О психотронном потенциале СССР

 

Выше была рассмотрена непростая история становления и развития отечественных биоэнергоинформационных исследований. Возникает вопрос: позволяет ли сумма накопленных в этой области знаний создать психотронное оружие? Иными словами, речь идет о психотронном потенциале нашей страны [12].

Конечно, секретность в СССР пустила глубокие корни в силу ряда причин, и порой бывало легче узнать характер научных разработок за океаном, чем за дверью в соседней лаборатории. Однако по ряду косвенных показателей можно составить некоторое представление об уровне психотронного потенциала СССР.

Любое оружие характеризуется надежностью, эффективностью, относительной легкостью производства, возможностью массового изготовления. Вопросы стоимости производства обычно не очень существенны.

Насколько приемлемы эти критерии в приложении к психотронному оружию? Например, возможность массового изготовления? Этот критерий неприменим к психотронному оружию в силу его уникальных возможностей. Ведь в каких-то особо важных, крайних, исключительных («судьбоносных») случаях даже один единственный экземпляр психотронного оружия способен коренным образом изменить ход событий! То есть необычная эффективность психотронного оружия делает бессмысленным его поточное производство. Здесь проглядывает аналогия с парадоксом роста мировых запасов ядерного оружия. Если их достаточно для однократного уничтожения жизни на Земле, то есть ли смысл в многократном накоплении?

В силу той же уникальности психотронного оружия критерии легкости и стоимости его производства отступают на задний план. Как это было, например, При реализации Манхэттенского проекта и отечественного Уранового, «подаривших» миру атомную бомбу.

Что же касается надежности, то еще во времена Б. Б. Кажинского было осознано, что естественные пси-способности, если их использовать в военных целях, страдают рядом недостатков. Самый главный из них — они не всегда проявляются по желанию. Поэтому еще в самом начале 20-х годов Б. Б. Кажинский задумался над тем, чтобы научиться «технически излучать мощные мысли». Но подчеркивал: «...исключительно на пользу человечеству»!

О последнем позже забыли, а интерес к сформулированной им задаче остался и со временем вырос в проблему создания психотронного оружия. Но ее решение наталкивалось на множество трудностей. Поскольку в СССР «идеализм» преследовался по всему фронту, существованию, развитию и становлению парапсихологии чинились всяческие препятствия. Идеологизированное население относилось (в большинстве своем) ко всему, связанному с экстрасенсорикой, враждебно. Не было подготовки кадров для работы в этой области, но были систематические гонения на любителей и энтузиастов. Тоталитарная система губила на корню таланты, в том числе и пар а психологические.

Предубеждение против парапсихологии разделяли и военные, воспитанные в том же Духе диалектического материализма. Предполагать, что советские военные по собственному почину стали бы проводить парапсихологические исследования — значит очень льстить их свободомыслию.

Единственное, что могло подтолкнуть их к развертыванию соответствующих исследований — это информация об успешных разработках за рубежом. В свое время из-за этого пришлось пересмотреть отрицательное отношение к кибернетике, и развитию направления был дан зеленый свет, но одновременно произошла и переориентация общественного мнения. Конечно, два-три года средства массовой информации по инерции все еще писали о кибернетике как о «продажной девке империализма» и «буржуазной лженауке, призванной оглуплять трудящихся», однако параллельно стала появляться информация о создании и успехах вычислительных машин, а со временем все идеологические клише по этому поводу исчезли и только в курсе марксистской философии осталась небольшая проблема — «может ли машина мыслить». Разумеется, утверждала самая прогрессивная из всех когда либо созданных философий, машина мыслить не может. Тем самым задним числом как бы оправдывались наскоки на кибернетику.

С парапсихологией дело обстояло значительно хуже. Признавая кибернетику, мы скатывались в объятия «механицизма» и «вульгарного материализма» и тем самым недооценивали человеческое сознание, что хотя и было грехом с позиций марксизма, но не очень большим. Парапсихология же предполагала признание приоритета мысли над материей, скатывание в болото чистого идеализма, то есть впадение в самый большой марксистский грех. Поэтому позволить себе подобное грехопадение можно было только под влиянием уж очень сильных аргументов.

