Ты шпионил за мной столько дней, и я хочу, чтоб это прекратилось.
Освободившись от хватки Панды, Тоби вновь обрел развязность вкупе с агрессивностью.
– Я ни за кем не шпионил. Бабушка послала меня убедиться, что вы не мусорите в доме.
– Это что, полиция в лице десятилетки?
– Мне двенадцать!
Она прекрасно это знала, только Гадюка не питала к детишкам таких сантиментов, как Люси.
– Найди себе занятие получше, – посоветовала она.
Мальчишка вздернул подбородок и уставился ей прямо в глаза:
– Я не шпионил. Вы врете.
Гадюка взглянула на Панду:
– Давай действуй. Убери его от меня подальше.
Глава 9
Глядя на Люси, Панда поднял бровь.
– Убрать подальше?
Тоби оказался малым, от которого одни неприятности, и Люси было очень не по нраву, что он шпионил за ней. И все же ей поневоле пришелся по душе его мятежный дух.
– Он меня выводит из себя, – заявила она. – По крайней мере, сделай хоть это.
Решив улизнуть, Тоби метнулся в сторону, но лишь поскользнулся на сосновой хвое и тяжело шлепнулся. Вновь поднялся на ноги и снова попытался убежать, но тут Панда схватил его сзади за шорты.
– Постой, парень. Разговор еще не окончен.
– Пусти меня, ты, урод несчастный!
– Эй! Что здесь происходит?
Люси обернулась и увидела, как по тропинке приближается Большой Майк с огромной коробкой пиццы в руках. Люси совсем забыла, что пригласила его, чтобы он допекал Панду. Должно быть, гость разглядел их сквозь деревья.
– Большой Майк! – Тоби снова вскочил на ноги, пытаясь сбежать.
– Какие-то проблемы, народ? – Брокер по продаже недвижимости засиял ослепительной улыбкой, обращаясь к Панде: – Рад видеть вас снова на острове.
Панда лишь отрывисто кивнул ему.
Большой Майк махнул мальчику свободной рукой:
– Что случилось, Тоби? Угодил в какую-то переделку? Тоби – мой друг. Может, я смогу вам помочь?
Тоби бросил на Люси разъяренный взгляд:
– Эта вот говорит, что я шпионил за ней. Она все врет.
Большой Майк нахмурился:
– Остынь-ка лучше, бой. Так нельзя разговаривать.
Люси ошарашено застыла. Как бы ни досаждал ей Тоби, она бы предпочла не слышать, что его называют «бой». Риелтор то ли не в курсе, то ли ему все равно насколько оскорбительным считается такое обращение к афро–американцам, невзирая на возраст. Будь здесь ее братик Андре, он бы преподал Большому Майку большой урок по части расового уважения.
Однако это оскорбление, похоже, Тоби не уловил. Лишь только Панда освободил его, тот бросился к своему другу.
– Я ничего не сделал. Честное слово.
Гость уже переложил коробку с пиццей в левую руку, чтобы правой обнять за плечи мальчика, по ходу дела перенеся на него свой одеколон.
– Точно? – уточнил Большой Майк. – Мисс Гадюка, кажется, очень расстроилась.
Панда хмыкнул.
По тому, как на нее смотрел новый знакомый, было понятно, что он все еще пытается разобраться, где видел ее лицо. Люси опустила взгляд.
– Я ничего не делал, – повторил Тоби.
Люси про себя решила, что носить пропахшую одеколоном футболку для мальчишки уже серьезное наказание.
– Я не хочу, чтобы ты больше шпионил за мной. Если еще раз замечу, то поговорю с твоей бабушкой.
Тоби скорчил гримасу:
– А сейчас бабушки нет дома, вы с ней поговорить не сможете.
Никакой, даже самый нахальный ребенок не мог поколебать дружелюбие Большого Майка.
– Знаешь что, Тоби? Сдается мне, что ты задолжал мисс Гадюке извинение.
Она не очень-то верила в извинение под принуждением, но Большой Майк похлопал Тоби по плечу:
– Нет ли у тебя что сказать ей? Или ты предпочитаешь дождаться, пока она придет к тебе домой?
Мальчик уперся взглядом себе под ноги.
– Простите, – невнятно пробормотал он.
Большой Майк кивнул, словно тот говорил от чистого сердца.
– Так-то лучше. Я отведу сейчас Тоби домой. Он больше не доставит вам хлопот, правда, Тоби?
Тот пошаркал ногами и замотал головой.
– Я так и думал. – Большой Майк все еще держал пиццу. Он протянул коробку Панде со словами: – Вот, возьмите. Я как-нибудь заскочу и позже поговорю с вами о лодке.
