В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водой».

– Видите? Слово, Свет и вода, – вот с чего начались мы и наша Земля. Об этом же говорит память догонов и бамбара. А поскольку их мифы – от фаэтов, то и у Солнца и у Сириуса жизнь начиналась одинаково. И мы действительно одной крови.

Лия вопросительно смотрела на Лерана. Леран на Леду. Леда и Эрнест на Лию. Джимми Брук прикрыл глаза и размышлял внутри себя. Эрнест смотрел на жену широко раскрытыми глазами, показывая, что поражён её эрудицией и никак не ожидал такого ясного объяснения столь запутанной проблемы. Совсем было отвлёкшаяся от предстоящего, Леда собралась наградить Лию шумным восхищением, но не успела.

Всех привлёк шум вертолёта, зависшего над палубой. По-молодому спрыгнувший на пружинящую сталь Игорь Бортников галантным жестом протянул руку выглянувшей из люка даме в ярком цветастом платье.

Бортников с гостьей сделали несколько шагов и остановились. Леда прижалась к Лерану. Мартин открыл рот. Лия охнула. Джимми Брук принялся разминать шрамы.

Поразиться было чему: рядом с Игорем Всеволодовичем стояла самая настоящая Леда. Называть её второй или копией не было ни малейших оснований.

Леран обнял Леду и прошептал:

– Ну вот, теперь дело за тобой. Как договорились, хорошо?

Она молча кивнула и, чуть поколебавшись, пошла вперёд. Бортников склонился перед ней и отошёл в сторону. Две женщины остались наедине.

Игорь Всеволодович присоединился к встречающим.

– Как, господа? Заметили: Ауди-Леда одета как настоящая?

– Как наша! – поправила Лия.

Бортников улыбнулся с хитрецой:

– Сейчас все мы повернёмся кругом. А затем попробуйте определить, кто из них настоящая. То есть наша, простите.

Пока выполнялось условие Протектора, обе Леды приблизились. Лия робко коснулась кончиками пальцев предплечья сначала одной, потом другой. И через минуту призналась:

– Нет. Так не могу. Пусть они заговорят.

– Лия, ты не можешь меня узнать? – спросила правая.

– Лия, ты не можешь узнать меня? – спросила левая.

Лия совсем растерялась и обратилась за помощью к Эрнесту:

– Ты мужчина и бывший комиссар полиции. У тебя передо мной два преимущества. Отвечай же, кто есть кто?

Тот шевельнул плечами и неуверенно сказал:

– В наличии только одно преимущество. Второе. Первому ты не дала развиться, и у меня нет нужного опыта.

– Ну пусть одно второе. Используй его. Предложи что-нибудь, – настаивала Лия.

– Можно изобразить проверку на объективность, – с сомнением предложил он, – На реакцию… Создать острую дилемму, поставить перед выбором…

Вмешался Леран:

– Соломоново решение? Не тот случай. И такое программируется. Помните, Ауди-Леда не автомат.

Эрнест энергично пожевал губами и неторопливо сказал:

– Тогда так… По-серьёзному. Или… Нет. Она столько прибыла в плену и…

Лия с возмущением прищурилась:

– Комиссар! А Леда? Ведь та – её копия! Её. А не Фреда или какой-нибудь там…

Джимми Брук пристально посмотрел на Лерана.

– А если? Нет, не годится…

– Ты подумал о реакции на боль? – отреагировал на его колебание Леран, – Пытки, скажем?

Джимми в ожесточении взялся за свои многострадальные шрамы.

– И с точки зрения физиологии полная адекватность. Похоже, мы сдаёмся?

Никто с Лераном не стал спорить. Он стал серьёзен, возвращаясь в роль Генерального координатора.

– Вот… А мы хотели успешно поработать третейскими судьями. Каждый был уверен, что легко отличит свою Леду. А ведь задачи две. И обе стоят друг друга. Ведь так, Игорь Всеволодович?

