Барт и Леран: смерть и судьба 9 страница

В объективе, - салон самолёта. Хорошо бы снять пилотов, но к ним не добраться. И можно пропустить важное за бортом. Снова шар; он перестал светиться, стал почти обычным, нормальным геометрическим телом. На Земле он бы не привлёк такого внимания.

В динамиках прозвучал голос командира экипажа, твёрдый и уверенный. Вопли и крики прекратились, стал слышен успокаивающий ровный шелест двигателей.

Камера стрекотала, накручивая бесценные метры плёнки, поверхность шара меняла цвет. Эриксон видел цилиндрические короткие выросты, на вид металлические. Их было десяток или чуть больше, между ними беспорядочным образом метались жёлтые и алые пятна. В их смене никакой системы Барт не заметил. Шар сохранял дистанцию, его луч продолжал «держать» самолёт.

Придётся поверить в НЛО, подумал почти весело Эриксон. И окунуться в уфологию, которую он считал чем-то сродни выродившейся в псевдонаучное надувательство ещё задолго до нашей эры астрологию. Хотелось бы увидеть, кто там, внутри шара. И узнать, каким образом он двигается в воздухе. И понять много ещё чего. Равнодушие к себе понемногу уходило, вытесняемое любопытством. Он снимал, думал, а краешком глаза посматривал на Лерана.

А зрение Лерана, следуя по лучу, успело проникнуть в шар. Он не нашёл там того, чего ожидал его разум. Во-первых, ни одного живого существа. Во-вторых, ничего похожего на систему управления. В абсолютно пустом пространстве только один предмет, висящий в геометрическом центре, - кристалл-многогранник. За сверкающе-прозрачными гранями угадывался серебристый туман, вихрящийся медленными сложными движениями. И всё-таки Леран был уверен: шар управляется не автоматом, не компьютером, а живым разумом. Но где его искать? Внутри кристалла, в кружении туманных вихрей? Или где-то вне шара, может быть, далеко отсюда? Тогда, возможно, кристалл, - аппарат связи.

Одна из граней загадочного кристалла помутнела, стала матовой, на ней проявился рисунок, простой и знакомый глазу. Трилистник, лепестками вверх.

Как только его зрение остановилось на трилистнике, Леран болезненно ясно ощутил, как кто-то проник в его сознание и начал перелистывать его память как книгу. Страница за страницей, день за днём, от сегодняшнего дня к прошлому. Вмешательство было не только болезненным, но и обидным. И вызвало стремление к отпору.

Нет, он не позволит неизвестным насильно проникнуть в своё Я! Леран напрягся и остановил «листание». И задал первый вопрос. Ответ пришёл немедленно, без слов, простым пониманием: опасности для самолёта и людей нет, шар не представляет собой никакой угрозы.

Леран подумал и согласился: если бы было не так, к нему пришёл бы Старец-Учитель.

Ещё несколько вопросов. Леран понял не всё, но смог уяснить, - шар появился у самолёта для контакта с ним, Лераном Крониным. Как только этот контакт поднимется до нужного уровня, появится возможность его перехода из самолёта в шар.

Переход в воздухе из самолёта в неопознанный летающий объект! Леран поверил: такое возможно. Шар не чёрный «Мерседес», в который его пытались запихнуть. Здесь они рассчитывают на его согласие. Но кто они? Зачем он им нужен? И какой странный способ похищения!

Луч воздействует на психику! Диалог ему навязан, и его согласие - вовсе не свободное волеизъявление, а скрытое принуждение. Нет, так не пойдёт! Он не бросит самолёт, Барта, не оставит Леду. Как бы люди, создавшие шар и ведущие за ним охоту, ни были могущественны. Не исключено, что государство использует секретную технику для своих скрытых от всех целей. И те же органы разведки и безопасности, которые предлагали ему сотрудничество, сейчас управляют этим аппаратом и готовятся протянуть мост для перехода из самолёта. Нет никакой ясности, а без этого Леран не был согласен не только на ожидаемое от него действие, но и на разговор. Он возмущённо спросил: «Кто вы?» Не получив ответа, он решительно направил эмоцию-отказ от предложения.

