Автобиографические записки

О целебных силах организма

Приглашенный почтенным председателем комиссии к прочтению сообщения на общем собрании, я решился сказать несколько слов о целебных силах организма, по­лагая, что здесь всего удобнее избирать темы не из об­ласти отдельной специальности, а из отделов знания, где соприкасается несколько отраслей его, и притом из от­делов, доступных и непосвященной публике... Я начну с факта общеизвестного, что болезни переносятся неоди­наково различными людьми, что крепкие субъекты нередко им подвержены сильнее слабых, что в большин­стве случаев болезнь проходит сама собою. Самостоя­тельное заживление ран, сращение сломанной кости из­вестны всякому из обыденной жизни. Очень часто вы слышите, что такой-то выздоровел, благодаря «его силь­ной натуре», причем употребление последнего слова почти изгнанного из языка, ясно указывает на давность выражаемого понятия. В самом деле, история медицины показывает нам, что с древнейших времен в этой науке установлено было понятие о целебной силе природы, которая предохраняет человека от заболевания и устраняет болезненную причину. Учение это было ясно выражено еще Гиппократом: это положение Гиппократ кладет в основание своей лечебной науки — терапии — и поэтому советует врачу как можно более оберегать целебные силы природы. Особенно при острых лихорадочных бо­лезнях он считал главнейшей обязанностью врача под­держивать телесную силу и, по возможности меньше вмешиваясь в течение болезни, следить за правильным ходом ее и выжидать наступления кризиса. В силу этого он высказал требование, что врач должен «помогать или по крайней мере не вредить». Гален, подобно своему великому предшественнику, советует также по возмож­ности воздерживаться от вмешательства и предоставлять полную свободу целебной силе природы. Это основное положение гиппократовской терапии прошло через целый ряд столетий и сохранилось отчасти и до наших дней. В начале новых времен оно нашло горячего привержен­ца в Парацельсе (XVI век), который ссылается на полное заживление запущенных ран без всякого участия врача. Только в случаях, когда целебная сила природы оказы­вается явно несостоятельной, врач должен выступить из своего выжидательного положения и вмешаться в дело. Но и тут он должен употреблять средства с целью вы­звать целебную силу природы из дремоты. Еще больше проникся Сиденгам (XVII век) принципом целебной силы, который он положил в основание своего учения об острых и хронических болезнях и о болезненном сложе­нии...

...Перефразированное на разные лады гиппократовское учение вело нередко к крайностям и по обыкнове­нию вызвало реакцию, выразителем которой явился в прошлом столетии знаменитый шотландский врач Броун... Долгое время не только гиппократовский принцип терапии, но и учение о причинах болезни оставалось без дальнейшей разработки, и только последнее двадцати­пятилетие пролило на этот вопрос блестящий свет. Я имею в виду учение о бактериях, уже успевшее соста­вить эпоху в медицине и поэтому слишком известное всякому врачу. Так как оно важно не только само по себе, но является необходимым введением к изучению целебных сил, то я в интересах лиц непосвященных должен сказать несколько слов о нем. История этиологии, т.е. науки о причинах болезней, представляет бесспорно одну из лучших страниц в летописи завоеваний человеческого ума.

И в наше время существует много народов, убежденных, что болезни являются продуктом злых духов, которые в той или иной форме проникают в тело, из которого могут быть извлечены лишь при посредстве религиозно-магических чародействий…

Врачами древности учение о болезнетворных духах было отвергнуто, они искали причину болезни в видимых космических и метеорологических явлениях, предполагая какую-то таинственную связь между ними и болезненными процессами. Даже Гален, один из главных основателей медицины, упорно утверждал, что существуют легкие и тяжелые дни и что ход болезни существенно зависит от относительного положения луны к добрым и злым планетам. До наших времен еще сохранилось суеверное убеждение в болезнетворном влиянии комет, и я живо припоминаю жуткое чувство, охватившее меня при появлении кометы 1858 г. С звездного неба этиологии спустились в область теллурических и метеорологических явлений, искали причину болезней в вулканических явлений, искали причину болезней в вулканических извержениях, землетрясениях, грозах, наконец, в резких переменах температуры.

