– Для меня наша сделка остается в силе.
– В таком случае мы зашли в тупик, – еще более невозмутимо ответил Гарольд.
Крис с трудом поднялась на ноги. Несмотря на то, что все шло к этому с самого приезда Гарольда, она все же испытывала прежний страх перед полной определенностью.
– Этот тупик ты сам и создал, – повысила голос Крис. – Когда двое людей заключают сделку, чтобы ее разорвать, тоже нужны двое. Не знаю, как мне еще втолковать тебе это.
Но Гарольд внезапно замер – у него словно пелена упала с глаз, и он все понял.
– Сделка, – как в полусне произнес он, потирая лоб. – Теперь я понимаю, почему я заключил ее. Тем самым я выбрал жизнь, Крис, неужели ты не понимаешь? Три года я ходил как зомби, был наполовину мертв, а потом появилась ты со своей безумной идеей, и я сразу согласился. Мое подсознание знало, что делает, даже если я этого не осознавал. С самого начала я хотел ребенка. Действительно хотел.
Крис от этих слов не стало легче. Наоборот, что‑то сдавило ей грудь, и стало трудно дышать. Она снова почувствовала себя мухой, запутавшейся в паутине.
– Не хочу даже говорить об этом. Для меня сделка остается в силе.
– Но я не могу! Я…
– Просто не выношу такие споры! – задохнулась Крис. – Я возвращаюсь в дом.
Изо всех сил сдерживая гнев, чтобы окончательно все не испортить, Гарольд беспомощно смотрел, как Крис зашагала к дому по булыжной дорожке. В его душе царило полное смятение. Он тоже не мог вынести того, что Крис вычеркивала его из своей жизни.
И тут он услышал ее отчаянный вскрик.
В мгновение ока он вскочил и преодолел дорожку огромными прыжками. Оказывается, Крис споткнулась о булыжник и упала, сильно ударившись о камни.
Гарольд опустился на колени рядом.
– Крис, ты сильно ушиблась?
– Бок, – простонала она. – Ой, как больно! Ох, Гарольд, я же могла что‑нибудь повредить ребенку – нет, только не сейчас, ведь мне же скоро рожать!
– Ничего ты не повредила, – решительно возразил Гарольд, моля Бога, чтобы так оно и было. – Подожди, я открою дверцу машины и сразу вернусь.
Спустя несколько секунд он уже стоял рядом.
– Закинь руки мне на шею, – скомандовал он. Подгоняемый отчаянием, он подхватил Крис на руки и понес к машине. – А ты что‑то слишком потяжелела, – пробурчал он в надежде вызвать у нее улыбку.
Однако она зарылась в его плечо и ничего не ответила. Осторожно опуская Крис на пассажирское сиденье, Гарольд увидел, что она бледна, как мел, и сидит, закусив губы. Колени у нее были сильно расцарапаны.
Гарольд достаточно хорошо знал город, чтобы выбрать кратчайший путь к больнице.
В отделении «скорой помощи» Крис уложили на каталку и вызвали гинеколога. Гарольд стоял рядом. Ледяные пальчики Крис сжимали его руку, впиваясь ногтями в ладонь. Его терзал ужас и раскаяние: не заведи он речь об этом дурацком ужине, ничего бы не случилось. Куда запропастился врач, черт бы его побрал?!
Словно прочитав его мысли, Крис прошептала:
– Ты ни в чем не виноват, Гарольд… моя мама всегда говорила, что я должна научиться сдерживать свой норов.
– Я же первый начал ссору.
Крис стиснула его руку. Даже охваченная паникой, она не могла допустить, чтобы Гарольд во всем винил себя.
– Что бы ни случилось, ты не виноват, – повторила она. – Гарольд, посмотри на меня!
Гарольд перевел взгляд на ее лицо, и Крис тихонько вскрикнула – такое измученное у него было выражение.
– Ты должен верить мне, Гарольд, – с силой произнесла она. – Я ведь знала, что этот булыжник расшатан – сама сто раз собиралась попросить Тома, чтобы он поправил.