– Именно две задачи, именно две, – сказал Бортников, – Во-первых, определить, кто есть кто. Определить, способны ли мы определять. И, во-вторых, решить, быть или не быть. То есть творить или не творить…

– Творить, не зная что выйдет? Первый опыт слишком удачен. Слишком! – воскликнула Лия.

Она внимательно смотрела, как обе Леды прогуливались по одному маршруту: к вертолёту и обратно. Бортников присоединился к ней и сочувственно произнёс:

– Да. Вместо копии мы видим вторую личность. Удвоение, так сказать. Но, может быть, только видим? Бестфайры не разобрались, – это понятно. Но мы, люди... Не способны отличить оригинал от подделки? А ведь тут не алмаз рядом с фианитом, тут живой человек и его искусственное воспроизведение.

– Представляю мир, в котором у каждого есть двойник, – сказал Брук, глянув на Мартина.

– Да ещё и не один, – поддержал его Мартин, – Попробуй уследить за всеми!

– Бр-р! Я или не я, ты или не ты.., – Джимми прикрыл глаза голыми веками; он не привык к подобной путанице мыслей.

Леран Кронин по необходимости переходил в состояние Эрланга. Ибо, как видно, никто, даже Бортников, не возьмёт на себя тяжесть решения. А Кронин-младший, – землянин. Тоже слабый человек. «Опознание» провалилось. Самые близкие к Леде не смогли… Он, Леран, не решился. Точнее, испугался непроизвольного личного перевоплощения. Ведь для Эрланга такая задача достаточно проста.

…Эрланг мягко и неслышно прокрался в сознание одной и другой. Кто первая, а кто вторая? Леда держится прекрасно. Даже слишком прекрасно, как сказала бы Лия. Лицо Эрланга грубее, старее; глаза светлее, лёгкого золота. Бортников утверждает: в них свет мудрости. Может быть. А Леде не нравится. Первой. А сейчас ни одна не отреагировала.

Хвалёная человеческая диалектика в который раз не сработала. Внешне явленное в данном случае абсолютно не существенно.

Остаются подвалы сознания. А может быть, и более глубокие слои психики. Различение будет надёжно, но проблема настолько усложнится, что потеряет смысл.

…Полная равновеликость Человека и Ауди-Человека, – нет, такое недопустимо! Природа ответит на дерзкий вызов. Фаэты, а с ними земляне, на пороге новой масштабной ошибки.

Эрланг раздвоился, зондируя одновременно оба поля сознания. Связи между ними не было, Леда отключила её. Многому научилась она за последние месяцы! Бортников подозревает, что она сравнялась с ним в экстрасенсорности.

Слои и ячейки памяти – полное совпадение. На генетическую глубину проникать нельзя… А так – жизнь и живой компьютер неотличимы. Теперь, если Псевдо-Леда предъявит претензии на реальное первое место в круге бытия Лии, Эрнеста, других людей, – как Леда докажет, что именно она рождена матерью, а не создана умением фаэтов?

Псевдожизнь или новая форма жизни – вот в чём вопрос! Произведение рук человеческих, она ощущает боль физическую. Изображает душевную, страдает и радуется… Люди всегда стремились к подделкам. Дошло до того, что играли в любовь и страсть с резиновыми женщинами. А женщины, в свою очередь… Не здесь ли одна из причин нашествия с Сириуса?

Продолжая сравнение, Эрланг убеждался, что у него нет способа отличить истину от лжи. Чтобы разобраться, надо разобрать. Дойти до колёсиков… Пора возвращаться в состояние Лерана Кронина, становиться землянином, подвластным обманчивым эмоциям, зависимым от переменчивых чувств.

 

…Будто тёплый ветер, ласковый и родной, дотронулся до него. Леран дрогнул сердцем и понял: волна жара и любви пришла от той, которая слева. Леда!..

Получилось так просто, что он внутренне застонал от собственной бестолковости; и, не замечая более никого и ничего, подошёл к ней. Поднял на руки, крепко прижал к груди. Она обвила его шею и легко рассмеялась.

– Что, у Эрланга не вышло? Теперь ты понял, кто из вас человек?

Вопрос – как неотразимая стрела с магической надписью.