Луч разом погас, зрение Лерана вернулось в самолёт, шар окутался серебристым сиянием, отошёл от самолёта по крутой кривой и растворился бесследно в лазури неба.

Путешествие внутрь НЛО далось нелегко. Леран отвернулся от иллюминатора, вжался поглубже в кресло и отключил внешние органы чувств.

Барт отставил камеру, обернулся к Лерану. Его полная неподвижность вынудила его коснуться запястья и проверить пульс. Около тридцати ударов в минуту. Барт знал, что это норма, Леран в воде снижал сердечный ритм до двадцати в минуту и менее.

Может быть, он мог и «выключать», и «заводить» себя.

Упокоившись, Барт поднялся, взял камеру и пошёл по проходу между кресел: требовалось зафиксировать свидетельства очевидцев встречи с неопознанным летающим объектом. Всем им неслыханно повезло, они видели невиданное и остались живы. Но больше повезло Эриксону: он уже имел уникальный материал на видеоплёнке.

Через стюардессу он договорился об интервью с экипажем самолёта и вернулся на своё место. Леран сидел с открытыми глазами и встретил его таким взглядом, что стало понятно: он знает много больше о встрече с шаром, чем все пассажиры и экипаж самолёта.

Эриксон сел, положил камеру на колени и попросил:

- Расскажи мне всё. Это важно для нас обоих.

- Да, потому я здесь, - непонятно для Барта согласился Леран, - Я видел его изнутри. Но ничего определённого сказать не могу. Я нарисую...

Барт протянул ему свой блокнот.

Сделанное как-то признание Лерана о том, что он не художник, оказалось более чем скромным. Карандаш двигался по бумаге точно и выверено. Сферические стены, скрывающие пустоту, и кристалл. Кристалл, заключивший в себе неизвестно что. Рядом, крупно: грань с изображением трилистника.

- Леран, думаю, мне известно, что это такое. Стилизованное изображение цветка лилии. Или лотоса. Да, лотоса! Память говорит мне: символ знаком, он встречался раньше. Сейчас не вспомню...

- Алкоголь, Барт. Он деформирует психику и притупляет остроту памяти, - легко заметил Леран, будто речь шла о невинной шалости, - Если это так, следует вывод: шар создан людьми.

Эриксон постарался не заметить замечания о разрушающей власти алкоголя: он знал её не снаружи и повода для несогласия не имел.

- Леран, каждое правительство, и не только правительства, стараются создать закрытые структуры. Как политические, так и экономические, производственные. Тайные программы, лаборатории, целые отрасли. От лекарств и оружия до создания аппаратов различного назначения. Очень многое изобретается и создаётся за спиной народов. Проникновение в такие тайны может стоить слишком дорого. Некоторые мои коллеги сложили головы на этом пути.

- Как мало люди знают о себе и своём мире! - воскликнул Леран, - У меня есть желание разобраться в этом через компьютерную сеть.

- Компьютер не всегда заменяет мозги. Мы летим к людям, которые обладают сверхспособностями. Ты - один, их - много. Спросим и об этом. Думаю, они знают и о трилистнике. А пока... Воздадим хвалу Богу, что так обошлось. Обычно подобные встречи кончаются трагически. Уфология пока не наука, а просто набор сомнительных фактов. Кому-то не хочется, чтобы она стала ясной системой знания...

Леран помолчал, в размышлении дотронувшись до траурной ленточки на лбу.

- Да, всё-таки трилистник - символ лотоса. Те самые народы, которые помнят о драконах, почитают и лотос. Есть тут некая связь... А я мало знаю, чтобы соединить.