– Никогда не прощу себе, если… – тихо сказал Гарольд.
– Ну, Крис Робинс, что у вас стряслось?
Доктор, осматривавшая Крис, была ворчливой дамой лет шестидесяти и принадлежала к тем редким врачам, что действуют на пациентов лучше всякого лекарства. Крис сразу успокоилась, представила Гарольда как своего друга и объяснила, что произошло. Все это время она не отпускала руки Гарольда.
– Вы не могли бы на минутку выйти, мистер Фарбер? – Дама‑доктор наградила его таким же задумчивым взглядом, как в свое время Вивьен. Объяснение Крис насчет того, кем приходится ей Гарольд, ее явно не убедило.
– Пусть останется, – тихо сказал Крис, – если хочет.
Стало быть, она и впрямь не винит его, думал Гарольд. Мать Лоры на похоронах бросила ему в лицо, что если бы он сам вел машину, а не отпускал жену с ребенком, то и похорон бы не было. Крис, напротив, ни в чем его не винит.
– Я останусь, – неуверенно произнес он.
Спустя несколько минут доктор объявила:
– Ну, насколько я могу судить, ничего страшного не произошло, и класть в больницу вас незачем. Но я требую, чтобы следующие три‑четыре дня вы не ходили на работу и не оставались одна.
– Я побуду с ней, – пообещал Гарольд.
– Вот и хорошо. Сейчас сестра смажет вам колени, и можете отправляться домой. И, пожалуйста, без глупостей – я знаю, что вы не любите бездельничать, но придется потерпеть.
Коротко кивнув в сторону Гарольда, дама удалилась. Крис снова взяла его за руку и только тут сообразила, что в течение следующих четырех дней они будут жить вместе. А ведь она не жила под одной крышей с мужчиной с тех пор, как рассталась с Дэном.
Гарольд отвез Крис домой. Когда он проводил ее в спальню, Крис неуверенно произнесла, покусывая губу:
– Мне надо прилечь. Ты поможешь мне раздеться?
На ней были рабочие брюки и свободного покроя тенниска. Гарольд стащил с нее брюки, затем стал снимать через голову тенниску и услышал, как Крис тихонько охнула, поднимая руки. Сложив руки на груди, она сдавленным голосом произнесла:
– Моя ночная рубашка под подушкой.
Рубашка была все та же – батистовая, абрикосового цвета. Гарольд слегка растерялся, не зная, как вести себя в этой новой для него ситуации. Наконец он расстегнул бюстгальтер Крис и сказал:
– Давай я помогу тебе надеть рубашку.
Крис смутилась, как школьница, словно они никогда не занимались любовью в этой самой постели, и тут Гарольд решился:
– Крис, я хочу, чтобы ты знала: я приехал не за тем, чтобы давить на тебя. Я приехал, потому что люблю тебя.
– Любишь? – тупо повторила Крис.
Она стояла перед ним обнаженная с большим животом, с налившейся грудью. И не было прекраснее женщины на свете.
– Мне только жаль, что я это так поздно понял.
– Но…
– Не надо ничего говорить. Я лишь хочу, чтобы ты привыкла к этой мысли.
Крис сейчас была не в состоянии ни связно мыслить, ни говорить. Она поежилась и шепнула:
– Мне холодно.
Гарольд осторожно надел на нее ночную рубашку.
– Честное слово, с каждым днем ты становишься все красивее.
– Спасибо, – прошептала она.
Уложив Крис в постель, Гарольд сел рядом, держа ее за руку.
– Как ты смотришь на то, чтобы съесть на ужин спагетти?
И тут Крис вдруг присела в постели и заговорила торопливо, срывающимся голосом:
– Боже, ты так не похож на Дэна. Когда я с ним разошлась, у меня было ощущение полного фиаско – ведь если бы я удовлетворяла мужа, ему не нужны были бы другие женщины, правда? Он постоянно твердил, что в постели я никуда не гожусь и внешне смотреть не на что… И самое печальное заключалось в том, что я в конце концов поверила ему. – Она тяжело вздохнула. – А ты такой… такой чуткий, Гарольд.
