Знаю. - Он вздрогнул. - Вспомнил. Мы с тобой одно лицо. Я Эмиль

Бартон и ты Эмиль Бартон.

Но между нами существенная разница. Тебе восемьдесят, а мне

Двадцать. У меня еще вся жизнь впереди!..

Старик рассмеялся - и тут же заплакал навзрыд. Он сидел и держал

Трубку в руке, чувствуя себя глупым, заблудившимся ребенком. Разговор этот

Был немыслим, его не следовало продолжать - и все-таки разговор

продолжался. Совладав с собой, старик прижал трубку к уху и сказал:

Эй, ты там! Послушай... О господи, если б только я мог предупредить

тебя! Но как? Ты ведь всего-навсего голос. Если бы я мог показать тебе,

Как одиноки предстоящие годы... Оборви все разом, убей себя! Не жди! Если

Б ты мог понять, что значит превратиться из того, что ты есть, в то, что

Есть я сегодня, теперь, на этом конце провода...

Чего нельзя, того нельзя, - рассмеялся молодой Бартон

Далеко-далеко. - Я же не могу знать, ответил ли ты на мой звонок. Все это

Автоматика. Ты разговариваешь с записью, а вовсе не со мной. Сейчас две

Тысячи тридцать седьмой год, для тебя - шестьдесят лет назад. На Земле

Сегодня началась атомная война. Всех колонистов отозвали с Марса на

Ракетах. А я отстал...

Помню, - прошептал старик.

Один на Марсе, - рассмеялся молодой голос. - Месяц, год - не все

Равно! Продукты есть, книги есть. В свободное время я подобрал фонотеку на

десять тысяч слов - ответы надиктованы моим же голосом и подключены к

Телефонным реле. Буду сам себе звонить, заведу собеседника...

Да, да...

- Шестьдесят лет спустя мои записи мне позвонят. Я, правда, не верю,

Что пробуду на Марсе столько лет. Просто мысль такая замечательная в

голову пришло, средство убить время. Это действительно ты, Бартон? Ты -

Это я?

Слезы текли из глаз старика.

Да, да...

Я создал тысячу Бартонов, тысячу магнитофонных записей, готовых

ответить на любые вопросы, и разместил их в тысяче марсианских городов.

Целая армия Бартонов по всей планете, покуда сам я жду возвращения

Ракет...

Дурак! - Старик устало покачал головой. - Ты прождал шестьдесят

Лет. Состарился, ожидая, и все время один. И теперь ты стал я, и ты

По-прежнему один, один в пустых городах...

Не рассчитывай на мое сочувствие. Ты для меня чужак, ты живешь в

иной стране. Зачем мне грустить? Раз я диктую эти записи, я живой. И ты,

Раз ты слушаешь их, тоже живой. Но друг друга понять мы не можем. Ни один

Из нас не может ни о чем предупредить другого, хоть мы и перекликаемся

Через годы - один автоматически, другой по-человечески страстно. Я живу

Сейчас. Ты живешь позже меня. Пусть это бред. Плакать не стану - будущее

Мне неведомо, а раз так, я остаюсь оптимистом. Записи спрятаны от тебя и

Лишь реагируют на определенные раздражители с твоей стороны. Можешь ты

Потребовать от мертвеца, чтобы он зарыдал?..

Прекрати! - воскликнул старик. Он ощутил знакомый приступ боли. На

него накатила тошнота - и чернота. - Боже, как ты был бессердечен! Прочь,

Прочь!..

Почему _б_ы_л_, старина? Я _е_с_т_ь_. Пока лента скользит по

тонвалу, пока крутятся бобины и скрытые от тебя электронные глаза читают,

Выбирают и трансформируют слова тебе в ответ, я буду молод - и буду

Жесток. Я останусь молод и жесток и тогда, когда ты давным-давно умрешь.

До свидания...

Постой! - вскричал старик.

Щ_е_л_к!

Бартон долго сидел, сжимая умолкшую трубку. Сердце болело нестерпимо.

Каким сумасшествием это было! Он был молод - и как глупо, как

Вдохновенно шли те первые годы одиночества, когда он монтировал все эти

Управляющие схемы, пленки, цепи, программировал вызовы на реле времени...

Звонок.

- С добрым утром, Бартон! Говорит Бартон. Семь часов. А ну, вставай,

Поднимайся!..

Опять!

Бартон? Говорит Бартон. В полдень тебе предстоит поехать в

Марстаун. Установить там телефонный мозг. Хотел тебе об этом напомнить.

Спасибо.

Звонок!

Бартон? Это я, Бартон. Пообедаем вместе? В ресторане "ракета"?

Ладно.

Там и увидимся. Пока!..

Дз-з-з-иин-нь-нь!

Это ты? Хотел подбодрить тебя. Выше нос, и так далее. А вдруг

Именно завтра за нами прилетит спасательная ракета?