Глава 7 процесс доказывания

Процесс доказывания — деятельность по собиранию, проверке и оценке доказательств. Соответственно в этом процессе обычно выде­ляются три этапа (элемента) — собирание доказательств, их провер­ка (у некоторых авторов — исследование) и оценка¹.

Однако ряд авторов, помимо названных (практически общепри­знанных), включает в процесс доказывания еще и иные компоненты. Так, первоначальным этапом процесса доказывания предлагается считать построение (выдвижение) версий (иногда еще и их «динами­ческое развитие»)².

С этим трудно согласиться. Версия — понятие не процессуаль­ное, а криминалистическое. Ни в каком уголовно-процессуальном законе этот термин не фигурирует. Построение и проверка версий имеют большое значение для правильной организации расследова­ния (и недаром часто увязываются с его планированием)³. Но не бо­лее того. Никакого процессуального значения версия не имеет. В гносеологическом аспекте — это предположение, разновидность гипотезы⁴. Ее построение — чисто мыслительная деятельность, нахо­дящаяся за рамками уголовного процесса. Например, в ходе осмотра места происшествия у следователя может смениться несколько вер­сий. Но процессуально это нигде и никак не отражается. Или в кон­це расследования, когда картина происшествия уже ясна, не имеет значения, проверил для этого следователь десяток других версий или «вышел» на верную сразу же.

Разумеется, все версии по делу должны быть тщательно и всесто­ронне проверены, а конкурирующие — опровергнуты. Но опять

¹ См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Вой­
кова и И.И. Карпеца. С. 612—615; Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка до­
казательств. М., 1966. С. 28—95; Арсеньев В.Д. Основы теории доказательств в
советском уголовном процессе. С. 41—42.

² См.: Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания.
С. 10—11; Горский Г.Ф., Кокорев Л.Д., Элькинд П.С. Проблемы доказательства в совет­
ском уголовном процессе. С. 210—211; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный про­
цесс: доказательства и доказывание. С. 220.

³ См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 417—426.

⁴ См.: Ларин A.M. От следственной версии к истине. М., 1976. С. 11; Бел­
кин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. С. 56 и след.

По

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

же — закон говорит не о версиях, а об обстоятельствах, подлежащих доказыванию (ст. 73 УПК). А это делается путем обычной работы с доказательствами. Поэтому нет никаких оснований включать выдви­жение или проверку версий в какой-то отдельный этап (элемент) процесса доказывания. Его элементы — это этапы работы с конкрет­ными доказательствами, их собирание, определение достоверности, значимости и т.п., и в итоге — оценка собранной совокупности. По­строение же и проверка версий — совсем другой срез доказывания, его криминалистический (или организационный) аспект.

Ряд авторов в качестве самостоятельных элементов процесса до­казывания называет поиск доказательств¹, их обнаружение² и про­цессуальное оформление³. Однако представляется более правильным рассматривать эти действия как компонент, составные части этапа собирания доказательств⁴.

И, наконец, имеется точка зрения, согласно которой отдельным этапом процесса доказывания является обоснование выводов по де­лу⁵. Но, как будет показано ниже, такое обоснование — компонент этапа оценки доказательств.

Таким образом, наиболее целесообразной представляется трех­
членная структура процесса доказывания: выделение трех элементов
(этапов) — собирания, проверки и оценки доказательств. Рассмот­
рим эти элементы. i

Собирание доказательств. Представляет собой довольно сложный процесс, состоящий, в свою очередь, из нескольких этапов (подэле-ментов).

1. Поиск доказательств (например, в ходе обыска, осмотра места происшествия). Этот компонент собирания доказательств необязате­лен. Он может вообще отсутствовать (например, при представлении доказательств) или осуществляться непроцессуальными средствами (например, выявление свидетелей происшествия оперативным путем или посредством обращения к населению через СМИ).

2. Получение доказательств. Осуществляется путем изъятия пред­метов и документов, принятия представленных доказательств, взятия

См.: Ларин A.M. Работа следователя с доказательствами. М., 1966. С. 43.

Ларин A.M. Работа следователя с доказательствами. С. 43; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. С. 302.

См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. С. 302; Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 298.

См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Вой­кова и И.И. Карпеца. С. 612; Белкин А.Р. Теория доказывания. С. 139—149.

См.: Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. С. 13; Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказывание. С. 220.

Глава 7. Процесс доказывания 111

показаний и т.п. В отличие от поиска доказательств они могут быть получены только процессуальным путем. Как уже говорилось, дока­зательство, полученное не предусмотренным законом способом, не­допустимо.

3. Процессуальное оформление доказательств (фиксация). Тоже обязательный элемент собирания доказательств. Осуществляется пу­тем составления протоколов следственных действий, изготовления различных приложений к ним и иными указанными в законе спосо­бами. Ненадлежащее процессуальное оформление доказательства может повлечь его недопустимость.

