Перевод Е. Доброхотовой-Майковой

ПИСЬМА ДЕТЯМ

 

 

К.С.Льюис получал тысячи писем от детей, прочитавших и полюбивших «Хроники Нарнии. Он отвечал каждому. Лайл У.Дорсет и Марджори Лэмп Мид, подготовившие английское издание писем, и не пытались собрать их все. Писем слишком много, дети часто задавали одни и те же вопросы, поэтому ответы нередко повторяются. Издатели говорят, что сделали представительную выборку. Письма расположены в хронологическом порядке, фамилии адресатов опущены. В некоторых для удобства чтения сделаны небольшие сокращения. Редакторские пояснения заключены в квадратные скобки; примечания помечены цифрами и вынесены в конец книги. Собственные примечания Льюиса помечены звездочками.

 

 

* * *

 

[Это письмо датировано 1944 годом. К тому времени К.С.Льюис написал уже пятнадцать книг и регулярно получал письма от взрослых читателей, однако до выхода в 1950 первой нарнийской книжки («Лев, Колдунья и платяной шкаф») детям писал редко. В числе немногих исключений – Сара, крестница Льюиса, дочка его бывшего ученика. Она жила в маленьком городке к югу от Лондона. Письмо написано во время второй мировой войны, когда в Англии были перебои с продуктами.]

 

16 июля 1944

 

Дорогая Сара, спасибо большое за картинку, где король и королева пьют чай (или это они завтракают?) во дворце вместе со всеми своими кошками (сколько же у них кошек! И все за отдельными столиками. Весьма разумно!). Мне очень понравилось. Везет им (я про короля с королевой), столько изюма в пироге. У нас он теперь в редкость, верно? Я тут сдружился с одним старым кроликом. Он живет в лесу Модлин [колледжа]. Я рву ему листья с деревьев, потому что сам он не дотягивается, и он ест у меня с рук. Раз он от жадности встал на задние лапы и уперся в меня передними. Я сочинил про это стишок:

 

Один старикашка ученый

рвал кролику листья зеленые.

Сперва тот робел,

потом обнаглел

и лапами встал на ученого.

 

Все равно это очень милый кролик. Я зову его «Барон Бисквит». Пожалуйста, передай маме спасибо за ее милое письмо. В больнице мне было неплохо, только голодно, и еще меня мыли, как будто я маленький и сам не умею. Видела когда-нибудь больничную нянечку? Очень строгие женщины. На этом заканчиваю, потому что все еще не совсем здоров. Целую тебя и всех остальных.

 

Твой любящий крестный

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

11 феврали 1945

 

Дорогая Сара, прости, пожалуйста, что не успел раньше поздравить тебя с Рождеством и Новым годом, а также поблагодарить за чудесную открытку, которая мне очень понравилась. По-моему, ты стала еще лучше рисовать кошек, они выходят у тебя замечательно, гораздо более похоже, чем у меня. Я умею рисовать кошку только со спины, вот так . Правда, жульничество? Потому что не надо рисовать лицо, а оно самое трудное. Удивительно, что человеческие лица рисовать легче, чем звериные, кроме, может быть, только слоновьих и совиных . Интересно, почему бы это? Я не написал раньше, потому что мы тут совсем с ног сбились: то у нас болели, то были гости, а то еще трубы замерзли. Я все равно люблю мороз (а ты?). Лес такой красивый, деревья все белые, как в книжке. Или ты была в Лондоне? Там, наверное, было не так здорово. У нас сейчас живет малыш, ему всего шесть недель[1]. Очень тихий, совсем не мешает нам спать по ночам. Старый пес по-прежнему с нами, ему уже восемь лет. Для собаки это то же, что для человека пятьдесят шесть – можешь сосчитать сама, если умножишь число собачьих лет на семь. Так что он совсем седой, очень медлительный и величавый. Он дружит с двумя нашими кошками, но если увидит в саду чужую, сразу на нее кидается. Похоже, он как-то сходу ее отличает, даже если она далеко и похожа на какую-нибудь из наших. Его зовут Брюс. Кошек зовут Китти-Ку и Пушкин. Китти-Ку старая, черная, очень пугливая и ласковая. Пушкин – серая, молодая и злющая. Она не умеет втягивать когти и часто обижает старую. Как вы там? Ходишь ли ты в школу и нравится ли тебе? Кажется, у тебя сейчас примерно середина четверти. Ведешь ли ты календарик, вычеркиваешь ли дни до начала каникул? Письмо отправлю только завтра, потому что хочу вложить в него «книжный талончик». Отнесешь в магазин и получишь книжку. Это вроде рождественского подарка, только очень запоздалого. Теперь, раз я написал тебе письмо, ты должна будешь мне ответить – разумеется, только если ты любишь писать письма. Я раньше любил, а теперь не очень, слишком много приходится отправлять писем – хорошо еще брат, спасибо ему, иногда пишет их на машинке. Видела ли ты в этом году подснежники? Я видел два дня назад. Целую тебя и всех остальных.