– Лодке? – переспросил Панда.
– Двадцатифутовой «Полар Крафт». Владелец плавал на ней только одно лето и продает почти задаром. Мисс Гадюка сказала, что вы готовы ее купить.
Панда воззрился на упомянутую мисс:
– Мисс Гадюка не так поняла.
Большой Майк умел выкручиваться из любой ситуации, его улыбка только стала шире.
– Вообще-то, она говорила очень убедительно, ну что ж… у вас есть моя визитка. Когда будете готовы, то звякните мне. Эта лодка – сделка выгодная. А теперь наслаждайтесь пиццей. Пойдем, Тоби. – И повел мальчика по тропинке в противоположную от дома сторону.
Когда они исчезли из виду, Панда глянул на Люси:
– Ты сказала, что я хочу купить лодку?
– Ты мог бы захотеть купить лодку. Откуда мне знать?
Он помотал головой и повернулся к дому, однако остановился и поднес коробку к носу:
– Почему это пицца пахнет духами?
– Большой Майк метит свою территорию.
Люси ускорила шаги и оставила Панду возвращаться домой в одиночестве.
Бри услышала, как Тоби идет через лес, до того, как увидела его. Время подходило к семи, и она в очередной раз забыла приготовить ему обед. Обычно в таких случаях она обнаруживала мальчишку сидящим в кухне и расправляющимся с миской хлопьев из одной из многочисленных коробок, которыми запаслась Мира в свое последнее путешествие в «Клуб Сэма» перед тем, как заболела и отправилась в мир иной.
Бри приказала себе встать и сделать хоть что-нибудь, что угодно, кроме как курить, пялиться на ульи Миры и думать о тех давным–давно ушедших временах, когда они со Стар носились как сумасшедшие между этим коттеджем и домом. Но у нее не так уж много счастливых воспоминаний, чтобы она могла выбирать. Неудавшееся замужество? Нет. Ее пустой банковский счет? Конечно же, нет. Что до ее самооценки… Как можно думать о чем-то, чего попросту не существует?
Этот коттедж вместе с ульями Миры был когда-то ее вторым домом, но в последние три недели это место стало ее тюрьмой. Если бы только Бри могла убежать в летний дом, снова свернуться калачиком с плеером на веранде и слушать «Бэкстрит Бойз», наблюдая, как братья со своими друзьями бегают вверх–вниз по лестнице к пристани и обратно. Тем последним летом среди уймы красивых мальчиков появлялся и Дэвид, хотя днем он подрабатывал на рыбацкой фрахтовке, пока другие развлекались.
Бри уставилась на пчел и прикурила еще одну сигарету как раз в тот момент, когда из леса вышел Тоби. С ним был кто-то. Она приложила ладонь козырьком ко лбу и увидела какого-то красивого мужчину, направлявшегося в ее сторону. Он был крупным, высоким, с широкими плечами и грудью. Одним из тех привлекательных людей, которые выделялись в толпе. Таким мужчиной…
Она чуть не слетела со ступеньки.
– Привет, Бри, – поздоровался он. – Сколько лет, сколько зим.
Миновало тринадцать лет. Его внешнее преображение ничего не значит. Сейчас она ненавидела его так же сильно, как и когда видела в последний раз.
– Тоби, ступай в дом, – напряженно сказала она. – Я буду через минуту.
– Погоди-ка. – Он взъерошил волосы мальчика, словно имел на это право. – Помнишь, что я сказал тебе, Тоби? Приезжие – настоящие параноики. Ты не можешь продолжать там болтаться.
– Я не делал ничего плохого.
Взъерошивание перешло в поглаживание.
– Рано или поздно он узнает про бабушку. И к твоему сведению… Ты не можешь обналичить чек, который он выписывает на нее. А сейчас иди домой, мне нужно поговорить с Бри.
Бри сжала руку в кулак. Майк Муди стоял в одном ряду с ее бывшим мужем Скоттом и относился к людям, которых она больше не хотела снова встречать. Она знала, что Майк все еще живет здесь, поскольку его лицо смотрело с полудюжины рекламных щитов, установленных вдоль главной магистрали острова, но Бри хотела верить, что никогда не столкнется с ним. Однако вот он здесь.
Тоби протопал в коттедж. Майк выступил вперед с широкой открытой улыбкой и протянул руку для пожатия:
– Ты выглядишь отлично, Бри. Красива, как всегда.
Она подбоченилась:
– Что ты хочешь?