Каковы процессуальные способы собирания доказательств? За­кон (ст. 86 и др. УПК) предусматривает три таких способа:

производство следственных действий;

истребование предметов и документов без следственных дейст­вий (включая производство ревизий и проведение документальных проверок);

представление доказательств участниками процесса.

Защитник также наделен правом собирать доказательства путем получения предметов и документов, опроса лиц с их согласия, истре­бования справок, характеристик, иных документов (ч. 3 ст. 86 УПК). Однако собранные защитником материалы автоматически доказа­тельствами не становятся, а должны быть представлены им в суд (п. 2 ч. 1 ст. 53 УПК), которые и решают вопрос о их приобщении к делу.

В ходе собирания доказательств возможно применение раз­личных научно-технических средств (НТС). В связи с этим встает проблема их допустимости. В данном вопросе существуют два под­хода. Согласно первому при собирании доказательств допусти­мо применение только тех НТС, которые прямо предусмотрены законом¹.

По мнению других авторов, дать в законе исчерпывающий пере­чень допустимых НТС невозможно. Техника постоянно совершенст­вуется, и законодательство всегда будет отставать. Поэтому нужно идти по пути разработки лишь общих принципов допустимости тех­нических средств в уголовном судопроизводстве².

Представляется, что данная проблема может быть решена сле­дующим образом. При поиске доказательств допустимо применение

См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Вой­кова и И.И. Карпеца. С. 613.

² См.: Белкин Р.С., Винберг A.M. Криминалистика. Общетеоретические пробле­мы. М., 1973. С. 74; Советская криминалистика. Теоретические проблемы. М., 1978. С. 124-125.

Глава 7. Процесс доказывания

любых НТС (разумеется, за исключением опасных для жизни и здо­ровья и унижающих честь и достоинство человека). Главное — факт обнаружения доказательства, способ же никакого значения не имеет. Например, если в лесу обнаружен тайник с оружием, то совершенно неважно, каким образом это сделано — с использованием какой-то техники или путем сплошного прочесывания местности. Доказатель­ство остается доказательством независимо от способа его обнаруже­ния (естественно, при условии правильного процессуального оформ­ления).

Другое дело — на этапе получения доказательства. Если при по­иске обнаруживается уже существующий носитель информации, то при получении доказательства происходит изготовление источников информации (слепки, оттиски, фотоснимки и т.п.). А такими источ­никами могут быть только указанные в законе. Именно поэтому не­допустимо, например, применение полиграфа (детектора лжи) — та­кое техническое средство законом не предусмотрено и поэтому применяться при получении доказательств не может. Другой во­прос — о целесообразности или нецелесообразности его законода­тельного закрепления, но это уже область научных дискуссий. На практике же подход должен быть сугубо формальным — допустимо лишь то, что прямо определено законом.

Таким образом, данный вопрос должен решаться дифференциро­ванно, в зависимости от того, на каком этапе собирание доказа­тельств применяются научно-технические средства.

Проверка доказательств. Все собранные по делу доказательства подлежат тщательной, всесторонней и объективной проверке. Во всех случаях должна быть проверена (подтверждена или опровергну­та) достоверность доказательств. Иногда проверяется также допусти­мость доказательства (например, допрос понятых для установления, не было ли процессуальных нарушений при производстве следствен­ного действия) или его относимость (например, при расследовании квартирной кражи проверяется, не оставлены ли обнаруженные от­печатки пальцев самими жильцами). Но это бывает сравнительно редко. В большинстве случаев допустимость и относимость (или на­оборот, недопустимость и неотносимость) очевидны сразу и в какой-то особой проверке не нуждаются. Другие свойства доказательств — их значимость (сила) и достаточность — в предмет проверки не вхо­дят, так как их определение представляет собой чисто мыслительную деятельность и поэтому является компонентом оценки (подробнее о разграничении проверки и оценки доказательств будет сказано ниже).

Однако собственно проверке доказательств нередко предшеству­ет другая деятельность — уяснение, познание их содержания, или

Глава 7. Процесс доказывания 113

исследование в узком смысле слова. Иными словами — «извлечение» содержащейся в них информации (а иногда — еще ее перекодирова­ние). Методы такого исследования могут быть самыми разнообраз­ными — от простого визуального восприятия (при прочтении доку­мента, осмотре вещественного доказательства) до сложнейших инструментальных и аналитических методов, применяемых при экс­пертизе. Одним из таких методов является, например, сравнительное исследование, широко применяемое в криминалистической экспер­тизе в целях идентификации какого-то объекта (оружия по стреля­ным пулям и гильзам, исполнителя или автора документа по образ­цам письма и т.п.). Однако такого рода сложное исследование требуется далеко не всегда, чаще оно бывает сравнительно простым, а иногда вообще отсутствует. Так, при получении вербальной доказа­тельственной информации (например, при допросе) исследование доказательства сливается с его получением, т.е. содержание, смысл информации уясняются в ходе ее восприятия.