«Кто из вас человек? То есть Леран или Эрланг?!» Впервые собственная двойственность ударила его так, что сделалось и больно и стыдно. Всё, – с этой минуты Эрланга не существует! Не зная простых секретов истинной любви, он не имеет права на самостоятельное бытие.

«Вот я и созрел! – сказал он себе с радостью и грустью, не отпуская Леду, которая попыталась выскользнуть из излишне крепких объятий, – Вот и нашёл себя в земном рождении».

 

Ауди-Леда – холодная конструкция, лишённая ауры жизни, души. Рассудком не отличить замаскированного бессердечия от любви и сострадания. Да и не копия она – разве можно повторить Леду! Микрокосм сердца человека неисчерпаем; ауди-человек конечен и поверхностен. Цельная личность – единична. И люди должны знать не только то, что они могут или не могут, но и, – чего им нельзя хотеть!

Что он скажет друзьям? И братьям – фаэтам? Они все знакомы с множеством людей, неспособных на любовь. Ауди-людей, псевдо-людей… Как с такими быть? Каковы их права в человеческом мире? Но об этом после, это вопрос протяжённостью в историю человечества. Сейчас он скажет: личность, – это не только знания. Перенесённые на новый носитель биты могут изобразить внешнее подобие до любых мелочей. А личность, – это и любовь с ненавистью, и непредсказуемость, нелогичность. Истинную любовь не сыграть, не сымитировать. Актёр изображает любовь тогда, когда ему верит публика. Когда она желает верить. Иначе у актёра не получится, любовь нельзя скопировать, сканировать, склонировать, размножить. Любовь человеческую, а не элиминированный животный Эрос египтян или греков, продолженный затем до оргазмированных целей человека предапокалиптического.

– Ты пока ничего не решай, хорошо? – горячо зашептала в ухо Леда, – Я ещё поговорю с ней…

Она соскользнула с его груди, подошла к своей копии и дотронулась до её руки. Ауди-Леда смотрела ясно и спокойно. Достаточно восстановить связь сознаний, – и она проявит чувства, переполняющие Леду. Нет, не проявит, – повторит.

– Мы обе настоящие, – тихо произнесла Леда в ожившее зеркало, – Мы обе живые.

– Но я не рождена, я создана, – невозмутимо отреагировала копия, – Рядом с создателями мне предписано говорить правду. Я не человек. Я оживлённое изображение. Ты – человек.

– И тебе известно, о чём мы сейчас думаем? – не удержалась от главного вопроса Леда.

– Да, известно. Вы решаете мою судьбу.

– Нет! – горячо не согласилась Леда, – Свою судьбу ты решишь сама. А мы… А люди больше не повторят такого. Ведь правда?

Она повернулась; вопрос-просьба относился ко всем, не только к Лерану.

– Тогда… Тогда я останусь на Земле.

Решение, пришедшее через колебание, созревшее не разом, – оно прозвучало совсем по-человечески. Лия покраснела от столкновения полярных чувств.

– Ты сможешь жить сама по себе? – вопрос Джимми Бруку дался не просто, он прикрыл ладонью задёргавшийся, превратившийся в стоп-сигнал светофора глаз.

– Нет.., – ответила Псевдо-Леда, – Пока нет. Пока существует опасность, я буду прикрывать Леду. А потом… Новые земляне, да и дельфины, – им понадобится и моя помощь.

Леда прижалась к ней и легонько коснулась губами щеки, так бесконечно похожей на её собственную, но и совсем, абсолютно другую.

Из воды за бортом раздался призывной свист.

– Аманда! – вскрикнула Леда.

– Проход закрыли на перерыв, – объяснил Леран, – Драконы устали, им нужен отдых. До вечера и мы свободны.

– Тогда… Тогда мы с…

Леда посмотрела на копию, перевела просящий взгляд на Лерана.

– Я познакомлю её с Амандой. С дельфинами. Поскольку со мной согласились…

Леран обратился за советом к Бортникову. Тот не возражал. Да и не было другого выхода. Поняв, что разрешение получено, Леда заговорила с копией.