 

Твой любящий крестный

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[Это письмо К.С.Льюис написал Саре накануне ее конфирмации и вложил в записку для ее матери:]

 

[Отправлено

из Модлин-колледжа

3 апреля 1949]

 

Дорогая миссис N…

 

Это письмо – отчаянная попытка сделать то, на что я решительно не гожусь. Закончив, я подумал, что мог написать много такого, в чем вы (зная Сару) увидите прямой вред, и потому решил, что вам лучше прочесть и решить, передавать ли ей письмо. Я такой неуклюжий.

 

Мои благословения вам всем, и простите, что не смог приехать. Но я бы только наделал глупостей!

 

Всегда ваш

 

К.С.Льюис

 

[3 апреля 1949]

 

Дорогая моя Сара,

 

Очень жаль, но я, похоже, не смогу быть в субботу на твоей конфирмации. Большинство людей в субботу вечером свободны, но у меня тут на руках больная старушка[2] и по выходным нет ни минуты времени, я пытаюсь изображать сиделку, истопника, дворецкого, уборщицу, песью няньку и секретаря одновременно. Я надеялся выбраться, если бы ей стало чуть лучше, а все остальные оказались в хорошем настроении. Однако старушке много хуже обычного, а все остальные не в духе. Придется «лечь на амбразуру».

 

Если бы я все же приехал и мы встретились, я бы, наверное, показался тебе очень застенчивым и скучным. (Кстати, всегда помни, что старики часто так же стесняются молодых, как молодые – старых. Поэтому-то тебе часто кажется, что старики говорят с тобой так глупо.) Постараюсь сделать, что могу, в письме. Я считаю, что должен быть для тебя двумя людьми. (1) Настоящим, серьезным, христианским крестным. (2) Феей-крестной. В качестве (2) прикладываю единственное (и очень скучное) волшебство, которое мне по силам. Твоя мама знает, как с ним поступить. Думаю, для тебя оно будет означать, что ты сможешь сейчас купить что-нибудь по твоему выбору, остальное будет лежать в банке на будущее. Как я уже сказал, волшебство это довольно скучное, настоящий хороший крестный (второго типа) наколдовал бы что-нибудь поинтереснее; но это лучшее, что смог придумать любящий тебя старый холостяк.

 

Что до 1, серьезного христианского крестного, я чувствую свою полную несостоятельность – как и ты, наверное, чувствуешь себя недостойной конфирмации и святого причастия. Однако даже ангел был бы недостоин, и все мы должны стараться по мере сил. Так что попытаюсь дать тебе совет, и вот какой совет пришел мне и голову: не жди (я хочу сказать, не рассчитывай и не требуй) от конфирмации и первого причастия каких-то особых чувств. Может быть, ты и в самом деле их испытаешь, может, нет. Не тревожься, если не испытаешь. То, что происходит с тобой, происходит на самом деле, ощущаешь ты это или нет, в точности как еда насыщает голодного, даже если из-за насморка он не расчувствует вкуса. Наш Господь, когда хочет, дает нам нужные чувства – и тогда мы должны Его благодарить. Если нет, должны оказать себе (и Ему), что Ему виднее. Это, кстати, один из немногих вопросов, в котором я, по-моему, действительно что-то понимаю. Много лет я причащался регулярно и не могу тебе передать, какими же тусклыми были мои ощущения и как внимание постоянно рассеивалось в самые важные моменты. Только в последние год-два дела стали выправляться – это показывает, как важно делать, что тебе говорят.

 

Да, чуть не забыл, у меня для тебя еще совет. Помни, что есть лишь три вида вещей, которые следует делать. (1) То, что мы должны. (2) То, что нам приходится. (3) То, что нам нравится. Я пишу это потому, что многие люди, по-видимому, тратят время из каких-то совсем иных побуждений, например, читают книги, которые им не правятся, потому что их читают другие. Должны мы, например, учить уроки и быть приветливыми с окружающими. Приходится нам одеваться, раздеваться, ходить за покупками и все такое. Нравится… но я, конечно, не знаю, что правятся тебе. Может быть, ты когда-нибудь напишешь и расскажешь сама.

 

Конечно, я всегда молюсь о тебе и особенно буду молиться в эту субботу. Молись и ты обо мне.