Способы проверки доказательств указаны в ст. 87 УПК:

сопоставление с другими доказательствами, имеющимися в уго­ловном деле;

установление их источников;

получение иных доказательств, подтверждающих или опровер­гающих проверяемое доказательство.

Чаще всего проверка осуществляется путем получения новых до­казательств, прямо или косвенно подтверждающих (опровергающих) проверяемое доказательство (см. гл. 5) либо свидетельствующих о их допустимости (недопустимости) и относимости (неотносимости)¹. При косвенном подтверждении проверяющие доказательства само­стоятельного значения не имеют, действуют только в совокупности с проверяемыми (например, данные о личности свидетеля или экспер­та). При прямом подтверждении проверяющие доказательства зна­чимы сами по себе (например, показания других свидетелей, наблю­давших тот же факт) (подробнее о способах проверки допустимости доказательств см. гл. 5.).

Проверка доказательств является таковой только в отношении проверяемых доказательств, для проверяющих она выступает как их собирание.

Как уже отмечалось, данный элемент процесса доказывания в литературе именуется по-разному. Одни авторы называют его про-

Хотя иногда, как справедливо замечает П.А. Лупинская, доказательство может проверятся уже в ходе его получения (например, постановка контрольных вопросов при допросе) (см.: Уголовно-процессуальное право Российской Федерации: Учебник. М., 2006. С. 256).

8 - 2521

114 Доказывание и доказательства в уголовном процессе

веркой¹, другие — исследованием². Однако большинство авторов вкладывают в него примерно одинаковый смысл — анализ, уяснение содержания доказательства и получение других доказательств в целях проверки его доброкачественности (иногда в содержание этого этапа включаются другие компоненты, которые относятся не к проверке доказательств, а к их оценке, но об этом — ниже).

Более правильным было бы именовать этот этап (элемент) процес­са доказывания проверкой доказательств. Во-первых, именно этот тер­мин применяется в законе (ст. 87 УПК) наряду с собиранием и оцен­кой доказательств (ст. 86, 88). Во-вторых, и в законе (ст. 20, 240 и др. УПК), и в литературе³ термин «исследование» применяется в более широком значении, по существу, как синоним доказывания (напри­мер, «в судебном разбирательстве все доказательства по уголовному делу подлежат всестороннему исследованию...» — ст. 240 УПК). По­этому применительно к отдельному этапу процесса доказывания мож­но говорить об исследовании в узком смысле этого слова. И, наконец, даже в этом значении исследование, как уже говорилось, не всегда предшествует собственно проверке, этот компонент во многих случаях вообще отсутствует (например, при допросах).

Оценка доказательств — мыслительная (логическая) деятельность субъектов доказывания по определению относимости, допустимости, достоверности, значимости (силы) и достаточности доказательств. Оценка доказательств — заключительный и наиболее сложньш и от­ветственный этап доказывания. Однако, поскольку она представляет собой мыслительную деятельность, то осуществляется на протяже­нии всего процесса доказывания, пронизывает его⁴. Действительно, не думая, не мысля, человек не может совершать никаких действий (кроме чисто автоматических). Поэтому, например, следователь в ходе осмотра места происшествия оценивает обстановку, анализиру­ет увиденное и определяет направление дальнейших действий. Тем не менее в какой-то момент, обычно на каком-то завершающем этапе оценка выступает в своем «чистом виде», когда субъект зани­мается исключительно осмысливанием, анализом доказательств

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 333; Курс со­ветского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпеца. С. 613; Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. С. 302.

См.: Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказы­вание. С. 220.

См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. С. 295; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпе­ца. С. 613-614.

См.: Арсеньев В.Д. Основы теории доказательств в советском уголовном про­цессе. С. 43—44; Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. С. 67.

Глава 7. Процесс доказывания

(следователь при составлении обвинительного заключения, суд в со­вещательной комнате).

Трактовка оценки как мыслительной, логической деятельности общепризнана в литературе. Однако имеются существенные разно­гласия в определении ее предмета, т.е. того, чтб подлежит оценке. Разные авторы делают акцент на различных свойствах доказательств. Так, одни считают, что оценка доказательств имеет целью определе­ние силы и значения каждого доказательства в отдельности и всех в совокупности¹. По мнению других, оценка доказательств заключает­ся в определении значимости доказательств для установления исти­ны². Третьи понимают оценку доказательств как логический процесс установления допустимости и относимости доказательств, наличия и характера связей между ними, определение значения и путей ис­пользования доказательств для обнаружения истины³. Четвертые считают, что при оценке определяются относимость, допустимость и достоверность доказательств, а также их достаточность доля вывода⁴.

Этот список можно продолжать долго, но вряд ли есть такая не­обходимость. Лишь небольшая группа авторов дает исчерпывающий перечень свойств доказательств, подлежащих оценке, включая туда их допустимость, относимость, достоверность, силу и достаточность для вывода⁵ (или, во всяком случае, декларирует необходимость включения в предмет оценки всех свойств доказательств⁶).

Представляется, что правы именно эти авторы. Оценке подлежат все без исключения свойства доказательства. Какие-либо изъятия здесь недопустимы. Доказательство, которое не подверглось всесто­ронней оценке, не может быть положено в основу решения. Оценке подлежат каждое отдельно взятое доказательство (все его свойства) и их совокупность⁷.

В УПК РФ предмет оценки доказательств регламентирован по сравнению с УПК РСФСР гораздо более полно. Согласно ст. 88 УПК РФ каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимо-

См.: Арсеньев В.Д. Основы теории доказательств в советском уголовном про­цессе. С. 42.

² См.: Кокорев Л.Д., Кузнецов Н.П. Уголовный процесс: доказательства и доказы­
вание. С. 223.

³ См.: Белкин Р.С. Собирание, исследование и оценка доказательств. С. 66—67.

⁴ См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 428.

⁵ См.: Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. С. 7; Курс
советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпе-
ца. С. 614-615.

⁶ См.: Фаткуллин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. С. 152.

⁷ См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 439; Арсень­
ев В.Д. Основы теории доказательств в советском уголовном процессе. С. 23.

Глава 7. Процесс доказывания

сти, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности — достаточности для разрешения уголовного дела.

К сожалению, здесь не указано такое свойство доказательств, как их значимость (сила), но, как уже отмечалось, оно очень редко выде­ляется и в литературе¹.

В связи с этим встает проблема разграничения предмета оценки доказательств и их проверки, и вообще соотношения этих элементов процесса доказывания. Казалось бы, вопрос этот решается достаточно просто. Оценка — деятельность исключительно мыслительная, логиче­ская. Проверка же заключается в каких-то практических действиях (исследование самого проверяемого доказательства, получение других доказательств). Именно по этому признаку приводится их разграниче­ние в литературе². И тем не менее довольно часто допускается их сме­шение (в том числе у авторов, прямо называющих такой критерий). Так, в предмет проверки включается сопоставление проверяемого до­казательства с другими имеющимися в деле³. Но ведь такое сопостав­ление — исключительно мыслительный процесс и поэтому не может входить в проверку доказательств. Включение его туда означает размы­вание всяких граней между этими двумя этапами.

Конечно, в реальном доказывании оба эти вида деятельности тес­но переплетаются. Следователь, проанализировав какое-то отельное доказательство, принимает меры к его проверке, собирает новые дока­зательства. Затем оценивает собранную совокупность, сопоставляет их межу собой. Придя к выводу о том, что доказательство подтверждено недостаточно, противоречия не устранены, принимает меры к добыва­нию дополнительных доказательств и т.д. Но и разграничиваются они достаточно четко. Там, где чисто мыслительный процесс — оценка, там, где еще и практические действия — проверка⁴.

Хотя все-таки выделяется. В том числе и в работах, изданных уже после при­нятия УПК (см., напр.: Хмыров А.А. Теория доказывания. С. 148, 149 и др.).

² См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 439.

³ См.: Строгович М.С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. С 303; Теория
доказательств в советском уголовном процессе. С. 439.

⁴ А.А. Хмыров, критикуя эту концепцию, указывает, что столь четкое разграни­
чение мыслительной и практической деятельности провести трудно, например, при
проверке и оценке допустимости доказательств (см.: Хмыров АЛ. Теория доказывания.
С. 144). Представляется, ничего трудного в этом нет. Если допустимость доказательст­
ва устанавливается исходя из анализа его самого (или других имеющихся в деле мате­
риалов), то это будет чисто мыслительная деятельность, т.е. оценка. Если для этого
требуется производство других следственных действий, то начинается проверка. На­
пример, когда установление допустимости результатов предъявления для опознания
осуществляется путем анализа протокола (присутствие понятых, количество предъяв­
ленных объектов, их схожести и др.), то это оценка в чистом виде. Если же для этого
потребуется, скажем, допрос понятых, то это будет уже проверка допустимости.

Глава 7. Процесс доказывания

Оригинальную трактовку соотношения этих элементов дает А.Р. Белкин. По его мнению, установление относимости, допусти­мости и достоверности доказательств — элементы проверки (автор называет ее исследованием, но это неважно). В оценку же входят ус­тановление наличия и характера связей между доказательствами, оп­ределение роли, значения, достаточности и путей использования до­казательств для установления истины. Такое определение понятия оценки доказательств позволяет, по мысли автора, «четко установить его содержание и цели»¹.

Однако, во-первых, как уже говорилось, определение допустимо­сти и особенно относимости чаще всего не требует проверки (или исследования). Так, любое доказательство, которое устанавливает какой-либо из элементов предмета доказывания (например, показа­ния свидетеля-очевидца), является заведомо относимым (другой во­прос — истинным или ложным). И чтобы констатировать данный факт, не нужно затевать никакой проверки или исследования. Впол­не достаточно оценки, причем самой простейшей.

