В гостиной был включен телевизор. Крис сушила волосы и слушала шестичасовые новости. Ее халатик был тех же тонов, что и купальник, волосы окружали голову пушистым облаком.
Лететь отсюда первым же самолетом? Кому он морочит голову?! И тут Крис, глядевшая на экран телевизора, тихонько вскрикнула. Гарольд машинально повернул голову: на автостраде столкнулись три автомобиля. Камера запечатлела обломки, машины скорой помощи и полицию, зевак, с любопытством взиравших на происшедшее. У него перехватило дыхание, и лицо его помертвело.
…В тот роковой февральский день три года назад за рулем его нового голубого «форда» была Лора. Если бы он не был так занят по работе, то вел бы машину сам и, может быть, сумел бы избежать столкновения с огромным трейлером. Лора водила машину не слишком хорошо. Трейлер раздавил машину буквально всмятку – у него отказали тормоза.
– Гарольд, что с тобой? Гарольд, пожалуйста, не смотри так!
Чудовищным усилием Гарольд заставил себя вернуться к действительности, к испуганной женщине, вцепившейся в его руку. Это была Крис. Не Лора. Лора была мертва.
Вздох Крис больше напоминал рыдание.
– Гарольд, в чем дело? Ты должен мне сказать, ну, пожалуйста!
Гарольд скорее почувствовал, чем осознал, что она выключила телевизор. Он отвечал, как будто во сне:
– Моя жена и дочь погибли в автокатастрофе. Бекки было четыре года. У трейлера отказали тормоза. Я был в офисе, когда это случилось.
Что еще можно сказать? Все и ничего. Лучше бы он сейчас находился где угодно, только не в этой комнате и не с этой женщиной.
– Ты поэтому не хочешь снова жениться? – Крис сжалась, глаза ее наполнились слезами. Гарольд кивнул, и она осторожно пошла дальше: – И поэтому ты согласился на мое предложение насчет беременности?
– Не самый умный поступок в моей жизни, – сказал Гарольд, снимая ее руку со своей и отходя к окну. – Я подумал, что мне будет вполне достаточно того, что ты родишь моего ребенка, и я буду знать, что он существует и что за ним хороший уход… В эмоциональном смысле я нахожусь на уровне детского сада. Как ты, вероятно, уже заметила.
– Гарольд, – тихо ответила Крис. – Ты просто такой же человек, как и другие. Твоя реакция на происшедшее вполне естественна.
– Ну да, конечно.
Он отвернулся от окна, но лицо его оставалось в тени. Ужаснувшись бесцветности его голоса, Крис бросилась в атаку, теперь уже пытаясь бороться за него:
– Ни один человек, застрявший в эмоциональном развитии на уровне детского сада, не смог бы заниматься со мной любовью, как это делал ты. Когда мы были вместе, ты заботился обо мне – я чувствовала себя в безопасности. Ты подарил мне свободу. Ты был чувствительным и страстным, ты заставлял меня плакать и смеяться. Не говори мне, что для этого не нужна эмоциональная зрелость.
Гарольд провел ладонью по лбу – мысли его путались, их никак не удавалось привести в порядок. Лоре дары его души и тела были не нужны, и ради нее он подавлял себя. Крис была полной противоположностью, она увлекала его в такие глубины страсти, каких он никогда не знал. Гарольд передернул плечами.
– Нам пора идти. А то ты не успеешь сесть за свои бухгалтерские книги.
Крис топнула ногой.
– К черту бухгалтерские книги!
– Крис, – спросил Гарольд, заранее зная ответ, – ты выйдешь за меня замуж?
Она судорожно прижала руки к груди, глядя на него глазами, огромными и печальными, как у затравленной лани.
– Ведь я не могу! Ты же знаешь, Гарольд, я не могу!
– Стало быть, нет смысла продолжать разговор. У каждого из нас свои призраки прошлого. Поехали ужинать. Я даже не заикнусь о детях.
И о замужестве.