 

Твой любящий крестный

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

[9 января 1950]

 

Дорогая моя Сара,

 

Коврики я получил, а не написал только потому, что хотел уточнить адрес. Они до того похожи на линогравюру, что, не будь я такой безрукий, мне бы захотелось намазать их чернилами и оттиснуть на бумаге. Спасибо огромное. Рад, что тебе нравятся уроки балета. Я только что вернулся из Малверна, куда ездил на выходные, и обнаружил целую груду писем, так что пишу в спешке. Однако я обязательно должен рассказать тебе, что видел: молодая свинья прошла через поле с большим клоком сена во рту и сознательно положила его перед старой. Я не верил своим глазам. С огорчением должен добавить, что старая никак не отозвалась. Наверное, тоже не поверила своим глазам. Целую тебя и всех.

 

Твой любящий крестный

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

26 января 1951

 

Дорогая моя Сара,

 

На 100% согласен с тобой насчет Райдера Хаггарда[3]. Ты знаешь, он написал продолжение книги «Она» от лица Колли, называется «Аэша»; «Она и Аллан» – от лица А.Квотермейна и «Дочь Мудрости» от Нее самой. Бели прочесть все четыре, выяснится (как и предполагал Джоб), что Она – страшная врушка. А.Квотермейн – единственный, кого ей не удалось провести. «Она» – лучшая книга из четырех, хотя и не лучше всех написана. Один миссионер рассказал мне, что видел разрушенный крааль[4], где, но рассказам туземцев, раньше жила белая колдунья но имени «Она-которой-надо-повиноваться». Райдер Хаггард, думаю, тоже слышал эту историю, и она подсказала ему замысел будущей книги.

 

Я тоже недавно переболел гриппом, не то бы написал больше. Целую вас всех.

 

Твой любящий крестный

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

22 января 1952

 

Дорогая [Кэрол],

 

С радостью отвечу на твой вопрос. Имя я взял из «Тысячи и одной ночи». Так по-тюркски будет лев. Сам я произношу Аслан. Разумеется, я имел в виду Льва от колена Иудина[5]. Я очень рад, что книжка [«Лев, Колдунья и платяной шкаф»] пришлась тебе по душе. Надеюсь, понравится и продолжение («Принц Каспиан»), оно выйдет а ноябре.

 

Искренне твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[26 января 1953]

 

[Саре]

 

Благодарю за очень интересное письмо и радуюсь, что тебе так замечательно живется. Ты вот снова полюбила праздники, а я вчера снова сумел вырвать пальцами зуб, что не удавалось мне уже много лет[6]. Мне тоже из всех книг Уайта[7] больше всего нравится «Отдохновение миссис Мэшем». На Рождество у нас целых три недели была гостья[8], очень милая, но все равно, конечно, собой не распоряжаешься. Целую всех.

 

Твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[21 марта 1953]

 

Дорогой Майкл,

 

Вижу, что поблагодарил твоего папу за чудесный подарок, который был на самом деле от тебя. Теперь разреши сказать огромное спасибо тебе. По-моему, это с твоей стороны просто замечательно. Во всяком случае, я мальчиком любил многих писателей, но никогда им ничего не посылал. Насчет вареного – это потому, что у нас не на чем жарить.

 

Новая книга будет называться «Серебряное кресло». Не жди ее очень уж сильно, чтобы не разочароваться. С любовью и тысячей благодарностей.

 

Твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[Одной из первых юных корреспонденток Льюиса стала одиннадцатилетняя американка Хила. Она прислала акварель, на которой изобразила всех героев «Льва, Колдуньи и платяного шкафа». Впервые она прочла сказку тремя годами раньше и ощутила то, что позже назвала «неизъяснимым трепетом и томлением».

 

Ко времени, когда было написано это письмо, в свет вышли только «Лев, Колдунья и платяной шкаф» (1950), «Принц Каспиан» (1951) и «Покоритель Зари» (1952). «Серебряное кресло» напечатали в 1953, однако на самом деле Льюис закончил писать все семь книг годом раньше, в 1952.]

 

3 июня 1953

 

Дорогая [Хила],

 

Спасибо огромное за чудесное письмо и рисунки. Я сразу понял, что на цветном – не какая-нибудь определенная сцена, а скорее выход действующих лиц, которым бы все заканчивалось, будь это не книжка, а пьеса. «Покоритель Зари» не последняя: будут еще четыре, всего семь. Ты заметила: Аслан не сказал Юстэсу, что тот не вернется в Нарнию? Из твоих картинок мне больше всего понравился мистер Тамнус внизу письма. Что до другого имени Аслана, постарайся угадать сама. Разве не было в этом мире того, кто бы (1) появился в Рождество; (2) говорил, что он – сын Великого Императора; (3) за чужую вину отдал себя злым людям на осмеяние и смерть; (4) вернулся к жизни; (5) его еще иногда называют ягненком или агнцем (смотри конец «Покорителя Зари»). Наверняка ты знаешь, как зовут Его в нашем мире. Подумай и напиши мне свой ответ!