Эриксон ещё взглянул на рисунок неопознанного летающего объекта изнутри и только теперь ясно осознал, - ведь они на самом деле избежали гибели. И он мог бы унести с собой тайну Ирвина Кронина. Ту самую, которую рано или поздно он обязан раскрыть Лерану. Как бы не было поздно... Нет в нём, в Барте Эриксоне, твёрдой уверенности в длительном продолжении своей линии судьбы. Уж так она складывается независимо от его воли. Да плюс ещё собственное наплевательское отношение к этому, - оно тоже подталкивает его к краю. Так не время ли?

- Леран, жизнь становится для тебя горячей. Холоднее впереди не будет. И, чтобы справиться с предстоящим, тебе следует иметь ясность о себе. Ведь так?

- Так. Ты сказал о том, что заботит меня в последние дни больше всего. К сожалению, я не имею возможности поговорить с отцом. Он что-то знал...

- Леран, я всегда любил Ирвина и Марию. И восхищался Ирвином. Он жил и умер как настоящий мужчина. Ведь они и мне тоже заменили отца и мать.

- Что? Тоже? Тоже заменили?

Как и рассчитывал Барт, Леран с ходу уловил момент, с которого и хотел начать Эриксон.

- Да, тоже. Пора тебе узнать... Известное только мне. Давным-давно, в нашей прошлой жизни, состоялся у нас с Ирвином разговор... И он посвятил меня в то, что считал невозможным сообщить тебе. Не знаю, для чего он это сделал. Но если сделал, то учёл и будущее. Твоё будущее. Я обещал молчать. Ирвин не был слабым человеком, он не нуждался в простом слушателе, умеющем хранить чужие секреты. Он рассчитывал на то, что когда-то я нарушу своё обещание. Он простит мне...

- Это касается меня... Я, - не Кронин?

- Так, Леран. Леда у Марии родилась не одна. Был ещё мальчик. Всё это правда. Но он не был тобой. Близнецы родились очень слабыми. Марию положили в больницу. В Сент-Себастьян. Там-то Эрнест Мартин и добыл отправную справку, необходимую для оформления документов, для нового рождения Лерана Кронина. Ирвин говорил, что мальчик умер безымянный, ему не успели дать имя. Леран, - имя деда Кронина, вождя индейского племени. С тех самых Великих озёр, на берегах которых ты не был. Леде нравилось имя деда.

- Как же я попал к... В Нью-Прайс?

Впервые Эриксон видел Лерана таким взволнованным. Взволнованным и собранным в одном объединяющем стремлении. Не имеющий личной памяти детства получал надежду.

- Всё началось с Леды. Через несколько дней после известного тебе золотого дождя. Единственного золотого дождя, в достоверности которого у нас нет сомнений. Ирвин Кронин наблюдал его лично, он оказался в его эпицентре. И возвращался туда. Он не боялся суеверий, в нём не было страха. Леда нашла тебя на берегу. Как ты там оказался, осталось загадкой для всех. Никаких следов на берегу, остатков крушения на море.

- Так значит, Ирвин Кронин, - не мой отец?! И Мария Кронина, - не моя мать? И Леда...

- И Леда тебе не родная сестра. Не знаю... Спроси меня, я скажу: Ирвин и Мария мне отец и мать. А Леда - сестра. Родные, без всяких...

- Понятно, Барт... Вот откуда мой провал в памяти... Не было у меня Великих озёр, которые я столько раз пытался вспомнить. Так кто же я и откуда?

- Думаю, ты начал догадываться обо всём, Леран. Сам. И когда-нибудь узнаешь сам ответ и на последний вопрос.

- Верно, я думал и об этом, Барт. Возможно, есть во мне что-то, что знает всё... Ты обещал отцу... А я обещаю тебе, Барт: как только я вспомню о себе, я расскажу. Расскажу тебе всё, как ему...

Леран закрыл блокнот с рисунком неопознанного летающего шара и протянул его Барту. Тот машинально раскрыл его на странице с изображением трилистника, открыл следующую и замер: карандаш наметил несколько лёгких штрихов и линий. Сливаясь в подготовленном зрительном восприятии, они создавали легко узнаваемые фигуры. Лежащий на берегу у волн юноша и склонившаяся над ним девушка. Это мог быть рисунок, сделанный как со слов, так и свидетелем происшедшего.

