Обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого. 4 страница

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства

как и в предыдущем случае. Такие показания — разновидность слухов (догадок, предположений). И подход к ним должен быть точно таким же.

3. Недопустимы показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства в отсутствие защитника и не подтвержденные им в суде. Этот вариант недопустимости доказательств уже совершенно необычный, необъяснимый и не вписывающийся ни в какие правовые каноны, вызывающий недоумение и массу вопросов.

Во-первых, процессуальный порядок дачи показаний (любым субъектом) не может зависеть от содержания этих показаний. Здесь же для одних показаний порядок один, для других («признательных») совсем другой (под угрозой признания их недействительными). Это что-то новое в законодательстве.

Во-вторых, доказательственная значимость признания обвиняемым своей вины определяется подтвержденностью их совокупностью имеющихся в деле доказательств (ч. 2 ст. 77), а вовсе не особым порядком их получения. Это — незыблемое, общепризнанное и давно известное правило.

И, в-третьих, по существу, такой «особый порядок» — нечто иное, как завуалированное требование, еще один случай обязательного участия защитника. Естественно, любой следователь, получив «признательные» показания обвиняемого, тут же поспешит «закрепить» их уже в присутствии защитника.

В связи с этим остановимся подробнее на этом вопросе, косвенно связанном с допустимостью доказательств, — обязательном участии защитника.

Здесь наш УПК блеснул еще одним юридическим «шедевром».

Участие защитника в уголовном судопроизводстве обязательно, если подозреваемый, обвиняемый не отказался от защитника (п. 1 ч. 1 ст. 51 УПК). Причем такой отказ должен быть заявлен в письменном виде (ч. 1 ст. 52).

Рассмотрим эту «чудесную» формулировку.

Вообще-то, и по канонам русского языка (да и любого другого), и по законам логики возможно что-то одно — любое действие совершается либо добровольно, по желанию лица, либо в обязательном порядке, независимо от его желания. Или — или. Так, чтобы то и другое вместе — невозможно. Но только не в нашем УПК.

Чтобы наглядно продемонстрировать, к чему приводит такое насилие над языком и логикой, предлагаю читателю несложный мысленный эксперимент. Допустим, аналогичная норма закреплена в ГК РФ: «если клиент не отказался от покупки, покупка обязательна». Как видно, и

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

смысл и форма — точно такие же, различается только предмет правового регулирования. А теперь представим такую сценку. Вы обнаруживаете в своем почтовом ящике очередную рекламку какой-то фирмы и тут же небрежно ее выбрасываете. Через неделю к вам является агент этой фирмы и заявляет, что вы обязаны купить рекламируемый товар. Как это обязан? — удивляетесь вы. А так — объясняет он, — вы же не отказались. И тычет в соответствующую статью ГК. Смешно?

Но людям становится не до смеха, когда начинает применяться эта норма УПК. Автору известны случаи, когда она использовалась следователями (дознавателями) для навязывания «карманного» адвоката. Вот уже не вымышленная, а реальная сценка. Дознаватель объясняет лицу, в отношении которого возбуждено уголовное дело, права подозреваемого. Когда тот заявил, что эти права ему понятны и расписался в этом, дознаватель приглашает адвоката (который уже сидит наготове в коридоре) и объявляет: а вот ваш защитник. Какой еще защитник? — удивляется тот, — я же не просил. Но вы же не отказались — объясняет дознаватель и тычет в ст. 51 УПК. И не сведущему в правовых вопросах лицу ничего не остается, как подчиниться. И выкладывать деньги за услугу, о которой он не просил.

Конечно, мне возразят, что разработчики УПК имели в виду совсем другое, действовали из лучших побуждений — чтобы максимально обеспечить права обвиняемого на защиту и т.п. Но все это из серии «хотели как лучше, получилось как всегда». Мало хотеть, надо уметь. А не умеешь — не берись, есть еще такая русская народная мудрость.

В заключение остановимся на вопросе о допустимости (возможности использования в качестве доказательств) результатов оперативно-розыскной деятельности.