Но главное в другом. Предмет проверки и оценки вообще не может быть критерием их разграничения. Он сам является произ­водным. Иначе можно долго переносить те или иные свойства доказательств из проверки в оценку или наоборот, составлять раз­личенные их комбинации. Сути дела это не проясняет. Нужно ис­ходить из основного различия этих видов деятельности — является она исключительно мыслительной или еще и практической. И то­гда все станет на свои места. Некоторые свойства доказательств (достоверность, в ряде случаев — относимость и допустимость) под­лежат и проверке и оценке, остальные (сила, достаточность) — только оценке, так как никаких практических проверочных дейст­вий для этого не требуется. Следовательно, предметы этих элемен­тов процесса доказывания совпадают лишь частично, являются пе­ресекающимися.

Оценка доказательств, как мыслительная деятельность, протека­ет по своим логическим и психологическим законам. Вместе с тем она регламентирована и уголовно-процессуальным законодательст­вом. Каким же образом она осуществляется?

Основное правило (и одновременно принцип уголовного про­цесса) — оценка происходит по внутреннему убеждению субъек­та. Согласно ст. 17 УПК судья, присяжные заседатели, а также про­курор, следователь, дознаватель оценивают доказательства по внутреннему убеждению. Рассмотрим, чтб это означает. Каковы от­личительные признаки (свойства) оценки доказательств по внут-

См.: Белкин А.Р. Теория доказывания. С. 189—190.

118 Доказывание и доказательства в уголовном процессе

реннему убеждению (или свободной оценки, как она еще называ­ется)?

Таких признаков два. Во-первых, согласно ч. 2 ст. 17 УПК ни­какие доказательства не имеют для субъекта оценки заранее уста­новленной силы. Видимо, это указание закона нуждается в расши­рительном толковании. Не только сила доказательств, но и их достоверность, а также достаточность определяются путем свобод­ной оценки, без каких-либо заранее установленных правил (слож­нее с относимостью и особенно допустимостью, но об этом будет отдельный разговор). Таким образом, первый признак свободной оценки — несвязанность ее субъекта самим законом, отсутствие в нем каких-либо формальных предписаний.

И второй признак — несвязанность субъекта оценки мнением других субъектов, запрет вмешательства в оценочную деятельность. Это отражено во многих правилах, закрепленных в УПК. Так, выше­стоящий суд при возвращении дела на новое судебное рассмотрение дает обязательные для нижестоящего суда указания. Но он не вправе предрешать вопросы, решаемые по внутреннему убеждению — о до­казанности или недоказанности обвинения, достоверности или не­достоверности доказательств и др. (ст. 410 УПК).

Таковы сущностные черты (признаки) свободной оценки доказа­тельств. Закон гарантирует субъекту как «внутреннюю» свободу, не связывая его никакими формальными предписаниями, так и «внеш­нюю», охраняя его от влияния, давления извне.

А теперь зададимся вопросом, почему принята именно эта, а не какая-либо иная система оценки доказательств? И вообще, возмож­но ли в какой-то человеческой деятельности принятие решений не по своему внутреннему убеждению? Да, вполне. Это бывает, когда имеются заранее заданное обязательное правило, четкий алгоритм действий. В наш техницизированный век такие ситуации встречают­ся сплошь и рядом — на транспорте, в строительстве и т.п. Сущест­вует множество правил, регламентирующих, как следует поступать в той или иной ситуации. И это вполне оправданно. Субъекту не нуж­но ломать голову, все рассчитано и выверено без него. Поэтому ни­какого внутреннего убеждения от него не требуется. Всякий мало-мальски грамотный бухгалтер или прораб знает: действуй по инст­рукции и будешь прав.

Аналогично и в познавательном процессе. Там, где имеются чет­кое правило, жесткий алгоритм получения вывода и принятия реше­ния (в математике, кибернетике, логике), там нет места внутреннему убеждению.

Таким образом, возможны лишь две взаимоисключающие систе­мы оценки доказательств — формальная и на основе внутреннего

Глава 7. Процесс доказывания

убеждения (свободная). И недаром многими учеными действующая ныне система рассматривается как антипод существовавшей ранее системы формальных доказательств¹.

Формализованный путь познания имеет целый ряд преимуществ. Он исключает или сводит к минимуму ошибки, не оставляет места субъективизму и произвольному усмотрению и, наконец, он более экономичен. Но все это верно лишь при одном условии — правиль­ность алгоритма. Можно ли создать такой алгоритм для уголовно-процессуального доказывания? Многовековая человеческая практи­ка показывает — это невозможно в принципе.