Гарольд сдержал слово. Он рассказал ей содержание всех фильмов, какие смотрел за последние три месяца, а в восемь двадцать проводил Крис до ее дома.
– Ты зайдешь?
– Нет, спасибо. Оставлю тебя с твоей бухгалтерией. – Гарольд немного постоял в нерешительности. – Наверное, завтра я вернусь в Нью‑Йорк. Береги себя, Крис, хорошо?
Крис тихо улыбнулась.
– Ну конечно. И ты тоже.
– Прощай, – произнес он и зашагал к машине.
Он не сделал попытки поцеловать ее и вообще в течение всего ужина, показавшегося Крис бесконечным, вел себя безупречно вежливо, но холодно, словно они были просто случайными знакомыми.
После той жуткой сцены по телевизору Гарольд ушел в себя. Погрузился в такие глубины, где Крис не было места. И ей было от этого очень больно.
Вот и толкуй теперь о логике и последовательности, думала Крис, входя в дом. Она не хочет выйти за него замуж, но желает проникнуть в самые его сокровенные помыслы. Собирается стать матерью‑одиночкой и в то же время готова лечь с ним в постель в любую минуту.
Я просто клубок противоречий, призналась она сама себе.
– Ну и возвращайся в свой Нью‑Йорк, Гарольд Фарбер, – громко произнесла Крис в пустой гостиной. – Мне наплевать!
Гарольд вернулся в Нью‑Йорк и обрел мир в душе впервые с тех пор, как встретил Крис. Он сделал ей предложение, а она отказала. От того, что он сделал ей предложение, ему стало легче, словно прорвался тяжелый нарыв. Что ж, все решилось в полном соответствии с его планами. Жениться Гарольд не должен. Более того, он намеревался держаться от Крис подальше. Всю жизнь.
Через неделю после отъезда из Портленда Гарольд отправился в теннисный клуб играть с Бруно, своим лучшим другом. Это Бруно помогал ему пережить трагедию три года назад. По пути на корт Гарольд весело насвистывал, а войдя, хлопнул Бруно по плечу и залихватским тоном предупредил:
– Ну, держись, старик, у меня сегодня масса нерастраченной энергий.
Бруно, симпатичный гигант, игравший не особенно технично, зато разнообразно, широко улыбнулся в светлую бороду.
– Ого, да ты впервые за много месяцев выглядишь прилично. Погоди‑ка, ты, наверное, встретил женщину. Давно пора.
Застигнутый врасплох, Гарольд выпалил:
– Ошибаешься, приятель. Я только что разорвал отношения с одной женщиной.
Перекатывая мячик на руке, Бруно поинтересовался:
– Что случилось? Она стала угрожать твоей свободе?
– Да, я не собираюсь себя с кем‑то связывать.
– А когда соберешься?
Легонько постукивая мячиком об пол, Гарольд раздраженно пробурчал:
– Не знаю.
– Хочешь, в конце концов, стать старым упрямым холостяком с мерзким характером?
– Ради Бога, Бруно!
– А ведь ты уже на этом пути, приятель. – Бруно хлопнул его по плечу. – Ну что, будешь подавать?
Через пять минут после начала игры Бруно поинтересовался:
– А как она выглядит – женщина, с которой ты порвал?
Тяжело дыша, Гарольд отозвался:
– Волосы как темная медь, глаза как бархат, а тело такое, что не жаль и умереть.
– Ну, тогда еще есть надежда, – заметил Бруно, подавая мяч прямо над линией.
Гарольд выиграл подачу. Но Бруно сегодня играл и допрашивал его с одинаковой агрессивностью:
– А как она в постели?
– Потрясающе. Отстань, Бруно.
– А как ее зовут? И где она живет?
– Никак не уймешься, а? – прорычал Гарольд. – Ее зовут Крис, живет в Портленде. И она скоро будет на седьмом месяце беременности.
Бруно уронил ракетку и замер.
– От тебя? – еле выговорил он.
– От меня.
– Ты не можешь так поступать. Это аморально.
– Она сама не хочет выходить за меня замуж, – защищался Гарольд.
– Может, мне стоит съездить в Портленд и немного вразумить ее? – В глазах Бруно появилось недоверие. – Мой лучший друг – и недостаточно хорош для нее? Я ей все объясню.
– Попробуй только съездить, и я больше никогда не выйду с тобой на корт!
– Тогда тебе, приятель, лучше поехать самому, да побыстрее. Время на исходе. У тебя осталось всего три месяца, чтобы заставить эту вздорную бабу передумать.
– Не смей ее так называть!
Бруно бросил ему мяч.
– Мальчик или девочка?
Мяч вывалился из пальцев Гарольда.
– Мальчик, – произнес он, с трудом узнавая собственный голос.
Бруно бросил на друга подозрительный взгляд.
– Она что, ненавидит тебя до смерти? Или встречается с другим?
Гарольд покачал головой.
– Она разведена. О муже почти не говорит, но, по‑моему, этому парню стоило бы набить морду. – Даже Бруно он никогда не смог бы рассказать, как плакала Крис в его объятиях после того, как они впервые были близки.
– Ты что, хочешь, чтобы твой сын стал незаконнорожденным? – Бруно с силой послал мяч. – Потом всю жизнь будешь раскаиваться.
– Я не хочу, – невесело усмехнулся Гарольд. – Но мне надо подумать.
– Нечего тебе думать, дружок. Ты и так слишком много думаешь. Пора переходить к действиям.
Слова Бруно сделали свое дело. Гарольд вдруг остро осознал, насколько бессмысленна его жизнь. Конечно, у него интересная работа. И все же ему отчаянно недоставало Крис. Никто не умел так спорить, как она, не умел заставить его так весело и открыто смеяться, и ни одна женщина не вызывала у него такого пылкого желания.
Гарольд вдруг с пронзительной ясностью осознал, что хочет быть рядом с Крис, причем вовсе не из‑за ребенка. Просто он любит ее, любит по‑настоящему.
Он должен немедленно лететь в Портленд и сказать ей об этом. Причем не откладывая.
Однако он сел в самолет только через неделю.
Его первым порывом было отправиться к Крис в тот же день. Однако, поразмыслив, он решил все же не спешить. Самое лучшее в этой ситуации – на несколько недель перевести все дела в офис в Портленде и взять под контроль проект реконструкции. Не спешить самому и не торопить ее. Дать ей время привыкнуть к мысли, что он ее любит. Гарольд мечтал о том, как будет держать Крис в объятиях, как будет стоять с ней рядом в церкви, повторяя перед алтарем древние и вечные клятвы, как будет подле нее, когда родится ребенок. И в этих мечтах Крис всегда улыбалась и любила его.
Она вряд ли сразу упадет в его объятия. Но он надеялся, что со временем, избрав правильную тактику, сумеет ее переубедить.
Вечером, распаковав вещи и перекусив, Гарольд собрался с духом и, чувствуя учащенное биение сердца, набрал номер телефона Крис.
Никто не отвечал, и Гарольд занервничал. Взяв газету, он выяснил, что в кинотеатре неподалеку идет фильм, который он еще не смотрел. Можно сходить на последний сеанс, а Крис позвонить утром.
Выйдя на улицу, где располагались кинотеатры, Гарольд быстро отыскал тот, который был ему нужен, и встал в очередь за билетом. Близилось время начала фильма, и зрители с предыдущего сеанса повалили наружу. Гарольд предъявил билет, вошел в фойе, лениво разглядывая выходившую из зала публику. Вдруг сердце его подпрыгнуло: из зала вышла Крис под руку с какой‑то темноволосой женщиной.
Гарольд на мгновение прирос к месту, а потом опрометью кинулся прочь из фойе.
– Крис! – громко крикнул он, выскочив на улицу.
Крис отчаянно ухватилась за запястье Вивьен. Этот голос она узнала бы где угодно. Почти в панике, она обернулась.