В принципе они могут иметь доказательственное (а не только ориентирующее) значение, «трансформироваться» в судебные доказательства. Косвенно это закреплено в ст. 89 УПК, так и озаглавленной «Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности», правда, почему-то в негативной форме — «в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом». Более четкая формулировка содержится в Федеральном законе от 12 августа 1995 г. «Об оперативно-розыскной деятельности» — результаты ОРД могут «использоваться в доказывании по уголовным делам в соответствии с положениями уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, регламентирующими собирание, проверку и оценку доказательств» (ч. 2 ст. 11).

Порядок представления результатов ОРД органу дознания, следователю или в суд указанный Закон не регламентирует, отсылая к

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства 81

ведомственным нормативным актам (ч. 3 ст. 11). В ведомственном порядке этот вопрос урегулирован Инструкцией о порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности дознавателю, органу дознания, следователю, прокурору или в суд, утвержденной 17 апреля 2007 г. совместным приказом ряда ведомств (МВД, ФСБ и др.)'.

В науке этот вопрос обсуждается на протяжении многих лет и по нему имеется обширная литература².

Не буду анализировать имеющиеся по этой проблеме точки зрения, ограничусь кратким изложением своей позиции.

Представляется, что возможны два варианта использования результатов ОРД в судебном доказывании.

Вариант 1 — когда в ходе этой деятельности получен (изготовлен) какой-то материальный носитель информации (например, аудио-ил и видеозапись). Такого рода объекты вполне могут быть доказательством по уголовному делу, если надлежащим образом представлены следователю (дознавателю) и соответствующим образом процессуально оформлены (и, разумеется, получены (изготовлены) с соблюдением установленного порядка при наличии в необходимых случаях судебного решения и т.п.). При этих условиях никаких препятствий к использованию их в качестве доказательств нет.

Вариант 2 — когда результаты ОРД представляют собой сведения, закрепленные в какой-то оперативной документации (например, агентурное сообщение). Такого рода данные сами по себе доказательством быть не могут, а должны быть оформлены в процессуальном порядке. Единственный способ их «легализации» — допрос лица, добывшего эти сведения (агента, оперативного работника). Только таким образом они могут «трансформироваться» в судебное доказательство. Никакие документы оперативного характера заменить доказательство не могут и вообще не должны фигурировать в уголовном деле.

Поэтому в таких случаях возникает дилемма — либо расшифровывать агента и получить полноценное судебное доказательство, либо сохранить агента, но лишиться доказательства. Как лучше поступить — решается в каждом отдельном случае, исходя из конкретной ситуации.

Российская газета. 2007. 16 мая.

См., напр.: Доля ЕЛ. Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности. М., 1996; Шейфер С.А. Использование непроцессуальных познавательных мероприятий в доказывании по уголовному делу // Государство и право. 1997. № 9. С. 57—59; Кореневский Ю.В., Токарева МЛ. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам. М., 2000; Семен-цов В.Л., Сафонов В.Ю. Правовые предпосылки и этапы реализации оперативно-розыскной деятельности в досудебном производстве. Екатеринбург, 2006; Лазарева В.А. Проблемы доказывания в современном уголовное процессе России. С. 164—173.

6 - 2521

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

Если доказательств по делу собрано достаточно, то нет необходимости жертвовать агентом (тем более что его информация (например, о месте нахождения похищенных вещей) может иметь важное ориентирующее значение для поиска доказательств), при нехватке доказательств может быть оправдано использование агента (оперативного работника) в качестве свидетеля по делу¹.

Тем не менее при любом подходе к рассматриваемой проблеме желательно более полное и четкое законодательное урегулирование условий и порядка использования результатов оперативно-розыскной деятельности в качестве судебных доказательств.

Перейдем теперь к следующему свойству доказательств — достоверности. Достоверно такое доказательство, истинность которого не вызывает сомнений². В соответствии с ч. 4 ст. 14 УПК обвинительный приговор не может быть основан на предположениях. Он должен быть постановлен — разъясняет Пленум Верховного Суда РФ — на достоверных доказательствах³.

