Обстоятельства, характеризующие личность обвиняемого. 6 страница

См.: Хмыров А.А. Косвенные доказательства. М.. 1979; Шаламов М.П. Теория улик. М, 1960.

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 271; Хмыров А.А. Теория доказывания. С. 72; Лазарева В.А. Проблемы доказывания в совре­менном уголовном процессе России. С. 190.

См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. С. 384.

См.: Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказы­вание. С. 151.

Глава 6. Классификация доказательств

вершеннолетняя и многое другое, за исключением «пустячка» — а кто же совершил это преступление.

И, в-третьих, как уже говорилось, на практике сильна тенденция к преувеличению значимости данных о личности обвиняемого (осо­бенно о психических и сексуальных отклонениях по делам о поло­вых преступлениях). Если же этим данным придать еще статус прямого доказательства (а они бесспорно входят в предмет доказыва­ния), то такая практика получит еще и какое-то теоретическое обос­нование.

Таким образом, наиболее оправданно считать прямыми доказа­тельствами только те, которые устанавливают главный факт (вот и опять пригодилось нам это понятие!), т.е., факт совершения престу­пления определенным лицом. Доказательства, подтверждающие (оп­ровергающие) какие-то другие элементы предмета доказывания, це­лесообразно отнести к разновидности косвенных. В итоге поучаются две категории косвенных доказательств — содержащие сведения о промежуточных (доказательственных) фактах, используемых в каче­стве логических аргументов, о которых речь шла выше (улики и кон­трулики)', и устанавливающие «напрямую» какие-либо обстоятель­ства, входящие в предмет доказывания, обычно нейтральные к обвинению (они тоже, как говорилось, могут быть одновременно и уликами, но сравнительно редко). К прямым при такой трактовке будет относиться довольно узкий круг доказательств — показания обвиняемого (подозреваемого) и свидетеля (потерпевшего) о факте и обстоятельствах совершенного преступления, иногда заключение эксперта (например, устанавливающее автора или исполнителя кле­ветнического письма), некоторые вещественные доказательства (наркотики, оружие по делам о незаконном их хранении). Но на то они и прямые. Их значимость, как указывалось, значительно выше, чем косвенных (опять же — при условии равной достоверности).

Обвинительные и оправдательные доказательства. Критерием та­кого деления является отношение содержания доказательства к обвинению. Обычно к обвинительным относят доказательства, кото­рые устанавливают наличие общественно опасного деяния, соверше­ние его определенным лицом, его вину и обстоятельства, отягчаю-

Термин «улики» применяется различными авторами в очень неодинаковых значениях - как косвенные обвинительные доказательства, как любые обвинительные и какиюбые косвенные (подробнее об этом см.: Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголов­ный процесс: доказательства и доказывание. С. 154). Представляется, что ближе всего к этимологическому (и житейскому) значению были бы лишь обвинительные доказа­тельства («улика» — значит, кого-то уличает) и только косвенные (всего лишь уличает, но не<изобличает). К косвенным оправдательным доказательствам лучше всего подо­шел бы термин «контрулики».

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

щие ответственность, а к оправдательным — свидетельствующие об отсутствии общественно опасного деяния, невиновность лица либо о смягчающих обстоятельствах.

Однако при кажущейся простоте вопрос о делении доказательств на обвинительные и оправдательные оказывается достаточно слож­ным. Сложность эта заключается в следующем: по отношению к чему должно проводиться такое деление — по отношению к обвине­нию «вообще», т.е. всему предмету доказывания, или только приме­нительно к конкретному лицу. В литературе, хотя вопрос в такой плоскости не ставился, критерий разграничения обвинительных и оправдательных доказательств определяется по-разному. Одни авто­ры включают в него все обвинение, в том числе и событие преступ­ления, безотносительно к лицу, его совершившему¹, другие — лишь виновность конкретного лица и обстоятельства, смягчающие или отягчающие его ответственность².

Попробуем разобраться в этом вопросе. С одной стороны, дейст­вительно, можно говорить о виновности или невиновности лишь ка­кого-то конкретного лица. Известно, что доказательство может быть обвинительным в отношении одного лица и оправдательным — в от­ношении другого. Например, заключение эксперта о том, что отпе­чаток пальца на месте преступлении оставлен не А., а Б., является обвинительным применительно к Б., и оправдательным для А. Но, с другой стороны, вряд ли можно признать нейтральным доказательст­во, свидетельствующее лишь о самом событии преступления (не го­воря уже о доказательстве, устанавливающем отсутствие такого со­бытия, — оно является оправдательным по отношению к любому лицу). В связи с этим представляется целесообразным выделить два вида обвинительных и оправдательных доказательств — подтверж­дающих или опровергающих тезис в целом, безотносительно субъек­та (наличие или отсутствие события преступления, например, вывод эксперта о насильственном или ненасильственном характере смерти

См.: Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказы­вание. С. 146; Арсеньев В.Д? Вопросы общей теории судебных доказательств. М., 1964. С. 36.

Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательства в советском уголовном процессе. С. 126.

Интересно, что авторы «Теории доказательств в советском уголовном процессе» в одних местах включают в критерий такого разграничения и событие преступления (см.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. М., 1973. С. 258), а в дру­гих отстаивают тезис о том, что это деление имеет смысл только в отношении конк­ретного обвиняемого (см.: там же. С. 283). Такая противоречивость в столь солидном издании — еще одно свидетельство того, что вопрос не так прост, как может показать­ся на первый взгляд.

Глава 6. Классификация доказательств

потерпевшего) и устанавливающих виновность или невиновность конкретного лица, а также обстоятельства, отягчающие или смяг­чающие его ответственность. Последние во избежание терминологи­ческой путаницы можно условно назвать обвиняющими или оправ­дывающими доказательствами.

Другой вопрос, который возникает в этой классификационной группе, — возможны ли нейтральные доказательства, т.е. не являю­щиеся ни обвинительными, ни оправдательными. Этот вопрос был предметом дискуссии и по нему высказаны различные точки зрения. Одни авторы признают существование таких доказательств¹, другие считают, что, не располагая свойством обвинительного или оправда­тельного характера по отношению к предмету обвинения, факты или сведения о них утрачивают доказательственное значение².

Представляется правильной первая точка зрения. В принципе вполне возможны сведения, имеющие доказательственное значение, но нейтральные к обвинению, никого не уличающие и не оправды­вающие, например вывод эксперта о том, что смерть потерпевшего наступила через четыре часа после нанесения ранения. Если бы этот интервал был равен, допустим, двум часам или двум суткам, это на судьбе обвиняемого никак бы не отразилось.

В ходе предварительного расследования и судебного разбира­тельства должны в равной мере устанавливаться и исследоваться как уличающие обвиняемого, так и оправдывающие его обстоятельства, а также обстоятельства, отягчающие и смягчающие его ответствен­ность.

Первоначальные и производные доказательства. Различаются по источнику. Первоначальными являются доказательства, полученные из первоисточника, производные — из второго или последующего источника. Так, первоначальным доказательством будут показания свидетеля-очевидца, а производным — показания свидетеля о фак­тах, известных ему со слов другого лица (так называемого свидетеля по слуху). К первоначальным также относятся подлинник докумен­та, вещественное доказательство-оригинал, к производным — их ко­пии либо какие-то иные модели вещественного доказательства.

Основное отличие первоначальных и производных доказательств друг от друга заключается в процессе формирования их источника. У производных в этом процессе всегда имеется дополнительное зве­но, промежуточный источник информации. Например, между этапа­ми восприятия информации свидетелем-очевидцем и получением

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 284—285. ² См.: Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элъкинд П.С. Проблемы доказательства в со­ветском уголовном процессе. С. 127.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

этой информации следователем «вклинивается» еще один источ­ник — свидетель по слуху. Отсюда и все остальные их особенности. Известно, что информация, переходя от одного источника к друго­му, имеет тенденцию к утечке и искажению. И чем больше было та­ких промежуточных источников, тем выше вероятность этого. Даже на житейском уровне понятно, что человек, знающий что-то со слов другого, никогда не может рассказать об этом так точно и подробно, как очевидец. Никакой слепок или оттиск следа не может отобразить абсолютно все свойства оригинала. В копии документа всегда не ис­ключена возможность ошибки. Поэтому обязательное требование, которое предъявляется к производным доказательствам, — извест­ность первоисточника. Иначе исключается возможность их провер­ки. Применительно к свидетельским показаниям это правило закре­плено в законе. Не могут служить доказательством фактические данные, сообщаемые свидетелем, если он не может указать источник своей осведомленности (ст. 75 УПК). Аналогично обстоит дело и с другими производными доказательствами — копия документа долж­на быть кем-то заверена, факт изготовления какой-то модели веще­ственного доказательства должен быть соответствующим образом процессуально оформлен.