– Они разберутся, они умные. Ты узнаешь столько удивительного! Дельфины приручили кальмаров. Ты узнаешь, почему у кальмаров голубая кровь, как они освещают на глубине Проходы…

– Симбиотический разум. Люди и дельфины. Переходная стадия к цивилизации людей моря, – удивила всех Ауди-Леда, – Мы пойдём в океан?

Она сказала так, как не смогла бы сама Леда.

 

Земля.

Новая Шамбала.

Юлия Данн волновалась и сбивалась если не в мыслях, то в словах.

– Учитель Амин был прав. Но не успел. Он становился перед готовым, окончательным выводом. Уверена, он мог выйти на него раньше. Но решил подождать. Чтобы передать право открытия нам.

Даже члены Чрезвычайной Комиссии не понимали причины сбора. Как и все земляне, они желали одного: преследовать и уничтожать врага, рвущегося в укрытие, в логово. Но Леран Кронин был твёрд, несмотря на внешнюю доброжелательность и приветливость.

– Юля, начни с исходной концепции! – потребовал Роберт Клуни, – И чтобы минимум математики!

Юлия посмотрела на Генерального координатора умоляющим взглядом. Но тот был непреклонен. Она продолжила, справляясь с путаницей мыслей и слов.

– Хорошо. Хоть и мне не всё ещё ясно. Мы ещё не научились переводить математические образы на человеческий язык. Тут бы и Евклид сдался. Мы имеем несколько, – более трёх типов, – непонятых и на треть артефактов, принадлежащих нашей Системе. А может, и не Системе.

Она от волнения поперхнулась. Леран подал стакан воды, ставшей на Земле сменным эквивалентом золота, бриллиантов и прочих прима-атрибутов прежнего мира.

– Так называемый Излучатель, или F-зона у Сатурна, сыгравшая роковую роль в судьбе фаэтов… Геометрия внешнего кольца – следствие. Второе – лианоподы на Земле. Несколько на суше и несколько в океане вблизи фумарол. Там действуют Проходы. Действие, – да и появление программы «Переход», – это точно установлено, – зависит от океанских синих лианоподов. Следуя указаниям Амина, мы выявили, – точнее, подтвердили его мысль, – что лианоподы: F-зоны устойчивого типа. Кто-то когда-то зачем-то придал земным F-зонам функциональную оформленность. Пристегнул их к ткани нашего времени. Третье, – образования на Сфере Оорта, подобные Объекту С-1. Последний более-менее изучен, известна его прямая связь с F-зоной у Сатурна. Опосредованная – с лианоподами. Получается, все три типа, – единая система. То есть у них один хозяин.

– Юля, а галактолёт?

Вопрос без представления говорил: информация захватывает собравшихся.

– С галактолёт ом они не связаны. Он, – чужой, а эти – свои.

– И всё равно – может, не нашей Системы?

– Не эти ли загадки привлекли монстров Йуругу? А если за ними последуют ящеры Андромеды?

– Да бестфайрам тайны Вселенной до лампочки Ильича.

Леран с удовольствием слушал беспорядочный обмен мыслями. Ради него он и собрал их. Только так он мог помочь себе крепче ухватить тающую при соприкосновении нить, ведущую мысль в неясное кольцо времён. Именно кольцо, потому как на происходящее сегодня в Системе действовали силы, тянущиеся из прошлого и давящие из будущего. Осязаемо тянущиеся и давящие.

– Действуют хозяева погибшего галактолёт а! Миллионы лет…

– Впереди – межгалактические контакты? А мы готовы?

– Итак, мы вовлечены в коллизии вселенского масштаба! И прыжок Большого Пса – всего лишь прикрытие для кого-то очень могучего, но далёкого?

– А почему они сами в тени? Чего бояться при таком-то могуществе?

– Да они невообразимо далеко. И без посредников не могут. Вот и взяли под крылышко цивилизацию бестфайров. Для того её переделали и воспитали. И противник для них не мы. А кто-то другой…

– Интересно. Но только теоретически. Лианоподы имеют практическую ценность – интерес к ним оправдан. Придёт время – доберёмся и до хозяев бестфайров.