Как соотносится достоверность с другими свойствами доказательств, рассмотренных выше?

Что касается относимости, то эти свойства никак между собой не связаны и друг от друга совершенно не зависят. Относимое доказательство может оказаться как достоверным, так и ложным. И наоборот, достоверное доказательство может быть в равной мере относимым или неотносимым.

Иначе обстоит дело с допустимостью. Здесь есть несомненная связь. Как указывалось, некоторые требования допустимости призваны гарантировать как раз достоверность доказательств. В таких случаях доказательство будет недопустимым именно ввиду неустранимых сомнений в его достоверности (например, когда свидетель не может указать источник своей осведомленности — ст. 75 УПК). Тем не менее эти свойства легко различимы. Допустимость оценивается по формальным признакам, прямо предусмотренным в законе. Достоверность же подлежит содержательной оценке⁴. Если сомнения в достоверности являются следствием прямого нарушения закона, доказательство недопустимо. В случаях, когда такие сомнения возни-

При первом варианте тоже возможен допрос в качестве свидетелей оперативных работников, осуществлявших, например, ауди- или видеозапись. Но это не является обязательным условием использования полученных материалов в качестве доказательств.

² О достоверности как о философской категории см. в гл. 8.

См.: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29 апреля 1996 г. № 1 «О судебном приговоре».

См.: Гришина Е.П. Достоверность доказательств и способы ее обеспечения в уголовном процессе: Автореф. дисс.... канд. юрид. наук. М., 1996. С. 12.

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства

кают по другим причинам (например, некачественно проведенное экспертное исследование), доказательство будет недостоверным. В связи с этим критерий научности, как уже говорилось, относится не к допустимости, а к достоверности доказательств (к этому критерию мы вернемся чуть позже).

Достоверность по сравнению с другими свойствами доказательств имеет одну существенную особенность. Если неотносимость или недопустимость чаще всего бывает очевидной сразу и такое доказательство исключается из дальнейшего процесса доказывания, то его недостоверность может быть констатирована лишь на основе какой-то собранной совокупности доказательств. Требование достоверности не может быть предъявлено заранее к каждому доказательству в момент его получения¹.

Каким бы сомнительным ни казалось доказательство (допустим, показания заинтересованного свидетеля, противоречащее всем другим материалам дела), оно должно быть зафиксировано и подлежит проверке и оценке на общих основаниях. И лишь в конце исследования, на каком-то заключительном этапе в соответствующем документе (обвинительном заключении, приговоре) оно должно быть мотивированно отвергнуто. «Суд в соответствии с требованиями закона, — разъясняет Пленум Верховного Суда РФ, — должен указать в приговоре, почему одни доказательства признаны им достоверными, а другие отвергнуты» (п. 3 постановления от 29 апреля 1996 г. № 1).

Таким образом, достоверность доказательств всегда определяется лишь на каком-то завершающем этапе их исследования. Видимо, эта особенность достоверности дала основание некоторым авторам считать, что такого свойства доказательств вообще не существует². В противном случае, полагают они, получается, что до окончания процесса доказывания никаких доказательств нет, поскольку это их свойство еще не определено.

Однако этот аргумент сильно отдает схоластикой. Во-первых, непонятно, зачем тогда устанавливать достоверность доказательств (а это труд не из легких), если такого свойства у них нет. Но главное в другом. Строго говоря, любое доказательство становится таковым лишь при окончании производства по делу. До этого его можно называть таковым лишь условно, поскольку никогда не исключено, что

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 222.