Вероятно, таким аргументом стали зарубежные публикации об успешных испытаниях телепатической связи с подводной лодкой «Наутилус» на рубеже 50-х и 60-х годов. Ибо чуть позже, в начале 60-х, советские издательства опубликовали первые работы в этой области, проводившиеся советскими исследователями. Чтобы оценить необычность такой позиции издателей, достаточно вспомнить, что в 50-е годы парапсихология не только не считалась наукой, но и отождествлялась с чародейством, шаманством, знахарством и просто с мракобесием. За склонность к парапсихологии ученый мог поплатиться научной карьерой, а то и вообще прослыть неблагонадежным. Трудно отказать себе в удовольствии процитировать определение понятия телепатия, данное в сорок втором томе Большой Советской Энциклопедии 1956 года издания: «Телепатия — антинаучный, идеалистический вымысел о сверхъестественной способности человека воспринимать явления, по месту и времени недоступные для восприятия, и о возможности передачи мыслей на расстоянии без посредства органов чувств и физической среды».

Не говоря уже о 50–60-х годах, можно вспомнить совсем еще недавние публикации советских философов. Так, в 1986 году, в статье «Новые плоды просвещения» Ю. А. Жданов писал: «Если отсутствует необходимая культура мышления, то сохранившаяся способность суждения уже не может иметь научного характера. Чудесная власть над другими людьми, над явлениями природы, над собою с помощью мистических биополей — лишь наивная, примитивная форма сознания, ветряная оспа духа. Исторически эти подходы к действительности изживаются, когда сознание переходит в стадию рационального, разумного мышления. На этом пути развивается объективный метод исследования внешнего мира. Любые другие дороги ведут к субъективизму, к фантастическому восприятию мира, к непониманию его закономерностей. Здесь расцветают пышные, но бесплодные цветы квазинауки». Кто же захочет быть признан квазиученым, больным «ветряной оспой духа»?

Фактически широкая научная общественность узнала об отечественных исследованиях в области парапсихологии в период «хрущевской оттепели», в 1962 году, когда, с одной стороны, центральная пресса заговорила о феномене кожного зрения Розы Кулешовой, с другой — в Киеве вышла из печати книга Б. Б. Кажинского «Биологическая радиосвязь». Конечно, выходили и другие публикации, например, книги Л. Л. Васильева, в частности, «Экспериментальные исследования мысленного внушения» (1962), однако первые два события, как представляется, смогли преодолеть традиционное отрицание парапсихологии, ибо шли с позиций новых фактов (кожно-оптического зрения) или новых объяснений (не телепатия, а биологическая радиосвязь), и у большинства читателей ассоциировались просто с исследованиями на переднем крае науки, а не с «квазинаукой». Очевидно, что такая форма компромисса между официальной парадигмой и «лженаукой» только и возможна на первых порах, когда серьезные ученые еще и слышать не хотят об изучении всей этой «мистики». Однако в подрастающем научном поколении пробуждался интерес к некоему, прежде запретному, кругу явлений, и зерна, посеянные в 60-е годы, дали всходы в 80-е.

Мы очень часто говорим о том, что новые отрасли знания необходимо пропагандировать, чтобы об их существовании знало как можно больше людей. Но пропаганда нового, как выясняется, уже второй шаг, ибо первым оказывается простое знакомство широких слоев населения с той или иной проблемой. Пожалуй, тут роль главного тарана взяла на себя книга Б. Б. Кажинского, выпущенная издательством АН УССР, пробившая стену молчания об исследованиях, проводившихся в СССР. Тем самым Украинская Академия наук взяла на себя смелость считать проблему передачи мысли на расстояние вполне достойной научного исследования. Более того, в предисловии к книге, написанном кандидатом медицинских наук В. А. Козаком, отмечается, что кандидат физико-математических наук Бернард Бернардович Кажинский — «человек большой эрудиции и огромного желания все понять, все объяснить», подчеркивается, что «в своей большой, полной творческих дерзаний жизни он встречался со многими выдающимися людьми науки и часто находил с их стороны взаимопонимание и поддержку своим идеям». В. А. Козак расходится с Б. Б. Кажинским по поводу трактовок некоторых явлений в частностях. Он, например, полагает, что биологическая связь по отношению к человеку — анахронизм, реликт, выплывающий из-под спуда эволюционных наслоений. Вместе с тем В. А. Козак не считает, что такая форма связи не представляет интереса для науки: «Глубокое изучение этого явления поможет выяснить его физическую сущность и поставить на службу человеку».

Такой подход к проблеме телепатии в те дни казался и очень новым, и весьма многообещающим. Ведь Б. Б. Кажинский высказал свою версию передачи мысли на расстоянии за счет материального, физического носителя.

Удалось пробиться на страницы академического журнала авторам статьи об эффекте Р. Кулешовой — М. М. Бонгарду и М. С. Смирнову, но несколько позже, в 1965 году; это был журнал АН СССР «Биофизика». В статье сообщалось об исследованиях лаборатории зрения Института биофизики АН СССР и делался весьма значительный вывод: «До настоящего времени нам- не встретился ни один человек, кроме Р. Кулешовой,. который при аккуратной постановке опытов смог бы продемонстрировать зрение без помощи глаз».

К сожалению, вскоре наступили новые «холода». К концу 60-х годов обращение к парапсихологической проблематике вновь стало опасным. В 1973 году в статье [13] «Парапсихология: фикция или реальность?» четыре ведущих советских психолога писали: «Никакие разоблачения не действуют на верующих парапсихологов. Как и в религии, в парапсихологии вера агрессивнее фактов». Годом позже профессор А. Китайгородский в иронически названной статье «Опыты с тараканами» обвинял журналистов, пропагандирующих парапсихологические эксперименты, в том, что они, «не обременив себя знанием школьного курса физики... выдают самые простые опыты за сенсацию». Еще через год в журнале «Геология рудных месторождений» три автора пришли к такому выводу: «Работы по применению биофизического метода в геологии являются вредным заблуждением и ничего общего с научными методами поисков не имеют». Наступление на парапсихологию велось по многим направлениям.

Однако исследования, обнародованные в начале 60-х годов, сделали свое дело: кроме Розы Кулешовой появились и другие люди с удивительными способностями. К ним относилась и Нинель Сергеевна Кулагина, о возможностях которой газеты высказывали противоположные суждения. В 1968 году журналист Л. Е.Колодный заинтересовался этими публикациями и поехал в Ленинград, где проживала Н. С. Кулагина и где во Всесоюзном НИИ метрологии им. Д. И. Менделеева проводились эксперименты с ее участием. Отсняв кинофильм с опытами, Л. Е. Колодный показал его на физическом факультете МГУ, где возбудил интерес академика Р. В. Хохлова, Н. С. Кулагину вызвали в Москву, она провела несколько сеансов.