Он опустил руку, однако не перестал притворно улыбаться:
– Даже не поздороваешься?
– Нет, не поздороваюсь.
Он был вонючим косоглазым жирным подростком с плохой кожей и кривыми зубами, безуспешно старавшимся пролезть в их компанию, приезжавшую сюда на лето. Но единственной островитянкой, которой они разрешали с ними водиться, была Стар. Майк же был слишком шумным и совсем некрутым. Все в нем было не так – одевался не так, громогласно смеялся, шутил несмешно. Его мог выносить только Дэвид.
– Мне жаль парнишку, – сказал как-то он, когда один из ее братьев обидел Майка. – Его родители пьяницы. У него своих проблем полон рот.
– У нас у всех проблемы, – возразила Стар. – Ты защищаешь его только потому, что сам тоже вроде парии.
Был ли он таким? Ничего подобного Бри не помнила. С самого начала Дэвид их околдовал. В нем все было: шарм, харизма, привлекательность. Выросший в нищете в Гари, штат Индиана, он учился в Мичиганском университете на полную стипендию. В свои двадцать, в возрасте ее старшего брата, Дэвид казался куда опытней. Хотя она не могла вспомнить, чтобы кто-то говорил что-то вслух, но все они считали, что зависать с чернокожим парнем круто. Помимо прочего, никто из них не сомневался, что Дэвид предназначен для великих свершений.
Майк показал на сигарету:
– Эти «гробовые гвоздики» прикончат тебя. Тебе стоит бросить курить.
Он все еще был некрутым, но только в другой манере. Может, и ушли прочь кривые зубы, угри и лишний вес, только он все также излишне старался. Неопрятные сальные светлые волосы юношества приручила дорогая стрижка и облагородили средства по уходу за волосами. Дешевый летний гардероб, состоявший из плохо сидевших шорт и футболок, уступил место белым слаксам, хорошей рубашке–поло и ремню от Прада: все чересчур показное для беспорядочной жизни на острове, хотя не столь ужасное, как тяжелый браслет в виде золотой цепи и кольцо в честь окончания колледжа.
Сигарета сгорела почти до пальцев.
– Что там за дела?
– Тоби вляпался в неприятности с новыми жильцами по соседству.
Бри постучала пальцем по кончику фильтра и ничего не сказала.
Он побренчал мелочью в кармане:
– Кажется, никто не оповестил нового владельца, что Мира ушла, поэтому он думает, что она все еще ухаживает за домом. Но, выходит, работу делает Тоби с того времени, как Мира заболела. До сих пор я этого не знал, иначе бы положил этому конец.
Сигарета обожгла пальцы. Бри уронила ее и затушила окурок каблуком. Двенадцатилетний мальчишка пытается делать работу за взрослого человека. Ей стоило больше внимания обратить на его исчезновения. Вот еще одно дело, что заставляло ее чувствовать себя ни на что не годной.
– Я с ним поговорю.
Она повернулась и пошла в дом.
– Бри, мы ведь были детьми, – раздалось ей вслед. – Не говори только, что ты до сих пор таишь злость. – Она остановилась. – Я постарался извиниться, – напомнил он. – Ты получила мое письмо?
Ей хорошо удавалось уходить от собственного гнева. Десять лет она в точности этим и занималась. Десять лет притворства, что не в курсе, какой Скотт серийный жулик. Десять лет избегала противостояния, которое положило бы конец ее браку. И посмотрите, куда это ее завело? Совершенно в никуда.
Бри резко обернулась.
– Что, Майк, до сих пор шпионишь? Все такой же подлый крысеныш?
– Я был влюблен в тебя, – сказал он, будто это все объясняло. – Ты была старше меня.
Старше на год. Она впилась ногтями в ладони.
– Поэтому ты пошел к моей матери и рассказал, что видел нас с Дэвидом вместе? Отличный способ завоевать девушку.
– Я думал, что если вы разбежитесь, то у меня появится шанс.
– Никогда, даже за миллион лет.
И снова он порылся в карманах.
– Мне было семнадцать, Бри. Прошлое изменить не в моих силах. Я поступил неправильно и сейчас могу только сказать, что сожалею.
Той ночью, когда они с Дэвидом прятались в дюнах и предавались любви, они и не подозревали, что за ними шпионит Майк. На следующий день этот шпион пошел к ее матери, и Бри в тот же день сослали с острова к ужасной тетке Ребекке в Батл-крик. Бри больше не возвращалась на остров до тех пор, пока три недели назад не получила известие, что Мира умерла и перед смертью назначила ее опекуншей своего внука.
Майк вытащил руки из карманов:
