Вопрос о регулировании представленности в СМИ откровенно сексуальных материалов вызывает дебаты во многих странах. Регламентация детской порнографии или сцен физического насилия находит более широкую поддержку, чем регламентация порнографии или насилия в отношении женщин. Часто можно встретить утверждения, что любое жесткое ограничение создает риск ликвидации гражданских свобод, а цензура может отрицательно сказаться на свободе слова.
Правовое регулирование представленности в СМИ сексуальных материалов и порнографии в России в последние годы осуществлялось посредством ст. 228 УК РСФСР, а позже — аналогичной ей ст. 242 УК РФ: обе они запрещают незаконное изготовление и распространение порнографических материалов. Поскольку не было оговорено, что же именно понимается под незаконным изготовлением (о законном изготовлении также не было сказано ни слова), на всякий случай почти любое изображение обнаженных тел и любовных сцен считалось “сексом и порнографией” (кстати, именно это и имела в виду женщина, с брезгливостью сказавшая на известном ток-шоу В. Познера, что “секса у нас нет”). Исключения составляли “признанные шедевры мирового искусства” и картинки в медицинских изданиях.
Свобода слова привела к снятию табу на обсуждение темы секса (в том числе и в СМИ), а демократизация общества — к либерализации общественных норм в области сексуальной морали. Некоторые даже стали говорить о сексуальной революции в России. Как и всякая революция, “сексуальная” отличается своими положительными и отрицательными сторонами. Не имея возможности проанализировать здесь подробно все эти плюсы и минусы, ограничусь констатацией, что в целом я считаю безусловно прогрессивным разрушение того жесткого табуирования и контроля сексуальности со стороны государства, под властью которого жили многие поколения советских людей.
Однако не стоит забывать, что революционное разрушение негодных (устаревших) социальных норм и стандартов всегда приводит к тому, что общество некоторое время живет вообще без общепринятых норм и правил, в состоянии некоторой социальной анархии. В нашей стране эта ситуация сопровождалась внедрением рыночных отношений, что привело к развитию сферы “сексуальных услуг”, а проще — к формированию сексуального бизнеса. Этот нелегальный, но вполне реальный секс-бизнес существует в России уже несколько лет и состоит из многих компонентов, которые на сухом юридическом языке называются проституцией, вовлечением и принуждением к занятиям проституцией, организацией и содержанием притонов для занятий проституцией и так далее. Важную часть секс-бизнеса составляют различные сексуальные шоу, фильмы, журналы, которые, собственно, и формируют спрос на сексуальные услуги.
В соответствии со ст. 4 Закона о СМИ “не допускается использование СМИ... для распространения передач, пропагандирующих порнографию...” (если следовать букве закона, то можно решить, что не запрещаются статьи, фотоснимки, интервью и другие печатные материалы, пропагандирующие порнографию). Однако СМИ, специализирующиеся на эротических материалах, с некоторыми ограничениями все-таки разрешены. И здесь сразу возникают по меньшей мере две проблемы. Какого бы то ни было определения порнографии в данном законе нет вообще, а эротические СМИ определены очень неясно — в ст. 37 записано, что “под средством массовой информации, специализирующимся на сообщениях и материалах эротического характера, для целей настоящего Закона понимается периодическое издание или программа, которые в целом и систематически эксплуатируют интерес к сексу”. Абсолютно непонятно, что такое с юридической точки зрения “эксплуатация интереса к сексу”. Кроме того, абсолютно не определены в законе ситуации, когда не эротические издания не систематически помещают материалы на грани порнографии. Из-за неясных и нечетких формулировок часто и возникают реальные казусы. Например, еженедельник “СпидИнфо” имеет статус “научно-популярного издания”, а по сути является изданием, “систематически эксплуатирующим интерес к сексу” и насилию, при этом под видом “науки” в еженедельнике протаскиваются дикие фантазии и сплетни. Однако формальный “научно-популярный статус” позволяет ему продаваться отнюдь не в “специальной упаковке и не в специальных местах”.
В законе “О рекламе” вообще нет ни одного слова о недопустимости использования СМИ для рекламы платных сексуальных услуг или о недопустимости сексуализации рекламы. Отсутствие механизмов контроля за рекламой интимных услуг в СМИ и санкций приводит к тому, что даже “приличные” газеты не стыдятся давать ее. Правда, в таких случаях делается уступка “общественной нравственности” и реклама дается с использованием всем понятных эвфемизмов — “досуг с красивыми девушками” или просто “досуг + телефончик” (хотя всем ясно, что речь идет не о турпоходе или собирании марок). Кроме этого, где-нибудь в укромном месте редакция обязательно помещает заявление, что она “не несет ответственности за содержание рекламных объявлений”. Однако, с точки зрения СПИС и Мининформпечати РФ, публикация объявлений об оказании интимных услуг (в том числе и в изданиях, зарегистированных как эротические) является злоупотреблением свободой массовой информации в смысле части 1 статьи 4 Закона о СМИ со всеми вытекающими отсюда последствиями (предупреждение, прекращение деятельности). Правда, информация о таких последствиях отсутствует и нельзя судить об эффективности этих “санкций”.
В проекте закона “О государственном регулировании и контроле за оборотом продукции сексуального характера”, прошедшего второе чтение в Государственной Думе в начале 1998 года, присутствует более четкое разделение сексуальных действий, эротики и порнографии, чем в первом варианте. Здесь дается следующее определение порнографии (которого в принципе не было в первом варианте): “Порнография — продукция средств массовой информации, иная печатная и аудиовизуальная продукция, в том числе реклама, а также сообщения и материалы, передаваемые по коммуникационным линиям, содержащие самоцельное, грубо натуралистичное, циничное изображение и (или) описание насильственных действий сексуального характера, в том числе с несовершеннолетними, сексуальных действий, связанных с надругательствами над телами умерших, а также совершаемых в отношении животных”. Заметим, что в данном случае ничего не говорится о недопустимости насильственных действий сексуального характера в отношении женщин!
В целом нечеткость понятия порнографии, которое сегодня используется в нашем законодательстве, создает опасность двойственной или неправильной интерпретации этого явления и — как следствие — невозможность правового регулирования порнографии в СМИ. Так, например, скульптура Родена “Поцелуй” может попасть под определение порнографии (детальное изображение анатомических и физиологических подробностей сексуальных действий), а обложка СпидИнфо”, на которой маленький мальчик, задрав женщине юбку и обнажив ее голый зад, приглашает “покупать девочек” — нет.
Слово порнография” происходит от греческих корней “porne” (проститутка) и “graphein” или “graphos” (писание, гравюры или рисование). При этом porne означало специфический низший класс проституток (сексуальных рабынь), которые обслуживали всех мужчин-граждан. “Первоначально порнография обозначала описание проституток и их ремесла. Позже — тексты, картинки и так далее, направленные на возбуждение сексуального желания” (Словарь Уэбстера, 1962). <…>
Опубликовано в журнале:
«Знамя» 1999, №2