С этого момента можно говорить о новом всплеске интереса к парапсихологии, на сей раз у ряда ведущих физиков СССР. Правда, интерес вскоре прошел, поскольку явление не укладывалось в известные физические концепции, однако оставил за собой «вялотекущий» процесс исследования, заключавшийся в варьировании опытов и добросовестном описании их результатов. Круг опытов с Н. С. Кулагиной расширялся; помимо того, что она двигала мелкие предметы по столу, не прикасаясь к ним, она засвечивала завернутую в темную бумагу фотопленку, изменяла кислотность воды, без прикосновения заставляла вращаться стрелку компаса, отклоняла лазерный луч. Так прошло 10 лет. На совещании в Институте физических проблем АН СССР в 1978 году было решено исследовать феномен Кулагиной более глубоко, может быть, даже создать специальную лабораторию. Такая лаборатория возникла в 1982 году в Институте радиотехники и электроники (ИРЭ) АН СССР, и основным методом исследования стало пассивное радиофизическое дистанционное зондирование тела человека. Однако к этому времени интерес к Н. С. Кулагиной пропал. Когда позже у директора ИРЭ академика Ю. В. Гуляева, которому во многом обязано появление этой лаборатории, спросили, почему он прекратил работу с Н. С. Кулагиной, он ответил, что в науке есть очень много интересных проблем, и никто не может объять необъятного. Можно высказать иное предположение: в «поединке» с Н. С. Кулагиной современная наука оказалась бессильной — природа дара ее воздействия физике не открылась.

Любопытно, что когда в конце 80-х годов академика Ю. Б. Кобзарева спросили, имелись ли в 60-е годы приборы, которые могли бы регистрировать различные излучения человека, он ответил, что имелись, однако потенциальные исследователи либо отнеслись к уникальным человеческим способностям легкомысленно, либо просто растерялись.

Это подтверждает мысль о том, что пси-исследования в СССР даже при наличии технических средств не проводились из-за «растерянности» — они не вписывались в общепринятые взгляды! И ученые, описав феномены, теряли к ним интерес, ибо не могли объяснить их в рамках физической картины мира. Так что, хотя наука в 70-е годы стала терпимее к парапсихологическим явлениям, все же требовался какой-то особый прорыв, который смог бы изменить ситуацию коренным образом. Этот прорыв произошел только в 80-е годы.

Поэтому о проведении каких-либо масштабных секретных парапсихологических исследований в СССР в 60–70-е годы вряд ли можно говорить. Однако последовавшее несколько позже изменение отношения к экстрасенсам в общественном мнении стало благоприятствовать проведению серьезных пси-исследований.

После создания в ИРЭ АН СССР лаборатории радиоэлектронных методов исследования биологических объектов ее сотрудницей вскоре стала Евгения (Джуна) Ювашевна Давиташвили, которая демонстрировала экстрасенсорные способности иного плана: целительство и прежде всего бесконтактный массаж. Лаборатория и Джуна нашли друг друга: Джуна дала лаборатории возможность применить физические методы исследования разогрева поверхности рук целительницы и ответного нагревания кожи пациентов, то есть изучить вполне привычное тепловое поле; лаборатория позволила снять с представительницы ассирийского народа ореол «знахарки» и «ведьмы» и освятить ее деятельность именем современной науки.

Конечно, и то, и другое весьма условно: разогрев рук целительницы и ответная реакция пациента еще ничего не говорят о механизмах такого явления; зато физическая регистрация этих параметров, во-первых, показывает некие новые, дотоле неизвестные свойства экстрасенсорного воздействия и, во-вторых, эти параметры могут оказаться полезными как некоторые признаки самого воздействия. Так что в этом можно усмотреть определенный шаг вперед в исследовании парапсихологических явлений и в тестировании экстрасенсов. С другой стороны, приобщение целительницы к науке в качестве научного сотрудника одного из ведущих институтов АН СССР, нисколько не меняя ритуал и методику народного целительства позволило Джуне приступить к широкой лечебной практике, не боясь обвинений в шарлатанстве и ведьмовстве. Покровительство ученых позволило распространить целительскую практику на правительственные круги, что сказалось не только на изменении ее статуса, но и общего отношения верхов к экстрасенсорике.

Тем самым определилась та линия парапсихологических исследований, которой перестали чинить препятствия: целительство методами «коррекции биополя». Кроме того, очень неплохие медицинские результаты по лечению ответственных лиц создали спрос на экстрасенсов, так что на повестку дня стал вопрос о создании курсов по обучению методам бесконтактного массажа. И такие курсы стали появляться во многих крупных городах. Одной из преподавательниц явилась сама Джуна, разработавшая методику определенных видов диагностики и лечения.