Никогда еще она столько не рассказывала о бывшем муже. Гарольд мягко произнес:
– Думаешь, я не понял, что он с тобой сотворил, когда мы в первый раз занимались любовью?
Крис широко раскрыла глаза.
– Неужели было так заметно?
– Было заметно, что ты боишься меня к себе подпускать. А поскольку я явно не вызывал у тебя отвращения, я понял, что все дело в твоем прошлом опыте, а значит, в этом Дэне.
– Мне было так тяжело заниматься с ним любовью, – призналась Крис. – Но я считала, что это мой долг – ведь мы были женаты.
– Он был груб? Оскорблял тебя?
Крис отозвалась почти шепотом:
– Он женился на мне ради денег. Мне потребовалось много времени, чтобы это понять – ведь я была влюблена, и в моих глазах он был непогрешим. Он скульптор, причем неплохой, но когда мы познакомились, он был студентом без гроша в кармане, а у меня было богатое наследство, вот он и клюнул. Хотя всегда уверял, что любит меня. Может, и любил по‑своему, кто его знает. Но главное для Дэна были деньги.
– Как же ты с ним разошлась? – Гарольд старался говорить как можно более спокойным тоном.
Теребя край простыни, Крис прошептала:
– Я не могла смириться с тем, что у него были другие женщины. Банально, правда? Самая обычная история. Но след оставила на всю жизнь.
– Как давно вы с ним расстались?
– Пять лет назад. После того как я узнала про Тамару – ничего себе имечко, да? Не какая‑нибудь там Джоан или Линда… Я попыталась выставить Дэна из квартиры. В конце концов, платила‑то за нее я. Но он не желал уходить. Тамара, наверное, была хороша в постели, но денег у нее не водилось. Он жил в моей квартире и приводил туда любовницу. Это был какой‑то кошмар: куда ни повернешься, везде был Дэн, и всю дорогу доказывал, что я сама виновата, мол, довела его до того, что он вынужден искать женщин на стороне… Он присосался ко мне словно пиявка и высасывал все соки.
– А что же ты?
– В конце концов, уехала я. Перестала платить по счетам и сбежала. – Крис печально улыбнулась. – И чуть не вогнала себя в гроб работой в туристическом агентстве.
– Тогда вы и развелись?
– Нет, сначала умерла моя тетя. И надо же, какой сюрприз – ко мне тут же явился Дэн, полный раскаяния, с огромным букетом красных роз. С тех пор я их не выношу. Знаешь, такие, на длинных стеблях, без запаха и даже без шипов. В общем, неестественные, как сам Дэн. Я, дура, позволила ему войти – может быть, я еще любила его, не знаю. Знаю только, что замуж я выходила не затем, чтобы потом разводиться.
Крис снова затеребила простыню:
– Короче говоря, мы страшно поругались. И я выложила, скорее, выкрикнула все, что накипело на душе за эти годы. Тут до Дэна стало доходить, что я не собираюсь снова впускать его в свою жизнь и позволять ему сидеть у меня на шее только потому, что ему, видите ли, так заблагорассудилось. – Крис с минуту помолчала, потом продолжила рассказ. – Дэн вышел из себя и стал меня бить. Я закричала. На мой крик прибежала старушка‑соседка и давай колотить тростью в дверь. Подняла на ноги студента из квартиры напротив, а тот оказался чемпионом по борьбе. – Крис невольно улыбнулась. – Сцена была еще та!
Гарольд представил эту сцену очень отчетливо.
– Я рад, что у тебя оказались хорошие соседи, – сдержанно заметил он.
– Дэн вскоре женился на богатой вдове из Бостона.