Весьма часто и в прежние времена к числу болезнетворных причин присоединяли различные организмы, живой контагий, который представляли себе в виде микроскопических насекомых, летающих в воздухе. Но даже значительные успехи в наших сведениях о чужеядных животных человека мало подвинули вперед общий вопрос о живом контагии. Существенный шаг вперед был сделан ботаниками, доказавшими, что болезнь картофеля, злаков и других культурных растений, действительно, производятся грибами. Имея возможность исследовать вопрос с точностью, почти недоступной в области медицины, ботаники раз навсегда установили как факт, что растения, прежде вполне здоровые и сильные, могут заболевать вследствие внедрения в тело и размножения там грибов и других паразитических организмов. Вывод этот был распространен вскоре на низших животных; ботаниками же было доказано, что некоторые болезни шелковичных червей сопровождаются развитием в них грибов, которые являются не вследствие прежде бывших болезней, а сами производят ее. После того как это учение было строго установлено в области науки о растениях и насекомых, оно перешло и в сферу настоящей медицины.

Прежние находки грибовидных организмов в боль­ных органах стали объяснять с новой точки зрения, и после ряда труднейших и блестящих исследований бы­ло, наконец, доказано, что и многие из человеческих болезней производятся мельчайшими грибками-бакте­риями, или скицофитами. Правда, такую причину до­пустили лишь относительно так называемых инфекци­онных болезней, как например, сибирской язвы, зара­жения крови и пр., но с каждым годом в области этих болезней стали переносить многие, не считавшиеся прежде инфекционными, как, например, чахотка, эндо­кардит и пр. Оказалось, таким образом, что летающие в воздухе духи могут быть видимы под микроскопом.

Борьба венца творения с этими представителями низшего органического мира оказалась в высшей степе­ни затруднительной. Точными исследованиями было до­казано, что семена бактерий в высшей степени распространены и что они обладают живучестью, неслыханной для других организмов (например, семена некоторых не умирают в кипятке, если их кипятить менее часа, и безнаказанно проходят через серную кислоту и едкое кали). Кроме того, в последнее время становится все более и более вероятным, что бактерии, обыкновенно совершенно безвредные, могут при некоторых условиях перерождаться в крайне болезнетворные. При всех этих условиях не только наука об исцелении болезней, но и о предотвращении их была поставлена в величайшее затруднение. В тех случаях, когда находящиеся в воз­духе споры бактерий проникают в организм через от­крытые раны, препятствовать доступу их оказывается делом сравнительно легким. Таким образом, теперь, по примеру Листера, удается во многих случаях предот­вратить заражение крови посредством соответственного содержания и перевязки ран.

Но как быть в тех случаях, когда бактерии прохо­дят через легочную рану или вообще проникают в ор­ганизм через дыхательные пути? Затруднения с этих сторон навели Пастера на мысль воспользоваться явле­нием, замеченным по отношению к некоторым инфекционным болезням, но до сих пор еще научно не объясненным. Известно, что лица, перенесшие корь, оспу, брюшной тиф и некоторые другие болезни, получают способность не заражаться ими вторично. На основании этого, подобно предохранению от оспы прививкой более слабой коровьей оспы, Пастер ослабляет болезнетворное действие некоторых бактерий и, прививая их организму, защищает его от заболеваний более тяжелой натуральной формой. Всему миру известны блестящие исследования этого ученого о предохранительной прививке сибирской язвы и так называемой куриной холеры. Казалось одно время, что предохранительными прививками можно обеспечиться чуть ли не от всех инфекционных болезней. Направленные в эту область исследования показали, однако же, что некоторые из таких болезней, как, например, гнилостное заражение крови (мышиная септицемия), возвратная горячка и др., не утрачивают способности возвращаться по не­скольку раз. Подобные результаты должны были заста­вить ученых искать еще новых путей для борьбы с бактериями.

Указанные выше свойства бактерий не раз уже на­водили на мысль, что, по всей вероятности, организм человека и животных обладает какой-то способностью бороться с ними, так как иначе весь род человеческий давно уже должен был бы вымереть. Ввиду этого при­шлось вспомнить о гиппократовском принципе общей терапии с целью уяснить себе характер борьбы с бак­териями и воспользоваться целебными силами природы. Вопрос этот прямее всех был поставлен мюнхенской школой, которая, однако же, нашла факты, касающие­ся его, чрезвычайно плохо подготовленными. Общая терапия настоящего времени почти совсем покинула гиппократовскую «фюзис», и вы редко где встретите те­перь трактат о ней. В некоторых учебниках, правда, упоминается о ней мимоходом и крайне неохотно. В об­ширных энциклопедиях уже ничего не говорится о ней. Исключением здесь является Вирхов, который в 1875 г. резюмировал современное положение вопроса. С точки зрения своей целлюлярной патологии, он полагает, что вместо прежней единой целебной силы их существует в организме множество и что они сидят в тканях. Даль­нейшего определения он дать не может. Представитель мюнхенской школы Негели представляет себе, что между бактериями и клетками тканей существует кон­куренция из-за жидкой пищи: одержит верх та из борющихся сторон, которая притянет большее количество питательных соков из крови.

