О запрещении вызывать умерших 3 страница

Во время подписки, открытой Обществом в пользу Лионских рабочих в феврале 1862 года, один из членов внёс 50 фр., из которых 25 от себя и 25 от имени г-на Жобара, по этому поводу г-н Жобар дал следующее сообщение:
"Я очень польщён и благодарен, что не забыт моими братьями-спиритами. Благодарю великодушное сердце, принесшее вам дар, который, конечно, сделал бы и я, если бы был ещё в вашем мире. В том, где я нахожусь теперь, деньги не нужны и мне пришлось воспользоваться дружбой, чтобы притти матерьяльно на помощь моим несчастным братьям из Лиона. Честные труженики, ретиво возделывающие виноградник Господа, вы должны видеть, что милосердие не праздное слово, так как все, от мала до велика, доказали вам своё братское расположение и симпатию. Вы находитесь на великом и гуманном пути прогресса; да поддержит вас Господь, и дай Бог вам быть счастливее. Духи-друзья поддержат вас и вы восторжествуете!
Я начинаю жить духовно, тише и не так беспокойно от постоянных вызываний, как это было за последнее время. Мода распространяется даже на духов; когда мода на Жобара уступит место другой, я возвращусь в небытие людского забвения и буду просить тогда своих серьёзных друзей, т.е. тех, которые не забудут меня, вызывать меня почаще. Тогда мы углубимся в разрешение вопросов, слишком поверхностно рассмотренных, и ваш Жобар, совершенно преображённый, будет вам полезен, чего оно от души желает.

Жобар."

По прошествии некоторого времени, посвящённого им своим друзьям, г-н Жобар занял место между духами, ревностно работающими над социальным обновлением в ожидании своего будущего возвращения к живущим. Тогда он примет более непосредственное участие в этом движении. С тех пор он часто давал Парижскому Обществу, членом которого он пожелал остаться, сообщения неоспоримого превосходства, не лишённые остроумных шуток и своеобразия, что составляло его характерную особенность, по которой его всегда можно было узнать даже без подписи.

§184. Г-н Самюэль Филипп

Самюэль Филипп был превосходный человек, в полном смысле этого слова. Никто никогда не мог сказать, чтобы он сделал что-нибудь дурное, либо кому-нибудь повредил. Беспредельно преданный своим друзьям, он всегда был готов притти им на помощь, если являлась в том надобность, хотя бы в ущерб своим интересам. Труд, усталость, жертва, всё было нипочём, лишь бы быть полезным, и он это делал без хвастовства, удивляясь, что ему это ставят в заслугу. Никогда он никому не делал зла, даже своим недоброжелателям, и когда приходилось видеть неблагодарных, он говорил: "Не меня нужно жалеть, а их." Очень образованный и одарённый большим умом, он провёл полную труда жизнь в неизвестности и прошёл через тяжёлые испытания. Это одна из тех избранных натур, которые расцветают в тени и о которых свет не говорит и не знает, и лучи их отражаются не на земле. В изучении Спиритизма он почерпнул горячую веру в будущую жизнь и большую покорность в земных страданиях. умер он в декабре 1862г., 50 лет, от тяжелой болезни, искренне оплакиваемый своей семьёй и несколькими друзьями. Вызван он был через несколько месяцев после смерти.