Гарольд не был уверен, что история на этом закончилась, иначе с какой стати Крис заключать дурацкие сделки – могла бы уже тысячу раз выйти замуж и завести детей, как все люди. Однако сейчас не время было разводить дискуссии по этому поводу – последние два часа и так были слишком насыщены эмоциями. И Гарольд лишь небрежно произнес:
– Ты от него отделалась, и слава Богу. В юности мы все совершаем ошибки.
– Но не все выходят замуж за свои ошибки.
Гарольд вздрогнул. Он сам никогда бы не развелся с Лорой из‑за дочери, но в глубине души знал, что холодность Лоры тяжело сказывалась на их отношениях. Потребовалось мужество Крис, чтобы он понял, чего ему не хватало в браке.
Следующие три дня Крис провела совершенно удивительным образом: оказалось, растяжение связок очень сковывает человека, а Крис привыкла вести активный образ жизни и совсем не приспособлена к ничегонеделанию.
В отличие от нее, Гарольд развил бурную деятельность. Он перевел все наиболее важные звонки на номер ее телефона, так что, когда раздавался звонок, было совершенно непонятно, кому звонят – ей или ему. В офис он не ходил. Он оккупировал кухню и изобретал всевозможные гастрономические изыски – как правило, вполне съедобные. А, кроме того, Гарольд занимался мелким ремонтом по дому, а ремонт требовался уже давно, ибо поле деятельности Крис в основном распространялось на сад.
Повсюду Крис замечала следы его присутствия: заделанные в стенах трещины, новая ручка на двери ванной, замененный крючок на оконной раме. Крис, однако, убеждала себя, что это ее раздражает. Она постоянно вызывала в памяти самые печальные моменты ее жизни с Дэном, в том числе его отказ убраться из ее дома и все издевательства, которым он ее подверг.
Гарольд – не Дэн, это Крис уже поняла. И не могла не признать, что отчасти ее раздражение было вызвано чисто физиологическими причинами. По молчаливому соглашению Гарольд спал в комнате для гостей, но все остальное время он постоянно был рядом. Крис не могла оторвать глаз от его мускулистой фигуры, сильных пальцев, постоянно встречала внимательный взгляд его серых глаз. И едва сдерживалась от желания прикоснуться к нему, но близость с мужчиной на нынешней стадии ее беременности была исключена.
Однако дело было не только в физическом воздержании. Гарольд не делал секрета из того, что ему очень нравится жить в ее доме с ней вместе. Он любил ее – во всяком случае, утверждал это – и хотел, чтобы она привыкла к этой мысли. Что значит – привыкла? – спрашивала себя Крис. Привыкнуть можно к чему угодно – даже к туфлям, которые жмут. А что потом? А если его любовь испарится как дым? Нет, она не собиралась менять условия сделки.
Пора ему уходить. Четыре дня уже почти истекли. Пора возвращаться к нормальной жизни.
Крис наскоро приняла душ, надела рабочие брюки и рубашку и отправилась в кухню. Кухня была залита солнечным светом – за окном начинался один из немногих погожих дней, однако Крис этого не замечала. Она видела лишь силуэт мужчины, стоявшего к ней спиной у плиты.
Он услышал сдавленный вскрик Крис и обернулся.
– Что с тобой?
Крис ухватилась за край стола и произнесла неестественно громким голосом:
– Мне на минуту показалось, что ты Дэн.
– Я не Дэн, – констатировал Гарольд.
– Свет так падал – ты был в точности похож на него.
– Знаешь, Крис, давай лучше без таких сравнений. Твой бывший муж – настоящая скотина.
– Я хочу, чтобы ты сегодня же уехал. Я очень признательна тебе. Но теперь я снова хочу остаться одна.
Так сильно Гарольд не злился еще никогда в жизни.
– Чего ты хочешь? – рявкнул он. – Чтобы я послушно вернулся в Нью‑Йорк и забыл, что мы с тобой когда‑то встречались? Что у нас будет общий ребенок?
– Это было бы самое лучшее.
– Господи, Крис, и когда ты только повзрослеешь?