Это действительно был Гарольд, как всегда, неотразимый. Темные волосы растрепаны, а серые глаза светились солнечной улыбкой. Крис слабым голосом произнесла:
– Привет, Гарольд.
Он уже весь сиял. Окинув ее быстрым взглядом, сказал:
– Ты прекрасно выглядишь. Как себя чувствуешь? – И крепко обхватив ее за плечи, поцеловал в губы.
Крис на мгновение ощутила тепло его щеки и губ. И он тут же отпустил ее – слишком быстро; ей и самой хотелось схватить его, притянуть к себе и целовать, забыв обо всем на свете. Крис пролепетала:
– Познакомься, это Вивьен, моя лучшая подруга.
Он протянул руку и представился:
– Гарольд Фарбер.
Глаза Вивьен широко распахнулись. Она внимательно оглядела Гарольда и более чем прохладно поздоровалась. Еще бы, ей ведь вся история, наверное, известна от Филиппа. Вивьен, конечно, не стала бы открыто грубить ему, но на свой лад она защищала Крис так же, как Бруно готов был защищать Гарольда. И он сказал:
– Я на некоторое время переехал в Портленд, остановился в «Бронстон Инн».
– Переехал сюда?! – ахнула Крис.
– Да, прилетел сегодня днем. – Улыбаясь обеим женщинам, он предложил: – Не выпить ли нам кофе? Я приметил тут рядом маленькое симпатичное кафе.
– Вы надолго в наши края? – холодно спросила Вивьен.
– До Нового года и даже дольше.
– Понятно.
То есть он будет здесь, когда родится ребенок, вычислила Крис, начиная злиться. А потом опять услышала голос подруги:
– Я бы с удовольствием выпила чаю с травами. Филипп остался дома с детьми, так что мне торопиться некуда.
Крис промолчала. Приняв ее молчание за знак согласия, Гарольд взял ее под руку. От его прикосновения она вздрогнула. Пальто уже не застегивалось на талии, и, несмотря на нарядное зеленое платье и изумрудного цвета ленту, перехватывающую волосы, она чувствовала себя толстой и неповоротливой. И к тому же очень злой. Ее бесило поведение лучшей подруги и тем более – Гарольда. Что он себе думает – что можно наезжать в Портленд, когда ему заблагорассудится, бросить ее в сентябре, а в начале ноября заявиться, как ни в чем не бывало? Словно прошло не два месяца, а пять минут. Ничего, при первой же возможности она поставит его на место.
Кафе оказалось очень милым, и в углу нашелся столик на троих. В меню были восхитительные слоеные пирожные и трюфели, однако когда подошла официантка за заказом, Крис заказала только ромашковый чай.
– И больше ничего? – удивился Гарольд.
– Мне разрешили набрать еще только полтора килограмма.
– Можешь откусить кусочек моего лимонного пирога, – разрешила Вивьен. – Пойду вымою руки, вернусь через пару минут. Не съешь весь пирог, Крис.
Как только она отошла, Гарольд произнес:
– Я позвонил тебе, как только приехал. Не хочешь завтра со мной поужинать?
Крис отозвалась без улыбки:
– Ты какой‑то незнакомый…
– Я изменился, Крис, главное – как ты?
– Мы же договорились, что ты будешь жить в Нью‑Йорке.
– Я больше так не могу, – очень спокойно сказал Гарольд.
– Ну а здесь‑то ты что делаешь?
– Приглашаю тебя завтра вечером поужинать.
– Я не об этом!
Крис, по‑моему, я задал тебе вопрос: как ты?
– Устала, но здорова. И уже не могу красить ногти на ногах, потому что не достаю до них. – А еще, мысленно добавила Крис про себя, я просыпаюсь в три утра, и мне очень страшно. И так одиноко. Но тебе я об этом ничего не скажу. Не дождешься. – Ты нарушаешь условия сделки.
– Нарушаю, – решительно заявил он. – Для меня она изжила себя.
– Тогда – нет, я не буду завтра с тобой ужинать.