Стюардесса объявила о подготовке к снижению и посадке по расписанию. Барт посмотрел в иллюминатор. Рядом с золотым лерановским ореолом, - вид на панораму города. Опять, снова! Невероятно! Но разве тут Леран причём? Он узнал в очертании кварталов Мэн-Сити кусочек карты неопознанного города, сохранившейся в трофеях комиссара Мартина. Карты, найденной в останках взорванного чёрного «Мерседеса». Эрнест, нарушив протокол служебного поведения, не приобщил карту к материалам дела.

Предчувствие неизбежного несчастья вернулось к Эриксону.

 

 

Седьмой проступок

 

Они говорят, что мир возник из плотского желания, и что ему нет другой причины, кроме вожделения.

Бхагавад-Гита

 

Целью приезда в Мэн-Сити являлось знакомство с «Союзом экстрасенсов», занятом изучением аномальных зон Западного побережья, - источников паранормальных явлений. Сведения о «Союзе» Эриксон выудил из интернета, два дня назад отправил по его адресу письмо электронной почтой и теперь ожидал тёплой встречи.

Но встречи не получилось никакой. По имеющемуся у Эриксона адресу размещался супермаркет, служащие которого об экстрасенсах понятия не имели. Телефон принадлежал небольшой семейной фирме, производящей вязаные шапочки для любителей горных лыж. Пришлось применить излюбленный полицией метод опроса местных жителей. Метод сработал, и к вечеру они стояли у дверей со скромной стеклянной табличкой: «Центр западной магии». Сухая жаркая погода вымотала Барта и подействовала даже на Лерана.

Трезвый и основательно разозлённый Эриксон распахнул дверь и вошёл первым. Пустой просторный холл с тремя безликими дверями совсем его расстроил. Леран указал на одну из дверей, из-за которой доносился шум. Барт вошёл без стука.

По развешанным на стенах плакатам со смесью геометрических символов и репродукциям поставангардистских картин они поняли, что попали куда хотели. В комнате находилось трое прилично одетых джентльменов, занятых электронной аппаратурой, расположенной на столах, предназначенных также отделить хозяев от посетителей. Двое занимались просмотром бумажной ленты, льющейся на пол из факсимильного устройства, и не подняли на вошедших даже взгляда. Третий оставил в покое клавиатуру компьютера, встал и сказал устало, без интереса:

- Слушаю вас, господа.

Барт представил себя и Лерана:

- Эриксон, редактор телеканала «Планета сегодня». Леран Кронин, ведущий тележурнала «Мир и наука». Государственная телекомпания Сент-Себастьяна. Мы отправили вам, в «Союз экстрасенсов», электронное письмо о визите двое суток назад.

- Странно. Мы ничего не получали, - сказал третий, подозрительно оглядев непрошенных гостей, - Чем я могу вам помочь?

- Мы готовим документальный сериал по паранормальным явлениям, - не скрывая раздражения, сказал Барт, начиная догадываться, что их поездка будет напрасной, - Нас заинтересовало ваше сообщение об открытии аномальной зоны на побережье. Если не ошибаюсь, сорок пятый градус северной широты.

Третий улыбнулся, но глаза его остались холодными.

- Приятно встретить любознательных журналистов. Ваши коллеги редко интересуются настоящей наукой. Всё по верхам... И очень жаль. Очень.

- Чего вам жаль? - холодно спросил Эриксон; ему не понравился льстивый дипломат.

- Вам следовало бы дождаться приглашения. Или извещения. Дело в том, что на месте, в Мэн-Сити, осталось, как видите, всего трое. И все мы - только служащие, но не специалисты. Все в разъездах, и все не близко.

Он указал на карту континента, висящую рядом с плакатом, на котором расцветал фиолетовый цветок. Лепестки его причудливым образом сплетались в знак, напоминающий свастику.