См.: Доля Е.А. Использование в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности. М., 1966. С. 81; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. Воронеж, 1995. С. 134—135; Хмыров А.А. Теория доказывания. Краснодар, 2006. С. 27—28.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

на каком-то последующем этапе оно будет признано неотносимым или недопустимым. Но тут уж ничего не поделаешь, такова диалектика сложного познавательного процесса, каковым является судебное доказывание. Поэтому когда мы говорим о собирании доказательств, их проверке или оценке, то всегда с определенной долей условности, имея в виду потенциальные доказательства. Иначе мы, действительно, будем ходить по замкнутому кругу, исследуя и оценивая неизвестно что и получая сразу, одномоментно всю совокупность доказательств в готовом виде при окончательном завершении дела (т.е. когда и необходимость-то в них уже отпадает). Поэтому правильнее считать, что каждое доказательство становится таковым с момента его получения соответствующим субъектом и остается им, пока не будет по каким-то признакам забраковано и исключено из совокупности. Тогда сами собой отпадут псевдопроблемы типа: а что же мы ищем, собираем и исследуем.

Вернемся еще раз к критерию научности. То, что данный критерий существует, представляется несомненным (особенно применительно к такому виду доказательств, как заключение эксперта, которое должно быть основано на строго научных данных). Но может ли он быть формализован, чтобы стать, как это предлагается некоторыми авторами, одним из требований (элементов) допустимости? Представляется, этот критерий не подлежит формализации, да и стремиться к этому не нужно.

История науки изобилует примерами смены научных концепций и представлений¹. В криминалистике и судебной экспертизе общепризнанные ныне направления и методики тоже появились не вдруг. С трудом пробивали себе дорогу даже такие, ставшие сейчас традиционными, исследования, как дактилоскопия или почерковедение. С другой стороны, не все из них выдержали проверку временем и сохранились в арсенале научно-криминалистических средств². Поэтому определить заранее и установить декретивным путем научность или ненаучность какой-то концепции или экспертной методики — по меньшей мере, рискованно. Декретирование в науке — вещь чрезвычайно опасная, тут легко вместе с водой выплеснуть из ванны и ребенка. И опять же — у нас имеется по этой части печальный опыт. В свое время официально отрицались и запрещались такие науки, без которых современное общество вообще не может обойтись, как генетика и кибернетика. Последствия общеизвестны —

¹ См.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1977. Популярное изложение истории криминалистики и судебной экспертизы см., напр.: Ищенко Е.П. В поисках истины. М., 1986; Торвальд Ю. Сто лет криминалистики. М., 1975; Хефлинг X. Шерлок Холмс в наши дни. М., 1991.

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства 85

наша наука была отброшена на десятилетия назад и страна в очередной раз была поставлена в положение догоняющего¹.

Сейчас в науке никаких запретов нет. Но это не означает, что нет никаких споров и разногласий. Известно, что борьба различных школ и направлений — явление в науке не только закономерное, но и необходимое как предпосылка научного прогресса. Это целиком относится и к судебной экспертизе. Даже в традиционных, давно сформировавшихся видах криминалистических экспертиз встречаются принципиально различные методические подходы в экспертных учреждениях. Одни и те же методики рекомендуются, например, в экспертных учреждениях МВД и отрицаются в экспертных учреждениях Минюста. Еще больше споров и разногласий в новых, развивающихся видах экспертиз, например в экономической, которая никак не поспевает за меняющейся экономической ситуацией в стране. Сложное положение в судебно-психиатрической экспертизе, где ранее существовала единая методологическая школа и все остальные отвергались как идеологически чуждые. С падением идеологических барьеров появились и другие идеологические подходы, ранее объявлявшиеся «буржуазными» (фрейдистский, бихевиористский и проч.). Многие из них напрочь отрицают все остальные.

Возможно ли в таких условиях официальное признание каких-то методик «единственно верными»? Думается, ответ очевиден — это совершенно исключено. Прекращение научных споров в науке неминуемо влечет застой и деградацию.