1. Ясно ли Вы помните свои последние минуты на земле?
"Отлично помню, память возвращалась ко мне постепенно, но в то время мысли мои были ещё смутны."
2. Не можете ли Вы для нашего назидания, а также в виду того интереса, который внушает нам Ваша примерная земная жизнь, описать нам, как совершился Ваш переход от земной жизни к жизни духовной, а также Ваше положение в мире духов?
"Охотно, этот отчёт будет полезен не только вам, но и мне. Возвращаясь мысленно к земле, я сравниваю и ещё лучше ценю благость Создателя.
Вы знаете, как много я испытал в жизни, но никогда, слава Богу, не падал духом в несчастьи, и теперь радуюсь этому. Сколько бы я потерял, если бы предался отчаянию! Содрогаюсь при одной мысли, что если бы я не выдержал, я мог бы потерять и то, что уже приобрёл, и мне пришлось бы начинать сначала. О, друзья мои, проникнитесь истиной, что дело идёт о вашем будущем счастье. И, конечно, несколько лет страдания не слишком большая плата за это счастье. Если бы вы знали, как мало значат несколько лет в сравнении с вечностью!
Если вы находите, что моё последнее существование имело какие-нибудь заслуги, то вы не сказали бы того же о тех, которые ему предшествовали. Только работая над самим собою, я достиг того, чем стал в настоящее время. Чтобы изгладить последние следы своих прежних грехов, мне нужно было вынести испытания, добровольно мною принятые. Теперь я их благословляю; с их помощью я порвал с прошедшим, ставшим для меня теперь лишь воспоминанием, и могу отныне с законным удовлетворением взирать на пройденный мною путь.
О, вы, заставлявшие меня страдать на земле, относившиеся ко мне недоброжелательно и чёрство, оскорблявшие и ненавидившие меня и заставлявшие меня терпеть тяжёлую нужду, не только я прощаю вас, но и благодарю вас! Желая сделать мне зло, вы не подозревали, что приносите мне столько добра, и верно, что я вам, главным образом, и обязан тем блаженством, каким пользуюсь теперь. Вы дали мне случай прощать и платить добром за зло. Бог послал вас мне, чтобы испытать моё терпение и научить меня милосердию, наиболее трудному: любви к недругам своим.
Не сетуйте на то, что я отклонился от предмета нашего разговора, я приближаюсь к тому, о чём вы меня спрашиваете.
Хотя я жестоко страдал во время своей последней болезни, но у меня не было агонии: смерть пришла, как сон, без борьбы, без сотрясения. Не боясь будущего, я не цеплялся за жизнь, и отделение произошло без усилия, без боли, так что я и не заметил его.
Не знаю, сколько времени продолжался этот сон, но он был, кажется, коротким. Пробуждение в сравнении с предшествующим моим состоянием было тихое, я не чувствовал более страданий и радовался этому: хотел подняться, ходить, но какое-то оцепенение, впрочем, довольно приятное, удерживало меня, и я с наслаждением предался этому чувству, не давая себе отчёта в своём положении и не подозревая, что уже покинул землю. Всё, что меня окружало, было как сон. Я видел свою жену на коленях и нескольких друзей, плачущих в моей комнате. Я решил, что они считают меня мёртвым, хотел их разуверить, но не мог произнести ни слова, почему и подумал, что это сон. Ещё более утвердило меня в этой мысли то, что я был окружён несколькими дорогими мне особами, уже давно умершими, и другими, которых я не знал, но которые, казалось, опекали меня и ждали моего пробуждения.
Состояние это перемежалось то сознанием, то потерей его; но мало-помалу мысли мои стали проясняться, свет, который я видел как бы через туман, сделался ярче; тогда я стал приходить в сознание и понял, что не принадлежу уже к земному миру. Если бы я не был знаком с учением спиритов, то, конечно, иллюзия продолжалась бы гораздо дольше.