Как известно, формальная система оценки доказательств, харак­терная для средневекового розыскного (и особенно инквизиционно­го) процесса в том и состояла, что каждое доказательство имело за­ранее определенную силу и заранее определялась их достаточная совокупность. Например, признание обвиняемого считалось самым совершенным доказательством, «царицей доказательств», для при­знания обвиняемого виновным было достаточно двух согласных по­казаний незаинтересованных свидетелей, показания одного незаин­тересованного свидетеля приравнивались к показаниям двух заинтересованных и т.п. Эта система была основана на приблизи­тельных житейских презумпциях (например, что человек не станет оговаривать сам себя). И даже если отвлечься от ее социальных ха­рактеристик (сословное неравенство граждан, широкое применение пыток и др.), она была ненадежна в чисто гносеологическом плане, давала большой процент «сбоя», судебных ошибок. Слишком далек от совершенства был применяемый алгоритм. Никогда нельзя ис­ключить, что оба незаинтересованных свидетеля дают по каким-то причинам ложные показания или добросовестно заблуждаются. Каждое дело уникально и неповторимо. Поэтому формальная систе­ма оценки доказательств как гносеологический инструмент истори­чески себя не оправдала и была заменена своим антиподом — сво­бодной оценкой.

В последние десятилетия в связи с успехами научно-технической революции создались новые возможности для формализации, про­цесса доказывания уже на ином, качественно новом уровне. В этом направлении сделано немало, особенно в области экспертного ис­следования доказательств, где создаются и широко применяются ав­томатизированные методики. Однако, несмотря на отдельные эле­менты формализации, в целом процесс доказывания остается содержательным. Более того, любые более или менее реальные пер-

См.: Арсеньев В.Д. Основы теории доказательств в советском уголовном про­цессе. С. 47; Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. С. 17.

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

спективы его развития не дают оснований для каких-либо принци­пиальных изменений в этом вопросе. Никакого универсального ал­горитма, пригодного для всех случаев доказывания, не существует и, по всей вероятности, вряд ли он когда-нибудь будет создан. Поэтому основой оценки доказательств остается внутреннее убеждение.

Таким образом, внутреннее убеждение — прежде всего, метод оценки (о других аспектах этого понятия речь пойдет ниже). Причем метод, применяемый «за не имением другого», в тех познавательных процессах, где невозможно получение формализованного вывода. (Здесь очень уместна аналогия с полушутливым определением демо­кратии, согласно которому она есть худший способ управления, если не считать всех остальных.)

Рассмотрим теперь требования, которые закон предъявляет к оценке доказательств. Таких требований три:

1) внутреннее убеждение субъекта должно быть обоснованным;

2) при оценке доказательств субъект должен руководствоваться законом;

3) он должен руководствоваться при этом также своей совестью.

Однако прежде, чем приступить к рассмотрению этих требова­ний, автор должен сделать небольшое отступление. В юридической литературе обычно называются черты (или принципы) оценки дока­зательств. Число их у различных авторов неодинаково (обычно от че­тырех до шести)¹.

В черты (или принципы) оценки доказательств включаются рас­смотренные выше признаки и указанные три требования (или неко­торые из них). Остальные черты (принципы) представляют собой де­тализацию других или элементы предмета оценки (например, необходимость оценки всей совокупности доказательств, обязан­ность обоснования вывода в соответствующем процессуальном доку­менте).

Такой недифференцированный подход представляется неоправ­данным. Все эти черты отнюдь не равнозначны. Первые две — не­связанность субъекта оценки законом и его независимость от других субъектов — представляют собой, как указывалось, сущностные при­знаки свободной оценки, они определяют саму ее природу. Без них свободная оценка перестает быть таковой, превращается в свою про­тивоположность.

См.: Теория доказательств в советском уголовном процессе. С. 440—443; Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Бойкова и И.И. Карпе-ца. С. 616—620; Фаткулпин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания. С. 153—159; Уголовно-процессуальное право Российской Федерации / Под ред. П.А. Лупинской. М., 1998. С. 259-260.

Глава 7. Процесс доказывания

Последние три требования на сущность свободной оценки не влияют (и даже в чем-то эту свободу ограничивают). Они могут быть такими и несколько иными. Например, по УПК РСФСР субъект ру­ководствовался не совестью, а правосознанием (ст. 71). Или — с вве­дением суда присяжных появилась категория субъектов, не обязан­ных обосновывать свой вывод. Некоторые из этих требований (необходимость руководствоваться законом) в равной (или даже в большей) мере относятся к противоположной — формальной — сис­теме оценки доказательств. Короче говоря, они характеризуют не свободную оценку вообще, а наш (российский) ее вариант. Но в принципе могут быть (и существуют) иные ее разновидности. Поэто­му ставить эти требования в один ряд с сущностными признаками оценки было бы неверно. Что же касается предмета оценки, то это совсем другой вопрос, непосредственно с чертами оценки не связан­ный (он был рассмотрен выше).

Рассмотрим, каково содержание указанных требований.

1. Требование обоснованности внутреннего убеждения. Согласно ст. 17 УПК судья, присяжные заседатели, а также прокурор, следова­тель, дознаватель оценивают доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств.

Это означает, во-первых, что внутреннее убеждение, хотя и явля­ется категорией субъективной, должно иметь объективное обоснова­ние. Оно не может быть произвольным усмотрением, голословным наитием. Закон обязывает субъекта оценки перед принятием реше­ния тщательно и внимательно изучить все материалы дела. В некото­рых случаях предусматривается специальная процедура принятия ре­шений и предшествующих ему действий (судебное следствие, судебные прения, порядок совещания судей в совещательной комна­те и т.п.).