- Видите, красные кружочки? Так отмечены места, где необходимо присутствие учёных-специалистов нашего «Союза». Для работы поблизости не остаётся ни людей, ни времени. К сожалению.

- Но какую-то информацию мы можем от вас получить? - настаивал Эриксон.

- Господа, позвольте напомнить: мы всего лишь технические работники. Обслуживаем электронику, принимаем почту...

Барт посмотрел на Лерана. Тот стоял неподвижно, внимательно наблюдая за работой двоих у факса. Хотелось есть, пить, мечталось о паре часов отдыха после нервного перелёта и последующего блуждания по улицам Мэн-Сити. Город казался Барту ещё более неуютным и подозрительным, чем Сент-Себастьян, хотя и был в два раза меньше. Он решил побыстрее завершить неудачный визит, предварительно исчерпав все возможности выполнения согласованной со своим руководством задачи.

- В таком случае мы сами отправимся в открытое «Союзом» место. Предоставьте нам координаты, а мы обязуемся копию отснятого материала и результаты осмотра аномальной зоны прислать вам. Если у вас нет других условий...

Третий «технический работник» посмотрел на Эриксона как на сбежавшего сумасшедшего.

- К сожалению, помочь вам не можем при всём желании. У нас нет доступа к научным материалам. К тому же у нас нет права решать такие вопросы. Оставьте ваши адреса, и по возможности вам будут высланы все необходимые данные.

- Что будем делать? - обратился Барт к Лерану.

Леран промолчал, продолжая смотреть на занятых почтой служителей бесполезного офиса «Союза экстрасенсов», специалистов «западной магии».

- Примите совет. Приезжайте через месяц. И специалисты будут здесь, и, в соответствии с планом работ, в интересующем вас месте уже будет развёрнут постоянно действующий исследовательский лагерь.

- Пожалуй, вы правы, - примирительно согласился Эриксон, - Чтобы не повторить ошибки, уточните ваши реквизиты. Телефоны, адреса... Прежде чем собраться, мы свяжемся с вами.

- Охотно и с удовольствием, - информированный и словоохотливый служитель открыл ящик стола, достал оттуда визитку «Союза экстрасенсов» и протянул её Барту, - Здесь всё, что вам нужно.

Эриксон поблагодарил, спрятал визитку и попрощался, тронув Лерана, стоявшего в прежней позе, за локоть.

- Пора, Леран.

Они отошли шагов десять от дверей с обманчивой вывеской, и Барт возмущённо сказал:

- Союз магии и дьявола! Ты всё слышал? Что будем делать? Лично я проголодался. И жажда открылась. С такими экстрасенсами никаких нервов не хватит. Штурмуем первый же пункт питания.

На углу квартала обнаружился небольшой уютный ресторанчик, и настроение Барта улучшилось. В ожидании заказа Барт прогулялся к стойке бара и вернулся с двумя коктейлями.

- Они правы, вина моя. Вот и попали в никуда. Хорошо, НЛО сняли, поездка не бесполезная. Редкая удача, наши видеокассеты цены не имеют. Думал, выберусь из Сент-Себастьяна, будет легче, - Эриксон вздохнул, выбросил из бокала соломинку, сделал жадный глоток, - Всё равно тоскливо. Как будто ждал сэндвич, а получил бутерброд без масла.

- Не нравится мне «Союз экстрасенсов» или «Центр западной магии», Барт.

- А мне нравится? Я знаю, о чём ты думаешь: ширма, прикрытие. Страница в Интернете оказалась липой. Думаю, из того же материала и листок с адресами-телефонами. И нет никакой аномальной зоны. А если и есть, то не зона. А если зона, - не аномальная.

- Ты прав, Барт. Я заглянул в головы тем двоим. Никакие они не учёные. Ни эти, присутствующие, ни те, отсутствующие. Они думали только о том, как освободиться от нас. Им не нужны контакты.

- Заглянул? Так... Что ещё?