Мои бренные останки ещё не были погребены, я смотрел на них с жалостью и радовался, что наконец от них освободился. Я был так счастлив своей свободой! Я дышал с наслаждением, как будто вышел из удушливой атмосферы; неописуемое блаженство проникало всё моё существо, а присутствие тех, кого я любил, наполняло меня радостью. Я нисколько не удивлялся видеть их: мне казалось, что это свидание после долгого путешествия. Одно только меня удивляло: мы понимали друг друга, не говоря ни слова, мысли наши передавались взглядом, как бы через флюидическое проникновение.
Однако, я ещё не совсем избавился от земных соображений; воспоминание о том, что я испытал, возвращалось ко мне временами, как бы для того, чтобы я лучше оценил своё новое положение. В земной жизни я страдал телесно, но в особенности нравственно; я подвергался недоброжелательству и тысячам мелких, злых уколов, которые, может быть, ещё тяжелее настоящего несчастья, потому что держат вас в постоянном беспокойстве. Впечатления эти не совсем ещё изгладились, и я подчас думал: да совсем ли я избавился от них? Мне казалось, что я слышу ещё некоторые неприятные голоса; я боялся новых затруднений, которые так часто меня мучили, и невольно начинал дрожать; так сказать, ощупывал себя, чтобы убедиться, что я не сплю, и когда наконец я уверился, что всё, действительно, кончено, я почувствовал, как будто огромная тяжесть свалилась с моих плеч. Значит, это действительно верно, что я наконец избавлен ото всех жизненных забот, и я возблагодарил за это Бога. Я чувствовал себя как бедняк, которому вдруг свалилось большое наследство. О, если бы люди понимали будущую жизнь, какую силу, какое мужество внушило бы им это убеждение в борьбе с несчастьями! Чего бы ни сделали они, живя на земле, чтобы заручиться счастьем, коие Бог назначает тем из детей Своих, которые были покорны Его законам. Они бы видели, как ничтожны те радости, коим они завидуют на земле, в сравнении с теми, которыми они пренебрегают!"
3. Тот мир, столь новый для Вас и пред которым наш мир так ничтожен, мир, где Вы встретили новых друзей, не заставил ли он Вас забыть и потерять из виду Вашу семью и друзей, оставшихся на земле?
"Если бы я их забыл, то был бы недостоин счастья, которым пользуюсь; Бог не вознаграждает эгоизма, Он его карает. Мир, где я нахожусь, может заставить меня пренебрегать землёю, но не духами, которые на ней воплощены. Только на земле, между людьми, можно видеть, что счастье и удача заставляют пренебрегать товарищами по несчастью. Я часто навещаю своих близких, радуюсь их доброй памяти обо мне; мысли их привлекают меня к ним. Я присутствую при их беседах, разделяю их радости, а огорчения их меня печалят; но это не та тревожная печаль жизни людской, какую я испытывал прежде; теперь я понимаю, что в жизни земной всё преходяще и послужит им лишь на пользу. Я радуюсь, зная, что и они придут сюда в это счастливое место, где страдания неизвестны. Я стараюсь, чтобы они были того достойны, внушаю им добрые мысли, в особенности покорность воле Божьей. Но как я печалюсь, если вижу, что они отдаляют эту минуту отсутствием должного мужества, жалобами, сомнениями в будущем или каким-либо достойным порицания поступком. Тогда я стараюсь отвратить их с ложного пути, и если мне удаётся, то это большое счастье для меня, и мы все здесь радуемся вместе. Если же не удаётся, я с сожалением говорю: вот ещё одно замедление для них! Но утешаюсь, думая, что не всё ещё потеряно безвозвратно."