Во-вторых, требование обоснованности означает обязанность субъекта оценки обосновать, мотивировать свой вывод в соответст­вующем процессуальном документе (обвинительном заключении, приговоре и др.). Определение суда, постановление судьи, прокуро­ра, следователя, дознавателя должны быть мотивированными (ч. 4 ст. 7 УПК). Очевидно, что это требование распространяется и на лю­бое другое решение по делу. Исключение составляет лишь вердикт присяжных, которые принимают решение, действительно, по наи­тию и не обязаны его как-то мотивировать. Но это — специфическая категория субъектов оценки, вопрос о которой выходит за рамки данной работы.

При обосновании решения субъект не вправе ссылаться на свое внутреннее убеждение. Он должен мотивировать свой вывод по су-

122 Доказывание и доказательства в уголовном процессе

ществу, ссылками на объективно существующие материалы дела, а не свое субъективное, психологическое состояние. И здесь мы под­ходим к другому аспекту понятия внутреннего убеждения.

Внутреннее убеждение может рассматриваться не только как ме­тод оценки, но и как ее результат. В этом смысле оно означает чувст­во уверенности субъекта в чем-то, психологическое состояние убеж­денности. Оставим в стороне психологические проблемы этого понятия, коснемся лишь его правовой стороны. Имеет ли внутрен­нее убеждение субъекта какое-либо правовое значение?

По этому вопросу давно существуют две полярные точки зрения. По мнению одних ученых, если у суда или других субъектов оценки нет твердого убеждения, факты не могут быть признаны достоверно установленными¹. Согласно другой позиции категории права и дол­женствования неприменимы к внутреннему убеждению, имеющему психологическую сущность. Всякое требование закона предполагает возможность проконтролировать его соблюдение. Наличие или от­сутствие убеждения не поддается контролю².

Действительно, о чувстве внутреннего убеждения, равно как и о других субъективных состояниях человека можно судить лишь по ка­ким-то внешним проявлениям. В процессе доказывания единственной формой такой внешней объективизации является обоснование своих выводов в соответствующих процессуальных документах или в устных выступлениях процессуального характера (например, в обвинительной или защитительной речи). Именно по фактической обоснованности выводов судят о их правильности, а не по внутреннему состоянию субъекта, принявшего решение. Например, если следователь направил прокурору дело с обвинительным заключением, не будучи до конца убежден в доказанности обвинения, пошел на некоторый риск, то ни для прокурора, ни затем для судьи это не будет иметь никакого значе­ния. Найдя собранные доказательства достаточными, и тот и другой примут соответствующее решение. Внутреннее убеждение следователя никого интересовать не будет. Насколько известно автору, не было прецедента, чтобы был отменен приговор, дело было возвращено на новое рассмотрение или на дополнительное расследование по тому ос­нованию, что следователь или суд принял соответствующее решение, не будучи до конца убежден в его правильности.

Таким образом, внутреннее убеждение субъекта само по себе ни­какого правового значения не имеет и иметь не может. Зачем же то-

См.: Арсеньев В.Д. Основы теории доказательств в советском уголовном про­цессе. С. 48-49;

См.: Карнеева Л.М. Привлечение к уголовной ответственности // Законность и обоснованность. М., 1971. С. 124.

Глава 7. Процесс доказывания

гда закон его устанавливает, да еще и придает ему столь важное зна­чение? Во-первых, как уже говорилось, оно остается единственно возможным методом оценки (напомню, что сейчас речь идет о внут­реннем убеждении как о результате, психологическом состоянии субъекта). И, во-вторых, закон стремится максимально гарантиро­вать обоснованность внутреннего убеждения, воспрепятствовать по­явлению безмотивной, произвольной уверенности, либо какому-то давлению извне. Для этого предусмотрены соответствующие про­цедуры, за невыполнение которых санкции могут быть довольно су­ровы. Так, нарушение тайны совещания судей является безусловным основанием отмены приговора (ст. 381 УПК). А что касается его фактической обоснованности, то об этом можно судить только по каким-то объективным показателям — проведенной субъектом мотивировке, аргументации вывода и по имеющимся в деле мате­риалам.

В связи с этим было бы правильным считать обоснование выво­дов в соответствующем процессуальном документе или в устном вы­ступлении процессуального характера обязательным компонентом оценки доказательств (во всяком случае, применительно к субъек­там, для которых такое обоснование является процессуальной обя­занностью). Без такой внешней объективизации результат оценки, действительно, остается исключительно личным, внутренним делом субъекта, не имеющим правового значения. Подобно тому, как этап собирания доказательств не может считаться завершенным без про­цессуального оформления полученного доказательства, так и оценка доказательств не будет оконченной, не получив какой-то реализации в форме устной или письменной речи и соответствующего процессу­ального оформления.