– Ну конечно, – взвилась Крис, – когда я не хочу делать то, что ты мне велишь, это оттого, что я веду себя как ребенок. Мы заключили соглашение, Гарольд, и это ты еще недостаточно взрослый, раз не научился до сих пор соблюдать условия сделки.
– Жизнь не стоит на месте – ты еще это не поняла? Через месяц родится наш сын. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Хочу, чтобы у ребенка была полная семья.
– Раньше ты об этом не думал!
– Хватит смотреть на меня так, словно я лохнесское чудовище, – возмутился Гарольд. – Ты на девятом месяце беременности – это что, недостаточное основание для предложения выйти замуж?
– Я за тебя не выйду!
Гарольд постарался взять себя в руки.
– Не пора ли уже подумать о том, что твои слова могут иметь определенные последствия? Речь идет не только о тебе – о нас троих. И один из этих троих – наш сын.
– А ты помнишь, что мы заключили двустороннее соглашение? – отрезала Крис. – Мне надо было подписать его на бумаге. А я сдуру поверила тебе на слово. Это была моя ошибка.
Только сознание того, что он борется за свое и Крис будущее, заставило Гарольда сдержаться.
– С тех пор я изменился, Крис. Я хочу жить с тобой. До конца моих дней.
– Нет.
Гарольд отвернулся и с силой ударил кулаками по раковине.
– Я все делаю не так!
Он подошел к Крис, сжал ее лицо в ладонях и произнес:
– Я люблю тебя, я тебе это уже сказал. Такой любовью, которая стремится к определенным обязательствам, к созданию семьи. Как же я могу не хотеть жениться на тебе, Крис?
Крис отвела глаза.
– Дэну были нужны мои деньги. Тебе сейчас нужен ребенок. Так что разница невелика.
– Это удар ниже пояса.
– Но ведь это правда, не так ли?
– Нет! Я был дураком, когда согласился весной на твои условия. Глупо считать, что мой ребенок появится на свет, а мне не будет до него никакого дела. Я хотел оградить себя от новой трагедии, такой, какой была для меня смерть Ребекки, и думал, что твоя сделка поможет мне в этом. Но в жизни так не бывает – я это понял за прошедшую осень. Нельзя любить и одновременно бояться все потерять. Он ведь еще не родился, а я его уже люблю… – Гарольд сделал глубокий вдох. – Но даже если бы мы его не зачали, я все равно хотел бы на тебе жениться.
Она должна его остановить – но почему сделать это ей так трудно? И почему она кажется себе такой бессердечной стервой? И почему ей совсем не хочется возражать?
– Я не создана для брака, Гарольд. Я хотела, чтобы Дэн ушел, но он не желал. И ты тоже не желаешь уходить. Точно так же, как он. Я боюсь – неужели тебе не понятно?
– Если я останусь, ты будешь отождествлять меня с Дэном, а если уеду – потеряю тебя навсегда. Выбор у меня невелик.
Да, все его усилия ни к чему хорошему не привели: она по‑прежнему хочет, чтобы он убрался из ее дома и из ее жизни, и не видит разницы между ним и своим бывшим мужем, вызывавшим у нее отвращение. В последней попытке достучаться до Крис Гарольд сказал, уже не скрывая своего отчаяния:
– Пока ты не похоронишь воспоминания о Дэне, ты никогда не сможешь наладить свою жизнь. Почему бы тебе не съездить и не повидаться с ним?
– С какой стати я должна это делать? Просто я тебя не люблю, заруби себе наконец это на носу.
Но сердцем Гарольд отказывался это понимать.
– А как же ребенок? Наш ребенок?!
В глазах Крис мелькнул ужас.
– Неужели ты отнимешь его у меня?
Гарольд пошатнулся, словно от удара.
– Если ты считаешь, что я на это способен, тогда все безнадежно. Мне надо уходить – больше я этого не вынесу.
Три минуты спустя Гарольд сбежал вниз с сумкой через плечо.
– Не надо меня провожать, я сам закрою дверь. Скорее всего, здесь я не останусь, так что дай мне знать в Нью‑Йорк, когда родится ребенок.