¹ Мы вполне сознаём, что параграфическая нумерация здесь не вполне уместна (и в оригинале её не имеется), но тем не менее удобства ради мы вводим её для ссылок на соответствующие пассажи данной книги, которые будут делаться в дальнейшем. (Й.Р.)

 

§185. Г-н Ван-Дюрст

Бывший чиновник, умер в Антверпене в 1863 г. 80-ти лет.

В скором времени после смерти г-на Ван-Дюрста медиум спросил своего духовного покровителя, можно ли его вызывать. Ему ответили: "Дух этот очень медленно освобождается от смятения; он мог бы уже отвечать Вам, но это ему будет очень трудно, потому прошу Вас обождать ещё четыре дня, и тогда он будет в силах говорить с Вами; к тому времени он узнает Ваше доброе расположение к нему и придёт к Вам, как благодарный и добрый друг."
Через четыре дня дух продиктовал следующее:
"Друг мой! Жизнь моя была маленькой крупинкой на весах вечности, но я далеко не несчастлив, я нахожусь в скромных, но относительно счастливых условиях, принадлежа к числу тех, кто, хотя и не мечтал о совершенстве, но мало сделал зла. Если есть счастливые люди на этой маленькой планете, то я из них. Об одном только сожалею, что не знал того, что вы теперь знаете; смятение моё было бы короче и менее тяжко. А оно было действительно велико: жить и не жить, видеть своё тело, быть к нему крепко привязанным, и вместе с тем не иметь возможности им пользоваться; видеть тех, кого любил, и чувствовать, как порывается связь с ними. Это ужасно! Какая жестокая минута, когда вы чувствуете, что ошеломлены и что вас что-то душит, и через мгновение мрак. Чувствовать и вдруг быть уничтоженным, хочешь притти в сознание, изнемогаешь, не существуешь больше, но знаешь, что живёшь; и потому находишься в глубоком смятении! И потом, после неопределённого времени, времени сдерживаемой тоски и тревоги, кажущегося нескончаемым, медленно возрождаться к жизни в новом мире. Нет более матерьяльного тела, нет земной жизни, - жизнь бессмертная! Нет более телесных, грубых людей; но лёгкие тени, духи, скользящие со всех сторон вокруг вас и которых вы не можете даже всех окинуть взглядом, ибо они летают в бесконечности! Иметь пред собою пространство и быть способным по своей воле пролететь его; общаться мыслью со всем, что вас окружает! Друзья, какая новая жизнь, какая чудная, какая радостная жизнь! Привет, о, привет тебе, вечность, объявшая меня! Прощай, земля, так долго державшая меня далеко от естественной сферы души моей! Нет, я более не хочу тебя, ты земля изгнания и твоё величайшее счастье - ничто!
Но если б я знал раньше то, что знаете вы, как бы это посвящение в тайну другой жизни было легко и приятно для меня. Я бы знал до смерти то, что я должен был знать только после, в минуту расставания, и душа моя отделилась бы легче. Вы на верной дороге, друзья мои, но никогда, никогда не уйдёте достаточно далеко! Скажите это моему сыну, но скажите ему так, чтобы он поверил и исполнился мудростью; тогда мы, как он придёт сюда, не будем разлучены. Прощайте все, друзья мои, прощайте!
Я жду вас, и пока вы будете на земле, буду часто приходить учиться у вас, так как я всё ещё знаю меньше, чем некоторые из вас. Но я скоро научусь здесь, где мне нет помехи и где годы не влияют на мои силы. Здесь живут и быстро совершенствуются, так как пред собою видят такие чудные горизонты, что с нетерпением жаждут их постигнуть.
Прощайте, я ухожу, прощайте.

Ван-Дюрст."

§186. Г-н Сиденье

Добродетельный человек, умер случайной смертью, был лично известен медиуму.
(Бордо 11 февраля 1861 г.)

1. Можете ли Вы рассказать мне некоторые подробности Вашей смерти?
"Да, после того, как я утонул."
2. Почему же не ранее?
"Ты их знаешь." (Медиум их действительно знал).
3. Не будете ли Вы любезны описать мне Ваши ощущения после смерти?
"Я очень долго не мог притти в сознание, но по милости Божьей и с помощью тех, кто окружал меня, всё вокруг меня прояснилось, и я оказался залит светом. Ты можешь надеяться: всегда найдёшь более, чем ожидаешь. Ничего матерьяльного, всё производит впечатление на скрытые чувства: всё, чего рука не может коснуться, а глаз увидеть; понимаешь ли ты меня? Это духовное очарование, которое превосходит ваши земные понятия; нет слов, чтобы выразить, это можно почувствовать только душою.
Пробуждение моё было очень радостно. Жизнь - это сновидение, которое я не могу назвать иначе, как ужасным кошмаром, несмотря на грубый смысл этого слова. Ты видишь во сне, что ты заключён в вонючую тюрьму, что тело твоё точат черви и оно висит над пылающей жаровней; что твоё пересохшее горло и язык не находят воздуха, чтобы освежиться; что дух твой, объятый ужасом, видит вокруг себя только уродов, готовых поглотить тебя; представь себе всё, что фантастический сон может придумать самого отвратительного, ужасного - и вдруг тебя переносят в чудесный Эдем. Ты просыпаешься окружённый всеми теми, кого ты любил и оплакивал, видишь кругом обожаемые лица, улыбающиеся тебе, вдыхаешь самые нежные ароматы, освежаешь своё пересохшее горло из источника живой воды; чувствуешь своё тело поднимающимся в бесконечное пространство, которое несёт и колышет его как ветерок, уносящий сорвавшийся со стебелька цветок; чувствуешь себя объятым любовью Божьей как новорождённое дитя любовью матери, - тем не менее всё это не даёт тебе полного понятия о чудесном переходе. Я постарался объяснить счастье жизни, которое ждёт человека после смерти его тела, но, увы, я этого не смог. Можно ли объяснить бесконечное тому, чьи глаза закрыты для света, чьи члены не могли никогда выйти из узкого круга, в котором заключены? Чтобы объяснить вечное блаженство, я тебе скажу: люби! Ибо одна любовь может это предчувствовать. У кого есть любовь, у того нет эгоизма."
4. Были ли Вы счастливы с первых минут Вашего появления в мире духов?
"Нет, я должен был заплатить долг человека; сердце моё предчувствовало будущность, но я не имел веры. Я должен был искупить моё равнодушное отношение к Создателю, но Его милосердие зачло мне ту малость добра, которую я сделал, и страданья, кои я терпеливо переносил. Правосудие Его, которого никогда не поймут люди, положило на весы сделанное мною добро с такой любовью и милосердием, что зло было быстро перевешено."
5. Не можете ли Вы дать мне сведения о Вашей дочери? (Умершей через четыре или пять лет после отца.)
"Ей дана миссия на вашей земле." ¹
6. Счастлива ли она? Я не хочу делать нескромных вопросов.
"Я это отлично знаю, разве я не вижу твоих мыслей, как на картине, перед моими глазами. Нет, как человек она не счастлива: напротив, все бедствия вашей жизни должны её постигнуть, но она должна подать пример тех великих добродетелей, о которых вы так много говорите; и я ей помогу, ибо я должен её оберегать; но ей не слишком трудно будет преодолевать препятствия; она послана не на испытание, а с миссией. Успокойтесь на её счёт; благодарю вас, что вы помните о ней."