 

Рипичип на цветной картинке как живой, такой же дерзкий и задиристый. Я люблю настоящих мышей. У меня в колледже их много, но я никогда не ставлю мышеловок. Если я засиживаюсь над работой допоздна, они высовывают мордочки из-за занавесок и как будто говорят: «Эй! Шел бы ты спать. Мы хотим выйти и порезвиться».

 

С наилучшими пожеланиями

 

всегда твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[23 июня 1953]

 

Дорогая Хила,

 

(Впервые встречаю это имя. Из какого оно языка?)

 

Ты догадалась правильно. Нет, кроме тех трех книг, что ты уже читала, пока ничего больше не вышло. Четвертая появится этой осенью. Очень рад, что твоим друзьям понравились книжки. Забавно, что они все начали со второй. Всего наилучшего,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

14 сен[тября] 1953

 

Дорогая Филлида,

 

Хотя ты написала мне месяц назад, я получил письмо только сегодня, потому что был в Донегале [Ирландская республика]. Там замечательно. Спасибо тебе большое: так интересно узнать, что людям нравится, а что не нравится. Взрослые читатели никогда этого не говорят.

 

Теперь насчет слова «ребята»[9]. Я его сам терпеть не могу. Но если ты про главу 8 «Принца Каспиана», то дело в том, что Эдмунд тоже его ненавидит. Он употребил самое пакостное слово именно потому, что оно пакостное, он нарочно унижает себя, чтобы обмануть гнома, – как ты можешь сказать «разумеется, я только немножечко бренчу», если знаешь, что играешь на пианино ничуть не хуже других. Но если я употребил «ребята» где-то еще (надеюсь, что нет), то прошу прощения; ты совершенно правильно против него возражаешь. И еще ты права насчет пирующих в лесу, которых превратили в камень. Я думал, и так понятно, что Аслан вернул их к жизни, но теперь вижу, что надо было об этом сказать.

 

Кстати, как по-твоему, не слишком ли Темный остров страшен для маленьких? Не испугал ли он твоего младшего брата? Не снились ли ему жуткие сны? Я очень этого боялся, но оставил как есть, потому что никогда не знаешь, кто и чего испугается.

 

Всего нарнийских историй будет семь. Мне очень жаль, что они так дорого стоят, но цены устанавливаю не я, а издатель. Посылаю тебе новую [«Серебряное кресло»].

 

Как я уже сказал, я согласен с остальными твоими замечаниями, но уверен, что был прав, когда позволил детям вырасти в Нарнии. Конечно, они будут расти и в нашем мире. Подожди, прочтешь. Понимаешь, на мой взгляд, возраст не так важен, как люди думают. Какой-то части меня все еще 12, и, думаю, какой-то части было 50, когда мне было 12; поэтому мне совсем не кажется странным, что в Нарнии они выросли, а в Англии остались детьми.

 

Искренне твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[19 сентября 1953]

 

Дорогая Филлида,

 

Я чувствую себя учеником, который сдал работу и внезапно вспомнил, что допустил ту же ошибку, за которую его ругали неделю назад! Я хочу сказать, что, уже отослав тебе книгу, я перечитал ее сам и нашел «ребята» два раза. Честное слово, постараюсь больше этого не делать. Начало Рилиановой истории там, где ее рассказывает Сова, по моему замыслу и должно звучать более похоже на обычную сказку, чем дальше, где я рассказываю сам. Я думаю, что мысль сделать эти куски разными была правильной, но, конечно, для книги важно не намерение, а воплощение.

 

Желаю вам обоим всего самого лучшего,

 

ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

18 дек[абря] 19[53]

 

Дорогая Филлида,

 

Спасибо за чудесные открытки. Как у тебя получается такое замечательное золото? Сколько я ни пытался им рисовать, каким бы золотым оно ни выглядело в коробочке, на бумаге получалась бурая мазня. То ли ты знаешь какой-то фокус, которого не знал я, то ли со времен моего детства золотая краска стала гораздо лучше! «Жанровая сцена» (думаю, так бы назвали ее искусствоведы) – превосходна. Если бы ты не написала, что папа готовит шпаклевку, я бы решил, что он смешивает краски на палитре, но все остальное понятно с первого взгляда. Я еще никогда не видел семьи, где бы все так походили на маму.