Крис хотела что‑нибудь сказать, но ничего не смогла придумать. Гарольд коротко кивнул, и она услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Дверь больше не скрипела: Гарольд смазал петли.
Он ушел. Она, наконец, добилась своего.
Спустя неделю, когда Крис заехала домой во время обеда, зазвонил телефон. Она сняла трубку и деловито произнесла:
– «Робинс Бьюти Лэнд».
Всю эту неделю, стоило раздаться звонку, Крис каждый раз думала, что это Гарольд. И каждый раз оказывалось, что это не он. Крис понятия не имела, где он сейчас находится и чем занимается. Ясно было одно: звонить ей он не собирался.
– Крис? Это Мелани Смиттер. Как вы себя чувствуете, дорогая?
– Очень хорошо, спасибо. – Крис надеялась, что голос не выдал охватившего ее смятения. – А вы?
– Я всегда не особенно любила декабрь – на мой взгляд, слишком много искусственного веселья. Но со здоровьем у меня все в порядке. Том прекрасно ухаживает за моим садом, но у меня возникло несколько вопросов, которые, как мне кажется, требуют вашего внимания. Не могли бы вы приехать ко мне завтра во второй половине дня? Или послезавтра?
– Завтра меня вполне устроит.
– Вот и хорошо. Жду вас в половине четвертого. Заодно выпьете со мной чаю.
На следующий день ровно в половине четвертого Крис стояла перед домом миссис Смиттер. Оттепель закончилась, и декабрь вовсю давал о себе знать холодными ветрами. Крис поплотнее запахнула пальто. По крайней мере, сегодня можно не волноваться, что налетишь на Гарольда. Сад показался ей идеально ухоженным. Может быть, дело в финансах?
Дверь отворилась, и Крис вошла. Мелани взяла у нее пальто и проводила в небольшую уютную комнату, где Крис еще не была: с небольшим камином, в котором весело потрескивали дрова, и книжными полками на три стены.
– Присаживайтесь, я сейчас принесу чай, – пригласила Мелани и выплыла из комнаты.
Крис ужасно любила рассматривать книги в чужих домах, поэтому она не стала садиться, а сразу подошла к полкам. И тут увидела фотографии Гарольда в красивых деревянных рамочках. Сердце ее болезненно сжалось.
Вот он: мальчишка, резвящийся в поле со спаниелем; молодой человек в академическом костюме – выпускник университета; жених, а под руку с ним миловидная девушка в воздушном белом платье, не спускающая с него светящихся обожанием глаз. И наконец последняя фотография, которой Крис инстинктивно боялась больше всего: Гарольд с маленькой девочкой на руках.
С Ребеккой…
Сзади неслышно подошла Мелани и взяла с полки фотографию, где были изображены Гарольд, Лора и Ребекка.
– Для него было страшной трагедией, когда его жена и дочь погибли в автомобильной катастрофе. И хуже всего было то, что Гарольд винил в этом себя. Он был занят каким‑то очень срочным контрактом, Лора с Ребеккой одни поехали в гости, а он собирался подъехать позже. Гарольд прекрасно водит машину. Вот он и убедил себя, что, если бы сам сидел за рулем, аварии не было бы. – Пожилая дама вздохнула. – Так это было бы или нет – мы никогда не узнаем. Но факт остается фактом, Лоры и Ребекки уже не вернешь…
Крис приросла к месту, не сводя глаз с милого личика Ребекки. Перед ее глазами встало лицо Гарольда, когда он рассказывал об аварии. Главного – что он чувствовал себя виноватым в смерти жены и дочери – он сказать не смог, это было слишком больно, чтобы с кем‑то делиться. Впрочем, Крис ведь и не пыталась до него достучаться. Она вообще не стала ни во что вникать. И единственное, что сделала с тех пор, – это оттолкнула его.
Крис вдруг поняла, почему Гарольд винил себя в том, что она упала. Слава Богу, она постаралась убедить его, что это не так. Хоть в чем‑то она поступила правильно.