В этот момент медиум испытывает затруднение в писании и говорит:

7. Если меня останавливает страждущий дух, то я прошу его подписаться.
"Да, это одна несчастная."
8. Прошу Вас сказать Ваше имя!
"Валерия."
9. Скажете ли мне, за что Вы наказаны?
"Нет."
10. Раскаиваетесь ли в своих грехах?
"Ты сам видишь."
11. Кто привёл Вас сюда?
"Сиденье."
12. С какой целью он это сделал?
"Чтобы ты мне помог."
13. Это Вы помешали мне сейчас писать?
"Он поставил меня на своё место."
14. Какие между Вами отношения?
"Он мною руководит."
15. Просите его присоединиться к нашей молитве. (После молитвы, Сиденье продолжает):
"Благодарю за неё, ты меня понял, я тебя не забуду, думай о ней."
16. (К Сиденье) Как дух, много ли Вы имеете страждущих душ для руководительства?
"Нет, но как только мы приводим одну к добру, сейчас же берём другую, но не совсем покидаем и первую."
17. Как можете Вы успевать в надзоре, который должен до бесконечности увеличиваться в течение веков?
"Пойми, что те, кого мы направили на путь добра, сами уже очищаются и совершенствуются; следовательно, с ними меньше труда; в то же время и мы сами возвышаемся, а следовательно, и наши способности увеличиваются, и власть наша расширяется пропорционально нашей чистоте."

Примечание. Высшие Духи имеют миссию помогать низшим и руководить ими; задача эта возлагается не исключительно на воплощённых, но они должны способствовать ей, так как это для них способ возвышения. Если низший дух вмешивается в сообщения доброго духа, как это было в настоящем случае, то делает это не всегда с добрым намерением, но добрые духи позволяют это или как испытание, или чтобы тот, к кому они обращаются, потрудился над его совершенствованием. Его настойчивость, правда, иногда переходит в одержание, но чем более она упорна, тем более доказывает, насколько нужна помощь. Так что несправедливо было бы оттолкнуть его от себя; на него нужно смотреть как на бедняка, приходящего просить милостыню. Нужно сказать себе: это несчастный дух, которого посылают мне добрые духи, чтобы заняться его воспитанием. Если мне удастся, я испытаю радость, что возвратил одну из душ к добру и тем уменьшил её страдания. Эта задача подчас бывает очень тяжела, и было бы гораздо приятнее иметь всегда прекрасные сообщения и беседовать только с духами по своему выбору; но не удовлетворением своих желаний и не отказом в помощи ближнему можем мы заслужить покровительство добрых духов.