Со временем Джуне удалось сдвинуть с мертвой точки и еще один очень старый вопрос: получить авторское свидетельство на изобретение. До тех пор наше патентное ведомство, как и все государственные учреждения, совершенно не признавали экстрасенсорику.

Таким образом, во многом благодаря деятельности Джуны экстрасенсорика получила поддержку со стороны высокопоставленных пациентов, науки, патентных служб и в прессе. Возникла новая атмосфера отношения к парапсихологии больших масс населения — отношения симпатии и ожидания чуда. К тому же пропаганде экстрасенсорных методов лечения сильно способствовали телевизионные сеансы массового оздоровления, с которыми перед миллионной аудиторией стали выступать журналист Алан Чумак и врач-психотерапевт Анатолий Кашпировский. Они еще больше подняли спрос на экстрасенсов и со временем подготовка таких целителей была поставлена на поток. Среди экстрасенсов можно было встретить лиц с исключительно выраженными парапсихологическими способностями, с необычно развитым даром целительства. Но дар этот не всегда проявлялся «по заказу», по желанию — пациента или целителя. И вновь мысль пошла по уже проторенному пути: нельзя ли заменить целителя техническим устройством?

Такие устройства, вообще говоря, известны. О них уже говорилось во второй главе. Но некоторые из подобных устройств отличаются одной очень опасной особенностью: при соответствующем изменении режима работы (или при неумелой работе с ними) они способны и «залечить» пациента... А это уже основание для их использования в негуманных целях.

В вопросе о замене человека техническим устройством в интересах создания, например, линии связи, возможно и такое решение: оставив человека-«индуктора» на передающем конце, заменить принимающего это воздействие экстрасенса («перципиента») техническим устройством, способным реагировать на воздействие «индуктора». Немногочисленные работы в этом направлении были проведены — как за рубежом, так и у нас. Их результаты дают основание думать о принципиальной возможности создания подобной системы связи.

Об определенном продвижении в этом направлении свидетельствуют эксперименты, проведенные Г. К. Гуртовым и А. Г. Пархомовым. Им удалось зарегистрировать дистанционное воздействие человека-оператора на специально сконструированные электронные приборы были установлены некоторые закономерности этого воздействия, что позволило продвинуться в понимании природы явления, о чем будет сказано несколько позже.

Резюмируя, можно сказать, что какую-то новую физическую реальность экстрасенс, несомненно, отражает. Однако пока она не сводится к известным полям, а потому не измеряется известными физическими приборами; те же установки и устройства, которые созданы к сегодняшнему дню, генерируют и регистрируют нечто, идентичность чего мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть. Иными словами, прогрессу в области приборных методов исследования мешает непонимание природы явления, то есть отсутствие доказательного научного объяснения.

В целом же можно с большой степенью уверенности утверждать, что какие бы то ни было подозрения о наличии в СССР психотронного оружия представляются мало обоснованными.

 

* * *

 

Выше профессор В. А. Чудинов обратил внимание на эксперименты, выполненные одним из авторов этой книги, Г. К. Гуртовым, совместно с А. Г. Пархомовым. Действительно, в комиссии экстрасенсорики и биоэнергетики Комитета «Биоэнергоинформатика» авторами этой книги совместно с их коллегами была проведена серия экспериментальных и теоретических исследований. Их результаты могут, по нашему мнению, проиллюстрировать — на конкретном материале и с естественнонаучных позиций — возможные подходы к исследованию тех феноменов, которые в самом широком плане определяют реалии психотронной войны.

Так, например, Г. К. Гуртовым и А. Г. Пархомовым была в эксперименте показана возможность дистанционного воздействия человека как на живые объекты (электрогенерирующая рыба — нильский слоник), так и на электронные физические системы (высокочувствительные микрокалориметры и источники инфранизкочастотного электрического шума). Результаты этих многолетних исследований опубликованы [14], здесь же мы коснемся лишь тех вопросов, что имеют самое непосредственное отношение к теме психотронной войны.