Представивши краткий очерк вопроса о целебных силах организма, указавши на важность его разреше­ния для целей терапии и на недостаточную разработку его в области медицины, попробуем, нельзя ли несколь­ко продвинуть дело, посмотрев на него с точки зрения теории развития? Мне нет надобности долго останав­ливаться на доказательстве того, что не с человека и высших животных начались инфекционные болезни. Им, как мы видели, подвержены и растения, и низшие животные, и притом не только домашние, но и дикие. В настоящее время собрано достаточно данных об эпи­демиях у корненожек, ракообразных, насекомых и пр. Болезнетворные бактерии заведомо водились еще во времена каменноугольной формации, от которой сохра­нились пораженные ими корни хвойных деревьев. С тех пор, несмотря на присутствие бактерий и отсутствие карболки и других дезинфекций, успели развиться бо­гатейшие флоры и фауны и появиться человек. Если мы, таким образом, видим, что борьба между организ­мами и поражающими их бактериями имеет позади себя целую историю, то естественно спросить, не сохра­нились ли какие-нибудь следы этого длинного процесса. Если сравнительная анатомия показывает нам такое множество приспособлений с целью нападения и защи­ты от более крупных организмов, то, быть может, она даст нам какие-нибудь сведения и относительно интере­сующей нас борьбы между микроскопическими парази­тами и задеваемыми ими тканями. Каким же образом противодействуют растения и животные нашествию сильных в борьбе и вездесущих бактерий? На этот об­щий вопрос можно, я думаю, дать следующий ответ: животные обезвреживают бактерий тем, что съедают и переваривают их.

В гниющих веществах, переполненных разнородны­ми бактериями, мы обыкновенно встречаем амеб и дру­гих простейших животных, которые не только не боятся гнилостного заражения, но процветают, поедая массы бактерий. Удобство этих одноклеточных корненожек и инфузорий заключается в том, что они целиком или почти целиком состоят из вещества, способного есть и переваривать: на какую бы часть тела их ни попала бактерия, она везде будет задержана и съеден. Низшие животные вообще отличаются тем, что весьма значительная часть их организма способна поедать мелкие вещества. Употребляющееся в последнее время в медицине вливание соленой воды в кровь больных с незапамятных времен составляет одно из свойств организма так называемых мягкотелых животных. Но в то время когда врач перед вливанием непременно должен дезинфицировать воду, мягкотелые, которые я имею в виду, имеют для этой цели в органе, всасывающем воду, особые прожорливые клетки, которые съедают мелкие вещества, находящиеся в воде (между ними, само собой разумеется, и бактерий), и таким образом предохраня­ют от заражения.

Учеными, занимавшимися вопросами о заражении бактериями человека и высших животных, уже было обращено внимание на факт, что, несмотря на то, что мы ежедневно проглатываем огромное их количество с питьем и пищей, и несмотря на то, что некоторые из них приспособились к жизни в нашем кишечном канале, тем не менее мы имеем весьма мало шансов заразиться ими этим путем. Вспомним, что некоторые дикие наро­ды едят пищу, часто сильно загнившую, что гнилой сыр, в котором недостатка в бактериях нет, составляет предмет лакомства и что, несмотря на это, употребле­ние такой пищи не влечет за собою в большинстве случаев пагубных последствий. Очевидно, что кислый желудочный сок частью убивает бактерий, частью же значительно ослабляет их. Если бы все внутренности человека были одеты пищеварительной оболочкой, как у медуз или полипов, нужно думать, что борьба с бак­териями оказалась бы гораздо менее затруднительной. Органом, через который все чаще происходит зараже­ние, считаются легкие. Вместе с входящим в них воз­духом вносятся многочисленные споры бактерий, доступ которых в организме легче, чем где-либо в другом месте. Через промежутки между клетками легочных пузырьков бактерии могут входить в тончайшие каналы и отсюда распространяться в ткани и кровь. Известно, что при вдыхании угольной пыли большое количество ее отлагается в стенках легких, так, что последние при ­ нимают черную окраску, часть же пыли проникает в кровь и откладывается в столь открытых органах, как печень, селезенка и почка. Если принять во внимание, что в окружающем воздухе находится огромное количе­ство бактерий, между которыми констатированы и не­сомненно болезнетворные, что через наши легкие про­ ходит ежедневно весьма значительное количество воз­духа (12 000 см³ в час), то станет ясно, что мы ежечас­но, чуть не ежеминутно вдыхаем в себя вредные споры. Для устранения их организм наш снабжен множеством клеток, способных поедать и обезвреживать эти споры. Клетки во многих отношениях напоминают простейших животных и потому с давних пор называются амебовид­ными. Они выдвигают отростки наподобие амеб и, так же как и последние, способны есть и переваривать твердую пищу. В огромном количестве они живут и в крови, известные под именем бесцветных или белых кровяных телец, а также во всевозможных органах, где их описали под названием клеток соединительной тка­ни. Проникнут ли бактерии и их споры через легочные пузырьки, стенку кишечного канала или пораненное место кожи, везде они рискуют быть захваченными под­вижными клетками, способными их уничтожить, т. е. съесть и переварить, и, разумеется, не всегда выполня­ющими это.