§187. Доктор Демёр

Умер в Альби (Тарн) 25 января 1865 г.

Г-н Демёр был врач - гомеопат, очень известный в Альби. Его характер и знания приобрели ему любовь и уважение сограждан. Доброта и милосердие его были неисчерпаемы, и, несмотря на свои преклонные лета, он пренебрегал всякой усталостью, если нужно было оказать помощь бедным людям. О плате за визит он никогда не думал; напротив, скорее шёл к неимущему, чем к богатому, потому, говорил он, что богатый всегда может найти себе другого доктора. Бедным же он не только давал даром лекарства, но даже оставлял деньги, чтобы купить что-нибудь съестное, что часто бывает полезнее лекарства.
Г-н Демёр стал горячим последователем учения спиритов, в котором он нашёл ключ к решению великих проблем, разрешения которых до тех пор напрасно искал в науке и философии. Его глубокий и пытливый ум тотчас оценил всё значение Спиритизма, и он стал самым страстным его проповедником. Нас соединяли отношения взаимной живой симпатии, и между нами завязалась самая горячая переписка.
О его смерти мы узнали 30 января, и нашей первой мыслью было поговорить с ним. Вот сообщение, данное им в тот же день:

"Я здесь. Я обещал сам себе ещё при жизни, что как только умру, то явлюсь к Вам, если это будет возможно, чтобы пожать Вашу руку, дорогой учитель и друг г-н Аллан Кардек!
Смерть ввергла мою душу в тяжёлый сон, называемый летаргическим, но мысль моя бодрствовала. Я постарался стряхнуть с себя это ужасное оцепенение, которое увеличивает смятение, следующее за смертью; я проснулся и в один миг совершил путь.
Как я счастлив! Я более не стар и не немощен. Тело моё было как бы вынужденным переодеванием. Теперь я красив и молод, красив той вечной красотой и юностью духов, у которых время не кладёт морщин на лицо и волосы не седеют под влиянием прожитых лет. Я лёгок, как птица, быстрым взмахом крыльев пролетающая горизонты вашего туманного неба; я любуюсь, восхищаюсь, я благословляю, люблю и преклоняюсь, я - пылинка, атом перед величием и мудростью Создателя, перед чудесами, которые меня окружают.
Я счастлив, я во славе! И кто может описать чудные красоты жилища избранных; небеса, миры, солнца и их участие в состязании всемирной гармонии? Но я попробую, дорогой учитель, постараюсь принести Вам в дар труды моего духа, которые заранее посвящаю Вам. До свидания.

Демёр."

Следующие два сообщения, данные 1 и 2-го февраля, касаются моей болезни. Хотя они относятся ко мне лично, но я их привожу, потому что они доказывают, что Демёр был так же добр после смерти, как и при жизни.

"Друг мой, имейте к нам доверие, этот кризис, хотя и утомителен, не долго продлится; принимая прописанные лекарства, Вы будете в силах по желанию Вашему докончить труды, которые составляют цель Вашей жизни. Я всегда здесь, около Вас, вместе с Духом Истины, который дозволил мне от его имени говорить с Вами, как последнему из друзей Ваших, явившемуся между духами. Они приветствуют моё прибытие. Дорогой учитель, как я счастлив, что вовремя умер, чтобы быть между ними в эту минуту! Если бы я умер несколько раньше, то, может быть, я бы мог избавить Вас от этой болезни, которой я не предвидел; но я так недавно освободился от плоти, что не мог думать ни о чём, кроме духовных предметов; теперь же я буду следить за Вами, дорогой учитель; брат и друг Ваш счастлив быть духом, чтобы найти возможность помогать Вам в Вашей болезни, но не забывайте пословицы: "бережёного Бог бережёт". Помогите же добрым духам в их заботах о Вас, строго исполняя их предписания.
Здесь очень жарко, не жгите так много угля, пока больны: он выделяет ядовитые газы, которые увеличивают Ваше удушье.

Ваш друг Демёр."