– Боишься?
– Просто намерена блюсти свои интересы.
Да, его тактика, похоже, никуда не годится, но Гарольд не отступал:
– Наши интересы – это ребенок. Кстати, сюда идет официантка с нашим заказом, так что не советую вслух сообщать мне, куда я могу отправиться.
К счастью, вовремя вернулась Вивьен и завела светскую беседу про фильмы.
– Вив, – прервал ее Гарольд, – разрешите задать вам вопрос, а потом я буду говорить обо всех фильмах, какие смотрел за последние восемь месяцев – их набралось немало. Вы знаете, что я отец ребенка Крис?
– Да. Филипп еще в сентябре мне сказал.
– Ты что, собираешься сообщить об этом всему свету? – сквозь зубы прошипела Крис.
– Нет. Только тем, кого это касается.
– А своей матери?
Да уж, бьет без промаха.
– Я еще не решил. – Гарольд сам понимал, насколько неубедительно прозвучали его слова.
– Тогда советую тебе хорошенько подумать. – Крис поковыряла дольку лимона в чашке. – У нас до последнего времени было очень тепло для осени – а как в Нью‑Йорке?
– Я не для того прилетел в такую даль, чтобы говорить о погоде!
На выручку Гарольду неожиданно пришла Вив:
– Единственное, что я поняла, Крис, – это то, что ты неравнодушна к Гарольду. Впрочем, меня это не удивляет: ты никогда не была ни хладнокровной, ни расчетливой.
– Это у нас привилегия Гарольда, – съязвила Крис.
– Черт побери!.. – вскипел Гарольд. Крис перебила:
– Ты случайно идешь в кино, совершенно случайно натыкаешься на меня и еще имеешь наглость вести себя, как ни в чем не бывало. Словно не ты бросил меня два месяца назад. По‑моему, все ясно как божий день.
– Поужинай со мной завтра, Крис, и я тебе расскажу, что со мной произошло за эти два месяца. Во всех подробностях.
– Ну конечно. У тебя ведь будет целых двадцать четыре часа, чтобы их придумать.
Вивьен неожиданно расхохоталась, звонко и весело:
– Вы ведете себя, как мы с Филиппом во время ссор.
Крис бросила на подругу сердитый взгляд.
– Двое против одного – это нечестно!
– Двое против двоих, – поддразнила Вив.
– Я не против тебя, я как раз «за», – поддержал Гарольд.
– Ой, да замолчите вы оба! Дай мне немного пирога, Вив. Первое, что я сделаю после того, как родится ребенок, – это съем одна целый шоколадный торт. С толстенным слоем крема. И ни с кем не поделюсь.
Вив перевела разговор на фильм, и они придерживались этой темы, пока пили чай. Потом Крис поднялась.
– Я, конечно, совершаю ошибку, оставляя вас вдвоем, но мне надо отлучиться. Одно из многих неудобств, связанных с беременностью.
Гарольд следил за ней со странной смесью нежности и сочувствия – Крис уже утратила обычную легкость походки. Вив четко определила:
– Вы ее любите.
– Да… – подтвердил Гарольд. – Мне понадобилось немало времени, чтобы понять это. Я хочу, чтобы она вышла за меня замуж, Вивьен, за этим я и приехал.
– Я так рада за вас, – Вив улыбнулась ясной улыбкой, осветившей ее лицо. – Я с самого начала твердила ей, что детей лучше растить двоим родителям – при условии, конечно, что они этого хотят.
Она замолчала, и Гарольд понял невысказанный вопрос.
– Я хочу жениться на Крис ради нее самой – не только из‑за ребенка…
– Я знаю, Крис очень настроена против брака. Но вы на вид не из тех, кто легко сдается.
– Кстати, Вив, каким был этот Дэн?
– Крис не хочет о нем говорить. Даже со мной, хотя я ее лучшая подруга.
Гарольд, нахмурившись, объяснил:
– В первый раз, когда мы с Крис были вместе, я кое‑что узнал о Дэне, правда, ничего хорошего.