В ходе этих работ были выявлены некоторые весьма необычные особенности дистанционного воздействия человека. Оказалось, что результат такого воздействия практически не зависит от расстояния (воздействие регистрировалось в диапазоне от полуметра до четырех тысяч километров). Улучшение экранировки объекта воздействия от внешних электрических, магнитных, акустических, тепловых и прочих влияний не только не сказывается отрицательно на результатах воздействия человека, но и делает их еще более выраженными.

Некоторые эффекты проявления дистанционного воздействия человека не согласуются с тем, что можно было бы ожидать, если исходить из традиционных представлений о физике и физиологии феномена. Так, при воздействии оператора межимпульсные интервалы электроразрядов нильского слоника всегда только удлиняются, в то время как любые обычные физические раздражители (звук, свет и пр.) вызывают их укорочение. И еще: при воздействии оператора на микрокалориметр отмечается не только повышение, но и понижение температуры, в то время как воздействие обычных физических излучений (электромагнитных, акустических, ионизирующей радиации и пр.) вызовет только ее повышение.

Сигнал, записываемый с микрокалориметра при дистанционном воздействии человека, имеет весьма необычный характер: он меняется существенно круче, чем при обычном нагреве. А сама величина сигнала принимает не любые, а дискретные значения.

Системы, «воспринявшие» воздействие человека, возвращаются в исходное состояние не сразу после объявления оператором о прекращении своего воздействия. Время «успокоения» достигает нескольких часов.

Дистанционное воздействие человека обладает свойством целенаправленности. Последняя проявляется в том, что оператор способен сознательно направлять свое воздействие на конкретный объект из группы однотипных объектов, а также в том, что оператор способен вызвать направленные изменения температуры рабочего тела микрокалориметра (ее повышение или понижение) в соответствии с данным ему заданием.

Не все операторы и не всегда оказывались способными воздействовать на объекты. В среднем такое воздействие проявлялось лишь у трети операторов. Особенно успешные воздействия отличались резким изменением формы регистрируемого сигнала. Наиболее часто эти изменения были связаны с воздействием таких известных операторов, как В. В. Авдеев, Е. А. Дубицкий, М. Д. Перепелицын и А. В. Чумак.

Стоит отметить, что описанный феномен дистанционного воздействия человека на живые объекты и электронные физические системы получил независимое подтверждение в работах других исследователей — на таких же объектах и системах. Кстати сказать, эксперименты с воздействием оператора на нильского слоника имели целью воспроизведение результатов аналогичного более раннего исследования, проведенного под руководством доктора биологических наук В. Р. Протасова [15]. Работая со слоником, мы решили заменить живой объект исследования неживым, то есть значительно более простым и потому более доступным объективному анализу.

Эксперименты с воздействием человека на микрокалориметр были воспроизведены с тем же результатом тремя группами исследователей: на расстояниях в 20 километров (в пределах Москвы), в 2000 километров (Москва–София) и в 4000 километров (Москва–Новосибирск). В отличие от своих китайских коллег, покидавших в испуге лабораторию при наблюдении ими несколько лет тому назад положительных результатов воздействия человека с расстояния в 2000 километров, те, кто воспроизводил наши наблюдения на еще больших расстояниях, вели себя значительно спокойнее...

Эксперименты с воздействием человека на источник инфранизкочастотного электрического шума были воспроизведены еще одной группой исследователей — кандидатами физико-математических наук Г. Б Корниловым и В. Ю. Раевским. При этом операторов и источник шума (объект воздействия) разделяло расстояние от полуметра до трех метров, иногда операторы воздействовали из другой комнаты.

Во всех случаях была подтверждена возможность дистанционного воздействия оператора на поведение электронных систем, подобных тем, что были использованы в опытах Г. К. Гуртового и А. Г. Пархомова.