- Трое в конторе действительно ничего не знают о том, что интересует нас. Но осведомлены о другом. Вывеска фальшивая, на самом деле за ней, - какая-то чёрная секта.

- Сатанисты? - спросил Барт, с воодушевлением принимаясь за второй бокал коктейля.

- Точное название я не выяснил. Нашёл свои слова, которые полнее выражают суть. Чем они занимаются, - непонятно. У них в мозгах столько крутится... Тайные операции уголовного плана... Работа над психикой...

- Тогда плохо, - задумался Эриксон, вспоминая карту из взорванного «Мерседеса» и вид Мэн-Сити с воздуха, - Они взяли нас на заметку. Как бы за нас не принялись и здесь. Ну и страна, спрятаться негде!

- Не страна, планета, - негромко поправил Леран.

- Пусть так. Какое-то время у нас в запасе имеется. Отдохнём, расслабимся. Не возвращаться же в Сент-Себастьян. Мне так лучше в петлю, чем назад...

- Может, найти квартиру на сутки-двое? - спросил Леран.

- В чужом городе это всё равно, что добровольно сдаться в плен врагу. Придумаем что-нибудь получше. И поинтереснее. Заботливая рука Мартина сюда не дотянется. А как хочется покопаться в делах этого «Союза». Сделать напоследок что-нибудь этакое, громкое...

При слове «напоследок» Барт сморщился, будто случайно раскусил целый лимон. Официант расставил еду, лёд, виски. Барт немедленно осушил один бокал, на закуски даже не посмотрел. Стало заметно, что он пьян: сказались напряжённый день и депрессивное настроение. Виски Барту не понравился, он поднялся и направился к бару, за коктейлем, который счёл весьма удачным.

Вернувшись через несколько минут, он остановился за спиной Лерана: тот держал в руках какой-то фотоснимок. В глазах не было должной резкости, и Барт наклонился. Нью-Прайс, дом Крониных. Снимал два года назад Леран фотоаппаратом Эриксона со стороны моря. Цвета благополучия, молодого здоровья... Перед домом стояли четверо: Ирвин, Мария, Леда и Барт. Барт улыбался в объектив счастливо и беззаботно. Он и сам не знал, что у него бывает такая красивая улыбка. Тогда никто из них и предположить не мог, что жизнь обернётся вот так... И Барт с Лераном останутся вдвоём. А снимок вместе с ними попадёт в провинциальный Мэн-Сити, о котором, кроме Эриксона, никто тогда и не знал ничего.

Барт хотел что-то сказать, но лимон остановился в горле, не давая дышать, он обошёл стол и молча сел. Леран оторвал взгляд от снимка, бережно спрятал его в нагрудный карман. И посмотрел на Барта.

По лицу Эриксона текли слёзы, которых он сам не замечал. Фотографии оказалось достаточно, чтобы прорвать напряжение, накопленное с ночи расстрела в Нью-Прайсе.

- Барт, что с тобой? - шёпотом спросил Леран.

- А что со мной? - хрипло переспросил Барт, ощутил на языке соль и понял.

Не в силах сдержаться, он обхватил голову руками, стиснул её, рыдания сотрясли его плечи. Леран быстро встал, достал свой платок, смочил его водой от растаявшего льда, окутал им шею и затылок Барта. Затем сел на стул рядом и положил руку на плечо Эриксона.

Минуты через три Эриксон успокоился. Снял с шеи платок, вытер лицо. Налил себе минеральной воды и сделал несколько мелких глотков.

- Спасибо, Леран. Мужчины иногда плачут. Даже такие бестолковые, как я. Если кто-то будет утверждать, что он никогда не плакал, не верь ему. Или он врёт, или он не человек.

- Добро на Земле слабо, неустойчиво и хрупко, как лёд, - сказал всё так же тихо Леран, - Человек слишком сложен. Чуть где-то не так, и он начинает ломаться. Надо учиться управлять собой.