Вив порывисто положила руку на рукав Гарольда.
– Если мы с Филиппом можем чем‑нибудь помочь, дайте мне знать. Я приглашу вас обоих на обед в субботу, хотите?
– Она не придет, если узнает, что я тоже буду.
– Ну так я ей ничего не скажу, – объявила Вив.
Тут появилась Крис, и Вивьен сняла руку с рукава Гарольда.
– Удачи вам.
– Спасибо. – Гарольд с радостью осознал, что приобрел друга и союзника.
Заранее предупредив по телефону о своем приезде, Гарольд отправился к матери. Для человека, создавшего процветающий бизнес и славившегося своей решительностью, он чувствовал себя на редкость неуверенно. Никакого плана действий у него не было. Лгать матери он не мог. Но и сказать правду было не так‑то просто.
Даже в ноябре сад Мелани выглядел ухоженным и гармоничным. Работа Крис, подумал Гарольд и позвонил в дверь. Мелани открыла и обняла сына. Проводив его в гостиную, она налила кофе из сверкающего серебряного кофейника в две хрупкие фарфоровые чашки – миссис Смиттер любила, чтобы все было по правилам.
– Рада тебя видеть, дорогой, – сказала она мягко. – Ты приехал – весьма запоздало, должна заметить, – чтобы жениться на этой чудесной Крис, которая спроектировала мой сад? На той, что скоро родит мне внука?
Гарольд поперхнулся кофе и без всякой жалости к тонкому фарфору с силой поставил чашку на блюдце.
– Откуда ты?..
– Гарольд, мне, конечно, уже за семьдесят, но я еще не впала в детство. Я заподозрила неладное еще в тот раз, когда вы встретились у меня в саду. А на концерте убедилась окончательно. Правда, не могу сказать, что очень довольна твоим поведением.
Гарольд, как прекрасный бизнесмен, всегда умел мгновенно справляться с шоком.
– Мне самому оно не нравилось, – признался он. И поведал матери все, как было. – Я вел себя так из‑за Ребекки, – закончил он. – Но теперь все по‑другому, мама. Я хочу на ней жениться.
Мелани плакала редко, но сейчас у нее в глазах стояли слезы.
– Я боялась, что ты так и не оправишься после той аварии. И я буду счастлива, если Крис станет моей невесткой.
– У нас будет мальчик. – Гарольд видел, что мать все больше оживляется от его рассказа. – Он должен родиться в конце декабря. Только вот Крис не хочет за меня замуж. Она вообще больше замуж не хочет. Она разведена и очень болезненно расставалась с мужем.
– Вздор! – фыркнула Мелани. – Оба раза, когда я видела вас вместе, мне показалось, что она к тебе очень неравнодушна.
То же самое сказала и Вивьен. Гарольд возразил:
– Обратная сторона равнодушия – не обязательно любовь.
– В женщине, создавшей мой сад, нет ни капли злобы и ожесточенности, – объявила Мелани. – Я уверена, все будет хорошо.
У Гарольда, однако, уверенности становилось все меньше. После обеда он отправился разыскивать Крис. Дома ее не оказалось. Он поехал в контору и, увидев за конторкой Тома, неожиданно для себя развеселился.
При виде Гарольда Том поднялся.
– Смотри‑ка, кого нам ветром занесло, – съехидничал он. – Крис нет, и я не собираюсь сообщать тебе, где она.
– Вот что я тебе скажу, Том, – решительно объявил Гарольд, – я люблю Крис и хочу на ней жениться. Я знаю, что мне потребовалось слишком много времени, чтобы это понять, но так уж получилось. К сожалению, Крис все время отказывается выходить за меня замуж – она желает воспитывать ребенка одна. Так что не такой уж я и злодей. – И, не справившись с собой, он выпалил: – Да, черт возьми, она отказывается даже со мной поужинать!
Кулаки Тома невольно разжались:
– Ты ее любишь? Не врешь?