"Это я, Демёр, друг г-на Кардека. Я пришёл ему сказать, что я был около него в то время, когда с ним случился приступ; это могло бы плохо кончиться, если бы не сильное вмешательство, в котором и я был счастлив участвовать. Из моих наблюдений и собранных из хороших источников сведений для меня очевидно, что чем раньше он освободится от плоти, тем скорее может вновь воплотиться для окончания своих трудов. Но ему необходимо, прежде чем уйти, закончить труд, который должен пополнить теорию того учения, инициатором которого он выступил; но его можно будет обвинить в самоубийстве, если он утомлением и излишеством труда будет способствовать разрушению своего организма. Не надо бояться высказать ему всю правду, чтобы он был осторожнее и исполнял буквально наши предписания.

Демёр."

Следующее сообщение было получено в Монтобане, 26 января, на другой день после его смерти, в кружке его друзей-спиритов.

"Антуан Демёр. Для вас я не умер, мои добрые друзья, а только для тех, кто не знаком с этим святым учением, соединяющим всех любивших друг друга на земле и имевших одинаковые чувства любви и милосердия.
Я счастлив более, чем мог надеяться, ибо пользуюсь ясновидением редким между духами, недавно покинувшими материю. Мужайтесь, друзья, я буду часто с вами и постараюсь сообщать вам то, чего мы не знаем, находясь во власти плоти, скрывающей от нас столько радостей и великолепия. Молитесь за тех, кто лишён этого счастья. Они не знают, какого счастья сами себя лишают и какое зло себе приносят.
Сегодня я больше продолжать не буду, но скажу вам, что я не чувствую себя чужим в мире незримых; мне кажется, что я вас знал. Дайте время, и Бог приведёт вас туда, где все мы должны соединиться. Добрый вечер, да утешит вас Бог, я рядом с вами.

Демёр."

Другое письмо из Монтобана содержит следующий рассказ:

"Мы скрыли от г-жи Г., видящего медиума и сомнамбулы, смерть г-на Демёра, чтобы не огорчать её, и доктор вероятно сочувствовал нам, так как избегал ей появляться. 10 февраля мы все были в сборе по приглашению наших руководителей, чтобы помочь г-же Г., которая вывихнула себе ногу и очень страдала. Мы более ничего не знали и были далеки от мысли об ожидающем нас сорпризе. Как только эта дама заснула сомнамбулическим сном, она вдруг сильно закричала, показывая на свою ногу. Вот что произошло: г-жа Г. увидела духа, наклонившегося над её ногою, но так, что его нельзя было узнать; он стал делать ей массаж ноги и время от времени вытягивать её совершенно так, как бы это делал настоящий врач. Операция эта была так болезненна, что пациентка кричала и вырывалась. Но это длилось недолго, через 10 минут всякий след вывиха исчез и опухоль ноги пропала: г-жа Г. выздоровела.
Но дух всё-таки остался медиумом неузнанным и не хотел показываться, как будто даже желал совсем удалиться, как вдруг наша больная вскакивает и бросается на средину комнаты (несколько минут раньше она не могла сделать и шагу), чтобы пожать руку своему доктору. Дух и на этот раз отвернул голову, но оставил руку в её руке. В эту минуту г-жа Г. вскрикнула и упала в обморок: она узнала в духе-целителе своего друга, г-на Демёра. Во время обморока её окружали духи, ей симпатизирующие. Когда ясновидение возвратилось, она стала разговаривать с духами и в особенности благодарила доктора, который отвечал ей и наделил её укрепляющим флюидом.
Сцена эта полна захватывающего интереса; было поразительно, что все участвующие лица действовали, как живые люди. Не доказывает ли это, что духи существа вполне реальные, имеющие тело и действующие как если бы они были на земле? Мы были счастливы, что видели нашего друга, с его добрым сердцем и деликатной заботливостью. Он и при жизни был доктором медиума, знал её чрезвычайную чувствительность и оберегал её, как родное дитя. Это доказательство самоличности духа, проявившегося именно тому, кого он любил, заставляет смотреть на будущую жизнь с самой утешительной стороны."
Примечание. Положение г-на Демёра как духа было таково, как и следовало того ожидать по его полезной и достойной жизни. Но другое, не менее полезное наставление вытекает из этого сообщения, а именно, что он тотчас после смерти старался быть полезным. По своему высокому уму и моральным качествам он принадлежит к разряду Высших Духов; он счастлив, но счастье его не в бездействии. Несколько дней тому назад он лечил больных как доктор на земле, и, только что освободившись, уже идёт помогать как дух. Что же выигрывают на том свете, если и там не пользуются отдыхом? - пожалуй, скажут некоторые. Но их можно спросить: разве вы ни во что не ставите отсутствие забот, нужды, болезней, свободу и возможность безо всякой усталости, с быстротою молнии пролетать пространства; видеть родных и друзей, когда пожелаешь, на каком бы расстоянии они ни находились? Затем мы прибавим: когда вы будете на том свете, никто не будет заставлять вас делать то, чего вы не хотите, вы будете совершенно свободны оставаться в блаженной праздности столько времени, сколько пожелаете, но вам, конечно, надоест этот эгоистический отдых и сами вы будете просить какого-либо дела. Тогда ответят вам: если вам надоела праздность, то ищите сами труда; случай принести пользу всегда существует, как в мире духов, так и между людьми. Таким образом, духовная деятельность не есть принуждение: это необходимость, удовлетворение для духов, ищущих занятий, соответствующих их вкусам и способностям; они и выбирают преимущественно такие, которые могут послужить их возвышению.