- Можно и управлять, - согласился Барт. И добавил, - Если хочется. Мне так не хочется. Когда рядом уходят хорошие люди, такому дерьму как я, не стоит жить.

Леран чуть сжал его плечо.

- Барт, ты очень устал. Тебе на самом деле надо отдохнуть. Ни о каком возвращении и говорить не будем. Леда в безопасности, нам в Сент-Себастьяне делать нечего. Останемся на несколько дней, а для руководства придумаем что-нибудь.

- Верно. Послушай, Леран... Я простой, обычный парень, выходец из низов. Никогда не строил себе планов длиной в жизнь. Конечно, стремился к чему-то, старался получше делать дело. Но и авантюристом не был, хоть часто скатывался к необдуманной импровизации, под власть минутного импульса...

Несколько лет назад, в Нью-Прайсе, я обрёл семью, которой, думал, не будет уже никогда. Что же получилось? Остался ты. И Леда, безнадёжно травмированная. Что впереди? Ничего. Одна грязь. Чем больше живу, тем больше открывается кругом и внутри нечистот. Теперь вот чёрная секта. Не для благотворительности же она создана! А мы вынуждены пройти мимо, чтобы не получить в нос. Мы - слабее. Неужели мы слабее, Леран?

Леран немного подумал, снял руку с плеча Барта, соединил обе ладони.

- Нет, не слабее. Просто мы не знаем сами себя. Своей силы. Занимаемся чем угодно, но не собой...

- Когда узнаем себя, будет поздно. Всегда бывает поздно. Какой толк говорить о достижении устойчивости, если никого и ничего не вернуть?

Барт заказал проходившему официанту коньяк. И бутылкой. Официант обратил на них непонимающе вопросительный взгляд. Леран поднял ладонь, посмотрел ему в глаза, что-то прошептал. Официант кивнул и через пару секунд бутылка стояла на столе.

Барт тотчас провёл дегустацию, коснулся пальцем этикетки на бутылке.

- Неплохая вещь. Вот за это и идёт борьба? За хлеб с вином и развлечения? Кто больше себе позволит... Всеобщая война за место в пятизвёздочном ресторане. Никому не интересно, добрый ты или злой, были бы баксы в кармане. Ты заметил в офисе знак свастики?

Леран улыбнулся: Барт переключился с себя на мир внешний.

- Леран, ты для меня лучшая база данных. Я предпочитаю тебя даже библиотеке Конгресса. Отыщи в себе страничку про свастику. Коньяк замечательный, он будит во мне следователя. Должны мы всё-таки с ними разобраться. Прежде, чем они разберутся с нами. И зачем я связался с телевидением? Мне бы детективом...

Леран ответил сразу:

- Применение знака свастики само по себе ещё не означает преступного содержания деятельности. Но оно позволяет судить о высоте поставленных целей.

- Высота целей не говорит об их возвышенности. Так?

- Так. Свастика, - один из древнейших символов, - Леран с удовлетворением посмотрел на просветлевшее лицо Эриксона. Коньяк действовал на него оживляюще, - Она, - порождение Востока. Правда, я считаю, Восток и Запад, - понятия свежие. Цивилизация начиналась с Востока, а так называемый Запад отпочковался, стал другим. Вот люди и тянутся к восточному, к истокам. И к символам, оставшимся от общей древности.

- Все мы из древности... Я так прямо запах в себе чую: обомшелый, гнилой... Отсюда и разбитость, старость духа.

Леран сделал вид, что не слышал самокритичного выпада Эриксона.

- Свастика - слово арийское, взято из санскрита. Оно означает: здравствуй, желаю всех благ. А сам знак древнее слова. Неизвестно ни время, ни место его появления. Есть мужской знак свастики, а есть женский. Мы встретились с женским, - стрелки направлены слева направо. Левое вращение. Правая свастика, - это восхождение, бесконечное развитие. Женский знак, естественно, обратный. Мужской, солнечный знак свастики, если его применить к человеку, будет означать, что он освободился от груза грехов и готов навечно поселиться в небе, не возвращаясь в мир страданий. В наш с тобой мир, Барт.