 

Я не совсем понял, что ты подразумеваешь под «глупыми приключенческими историями без вашей сути». Если они глупые, «суть» их не спасет. Однако если они сами по себе хороши, а «сутью» ты называешь некую правду о жизни, которую можно извлечь из книги, я, наверное, не соглашусь. Во всяком случае, я считаю, что поиски такой «сути» иногда мешают воспринять саму книгу – так можно не различить пения, например хорового, если чересчур внимательно вслушиваться в слова. Учти, я не совсем в этом уверен; просто размышляю на ходу. Сейчас у нас живут два американских мальчика, восьми и шести с половиной лет[10]. Очень славные. Они говорят гораздо более длинными словами, чем их английские сверстники, не потому, что воображают, а просто, видимо, не знают коротких. А вот за столом они ведут себя хуже, чем такие же английские мальчики.

 

Поздравляю вас всех с Рождеством, желаю всего наилучшего, спасибо.

 

Твой

 

К.С.Льюис

 

P.S. Конечно, ты права, что нарнийские книжки лучше трактатов – в том же смысле, в каком картинка лучше карты.

 

 

* * *

 

[16 января 1954]

 

Дорогая моя Сара,

 

Спасибо за очень интересное письмо. Похоже, в школе тебе живется куда веселее, чем в свое время нам. Особенно я завидую, что у тебя есть половинка пони и ты учишься верховой езде. Сам я ездить не умею, но очень люблю лошадей на вид, на слух, на запах и на ощупь и очень жалею, что так и не выучился сидеть в седле. По мне приземистая, смирная лошадка, которая бы знала меня и которую бы я знал, лучше всех автомобилей и личных самолетов в мире.

 

Я тоже перечитываю «Гордость и предубеждение»[11] всю жизнь и мне не надоедает. И еще Лэма[12]. Его письма не хуже его эссе, точнее, они почти такие же, только еще более замечательные.

 

И не верю, что кто-то «способен» или «неспособен» к языкам. Если очень захочешь прочитать что-то, чего не можешь достать на английском, то обнаружишь, что тебе вполне по силам выучить язык. Мне понравился твой рассказ о Двенадцатой ночи, у нас такого праздника не было. В моем детстве главным событием был Хэллоуин (канун дня Всех Святых). Всегда устраивались игры, гадания, было немножко жутко – в такую ночь лучше не ходить через кладбище. (Впрочем, ирландцы, которые верят и в привидения, и в фей, последних боятся больше.)

 

Мне вырезали из загривка жировик (не боровик!). Самый серьезный итог: сейчас я не могу лечь с головой в ванну. (Я люблю забираться в воду, как бегемот, чтобы одни ноздри торчали.) Передавай всем приветы и пожелания всего самого лучшего в новом 1954 году.

 

Твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[Это письмо американской семье из восьми братьев и сестер, жившей в Вашингтоне, округ Колумбия. Дети написали Льюису по совету «тети Мэри Уиллис», которая дружила с их родителями. Ей адресованы «Письма американке» К.С.Льюиса.]

 

[24 января 1954]

 

Дорогие Хью, Энн, Ноэли (впервые встречаю это имя, из какого оно языка?), Никлас, Мартин, Розамунда, Мэтью и Мириам.

 

Спасибо огромное за чудесные письма и картинки. Вы не пишете, кто нарисовал цветную, на которой Хросс везет Рэнсома в лодке. Хью? Мне очень понравилось. Хросс очень похож, только немного толстоват. Еще не знаю, кто нарисовал бой принца со змеей, но змея вышла как настоящая. (Я родился в Святой Ирландии, где змей нет, потому что, как вы знаете, св. Патрик выгнал их всех вон.) Еще мне очень понравилась картинка Никласа с принцем, Джилл и креслом, особенно ноги принца, ведь ноги рисовать очень трудно, правда? Белая Колдунья у Ноэли великолепна! – такая же гордая и злая, какой я старался ее описать. А другая картинка Никласа к «Л.[ьву], К.[олдунье] и П.[латяному шкафу]» (не могу написать все!) – по-настоящему глубокая, уходящая вдаль. Спасибо вам всем.

 

Я тоже в свое время много мыл посуду и мне тоже читали вслух, но я не додумался, как вы, совместить эти два занятия. Сколько тарелок вы разбиваете за месяц?

 

Снега еще нет и так тепло, что глупые подснежники и чистотелы (маленькие желтенькие цветочки, не знаю, есть ли они у вас) вылезли, как будто уже весна. Белки (у нас их возле колледжа сотни и тысячи) так и не легли в зимнюю спячку. Я все говорю им, что пора спать, иначе они будут клевать носом в июне, но они не слушают.

 

Какая у вас замечательная большая семья! Наверное, ваша мама иногда чувствует себя старушкой в дырявом башмаке (знаете стишок?)[13]. Я очень рад, что вам понравились книжки. Следующая, «Конь и его мальчик», выйдет совсем скоро. Всего их будет семь.