Означает ли сказанное, что производные доказательства всегда являются доказательствами худшего рода? Такой вывод был бы не­верным. Конечно, как правило, первоначальные доказательства бо­лее полны, часто более точны. Но далеко не всегда. Все зависит от конкретной ситуации. Например, свидетель-очевидец оказался не­добросовестным и по каким-то причинам дает искаженную картину происшествия. Его знакомый, которому он рассказал об этом, дает правдивые показания. Или свидетель — престарелого возраста, у него плохая память, а допрашивают его спустя длительное время по­сле случившегося. Он уже все забыл. А его сын, которому он расска­зал о случившемся, все слышанное помнит хорошо. Аналогично, и копия документа может быть ничуть не хуже оригинала, а слепок следа содержать достаточно признаков для го идентификации.

Таким образом, производные доказательства могут играть в про­цессе доказывания существенную роль. В чем конкретно заключает­ся их значение?

Во-первых, они могут использоваться для поиска первоначаль­ных. Если выявлен свидетель по слуху, то через него может быть ус­тановлен свидетель-очевидец.

Во-вторых, они бывают нужны для проверки первоначальных. Так, если между показаниями свидетеля по слуху и свидетеля-оче­видца имеются существенные противоречия, то может быть проведе­на очная ставка.

Глава 6. Классификация доказательств

И, наконец, производные доказательства становятся незамени­мы, когда утеряно первоначальное или по каким-то причинам оно не может быть использовано. Так, если не удалось обнаружить под­линник документа, то хорошо, что имеется хотя бы его копия. Если потерпевший умер по дороге в больницу, но успел что-то сказать медсестре, то допрашивается она. Некоторые следы (на земле, на снегу) не могут быть изъяты и исследованы «в натуре», и единствен­ная возможность для этого — изготовление слепков, т.е. производ­ных вещественных доказательств.

В литературе высказывалось мнение, что некоторые виды доказа­тельств всегда являются производными (или наоборот, первоначаль­ными). Особенно это относится к такому виду доказательств, как заключение эксперта. Одни авторы считают его изначально произ­водным, поскольку оно базируется на других доказательствах, имею­щихся в деле¹ (или, во всяком случае, когда оно основано на таких доказательствах)². По мнению других, оно всегда первоначально, так как дается только на основе исследований, проведенных экспертом лично³.

Представляется, такой подход неправомерен в принципе. Деле­ние доказательств на первоначальные и производные должно про­водиться не по соотношению одних видов доказательств с другими, а внутри каждого вида. Оно дихотомно. Доказательство любого вида может быть как первоначальным, так и производным. Заключение эксперта, как и любой другой документ (процессуальный или не­процессуальный — неважно) будет производным, когда оно — не подлинник, а копия (например, при выделении материалов в от­дельное производство). Видов доказательств, изначально и всегда первоначальных или производных, быть не может, это противоре­чит принципу такого деления. Смысл его в том, чтобы уяснить и учесть рассмотренные выше особенности производных доказа­тельств по сравнению с первоначальными. При критикуемом же подходе выделяются и берутся за основу особенности отдельных видов доказательств по сравнению с другими видами. А это уже совершенно другой вопрос, не имеющий, при всей его важности, отношения к делению доказательств на первоначальные и произ­водные.

См.: Дулов А.В. Вопросы теории судебной экспертизы в советском уголовном процессе. Минск, 1959. С. 33.

² См.: Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. Казань,
1973. С. 162.

³ См.: Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказы­
вание. С. 145.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

Личные и вещественные доказательства. Личные доказательства — те, которые происходят от человека: показания, различные докумен­ты (в том числе, процессуальные), заключение эксперта. Веществен­ные доказательства — предметы материальной среды, фрагменты вещной обстановки (орудия преступления, предметы со следами преступления и т.п.).

Между этими видами доказательств имеются весьма существен­ные принципиальные различия, которые необходимо знать и учиты­вать при их исследовании и оценке (в связи с чем нельзя согласиться с авторами, отрицающими такое деление как надуманное и схола­стическое).

В чем заключаются эти различия? Информация, содержащаяся в личных доказательствах, была предварительно воспринята сознанием человека и переработана им. Поэтому она всегда содержит какой-то элемент субъективности. Известно, что не бывает абсолютно одина­ковых показаний об одном и том же событии, воспринятых несколь­кими людьми одновременно и в одних и тех же условиях (имеются в виду правдивые показания). Люди воспринимают и оценивают одну и ту же информацию по-разному (не говоря уже об индивидуальном стиле передачи этой информации). Даже заключение эксперта, кото­рое базируется на строго научных данных, несет на себе печать ин­дивидуальности исследователя. И это касается не только стиля, ма­неры изложения. Нередко случаи, когда при одних и тех же исходных данных различные эксперты приходят к противополож­ным выводам.