Эриксон слушал неожиданно внимательно, даже отвлёкся от бутылки.

- Человек - это точка в центре свастики. Четыре черты-стрелы, - это четыре возможности, открытые для него: вновь стать человеком; отправиться в ад; родиться животным; оказаться среди небожителей. Загнутые концы стрелок означают, что ему ничто из этого списка уже не грозит, он полностью освобождён, его ожидает нирвана. Вот в общем и всё о знаке...

- И ты веришь, что дело обстоит именно так? Если так, то печально. Ведь мне никогда не расстаться с моими привычками, - Барт щёлкнул ногтем по бутылке, обозрел зал ресторанчика, остановил взгляд на даме, сидящей за дальним столом.

Какое-то время он смотрел на неё, затем хлопнул себя по лбу ладонью и весело произнёс:

- Как же я забыл! Правильно ты говоришь, алкоголь нейтрализует память. Что и хорошо, и плохо. У меня ведь в дьявольском Мэн-Сити давний друг. Мы с ним однажды закатили такой пир! По молодости, теперь я на такое не способен. Но это же было! Ты посиди. Пойду попрошу телефонную книгу. Нам нужен праздник, чего бы он ни стоил! Иначе от меня пользы ни завтра, ни потом никакой. У тебя есть возражения?

- Чтобы возражать, надо знать. А я не знаю, что будет, и каким оно будет.

Барт хмыкнул, качнул головой и отправился искать телефон друга по праздникам. Вернулся он через десять минут, заметно повеселевший и бодрый.

- Порядок, коллега и звезда Леран. Программа есть. Не торопясь допиваем-доедаем оплаченное и медленно перебазируемся. Вечер меняет ритмы. Западные на восточные.

- Куда?

- Туда, где было хорошо. Где я не был так стар и немощен. Увидишь...

Леран смотрел на Барта и размышлял над открытием, поразившим его.

Барт Эриксон был в его глазах самым надёжным и крепким из всех людей. Он был так похож на отца, - да, на отца! - и вот, он показал себя слабым, как женщина. Почти таким, какой стала Леда... Что происходит с людьми? Каким был Ирвин Кронин в последние минуты?

На улице Барт выглядел значительно свежее. До встречи оставался час, другу-товарищу требовалось время для подготовки. Барт шёл и говорил о пустяках, забыв о том, что он в Мэн-Сити, где действует чёрная секта, не желающая обнажать своё лицо, и где нет комиссара полиции Эрнеста Мартина. Ему было легко.

Вот и гостиница с претенциозным названием «Мэн». У входа - очень высокий и очень бородатый человек, одетый свободно, почти как Майкл Крамов, только нет пятен краски на джинсах и рубашке.

- Блейк! Рад встрече, - Барт протянул руку, - А это, - Леран Кронин, он и мой брат, и мой коллега.

- О, какой колорит! - прогудел Блейк, разглядывая Лерана, - Мы равны только ростом. В остальном твой брат-коллега превосходит меня безусловно и значительно. Я помню твой «Фаэтон», Леран. Восхищался.

- Рад знакомству.

Заросшее лицо Блейка излучало искреннюю радость, и Леран вновь сказал себе: Барту везёт с друзьями.

Блейк обнял Барта за плечи, заглянул ему в лицо:

- Приятно. Приятно, когда тебя не забывают друзья. Их так мало в переполненном мире. А ты изменился, Барт. Куда делся твой блеск в глазах?

- Я его умело прячу, - отшутился Барт, - Дело не в блеске, а в том, зачем он.

- Ты становишься философом. Надеюсь, вы голодны?

- О да! Целый день в бегах. Чуть-чуть перекусили и всё. Я, Барт Эриксон, готов отдать всё, что имею, ради услаждения своих плотских страстей.

- Не надо ничего отдавать, Барт. Вы - мои гости. Одну плату я приму, - расскажете мне, как вам удаётся делать такие передачи. Идёт?