Таким образом, оценка научности того или иного метода может носить только содержательный характер. Бесспорно право любого суда признать экспертную методику научной или ненаучной и на этой основе расценить заключение эксперта как достоверное или недостоверное. Но это должно делаться в каждом конкретном случае

Вообще-то не очень этично напоминать авторам их идеологические эскапады прошлых лет, — все мы не без греха, да и время было такое. Но все же не могу удержаться, чтобы не привести — для иллюстрации сказанного — цитату из одной солидной монографии не столь уж далекого прошлого — 1971 г.: «Психологическая экспертиза, имеющая своей целью исследовать психологическое состояние свидетеля или потерпевшего и свойства их характера, никогда не признавалась и не может быть признана научно обоснованным способом установления достоверности доказательства. Ее антинаучный характер в этой области уже доказан и вряд ли есть какие-либо основания возрождать в практической деятельности наших органов правосудия этот ненаучный метод исследования доказательств» (Мухин И.И. Объективная истина и некоторые вопросы судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971). Сейчас судебно-психологическая экспертиза является общепризнанным и довольно распространенным видом экспертиз (см., напр.: Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе. М., 1998). Нетрудно представить ее судьбу, если бы идеи цитируемого автора получили какое-то нормативное закрепление.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

на основе внутреннего убеждения, при отсутствии каких-то формальных, обязательных для суда правил.

Как же определяется достоверность доказательств? Можно выделить следующие компоненты, подлежащие проверке и установлению.

1. Свойства источника доказательства, например компетентность эксперта, заинтересованность или незаинтересованность свидетеля, иногда его физиологические качества — состояние зрения, слуха и т.п.

2. Обстоятельства формирования доказательства, например условия восприятия события свидетелем, проведенные экспертом исследования, послужившие основой для вывода.

3. Способ получения доказательственной информации. Известно, что одна и та же информация может быть получена различными процессуальными способами (например, один и тот же факт может устанавливаться показаниями свидетеля и заключением эксперта). И достоверность ее нередко значительно различается в зависимости от способа. Например, наиболее эффективным способом индивидуальной идентификации помимо экспертизы является предъявление для опознания. Гораздо менее достоверно простое узнавание, которое нуждается в большем подтверждении. Поэтому оно нежелательно и может использоваться только в случаях, когда предъявление для опознания по каким-то причинам невозможно (или не состоялось).

4. Проверка обстоятельств, подтверждающих или опровергающих содержащуюся в доказательстве информацию (косвенное подтверждение), например в месте, указанном обвиняемым, находят похищенные вещи.

5. Получение той же информации из других источников (прямое подтверждение), например допрос других свидетелей, наблюдавших тот же факт.

Обычно достоверность доказательств определяется путем их прямого или косвенного подтверждения на основе какой-то собранной их совокупности. Практически не бывает, чтобы сначала неопровержимо была установлена достоверность каждого отдельно взятого доказательства, а потом уже оценивалась их совокупность. В такой совокупности действует система их взаимного подкрепления¹. Например, если все десять свидетелей дают согласные показания, то тем самым подтверждается достоверность каждого из них. Поэтому для включения доказательства в совокупность не обязательно предварительно устанавливать абсолютную достоверность, достаточно, чтобы оно не вызывало неустранимых сомнений.

См.: Эйсман А.А. Логика доказывания. М., 1971.

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства 87

Сила (значимость) доказательства — его доказательственная ценность, весомость, логическая убедительность как аргумента.

Необходимо сразу оговориться, что данное свойство выделяется очень немногими авторами, хотя оно весьма важно для оценки достаточности доказательств и понимания логики доказывания. В большинстве работ по теории доказательств и во всех учебниках это свойство даже не упоминается¹. В остальных случаях, когда ему уделяется какое-то внимание, допускается его смешение с другими свойствами доказательств. Поэтому лучше всего начать с их разграничения.

Чаще всего сила доказательств отождествляется с их допустимостью. Вот что пишет, например, В. Зажицкий: «Юридическая сила доказательств — не что иное, как их способность ввиду соответствия требованиям уголовно-процессуального закона служить средствами доказывания обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела. Следовательно, признание юридической силы доказательств равнозначно определению свойства допустимости доказательств»².