В вещественных доказательствах доказательственное значение имеют какие-то их физические, материальные свойства и призна­ки — вес, размер, химический состав, конфигурация и локализация следов и т.п. Они носят объективный характер и не зависят от инди­видуальных особенностей исследователя. Это, конечно, не означает, что вещественные доказательства имеют какие-то преимущества пе­ред личными — разногласия и даже ошибки возможны при оценке, интерпретации этих признаков (например, при криминалистической экспертизе обычно наиболее сложным бывает вопрос, является ли данная совокупность признаков достаточной для идентификации, именно здесь чаще всего возникают разногласия в выводах). Словом, данную особенность вещественных доказательств не следует преуве­личивать. Но нельзя и игнорировать.

Далее. Информация, содержащаяся в личных доказательствах, выполнена в какой-то знаковой системе, выражена условными зна­ками, кодом. Чаще всего она фиксируется на каком-то националь­ном языке, в форме письменной или устной речи (например, прото­кол и фонограмма допроса). Но возможна ее фиксация и какими-то

Глава 6. Классификация доказательств 107

другими знаковыми средствами (например, схемы, графики, диа­граммы и иные приложения к протоколам следственных действий и к заключению эксперта). В вещественных доказательствах информа­ция содержится в некодированной форме, в своем, так сказать, есте­ственном виде и воспринимается наглядно (например, что кончик ножа отломан)¹.

Но это в простейших случаях. Многие свойства вещественных до­казательств (например, химический состав) недоступны простому ви­зуальному наблюдению и требуют более углубленного исследования и интерпретации с использованием соответствующих специальных зна­ний. Личные доказательства (за очень редким исключением) в такой интерпретации не нуждаются, их смысл ясен практически каждому, владеющему языком, на котором они зафиксированы. (Более подроб­но характеристика вещественных доказательств дается в гл. 9).

В литературе отношение к делению доказательств на личные и вещественные неоднозначно. Некоторые авторы, как отмечалось, вообще считают его неправомерным. Основной аргумент — фор­мально-логического порядка, что в таком делении один вид доказа­тельств — вещественные доказательства — противопоставляется всем остальным². Действительно, эти категории количественно неравно­значны, что не исключает их принципиальных качественных разли­чий, о которых речь шла выше и которые нельзя игнорировать.

Другие авторы называют эту классификацию делением доказа­тельств на личные и предметные. Причем иногда это различие носит исключительно терминологический характер. По существу данная классификация абсолютно ничем не отличается от рассмотренной выше³. В других случаях в число предметных помимо вещественных доказательств включаются различные их копии (слепки, оттиски), а также технические отображения объектов (фотоснимки, киноленты и проч.)⁴. (Вопрос о природе этих отображений также рассматривает­ся в гл. 9.)

Кроме рассмотренных классификаций доказательств, являющих­ся основными, выделяются еще некоторые их дополнительные (или вспомогательные) виды. К ним относятся следующие.

См.: Эйсман А.А. О понятии вещественного доказательства и его соотношении с понятиями доказательств других видов // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1965. Вып. 1. С. 84-88.

² См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Вой­
кова и И.И. Карпеца. М., 1989. С. 567-568.

³ См.: Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания.
С. 134-135.

⁴ См.: Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказы­
вание. С. 141.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

Доказательства истинности и ложности (контрольные). Они под­тверждают или опровергают достоверность других доказательств. Сюда относятся, например, сведения о компетентности или неком­петентности эксперта, заинтересованности или незаинтересованно­сти свидетеля, состоянии его зрения, слуха и т.п.¹

Ориентирующие доказательства. Содержат сведения о наличии других доказательств (например, о лицах, бывших очевидцами про­исшествия). Самостоятельного значения не имеют. Надобность в них отпадает сразу же после того, как содержащаяся в них информа­ция подтвердилась (или не подтвердилась)².

Обнаруженные с их помощью доказательства подвергаются про­верке и оценке на общих основаниях.

Помимо рассмотренных классификаций доказательств, являю­щихся традиционными и общепринятыми, в литературе встречаются и иные. Так, А.А. Хмыров предлагает классификацию доказательств по их функциональному значению. По этому признаку он делит до­казательства на предметные и вспомогательные. К первой категории автор относит все доказательства, устанавливающие обстоятельства предмета доказывания либо промежуточные факты. Их он, в свою очередь, подразделяет на доказательства события преступления, ус­танавливающие субъекта и субъективную сторону преступления, и на доказательства иных обстоятельств преступления. К вспомога­тельным документам автор относит ориентирующие и контрольные, о которых речь шла выше³. ₀

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 278—279. ² См.: там же. С. 279. См.: Хмыров А.А. Теория доказывания. С. 73 и след.