Установленные в экспериментах закономерности позволили Л. Б. Болдыревой и Н. Б. Сотиной высказать гипотезу о природе явления [16]. Кратко ее суть сводится к следующему. Своего рода «отклик» электронного устройства на мысленное воздействие человека-оператора с расстояний от полуметра до четырех тысяч километров заставляет обратиться к феномену квантовых корреляций пространственно разделенных, но ранее квантово-взаимодействовавших систем, известному в квантовой физике. Другими словами, речь идет о том, что и феномен названного «отклика», и феномен квантовых корреляций, возможно, имеют один и тот же физический корень.

Феномен квантовых корреляций можно наблюдать, например, в случае, когда при разделении пучка частиц (электронов, протонов и т. п.), испускаемых одним источником, на два пучка, производится измерение какой-либо характеристики частиц лишь одного пучка. Как ни странно, но оказывается, что процесс измерения, производимый над частицами только одного из пучков, тем не менее влияет на результаты измерения той же характеристики частиц другого пучка! Это влияние реализуется теоретически мгновенно, не зависит от расстояния и распространяется только на частицы, квантово-взаимодействовавшие в начальный момент (то есть испущенные общим источником). Природа такого взаимодействия (экспериментально доказанного на метровых — астрономически громадных в сравнении с размерами частиц расстояниях) не известна. Одним из подходов к его объяснению может служить допущение о существовании особого информационного поля, передающего изменение (редукцию) так называемой волновой функции. Физик Д. Бом предложил называть его (пси [17])-полем.

Любопытно, что в опытах по мысленному воздействию оператора на физические системы «отклик» системы наступает лишь после установления своего рода «контакта» между человеком и системой. Предполагается, что в процессе такой «привязки» оператора к системе происходит формирование квантово-коррелированной системы «оператор–квантовые объекты, составляющие физическую систему». Затем оператор воздействует на волновые функции этих объектов посредством того же самого воздействия, которое ответственно за взаимодействие между квантово-коррелированными системами.

Обращаясь к представлению о так называемом квантовом единстве мира, Л. Б. Болдырева и Н. Б. Сотина поясняют, что предположительно между всеми квантовыми объектами Вселенной существует своего рода слабый «контакт». Можно допустить, что он ощутим людьми, имеющими повышенную восприимчивость к информации, передающейся тем же способом, что и взаимодействие между квантово-коррелированными системами. Возможно, некоторые древние поверья и ритуалы, сохраняющиеся в нишах домашней и бытовой этики, имеют к этому самое прямое отношение. Например, обряды и ритуалы так называемой контагиозной магии, предусматривающей возможность установления необычных форм взаимосвязи человека с другими людьми, с животными, растениями, минералами и пр. Основной принцип контагиозной магии гласит: вещи, хоть раз контактировавшие друг с другом, и после прекращения прямого контакта продолжают взаимодействовать на расстоянии. Ряд колдовских приемов основан именно на этом принципе. Совсем как в случае взаимодействия двух пучков частиц, исходящих из одного источника.

Возможность практического использования изложенных выше результатов экспериментов по дистанционному воздействию человека на живые объекты и электронные физические системы очевидна. При их должном развитии можно думать о линиях специальной связи, о воздействии на электронную аппаратуру, об управлении тонкими (физическими и биологическими) процессами, протекающими вдали от оператора и пр. Однако предстоит преодолеть барьер нестабильности дальнодействующих способностей оператора. Кстати говоря, именно благодаря нестабильности подавляющего большинства пси-феноменов человечество веками бьется над овладением ими. Если взглянуть на эту проблему с мировоззренческих позиций, упомянутый барьер может оказаться и непреодолимым. События, которые могут в ближайшие годы развернуться вокруг этих экспериментов, будут иметь прямое отношение к вопросам психотронной войны.