Такая трактовка данного термина действительно довольно распространена. Однако в данном случае дело, скорее всего, не в разногласиях по существу, а в чисто терминологическом несоответствии. Термин «сила» применяется в законе в разных значениях. Так, в ч. 2 ст. 17 УПК говорится, что никакие доказательства не имеют заранее установленной силы. Очевидно, что речь здесь идет о доказательственной значимости (и уж во всяком случае не о допустимости, которая как раз заранее определена законом). В ст. 75 УПК РФ говорится, что недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК. Здесь уже имеется в виду допустимость. Правда, в первом случае применяется термин «сила», а во втором — «юридическая сила», но все равно использование одного и того же слова для обозначения различных понятий нежелательно вообще, а в законе — тем более.

В связи с этим нужно четко определиться с терминологией и разграничить понятия юридической силы доказательства и его доказа-

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 228—256; Арсеньев БД. Основы теории доказательств в советском уголовном процессе. С. 28—31; Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательств в советском уголовном процессе. С. 103—117; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.В. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. С. 121 — 135; Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Под ред. П.А. Лупинской. М., 1998. С. 166—177.

² Зажицкий В.О. О допустимости доказательств // Российская юстиция. 1999. № 3. С. 26.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

тельственной силы. Поскольку термин «юридическая сила доказательства» закреплен в законе как синоним допустимости и часто применяется именно в этом значении, то целесообразно за ним это значение и оставить. Что же касается рассматриваемого свойства доказательств, то наиболее удачным представляется название «значимость» (или «доказательственная значимость»). Это позволит избежать двусмысленности в применении термина «сила», и, кроме того, предлагаемый термин созвучен названиям других свойств доказательств — относимости и допустимости.

Но это предложения на будущее. Пока что мы будем применять оба термина — «сила» (имея в виду доказательственную силу, а не юридическую) и «значимость» (или «доказательственная значимость), поскольку во всех работах, написанных до законодательного закрепления термина «юридическая сила», т.е. дополнения ст. 69 УПК РСФСР ч. 3 в 1993 г., авторы данное свойство именуют силой (кроме Р.С. Белкина, который называет его значением доказательств)¹.

Теперь о соотношении допустимости и значимости по существу. Это совершенно различные свойства доказательств. Первое представляет собой правовую характеристику доказательств, второе — логико-гносеологическую. Первое относится только к форме доказательства, второе определяется его содержанием. Доказательственная значимость не зависит от способа получения доказательства или его процессуального оформления. Орудие убийства остается орудием убийства независимо от того, изъято оно при обыске, проведенном по судебному решению или без такового. И если оно будет признано по этому основанию недопустимым, то его познавательная ценность — в чисто логическом аспекте — нисколько не изменится (кстати, и в житейском смысле тоже, недаром присяжные не должны знать о существовании такого доказательства). И если, допустим, завтра решение судьи об исключении такого доказательства как недопустимого, будет отменено, то оно вновь станет доказательством точно такой же силы.

Теперь о соотношении доказательственной значимости с достоверностью. Эти качества тоже нередко отождествляются. Считается, что доказательства спорные, сомнительные обладают меньшей силой и, соответственно, достоверные — большей². Тем не менее это тоже совершенно различные свойства. Малодостоверные доказательства

См.: Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. М. 1966. ² См.: Мухин И.И. Объективная истина и некоторые вопросы судебных доказательств при осуществлении правосудия. Л., 1971. С. 109; Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань, 1973. С. 116.

Глава 5. Понятие доказательства. Свойства доказательства 89

(а достоверность может быть разных степеней, об этом подробнее — в гл. 8) просто требуют большей подтвержденное™. Но доказательственная сила их от этого не меняется. При абсолютно равной достоверности доказательства могут иметь весьма различающуюся доказательственную значимость. Простой пример: заключение эксперта о том, что кровь, обнаруженная на месте преступления, той же группы, что и кровь обвиняемого, и другое заключение — о том, что отпечаток пальца на месте преступления оставлен обвиняемым. Даже на житейском уровне предельно ясно, что второе заключение является гораздо более сильной уликой (логическое объяснение этому — потом).