Мелани снова заговорила, словно не заметив смятенного состояния молодой женщины.
– Впрочем, зачем я вам это рассказываю – наверняка вы и сами все знаете…
– Н‑нет, – пораженная, с запинкой отозвалась Крис, – не все.
– Вот как… А мне казалось, что вы с Гарольдом были – как бы поточнее выразиться? – близки. Близки душевно.
Щеки Крис волной затопила краска. Она встретила взгляд проницательных серых глаз, совсем таких же, как у Гарольда. Глаза смотрели на нее с искренней симпатией, и Крис не смогла солгать:
– Я не знала, что он винил себя за эту аварию.
Мелани мягко спросила:
– А если бы знали, вам это было бы небезразлично, ведь правда?
Гарольд уже потерял ребенка и, если Крис откажется выйти за него замуж, построит глухую стену между ними, она лишит его второго. Все было ясно с тех самых пор, когда он рассказал ей о Ребекке, но Крис упорно отказывалась это признавать. Больше всего на свете Крис захотелось разрыдаться. Она сдавленно произнесла:
– Да, было бы небезразлично.
Мелани кивнула – скорее, в ответ на какие‑то свои мысли.
– Давайте присядем и выпьем чаю.
Крис опустилась в кресло, и миссис Смиттер принялась разливать чай в тонкие фарфоровые чашки, потом протянула Крис сахар и изящный кувшинчик со сливками.
– Должна признаться, что сегодня я совершаю непростительный поступок – вмешиваюсь в жизнь своего сына без его ведома и согласия. С первой минуты, когда я увидела вас вместе у себя в доме, я поняла, что между вами что‑то происходит. А на концерте убедилась окончательно, что вы близки. Я стала подозревать, что Гарольд – отец вашего ребенка, и в ноябре выяснилось, что дело обстоит именно так. Я была бы очень рада, если бы вы поженились. Но он сказал, что вы не хотите выходить за него замуж. Это правда?
– Да, это правда.
Мелани кивнула, как бы подтверждая, что учла жестокую правдивость ее ответа.
– На прошлой неделе, перед отъездом из города, Гарольд зашел меня повидать. Вид у него был ужасный – такой же, как в первые дни после той аварии, поэтому я и решила пригласить вас к чаю. Крис, вы считаете, что я несносная старуха, которая вмешивается не в свое дело, но постарайтесь понять: речь идет о моем внуке. Мне тоже было очень непросто пережить гибель нашей девочки. Я была бы счастлива иметь внука. Скажите честно, пожалуйста: вы любите кого‑то другого?
– Нет.
– Но и моего сына вы тоже не любите?
Крис увидела, как задрожали руки пожилой женщины, и постаралась уйти от прямого ответа.
– Гарольд не сказал мне, что вы все знаете…
– Скорее всего, он счел бы, что я использую запрещенный прием, Крис.
– Миссис Смиттер, – неожиданно сказала Крис, – из вас получилась бы замечательная свекровь.
Мелани явно оценила ее непосредственный порыв.
– Я скажу вам еще кое‑что. Лора была очень милой девушкой. Но она была кроткой и уступчивой, в ней совершенно отсутствовал дух здорового авантюризма. Гарольд любил ее, когда они поженились. Но время шло, и я постоянно наблюдала, как он старается рядом с ней все время сдерживать свое жизнелюбие, стараясь вписаться в более ограниченный мирок Лоры… Поймите меня правильно: Гарольд никогда не жаловался и всегда был верен жене. А у меня, хоть вы можете этому и не поверить, всегда хватало такта не задавать вопросов о том, что между ними происходит, – будь то в постели или вне ее. Ну и, конечно, Гарольд всем сердцем любил Ребекку.
Крис вспомнила, как они впервые занимались любовью. Гарольд тогда сумел сдержать свой пыл, потому что Крис была зажатой и напуганной, и в конце концов доставил ей такое наслаждение, какое ей и не снилось. Он тогда сказал, что многое узнал о Дэне, занимаясь с ней любовью. Какой же она оказалась эгоисткой! Думала только о себе!