2. При оценке доказательств субъект обязан руководствоваться за­коном (ст. 17 УПК). В чем же заключается роль закона при свобод­ной оценке доказательств?

Прежде всего, закон определяет общие правила оценки, в том числе несвязанность субъекта формальными предписаниями. Поэто­му когда субъект при оценке доказательств свободен и независим, то это тоже выполнение требования закона.

Кроме того, существуют прямые указания закона, которые субъ­ект обязан выполнять при оценке доказательств. Прежде всего это относится к оценке допустимости доказательств (как уже говори­лось). Эта как раз та сфера, которая легче всего поддается формали­зации (а в идеале должна быть максимально формализована). А там, где существует жесткое правило, нет места внутреннему убеждению, никакая его свобода недопустима. Так, если свидетель не может ука­зать источник своей осведомленности, то его показания не могут

Доказывание и доказательства в уголовном процессе

служить доказательством, каким бы ни было на этот счет убеждение следователя или судьи, поскольку таково предписание закона (ст. 75 УПК).

Вообще-то, строго говоря, правила оценки допустимости доказа­тельств — изъятие из принципов свободной оценки, исключение в пользу формальной системы оценки доказательств. Но изъятие впол­не оправданное. Процессуальная форма, как уже не раз говорилось, имеет свои, весьма высокие цели, и ее соблюдение должно быть чет­ко гарантировано и не зависеть от усмотрения субъекта. Поэтому здесь сугубо формальный подход вполне уместен и необходим.

Несколько сложнее обстоит с оценкой относимости доказа­тельств. Она имеет смешанную природу, формальные и содержатель­ные моменты¹. С одной стороны, в законе прямо определены об­стоятельства, подлежащие установлению по каждому делу (ст. 73 и др. УПК). Поэтому доказательства, содержащие сведения об этих обстоятельствах, безусловно, относимы. Для констатации этого не требуется внутреннего убеждения, нужно руководствоваться только законом. Иначе обстоит дело с доказательственными фактами (кос­венными доказательствами — уликами и контруликами). Их связь с расследуемым событием не всегда очевидна, нередко подлежит тща­тельной проверке и оценивается без каких-то заранее установленных формальных правил, т.е. на основе внутреннего убеждения.

3. При оценке доказательств субъект должен руководствоваться своей совестью. Совесть — чувство нравственной ответственности че­ловека за свое поведение².

В УПК РСФСР (ст. 71), как известно, фигурировала другая кате­гория — правосознание (точнее, «социалистическое правосознание», но это уже дань терминологии того времени).

Оправдана ли такая замена?

В принципе, конечно, какая-то нравственная категория должна быть упомянута в законе как своего рода дополнительный мораль­ный ориентир. Есть эта формулировка и в законодательстве боль­шинства других стран. В науке этот новый термин также не вызвал возражений.

Вместе с тем и ссылка на правосознание тоже имеет определен­ный смысл. Конечно, многие решения в судопроизводстве принима­ются «по совести», особенно когда законом допускается усмотрение

См.: Курс советского уголовного процесса. Общая часть / Под ред. А.Д. Вой­кова и И.И. Карпеца. С. 618—619; Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке до­казательств. С. 22—23.

² См., напр.: Ожегов СИ. Словарь русского языка. М., 1986. С. 644; Философ­ский энциклопедический словарь. М., 1983. С. 620.

Глава 7. Процесс доказывания

субъекта (например, о прекращении уголовного дела по некоторыми основаниям, о влиянии смягчающих или отягчающих обстоятельств на меру наказания и др.). Но все это — за рамками оценки доказа­тельств. Оценка же — прежде всего, логическая деятельность, кото­рая в общем-то далека от нравственности. И тут часто важнее всего правильное понимание смысла закона, т.е. именно правосознание (например, когда решается вопрос, является ли данное процессуаль­ное нарушение существенным). Нравственные категории тут мало пригодны. Даже присяжные заседатели руководствуются скорее сво­им пониманием закона, пусть и основанном больше на здравом смысле и житейском опыте.

Поэтому, может, есть смысл (в качестве компромиссного вари­анта) закрепить в законе наряду с категорией совести, также и пра­восознание?¹ Но это уже тема для отдельного и более обстоятельного обсуждения.

¹ Следует отметить, что в период действия УПК РСФСР некоторые авторы воз­ражали против применения в законе термина «правосознание», полагая, что он ниче­го не добавляет к требованию руководствоваться законом (см.: Лрсеньев В.Д. Основы теории доказательств в советском уголовном процессе. С. 50—51; Резник Т.М. Оценка доказательств по внутреннему убеждению в советском уголовном процессе. С. 8). Од­нако с этим согласиться трудно. Закон не может детально урегулировать абсолютно все возможные случаи, и от субъекта оценки нередко требуется правильное понима­ние его смысла, т.е. именно правосознание. Однако буквального знания закона часто недостаточно, нужно понимать «дух закона».

Глава 8