§188. Г-жа Фулон, урождённая Уоллис

Госпожа Фулон, умершая в Антибе 3 февраля 1865 г., жила долго в Гавре, где была известна как художница-миниатюристка. Её замечательный талант сначала был для неё только развлечением любительницы; но позднее, когда настали чёрные дни, она сумела воспользоваться им для добывания средств к жизни. В особенности привлекала её приветливость, заставлявшая невольно любить её; все, знавшие её частную жизнь и её чудный характер, отдавали ей дань справедливости. Полное отсутствие эгоизма и готовность к самопожертвованию были её отличительными чертами; она всегда готова была помочь, пожертвовать своим покоем, здоровьем и деньгами тому, кто в ней нуждался. Жизнь её с самой ранней молодости была рядом тяжёлых и жестоких испытаний, перед которыми мужество, покорность и постоянство ей никогда не изменяли. Но к несчастью, зрение, утомлённое её мелкой работой, с каждым днём угасало; ещё немного и слепота, и так уже начинавшаяся, пришла бы окончательно.
Когда г-жа Фулон познакомилась со спиритическим учением, она была поражена им, как лучом света; ей показалось, что поднялась завеса над чем-то, что ей было как будто уже известно, но о чём она имела только смутное предчувствие. Она стала изучать его с горячим усердием, но в то же время с ясностью мысли и верностью оценки, присущими её высокому уму. Нужно знать все превратности её жизни, все её несчастья, касавшиеся преимущественно тех, кого она любила, чтобы понять, какое утешение она нашла в этом чудном откровении, давшем ей непоколебимую веру в будущность и показавшем ничтожество всего земного.
Смерть её была достойна её жизни. Она видела её приближение без мучительной боязни; для неё это было освобождение от земных цепей; смерть открывала ей двери в счастливую духовную жизнь, с которой она сроднилась, изучая Спиритизм. Она умерла тихо, с сознанием исполненного долга, принятого ею на себя здесь, на земле; как жена и мать она вполне добросовестно исполнила свои обязанности, во время своей жизни она не чувствовала ни злобы, ни жажды мщения в отношении тех, кто дурно поступал с ней или платил ей неблагодарностью. Она всегда платила добром за зло и покинула жизнь, прощая всем и предлагая себя в руки правосудия Божия. Она умерла со спокойствием, которое даёт только чистая совесть, и уверенностью быть менее разлучённой со своими детьми, чем в жизни телесной. Как дух она всегда могла быть с ними и помогать им своими советами.
Как только мы узнали о смерти г-жи Фулон, первым нашим желанием было поговорить с нею. Наши дружеские отношения и симпатии объясняют некоторые её выражения, а также и фамильярность её обращения.