В структурализме, в конечном итоге, эти школы почти сошлись воедино. Тогда была предпринята попытка создать на основании «философов подозрения» (марксизма, психоанализа и ницшеанства), а также структурной лингвистики Фердинанда де Соссюра, обобщающее описание сферы иррефлексивного в субъекте. Со стороны этнологии это проделал Клод Леви-Стросс, со стороны психоанализа Лакан, со стороны философии Барт, Фуко, Бодрийяр, Деррида, Делез и т. д. Так появилась философия структурализма. Для обобщенной иррефлексивной стороны субъекта было найдено новое, важнейшее для нас слово «структура».
Итак, структура есть обобщенное, осмысленное, изученное более или менее содержание иррефлексивной стороны субъекта. По Фрейду это бессознательная сфера, по Марксу это экономическая подоплека культуры и общества, по Ницше – воля к власти как основной и базовый инстинкт жизни, который и подвергается различным трансформациям в ходе подъема к рассудочной деятельности. Таким образом, у нас появляется новое самостоятельное понятие иррефлексивного в субъекте – структура.
Керигма
Здесь для того, чтобы выстроить ясную методологически конструкцию для анализа археомодерна, можно обратиться к Рудольфу Бультману, протестантскому теологу, который ввел очень важный термин для нашего анализа – «керигма». По-гречески это означает «провозглашение». В богословской традиции термин «керигматизация» сближается с термином «евангелизация» и обозначает обучение неофитов началам христианского вероучения, основам христианской догматики. Бультман толкует «керигму» по своему, понимая под ней «христианское учение минус мифология». По его мнению в христианстве есть рациональная рассудочная часть (собственно керигма) и огромное напластование иррациональных элементов, которые проникли из дохристианских языческих традиций, мистицизма (иудейского или эллинского) и т.д. Все иррациональное он включает в понятие мифологии. Мифология – это структура, которая, конечно, проникает в любую традицию и играет в ней огромную, чаще всего решающую роль.
Христианская традиция в ее исторической форме – например, русское православие – включает в себя множество «мифологических» элементов. Это и предания, «Жития святых», легенды и чудеса, повести о местночтимых святых, множество обычаев, обрядов и даже предрассудков, которые окутывают собственно догматическое богословское содержание традиции. При этом большинство воспринимает такое христианство как нечто целое и нерасчленимое, керигматические элементы неразрывно переплетены с мифологическими. И как правило, никакой сознательной богословской работы по вычленению из этой совокупности бесконечных данных строго керигматического содержания (то есть, чистого богословия, догматического богословия в его чистом виде – с рациональными утверждениями, с представлениями о тождестве и нетождестве, о различиях, о формах различий) не ведется. Вся керигматическая сторона, которая составляет основу богословия или просто тождественна богословию, растворена в огромном количестве мифологий, сказок, пересудов, эмоций, историй, преданий и различного рода комментариев, подчас довольно далеких от ясно рациональности основных вероучительных догматов.
У Бультмана высказывается – типично протестантская – то есть еретическая с точки зрения православия – идея, что подавляющее большинство материалов христианской традиции следует отбросить «как несоответствующее изначальному учению Христа». В духе арианства и даже эвионитских ересей первых веков христианства Бультман утверждает, что личность самого Христа в изначальной чисто керигматической версии христианства была «незначительной», а ее основу составляли хилиастические идеи ожидания Царства Божия и строго монотеистическая фигура Бога-Отца. У Бультмана от христианства вообще ничего не остается, как и у многих протестантов, что в принципе естественно. Нам, однако, важно не то, как сам Бультман толкует керигму (он это делает в духе протестантского узкого рационализма), но то, что он предлагает термин, который становится ключевым для понимания процесса модернизации и для объяснения ее сбоя в археомодерне.
Работа «христианских сновидений»
Керигма – это второй термин, который нам чрезвычайно важен для анализа археомодерна. Керигмой в расширенном структуралистском смысле можно назвать то, что противостоит структуре, то есть, рациональное содержание субъекта. Рефлексивная сторона субъекта – это керигма, а иррефлексивная сторона – это структура. Между ними в разных культурах, в разных обществах, в разных дискурсах существуют различные отношения.
Нас интересует в первую очередь само разделение сферы субъекта на керигму (рациональное) и структуру (иррациональное).
Как керигма связана с модернизацией, мы увидим чуть позже, пока же обратим внимание на то, что керигматический уровень может существовать и в премодерне – в традиционном обществе, премодерне. Вот в христианстве есть структура (работа «христианских сновидений»): существуют чудеса, бесы, черти, предания, легенды, волшебные истории, бесконечное количество разнообразных апокрифических полу-предрассудков, какие-то из них вытекают из церковного учения, какие-то совершенно не вытекают и вообще к нему не относятся. Работа «христианских сновидений» (структуры) настолько активна и мощна, настолько аффектирует керигму, что ее подчас очень трудно выявить. Но она обязательно есть.