 

С любовью,

 

всегда ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[30 января 1954]

 

Дорогая Хила,

 

Вот это да, статуя Рипичипа![14] Он смотрит с моей каминной полки настоящим рыцарем. Спасибо тебе огромное. У нас сейчас очень холодно, наверное, не так, как в Нью-Йорке, но в колледже нет центрального отопления, и у меня совсем замерзли пальцы, еле пишу. Рад, что тебе понравилось «[Серебряное] кресло».

 

С наилучшими пожеланиями,

 

всегда твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

19 марта 1954

 

[Дорогие Хью, Энн, Ноэли, Никлас, Мартин, Розамунда, Мэтью и Мириам]

 

Вы прислали мне столько сокровищ, что и не знаю, с чего начать. Твой рассказ, Мартин, очень хорош и держит в напряжении до конца. Меня немного удивило, что полицейский ничуть не испугался странной хозяйки. Или испугался, но ты нам об этом не говоришь? Я думаю, единственное, что можно было бы добавить, это имя для него и одно словечко о том, как он себя чувствует. То место, где ты описываешь его впечатления («На миг ему показалось»), заметно улучшает рассказ. На картинке, где Хью нарисовал однотопов, лучше всего (хотя и однотопы тоже хороши) корабль, такой он и должен быть, и тень корабля, и небо, и ветер. Я хочу сказать, мне нравится, когда природа на картинке выглядит, как в природе, и у Хью это получилось. Но вы все, по-видимому, это умеете. У Ники на картинке с Рипичипом солнце великолепно передано тенями деревьев. Больше всего мне понравилась «нимфа дерева». Она такая гибкая, изящная и трогательная. Браво!

 

Рукопись вашей книги[15] ушла к издателю на прошлой неделе, но выйдет не раньше следующего года. Она называется «Племянник чародея». Вы, наверное, часто гадали, почему профессор в «Л[ьве], К[олдунье] и П[латяном шкафу]» поверил во все, что дети рассказывали ему о Нарнии. Дело в том, что мальчиком он сам там побывал. Книга расскажет вам, как он в ней оказался, и как (разумеется, по нарнийскому времени эпохи назад) видел ее рождение, и откуда взялась Белая Колдунья, и почему посреди леса очутился фонарный столб. Та, что перед вашей («Конь и его мальчик»), тоже посвящена двум американским детям[16] и выйдет этой осенью. У нас еще холодно, но уже вылезают подснежники, крокусы, примулы и нарциссы, а дрозды вьют гнезда. Целую вас всех,

 

всегда ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[С этого письма Льюиса американской девочке началась их долгая переписка. Джоан с семьей жили и Нью-Йорке, но зиму проводили во Флориде. В общей сложности Льюис написал ей двадцать восемь писем.]

 

15 апреля 1954

 

Дорогая Джоан…

 

Спасибо большое за доброе письмо с чудесными рисунками и прекрасной фотографией. Очень рад, что тебе понравились нарнийские книжки; хорошо, что ты об этом написала. Всего их будет семь. Уже вышли:

 

1. «Лев, Колдунья и платяной шкаф»

2. «Принц Каспиан»

3. «Покоритель Зари»

4. «Серебряное кресло»

 

В этом году появится пятая, «Конь и его мальчик», шестая, «Племянник чародея», уже ушла в типографию. (Ты и не подставляешь, как долго печатают книгу.) Седьмая закончена, но пока она только в рукописи, и я еще не выбрал названия. Иногда я думаю назвать ее «Последний король Нарнии», иногда «В Нарнии наступает ночь»[17]. Как, по-твоему, лучше звучит?

 

На прошлой неделе я был в зоопарке, видел настоящих львов и чудных медведиц с медвежатами.

 

Замечательно, что у вас есть бассейн.

 

Целую тебя и твоего брата,

 

всегда твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

28 апреля 1954

 

Дорогой Хью,

 

Замечательно! Юстэс в виде дракона – лучший на сегодняшний день твой рисунок. Настоящий ужас берет. Привет всем.

 

Твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

7 мая 1954

 

Дорогая Джоан…

 

Спасибо за письмо и рисунки. Это здорово, что у тебя есть доспехи; когда я был мальчиком, мне тоже такие хотелось. Твои больше подошли бы викингам, чем артуровским рыцарям. Что до восьмой и дальше нарнийских книжек, не лучше ли остановиться, когда еще просят о продолжении, чем писать, пока всем не надоест?

