Речь моя коснется слишком специального предмета. Но хирургия представляет одно из лучших и нагляднейших применений науки и жизни и является тем отделом знаний, который стоит на самых прочных основах биологии, на данных анатомии и физиологии. Задача настоящего съезда возлагает на говорящего нравственное обязательство избрать предметом слова вопрос, почерпнутый из обширной области биологических знаний. Я остановлюсь на одном из вопросов хирургии, этого прекрасного отдела врачебных наук, требующего от представителей своих и научных знаний, и особого уменья приложить их к делу. То и другое должно быть в равновесии. Но прошел очень длинный период времени, пока установилось это равновесие, представителем которого является современный научный хирург. В древности врач совмещал в себе знание всех отделов медицины. Но в силу особых условий культуры в позднейшее время выделилось сословие хирургов-специалистов, и хирургия попала в руки ремесленников, хотя и считавшихся врачами, но не получивших никакого научного образования: на их стороне была техника хирургическая, на стороне докторов – научные знания. Естественно, что проистекшая из такого сопоставления борьба двух лагерей должна была вызвать взаимное ожесточение, под влиянием которого долго, очень долго хирургия не допускалась в университетскую аудиторию. Хотя в итальянских университетах уже в конце XVII века допущено было преподавание хирургии с университетских кафедр, в средней Европе, однако, такое снисхождение по отношению к хирургии обнаруживается едва во второй половине XVIII века. А как было обставлено преподавание хирургии в то время, можно судить по тому, что профессор хирургии в Геттингенском университете – известный в свое время физиолог и поэт А. Галлер не без достоинства заявил, что ни одного раза в своей жизни не погрешил производством какой-либо операции на живом человеке из опасения нанести вред больному.
Я не намерен излагать историю развития хирургических знаний. …Но я раскрою только одну страницу этой истории, чтобы на темном фоне ее рельефно выступило значение той светлой идеи, которая лежит в основании современного прогресса хирургии.
…С 1880 г. введены приемы обезгниливания в хирургической факультетской клинике в Москве. Мы имеем право сказать, что в хирургической клинике Московского университета почти совсем исчезли ранние осложнения. Я давно уже лишен возможности показывать своим слушателям случаи гнойного заражения, госпитального омертвения или рожи.
Удастся ли перенести на поле брани начала обезгниливания в том виде, в каком они находят себе применение в наших клиниках и в больницах, и могут ли воспользоваться благами величайшего научного приобретения и жертвы войны? В области биологических знаний нельзя делать предсказаний, устанавливающих предел для опытных исследований, и нужно полагать, что поставленный выше вопрос найдёт своё удовлетворительное решение. Мы имеем уже некоторые данные для подобного предположения. Профессор Бергман после штурма Телима и Горного Дубняка подверг обезгниливающему лечению 15 случаев сложных переломов колена (здесь не принимались в расчёт случаи простого вскрытия сумочной связки колена без перелома кости). Из них выздоровело 14 (правда, 2 выздоровело после ампутации бедра) и умер один. Если вспомнить заявление Ленгмора, что во время крымской войны ни одно из ранений колена не обходилось без ампутации, то мы должны согласиться, что листеровские приёмы не только обеспечивают блестящие исходы операций, но составляют и могущественное средство сберегательного лечения в хирургии. Сложные (открытые) переломы случайного происхождения или искусственно произведенные действием хирурга (операции на костях) всегда составляли самые опасные ранения.
Фолкман и Френкель нашли, что из 885 случаев сложных переломов голени, которые лечились по прежнему способу немецких и английских госпиталях, умерло 38,5%. А из 694 больных, которые пользовались при лечении благодетельным открытием Листера, умерло только 5 т.е. получился процент смерти 0.72…
…Итак, круг оперативной деятельности, благодаря обезгнилившим приёмам по способу Листера, весьма расширился. Стало возможным: 1) предпринимать такие операции, о которых прежде нельзя было и мечтать. Так, например, мы вскрываем обширные сочленения и получаем заживление раны без нагноения с полным сохранение подвижности; мы произвольно вскрываем натёчные гнойники при костоеде позвонков. Проф. Фолкман вскрыл эхинококк печени через диафрагму со стороны грудной полости, резецировавши VII ребро. В начале текущего года я вскрыл эхинококк, проникнувший из печени в правое лёгкое; для этого я проложил себе путь в грудную полость после предварительного выпиливания ребер. Больной выздоровел. Проф. Фишер вырезал хрящевик (Хондрома) грудной клетки и иссек при этом часть грудины, ребро и подреберной плевры; легкое и сердце были обнажены. Через 4 недели больная выздоровела.
2) Обширные раны, производимые при весьма сложных операциях, при строгом соблюдении приёмов обезгниливания заживают обыкновенно без местной реакции, без нагноения и без лихорадки. Обезгниленные раны не болят, и подвергающиеся операции совсем не страдают от боли. Благодаря этому можно оперировать без риска очень ослабленных больных, например, истощённых обильным нагноением чахоточных. Это составляет громадное приобретение.
3) Успехи современной хирургии повлияли на понижение процента смерти после операций. Это понижение процента произошло от того, что почти исчезли после операций разные осложнения.
4) Листеровский способ лечения расширил круг оперативной деятельности; но вместе с тем он далеко раздвинул пределы сберегательного начала. Над вопросом о сберегательном направлении в хирургии много поработал покойный Н. И. Пирогов; он положил прочные научные обоснования для рационального его разрешения. Но полное осуществление этого начала стало возможным только при листеровском способе лечения. Обширные сложные переломы, проникающие раны сочленений, составляющие ранее показания для ампутации, лечатся теперь сберегательно с сохранением члена. Как благоприятно отразится это на хирургической деятельности военного времени и сколько членов, сколько жизней будет сохранено, благодаря великому открытию Листера!
5) Понятно что обезгниливание получает громадное значение не только в хирургии, но и в физиологии и опытной патологии. Всякий опыт на животном, сопровождаемый ранением, дает явления не чистые, осложненными припадками со стороны воспаления и лихорадки. Легко представить себе, какое важное значение получает это обстоятельство при изучении отправлений разных частей мозга и других органов.
Оперируя животных при строгом соблюдении приёмам обезгниливания, исследователь приближается к тем идеальным опытам, которые представляет только величайший мастер – природа.
История хирургии вообще и лечение ран в частности показывает, что мрак и заблуждение господствовали до тех пор, пока лечение ран не было построено на незыблемых основах. Пастер и Листер бросили луч свет в одну из очень тёмных областей биологии: они положили новые прочные основы для дальнейшего рационального развития научной хирургии. В числе блестящих открытий XIX века будущий историк не забудет отметить, между прочим, и 2 замечательные научные приобретения: применение хлороформа при операциях и обезгниливание ран. Тому и другому хирургия обязана современным прогрессом и прекрасными завоеваниями как в области оперативной деятельности, так и преимущественно в области сберегательного начала.
С этими приобретениями навсегда останутся слитыми имена двух замечательных врачей: Симпсона и Листера.
Вопросы. Что называет Н.В.Склифосовский «обезгниливанием» ран? о каких «листеровских приемах» идет речь?
ОБЩЕСТВЕННАЯ МЕДИЦИНА
В раздел «Общественная медицина» вошли выдержки из трудов выдающихся российских гигиенистов А.П.Доброславина и Ф.Ф.Эрисмана, Записки А.П.Чехова, касающиеся санитарного состояния Сахалина, а также фрагменты из труда Г.И.Попова, посвященные традиционной медицине в русской деревне и ее отношениях с земской медициной
А. П. ДОБРОСЛАВИН (1842—1889)