Я хочу снова заниматься с ним любовью, подумала Крис. Без всяких ограничений: ответить страстью на страсть, риском – на риск. Вернуть ему сторицей то, что получила. Освободить его от призраков прошлого.
– Крис, вам нехорошо?
Крис стиснула ручки кресла и торопливо и сбивчиво поведала Мелани историю своего замужества.
– Гарольд считает, что я должна снова увидеться с Дэном, – заключила она. – Но я не понимаю, что мне это даст?..
– Он скульптор? – негромко спросила Мелани. – Как, вы сказали, его фамилия? Может быть, я о нем слышала.
– Дэн Демпси, – сказала Крис. – Насколько я знаю, он сейчас в Нью‑Йорке, – и поспешила добавить: – На прошлой неделе… все как‑то сразу навалилось, миссис Смиттер…
– Зовите меня Мелани, если не трудно.
– У меня было такое ощущение, что меня загнали в угол, а в таком состоянии я просто ничего не понимала. Я не могла думать о замужестве. Второй ошибки я бы просто не пережила.
Мелани снова с грустью повторила:
– Вы не любите Гарольда.
– Не люблю? – с отчаянием в голосе произнесла Крис. – Я любила Дэна, и он говорил, что любит меня, и вот что из этого получилось. Гарольд тоже говорит, что любит меня, но как я могу ему верить?
– В первую очередь вы должны верить себе.
Крис вдруг поняла – вот она, истина.
– Буду с вами откровенна, Крис: одна из причин, почему я вас пригласила, – мне хотелось увидеть своими глазами, что происходит. Вы мне очень симпатичны. Вы мне понравились сразу, как только я вас увидела. Вы способная, жизнелюбивая. Мне бы очень хотелось, чтобы вы стали моей невесткой. Но если этому не суждено сбыться, я все же очень надеюсь, что вы позволите мне играть хотя бы небольшую роль в жизни вашего сына, моего внука…
В глазах Крис стояли слезы.
– Конечно, я буду рада. – Она вздернула подбородок. – Я тоже буду откровенна, Мелани. При мысли о том, что я больше никогда не увижу Гарольда, мне становится больно. Но я пока не знаю, как поступить. Звучит, конечно, бессмысленно, но более вразумительного объяснения я дать не могу.
– Ничего, я все поняла. Но если Гарольд вас любит по‑настоящему, то вряд ли сам прислушается к голосу разума.
– Боюсь, что я ничуть не лучше его, – сквозь слезы улыбнулась Крис.
Миновала еще неделя. Крис теперь передвигалась очень медленно. Она оставила дела в офисе на Тома, перестирала все собранные распашонки и пеленки и любовно разложила все в детской. От Гарольда по‑прежнему не было вестей. Крис тоже не делала попыток с ним связаться, однако постоянно думала о нем, переосмысливая то, что услышала от Мелани. Крис поняла, что загнала их обоих, себя и Гарольда, в тупик, и не находила выхода. Сначала надо родить ребенка, решила она, а потом уже соображать, как жить дальше. Всему свое время.
Вивьен как‑то пригласила Крис на обед, воспользовавшись возможностью поболтать в отсутствие Филиппа, и убедив Крис выйти из дома, чтобы немного развеяться.
– Не хотела говорить тебе, но все же… – вкрадчиво произнесла Вивьен. – Ты еще не читала сегодняшние газеты? – Крис отрицательно покачала головой, и подруга сказала: – Загляни в раздел «Досуг и развлечения».
Крис взяла газету и развернула на странице, где печатались объявления о концертах и выставках: в центре полосы была помещена черно‑белая фотография мужчины. Это был Дэн.
Крис прочитала статью: в субботу Дэн Демпси открывал выставку своих работ в одном из центральных отелей. Автор лично собирался присутствовать на вернисаже с тринадцати до семнадцати.