Юлия наконец вмешалась:

– Вы перебили меня. Зачем? Ведь нужна ясная общая картина. Без математической модели взаимодействия этих трёх типов артефактов ясности не будет. Там ведь всё меняется: знаки, силы, величины, константы… Я докажу! Даже ценой вашего удивления.

Ей удалось остановить хаос, добиться видимости упорядоченного внимания. Она продолжила тему:

– Итак, три типа тайн в единстве. Как будто всем ясно: они созданы в далёком прошлом. Ещё дофаэтовском…

– А как же иначе?

Юлия обретала твёрдость:

– Математический анализ доказывает: они не из прошлого. Ни из нашего, ни из чужого прошлого.

Леран смотрел на Юлию с восхищением и уважением. Не имея ни опыта, ни достаточно развитого понятийно-образного аппарата, она вышла на действительно высший уровень. На заслуги Амина она ссылается только благодаря присутствию Генерального координатора. Фаэты по-прежнему в глазах землян сверхлюди.

Юли перекрыла вновь поднявшийся шум выкриком:

– Они – из будущего!

Три слова разом добились тишины.

– И! – из нашего будущего, из человеческого! Вот почему контакт критически не идёт. Несовместимость. Но временная. Там работают над этим.

– Как твоя группа смогла это установить?

– Подождите с вопросами не по сути! – Глаза Юлии сверкали, почему-то обходя Лерана, – Появилась ещё более удивительная загадка. F– зоны всех трёх типов несут на себе отпечаток конкретной личности. Интеллекта одного из наших современников! Один из нас участвовал в их создании.

Шум поднялся такой, что заглушил сам себя. Никто никого не слышал. Юлия переждала пик реакции и завершила мысль:

– Это был… Это будет Эрланг! Извините, Леран Кронин. Всюду чёткие следы его личности. У нас есть методика выявления отпечатков… Идентификация проведена. Снова извините…

Леран вынужден был подняться. Юлия вышла за пределы собственной контролируемости. Человеческая математика, как и вся наука, недостаточна. Но чтобы её преодолеть, надо чуть-чуть видеть пространство, в которое выходишь. Ребята не видели. И не могли видеть: для того требовался опыт. И не простой, а нравственный.

– Друзья мои! Юля! Разве математические построения способны в своих абстрактных телах сохранять следы того, кто касался их своей мыслью?

– С Амина мы начали отсчёт новой математики. Математики живого мира. Мысль материальна. Амин говорил нам: надо менять концепции рассмотрения будущего. Нет недостижимого и непознаваемого. Вот: мы знаем, где вход в Проходы. А где выходы? Куда нас ведёт Проход? Может, в иную звёздную систему? А не в ближнее измерение? В нашей математике недостаёт живого духа, человечности. И потому она ещё пока мертва. И не показывает главного: истоков и целей любого Перехода.

– Юля, но какие-то предварительные выводы у вас есть? – спросил Леран, только чтобы не допустить нового приступа хаоса.

– Есть, – уверенно ответила она, – Первое: мы сами себя контролируем. Я имею в виду не личности, а вид. Находясь в неопределённо отдалённом будущем, мы зависим там от действий контролируемых, то есть от наших сегодняшних поступков. Но оттуда у нас есть возможность менять ситуацию. Таков общий вывод. Статус – твёрдая гипотеза.

«Свобода или предопределение, – размышлял Леран, – Путаница причин и следствий. Кольцо времён… Ломается привычная логика, мы переросли её. Ребята начинают понимать недостаточность человеческого разума. Ещё шаг, – и они откажутся от свободы выбора. И пожелают всецело опереться на интуицию вкупе с постаминовской математикой. Прямой путь в запредельность. Вывод Юлии о том, что я, Леран Кронин, занимался F-зонами в грядущих временах – психоматематическая ошибка. Слишком, болезненно слишком высок авторитет Эрланга…