Мы видим, таким образом, что у человека и вообще у огромного большинства многоклеточных животных, помимо пищеварительного канала, существует еще це­лая система органов целебного пищеварения, которая, подобно тому, что мы видели у низших животных, осно­вана на способности некоторых клеток к внутриклеточ­ному пищеварению. У многих животных, как, например, ракообразные, насекомые, система эта исчерпывается бесцветными кровяными телами; у позвоночных же, за немногими исключениями, она представляет дальней­шую ступень прогресса. Можно высказать в виде пред­положения, в виде дедуктивного вывода, что централь­ным органом целебной пищеварительной системы явля­ется селезенка. С давних пор известно, что орган этот служит главным центром, к которому устремляются бесцветные кровяные тела, обремененные неудобовари­мой или трудноваримой пищей.

Бачели доказал присутствие в селезенке веществу сильно переваривающего белковые вещества, что еще более подтверждает предположение о пищеварительной роли этого органа. То обстоятельство, что животные могут жить без селезенки, не доказывает бесполезно­сти ее, а указывает еще более на то, что деятельность ее проявляется в экстренных случаях, а именно при ин­фекционном заражении. В то время как физиология отодвинула селезенку на задний план, не имея возможности определить ее назначение, врачи с давних пор заметили, что увеличение ее служит хорошим и иногда очень ранним указанием на существование инфекционной болезни. В увеличенной селезенке было прямо най­дено огромное количество бактерий, заключенных в бес­цветные кровяные тела. Кроме селезенки, к системе целебных органов позвоночных нужно еще отнести лим­фатические железы и костный мозг. Отчасти сходную роль выполняют и некоторые другие железистые орга­ны, как, например, печень и почки. Как селезенка, так и система лимфатических желез не существует у бес­позвоночных; обе они должны быть рассматриваемы как усовершенствование организации в борьбе с вред­ными влияниями. Низшие рыбы еще не имеют их, в ряду же позвоночных замечается вообще прогресс в развитии этих органов противодействия. Поскольку мы говорим о болезнях, причиняемых бактериями, т. е. ми­кроскопическими твердыми телами, постольку и целеб­ные силы организма являются в виде свойств блужда­ющих клеток поедать и переваривать этих паразитов. Не имея возможности распространяться здесь о под­робностях устройства и истории развития целебной си­стемы, я укажу лишь на общий результат, что она вместе с пищеварительной системой в тесном смысле развилась из одной общей основы. То, что у низших животных, например, губок, составляет общую массу пищеварительных клеток, у других, более высших жи­вотных распадается на две отдельные группы: на обык­новенные органы пищеварения и на систему, так ска­зать, медицинского, или терапевтического (пожалуй, профилактического) пищеварения.

Сводя целебные силы организма к процессам внут­риклеточного пищеварения, мы, быть может, получим со временем возможность дать сколько-нибудь более

полное объяснение явлениям, добытым чисто эмпирическим путем. Быть может, окажется, что крепкие субъекты, подверженные некоторым инфекционным бо­лезням более, чем слабые, отличаются меньшим разви­тием селезенки и других органов целебного противо­действия. Явление предохранительной прививки, быть может, также сведут к особенностям пищеварительной способности целебных клеток...

Вопросы. Кто из врачей придерживался мнения, что в большинстве случаев болезни «проходят сами по себе»? Почему?

Какие изменения претерпели представления об этиологии болезней?