Феномен сознания, несомненно, органически вписывается в концепцию пси-войны. Вместе с тем, когда к объяснению парапсихологических феноменов привлекаются только концепции современной физики (исключающей роль сознания в физическом мире), то это приводит к серьезным затруднениям. Отсюда понятно, почему у нас в стране в последнее время идет интенсивный поиск нетрадиционных путей и оригинальных подходов к проблеме понимания природы пси-феноменов. Среди них выделяется класс идей, предполагающих возможность взаимодействия сознания с физическими процессами. Одну из таких идей выдвинули физик А. В. Московский и физиолог И. В. Мирзалис. Опираясь на целый ряд «сумасшедших» свойств квантовых систем, они высказали новое понимание возможных связей сознания с физическим миром. При этом, например, появилась возможность трактовать пси-явления как особую разновидность феномена макроскопической квантовой нелокальности, отпала необходимость поиска «носителя» пси-взаимодействий, феномены ясновидения и предвидения оказалось возможным рассматривать как проявление информационного туннельного эффекта, а феномен психокинеза — как проявление активности сознания за пределами тела, реализуемое за счет того же туннельного эффекта и пр. Стоит отметить, что их труд «Сознание и физический мир» включен в сборник статей «Философские исследования современных проблем квантовой теории», изданный в 1991 году Институтом философии АН СССР в связи с 90-летием квантовой идеи, официальной датой рождения которой считается 14 декабря 1900 года.

Думается, что кратко изложенные выше материалы некоторых наших собственных исследований в какой-то части и иллюстрируют, и конкретизируют то, что профессор В. А. Чудинов определил как психотронный потенциал нашей страны. С выводами В. А. Чудинова перекликаются и некоторые высказывания президента Ассоциации «ЭНИО», доктора технических наук Ф. Р. Ханцеверова. Традиционная наука, отмечает он, до сих пор более чем прохладно относится к проблемам эниологии, изучающей энергоинформационные взаимодействия. А вот военные, наоборот, проявляют к этой области знаний все большее внимание: в зарубежной печати тому есть немало подтверждений. И далее: «Но когда начинают говорить о нашем превосходстве в этой области... Поверьте, я никого не хочу выгораживать, но, располагая не только открытой информацией, могу утверждать, что это слишком раздуто. Тут потребовалось бы создание целой отрасли, что-то наподобие Манхэттенского проекта, который породил атомную бомбу». Эти высказывания, напомним, приведены «Независимой газетой» в номере от 19 ноября 1991 года. А в телевизионном интервью 17 сентября 1992 года (передача была посвящена разработкам психотронного оружия) Фирьяз Рахимович высказался значительно более определенно: наши результаты в области эниологии «стыдно показывать миру»...

Как бы то ни было, но авторы в основном разделяют мнения и В. А. Чудинова и Ф. Р. Ханцеверова: мы только-только выходим на дорогу серьезной экспериментальной и теоретической разработки проблем парапсихологии, психотроники, биоэнергоинформатики.

 

* * *

 

Новый период биоэнергоинформационных исследований еще лишь обозначился. Строго говоря, это направление исследований нельзя квалифицировать как исключительно парапсихологическое. Оно значительно шире — об этом свидетельствуют предложенные Л. П. Прищепой и Г. К. Гуртовым новые термины для обозначения предмета исследования (биоэнергоинформационные взаимодействия, обмены, переносы) и изучающей его дисциплины (биоэнергоинформатика). Предшествующие термины — биоэлектроника, биоинформатика, биоэнергетика, психотроника, парапсихология — вольно или невольно сужали объем и границы предмета исследования. Его новое определение, с одной стороны, включает в себя содержание более ранних терминов и понятий, с другой — выводит исследователя на иные, более высокие уровни знаний и обобщений. И самое главное — новое определение уже по самой своей сути несет в себе глубоко мирную и гуманную направленность. Это отразилось и в решении первой Всесоюзной конференции «Биоинформ-энерго-90»: считать концепцию нравственно-экологического императива современности — духовное и физическое здоровье общества — определяющей деятельностью Комитета «Биоэнергоинформатика».