 

С любовью,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

26 мая 1954

 

Дорогие [Хью, Энн, Ноэли, Никлас, Мартин, Розамунда, Мэтью и Мириам],

 

Спасибо Мартину и Ники за чудесные письма. Вы хотите сказать, Мириам упала на плиту? Вы так написали, что получается, будто ее посадили туда нарочно – не собирались же вы изжарить ее на обед? Надеюсь, ей скоро станет лучше. Ожоги – это ужасно.

 

всегда ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[Это письмо было написано ученикам пятого класса из Мэриленда.]

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

26 мая 1954

 

Дорогие пятиклассники,

 

Очень рад, что вам поправились нарнийские книжки, спасибо, что написали об этом. Всего их будет семь, вы уже отстаете на одну. Четвертая, «Серебряное кресло», уже вышла.

 

Вы ошибаетесь, когда думаете, будто все в книгах «представляет» что-нибудь в этом мире. Да, в «Пути паломника»[18] так, но я пишу иначе. Я не говорю: «Давайте представим Иисуса, как Он есть, в виде Льва Нарнии». Я говорю: «Предположим, была бы такая страна Нарния, и Сын Божий, как Он стал Человеком в нашем мире, стал бы там Львом, и представим, что бы могло случиться». Если вы подумаете, то увидите, что это совсем другое дело. Так что ответ на ваши первые два вопроса: Рипичип и Никабрик в этом смысле никого не представляют. Конечно, всякий, кто в этом мире посвящает жизнь поиску Небес, будет походить на Р[ипичипа], а всякий, кто стремится к чему-то земному так сильно, что готов ради этого на подлости, будет вести себя как Н[икабрик]. Да, Рипичип попадет в страну Аслана. Путешествие Каспиана закончится благополучно, об этом говорится в конце «Покорителя Зари». Юстэс вернется в Нарнию, об этом вы прочитаете в «Серебряном кресле». А насчет того, кто правит Нарнией сейчас, вы узнаете только из седьмой, последней книжки.

 

Я – высокий, толстый, довольно лысый, с двойным подбородком, читаю в очках, у меня темные волосы, красное лицо и низкий голос.

 

Насколько мне известно, для нас единственный путь в страну Аслана лежит через смерть; может быть, некоторые очень хорошие люди видят ее отблески при жизни.

 

Целую вас всех. Вспоминайте меня иногда в ваших молитвах.

 

всегда ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

7 июня 1954

 

Дорогая Джоан…

 

Спасибо за чудесное письмо от 25 мая. Я тоже люблю открывать глаза под водой, и в море, и в ванне, только не надо делать его в очень горячей воде, им это вредно.

 

Все семь нарнийских книжек уже написаны, пятая выйдет со дня на день. Что до поэм, я не чувствую в себе такого дарования. Вот некоторые поэмы, которые я любил (или любил бы) в твои годы: «Сага о короле Олафе» Лонгфелло, «Сухраб и Рустем» Мэтью Арнольда, «Песни Древнего Рима» Маколея и «Баллада о белом коне» Г.К.Честертона[19]. Интересно, нравятся ли они тебе.

 

Я тоже пользовался вечными перьями, а потом они мне почему-то разонравились.

 

У нас ужасно холодное, сырое лето. Кукушки (у вас есть кукушки?) кукуют только раз в день, и даже белки пригорюнились.

 

С любовью,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

 

Оксфорд

 

9 июня 1954

 

Дорогие [Хью, Энн, Ноэли, Никлас, Мартин, Розамунда, Мэтью и Мириам],

 

Поздравляю с [новорожденной сестренкой] Деборой. Мне нравятся рыжие. Я впервые видел на картинке детский душ. Мне пришлось взять зонтик, чтобы его разглядеть. Картинка с фонарным столбом тоже замечательная. Скажите Ники, что я не курю сигар. Целую всех.

 

Ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[12 июля 1954]

 

Дорогая Джоан,

 

Я так занят проверкой экзаменационных работ, что еле могу продохнуть. С очень хорошими и очень плохими все ясно, а вот на средние уходит уйма времени. Спасибо, что написала о своих предпочтениях. (Да. У меня есть старые экземпляры.) «Чатака» звучит заманчиво. В большой спешке,

 

Всегда твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

9 сентября 1954

 

Дорогая Джоан,

 

Большое спасибо за чудесное письмо от 31 августа. Я прочел его с большим интересом. Замечательно, что тебе в твои годы снятся такие прекрасные сны; и как хорошо ты их описываешь. Это, добавлю, не просто комплимент, я и впрямь хочу сказать, что у тебя хорошо получилось описание. Я действительно увидел твои Цветные Горы. Мне в детстве снились только ужасы – насекомые размером с небольших пони, которые летели на меня, и т.д. Я никогда не слышал «Аиду»[20] в театре, но музыку знаю с раннего детства и очень люблю. Теперь у музыкальных снобов при имени Верди принято кривиться и говорить о «дешевых темах». На самом деле это значит, что Верди умел писать музыку, а они – нет! С любовью,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Оксфорд

 

20 октября 1954

 

Дорогая Джоан,

 

Спасибо за телеграмму, очень рад, что тебе понравился «Конь и его мальчик». Я собирался отправить это письмо в Нью-Йорк, но вижу, вы еще отдыхаете во Флориде. Надеюсь, что тебе там лучше, чем мне было на море, – там оказалось очень холодно и почти все время шел дождь.