– Спроси ее сам, почему она до сих пор не замужем – за мной или за кем‑нибудь другим!
– Пожалуй, я так и сделаю.
– А теперь, может, скажешь, где она?
Том капитулировал:
– Поехала на встречу в мэрию, а потом собиралась домой. Целый день в компании бюрократов – не самое любимое времяпрепровождение Крис.
– Спасибо, дружище, – Гарольд на мгновение задержался у двери. – Ты случайно не знаешь, почему твой босс бегает от замужества, как черт от ладана?
– Не‑a, – ухмыльнулся Том. – В первую неделю, когда я пришел сюда работать, она в буквальном смысле вылила на меня ушат холодной воды. Куда там холодной – просто‑таки ледяной! Но мы все же поладили. Теперь мы друзья. Можешь себе представить – просто друзья, и никакого секса.
По пути к дому Крис Гарольд остановился у цветочного магазина. Бруно советовал ему подарить ей розы, но это было как‑то уж слишком банально, и Гарольд выбрал букет тигровых лилий с нежными лепестками на длинных стеблях.
Дверь на его звонок отворилась почти мгновенно. Крис стояла в прихожей, все еще держа в руках сумку. Она нисколько не удивилась его появлению и сердито сказала:
– Я только что вошла и устала как собака. Чего тебе надо?
– Хотел подарить тебе вот это. – Гарольд протянул букет.
Лилии ей понравились, это было сразу видно. Однако она постаралась это скрыть:
– Подкупом занимаешься?!
– Послушай, зачем же опошлять все, что я делаю! – не выдержал Гарольд. – Просто они напомнили мне тебя – страстные и упрямые до черта.
– Находить слова ты умеешь…
Под глазами у Крис залегли синие тени, она тяжело оперлась о косяк двери. Гарольд вкрадчиво предложил:
– Знаешь, в самолете я читал книжку про беременность. Давай я поставлю цветы в воду, потом разотру тебе спину так, как там написано.
Растереть спину – это было бы божественно. Крис была совершенно измучена. Гарольд между тем продолжал:
– Я даже могу принести тебе стакан обезжиренного молока.
– А почему не маринованную свеклу или шоколадный торт?
Он бросил взгляд на букет в ее руках.
– Я где‑то слышал, что лилии тоже съедобны.
Несмотря на неприветливый прием, Крис, конечно, была счастлива видеть Гарольда и потому сказала нарочито суровым тоном:
– Мое «да» тебе обойдется дороже, чем салат из лилий и молоко.
Пока Крис ходила переодеваться, Гарольд забрал у нее букет и отправился на кухню. Ставя цветы в воду, он заметил, что одна дверца шкафа соскочила с петель. Сбегав в подвал, он принес отвертку и клей, и когда Крис появилась в кухне, уже заканчивал работу. Крис по‑прежнему была настроена иронически:
– Спасибо. Между прочим, в ванной течет кран, можешь и его починить. И телевизор сломался. Может, посмотришь, что с ним, раз уж ты здесь.
– После того как разотру тебе спину.
– Пытаешься стать незаменимым?
– А что, неплохая мысль, – заметил он. – В этом костюме ты сама похожа на тигровую лилию.
– Я совершила налет на Янг‑авеню и оставила там все мои комиссионные.
Янг‑авеню была одной из самых дорогих модных улиц в городе. Теперь на Крис была легкая куртка в ослепительных оранжевых, кирпично‑красных и ярко‑желтых тонах. Гарольд отломил одну лилию от стебля и прикрепил к ее волосам. Его пальцы скользнули по щеке Крис, и она шепнула:
– И как только у тебя это получается?
– Что именно, Крис?
Ну как ему объяснить? Она подняла глаза и встретила взгляд Гарольда, ласковый и смеющийся. Она ждала ребенка от этого высокого, красивого и на редкость сексапильного мужчины. И то, что, будучи практически на сносях, она все еще находила его сексапильным, только лишний раз подтверждало, насколько он притягателен. А может, она просто сдвинулась на почве секса?
