Алексей. Картина четвертая 15 страница

Во взгляде Иволги появилась заинтересованность.

– А о чем ты мечтаешь? – спросила она. – Ты никогда не делился со мной этим.

И я рассказал ей обо всем – о случайной встрече с поэтом Сумароковым, о своей жажде творчества, которая не давала мне покоя, о неудачных попытках творить, создавая судьбы обычных людей, и о том, как отчаянно хотелось мне охранять душу писателя.

Слушая мой пылкий монолог, Иволга была полна сочувствия.

– Бедный, как ты страдаешь… – нежно произнесла она. – Что же ты раньше ни о чем мне не говорил? Ведь я бы давно могла тебе помочь.

– Что ты сказала? – в первую минуту я даже не понял ее. – Ты можешь мне помочь? Как?

Теперь настал ее черед говорить, а мой – слушать. Сначала я удивился, потом возмутился… а потом крепко задумался.

Как я уже говорил, моя подруга работала в Канцелярии – черное крыло, с которым она родилась, изначально и навсегда закрыло ей дорогу в хранители душ. Но по делам службы Иволга всегда могла попасть в Комнату Судеб – огромный зал, где хранятся многочисленные толстые тома, на страницах которых записаны судьбы людей – и тех, кто уже умер, и тех, кто еще живет на Земле, и тех, кому еще только предстоит появиться на свет. Ангелам-хранителям вход в Комнату Судеб обычно заказан – мы заходим туда лишь перед очередной отправкой на Землю, когда выбираем, под присмотром архангела, душу, которую будем опекать. Делается это так: Иволга и другие служители Канцелярии отслеживают по Книге души людей, которым предстоит вскоре родиться, и записывают краткие данные о них на специальных свитках, а ангелы, не зная содержания, тянут свитки вслепую, как студенты билеты на экзамене, и, развернув свитки, узнают имя будущего подопечного, его пол, дату и место рождения. Вся остальная его жизнь остается для нас загадкой до самого Суда над душой – заглядывать в многочисленные тома Книги Судеб нам строжайше запрещено, чтобы не было соблазна так или иначе подкорректировать жизнь подопечного. Сами понимаете, что если ангел будет знать, что его подопечному суждено, скажем, нелепо погибнуть в девять лет, провалившись под лед и утонув, как это случилось с девочкой в розовых варежках, то хранитель, весьма возможно, заранее попытается сделать все, чтобы этому помешать. И тогда ход Судьбы будет нарушен, что может привести к величайшей неразберихе. Так-то, в общем и целом, со справедливостью такого закона я был согласен. Но одно дело знать всю судьбу своего подопечного, и совсем другое – узнать лишь его предназначение. Только профессию, будущее занятие – и ничего больше. Это выглядело очень, очень соблазнительно…

Словом, Иволга предлагала мне нарушить одно из правил для ангелов… Точнее, не нарушить, а обойти. Она говорила, что могла бы отыскать в Книге Судеб запись о новорожденном, которому предстоит стать писателем, запомнить его имя и аккуратно надорвать уголок свитка, соответствующего его душе. А мне потом оставалось бы только найти в ворохе других судеб свиток с надорванным уголком.

Не буду утомлять вас описаниями борьбы, которая происходила в моей душе. Скажу только, что колебания были долгими и мучительными, но в итоге я все-таки согласился с ее планом. Я понимал, что, раз познав прелесть творчества, уже не могу жить иначе…

Время выбора новой подопечной души уже приближалось, а Иволга все никак не могла найти в Книге Судеб ничего подходящего. Каждый раз, когда она возвращалась со службы, я с нетерпением ожидал ее и даже выходил встречать. Однако она лишь грустно качала головой. Но наконец в один прекрасный день Иволга появилась с сияющими глазами и сообщила, что ей все удалось.

«Смотри внимательно, я надорвала уголок совсем чуть-чуть, чтобы никто не догадался…» – Она помахала свитком у меня перед носом. Никогда еще за все время своей ангельской жизни я не отправлялся в Комнату Судеб с таким волнением.

Мне почему-то показалось, что в этот раз моих собратьев, выбирающих души перед отправкой на Землю, было особенно много. Едва архангел сделал знак, я первым, только что не отталкивая других, бросился к легкому облаку, которое составляли парящие в воздухе белоснежные свитки. Все они выглядели абсолютно одинаково. В поисках нужного я стал перебирать их, от волнения то и дело выпуская из рук.

«Не волнуйся так, мой дорогой, – улыбнулся архангел. – Души у нас сегодня в основном чудесные, светлые… Бери любую – не пожалеешь!»

Но мне не нужны были светлые и чудесные, мне нужна была моя! Однако она все не попадалась и не попадалась. Я продолжал перебирать свиток за свитком, стараясь найти тот, что с надорванным уголком. Все собравшиеся смотрели на меня подозрительно, не понимая, зачем я так долго ворошу облако с судьбами. Кто-то из ангелов за моей спиной тихонько проговорил: «Наверное, подбирает себе душу по весу».

Кажется, я еще не успел рассказать вам об этом нашем поверье. Многие хранители верят в то, что души уже при рождении бывают большими и маленькими и можно по весу определить, которая легкая, а которая нет. Все мы знаем, что, скорее всего, это заблуждение, однако приятно думать, что ты хоть как-то можешь влиять на случайный выбор. Ведь кто-то из наших любит людей с душой широкой, как целый мир, а кто-то предпочитает маленькие, нехлопотные, предсказуемые.

– Ой, довыбирается на свою голову, – услышал я шепот за спиной, и в этот миг у меня в руках оказался мой свиток с надорванным уголком. От счастья я закружился на месте.

– Осторожно! – заволновался архангел. – У тебя почти под ногами чья-то судьба, не наступи.

Я нагнулся было, чтобы поднять то облачко, и обмер: уголок у опустившегося вниз свитка тоже был надорван. Точь-в-точь как у моего, уже согревавшего руку. Я поднял его и замер с двумя свитками в руках, не зная, что теперь и думать.

– Нет-нет, так дело не пойдет, – заулыбался архангел. – Зачем тебе две души сразу? Неужели так соскучился по людям?

Все вокруг засмеялись, глядя на меня, и от этого неожиданного внимания я совсем растерялся.

«Как же мне теперь быть? – стучало в голове. – Которая из этих двух судеб принадлежит моему Писателю?»

Я еще раз посмотрел на оторванные уголки, внимательно изучил оба свитка – они были похожи как две капли воды. Делать было нечего, надо было решаться на выбор. Я попробовал по весу определить, какой свиток тяжелее, – показалось, тот, что в левой руке.

– Ты выбираешь душу по тяжести? – Архангел не скрывал иронии. – И что тебя больше интересует: та, что тяжелее, или другая?

– Та, что тяжелее, – улыбнулся я, окончательно решив для себя вопрос. У Писателя никак не могла быть легковесная душа.

Глава 16

Алексей. Картина седьмая