– Ничего. И все сразу. Не знаю, – сердито отозвалась она.
Довольный ее ответом, Гарольд предложил:
– Пойдем‑ка в спальню. По‑моему, тебе лучше принять горизонтальное положение.
– Я не желаю заниматься с тобой любовью, – выпалила Крис.
– А я здесь не из‑за этого, Крис. Все гораздо сложнее.
– Знаешь, я чувствую себя совершенным ребенком, – пожаловалась она и направилась в спальню, стараясь сохранять достоинство, насколько это вообще было возможно в такой ситуации. В спальне она сняла куртку, оставшись в батистовой ночной рубашке персикового цвета, и легла на бок лицом к стене, Гарольд принялся мягко растирать ей спину, пока не почувствовал, как расслабились мышцы. Через десять минут она уже спала.
Гарольд разделся, лег рядом и укрыл их обоих одеялом. Положив руку на живот Крис, он с пронзительной ясностью осознал, что готов сражаться не на жизнь, а на смерть за эту женщину и его будущего ребенка. Это и была жизнь с большой буквы.
Крис проснулась примерно через час с каким‑то очень радостным ощущением. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, что источник этого ощущения дышит ей в спину. Как хорошо – не страшно и не одиноко. Правда, сейчас не три часа утра, поспешно напомнила она себе.
И, кроме того, она была голодна, как волк.
– Гарольд, – тихонько позвала Крис, оглядываясь через плечо, – я ничего не ела с одиннадцати утра даже за одного, не говоря уж о двоих. И мне требуется что‑нибудь посущественнее, чем молоко.
Гарольд осторожно развернул Крис лицом к себе и поцеловал – нежно и страстно. Крис ответила – а что еще ей оставалось делать? Она сжала руками его плечи, затем скользнула пальцами вниз, к мускулистой груди. Как долго она его ждала, думала Крис, слишком долго. Гарольд распустил ее отросшие медные локоны и ласково поднес одну пушистую прядку к губам. Ему хотелось сказать: «Я люблю тебя. Люблю всей душой». Но он понимал, что сейчас не время. Еще рано.
Чмокнув ее в кончик носа, Гарольд предложил:
– Как ты смотришь на то, чтобы заказать на дом ужин из китайского ресторана?
– Это было бы чудесно…
В этот день Гарольд вернулся в отель рано. На следующий день он опять пришел к Крис, починил кран в ванной, отвез телевизор в ремонтную мастерскую, а на ужин приготовил свою фирменное блюдо – курицу с пряностями. В субботу они отправились обедать к Вивьен и Филиппу, а в воскресенье Гарольд посадил в саду Крис луковицы нарциссов и колокольчики.
– Я с ними ужасно запоздала, – сетовала Крис. – Но на Тома и так свалилась куча работы, мне было просто стыдно его просить.
Гарольд выкопал еще три лунки и посадил луковицы.
– Давай сегодня поужинаем в городе, – предложил он. – Сходим в новый ресторан, по которому все с ума сходят. Говорят, там изумительно готовят дары моря.
Луковицы высыпались из мешка.
– Тьфу, какая досада, – сказала Крис. – Если ты не против, я бы лучше поужинала дома.
– А я как раз против. – Гарольд присел на корточки.
– Знаешь, сейчас в любом платье я чувствую себя как бочка, – защищалась Крис.
– Дело ведь не в том, что ты не хочешь, чтобы тебя видели. Ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной.
– Я знакома со многими в этом городе, Гарольд Фарбер, и отправиться вместе с тобой в самый популярный ресторан – это все равно, что влезть на крышу самого высокого небоскреба и прокричать во весь голос, что ты отец моего ребенка, – подтвердила Крис.
– Вот и хорошо – давай прокричим.
– Но я не хочу!
– Я все равно не отступлюсь.
Крис уже давно поняла, что чем спокойнее тон Гарольда, тем серьезнее его слова. Она вскинула голову.