 

Искренне твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[В декабре 1954 К.С.Льюис оставил Модлин-колледж, Оксфорд и стал профессором средневековой и ренессансной английской словесности в Модлин-колледже Кембриджского университета.]

 

Модлин-колледж

Кембридж

 

[15 января 1955]

 

Дорогой Мартин,

 

Спасибо за чудесное письмо и открытку. Как будут называть ураганы, когда кончится алфавит? Я хочу сказать, кто будет после Эвелины, Юлианы и Ядвиги?[21] У меня тоже было хлопотное время – я переезжал на новую работу и в новый дом. Обрати внимание, название моего нового колледжа произносится так же, как у старого, а пишется иначе, с Е на конце. У нас идет снег. Кембридж под снегом очень красив. Целую всех,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[19 февраля 1955]

 

Дорогая Джоан,

 

Очень приятно было узнать, что Логе назвали в честь Логе в «Кольце». Я сам очень его люблю. Наверное, замечательно иметь папу, который поет в этой опере. Есть ли у тебя книжка с иллюстрациями Артура Рекхема?[22] Два красивейших тома. Особенно хорошо у него выходит Миме.

 

Желаю успеха с «Волшебной ложкой». Я понимаю, что ты имеешь в виду, когда говоришь, что не можешь нарисовать горы, как бы тебе хотелось. Я иногда думаю, что воображаемое легче описать, чем нарисовать, но, может, это потому, что сам а лучше пишу, чем рисую.

 

Как видишь, я поменял работу и адрес. Обрати внимание на разное написание: Magdalen в Оксфорде и Magdalene в Кембридже. Произносится одинаково: Модлин. Это прелестный маленький колледж. Сейчас, под снегом, он очень красив.

 

С любовью,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[22 февраля 1955]

 

Дорогая Марсия…

 

Очень рад, что тебе понравились нарнийские книжки. После «Принца Каспиана» идет «Покоритель Зари», потом «Серебряное кресло», потом «Конь и его мальчик». Это все, что пока напечатано. Следующей осенью выйдет «Племянник чародея» и еще черед год – «Последняя битва» (по крайней мере, думаю, название будет таким, но я могу его изменить), которая и завершит серию. В ней Питер вернется в Нарнию, Сьюзен, боюсь, нет. В первых двух книжках ты, наверное, заметила, что ей слишком нравится быть взрослой. К сожалению, эта ее сторона победила и Сьюзен забыла Нарнию.

 

Нет, я не описывал четырех реальных детей. Я их выдумал.

 

Ты права, сочинять истории очень весело. Как и ты, я в твои годы много писал.

 

С наилучшими пожеланиями,

 

Искренне твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[Когда девятилетний американский мальчик Лоренс испугался, что любит Аслана больше, чем Иисуса, его мать написала К.С.Льюису на адрес издательства «Макмиллан». Ответ пришел уже через десять дней.]

 

[6 мая 1955]

 

Дорогая миссис К…

 

Передайте Лоренсу от меня, с любовью:

 

1) Даже если бы он любил Аслана больше, чем Иисуса (очень скоро я объясню, почему это невозможно), он не был бы идолопоклонником. Идолопоклонник делал бы это сознательно, а он изо всех сил старается с собой справиться. Господь прекрасно знает, насколько трудно нам любить Его больше всех остальных, и не будет сердиться на нас, пока мы стараемся: Он нам поможет.

 

2) Но Лоренс не может на самом деле любить Аслана больше, чем Иисуса, даже если ему кажется, что это так. Все слова и дела Аслана, за которые Лоренс его любит, сказал или совершил Иисус. Так что когда Лоренс думает, что любит Аслана, он на самом деле любит Иисуса, и, может быть, любит Его больше, чем прежде. Разумеется, у Аслана есть то, чего нет у Иисуса, – я про львиное тало. Если Лоренса пугает, что львиное тело нравится ему больше человеческого, думаю, он зря тревожится. Господь знает все про воображение маленького мальчика (которое Сам сотворил), знает и то, что в определенном возрасте очень привлекательна идея дружелюбного говорящего зверя. Поэтому, думаю, Он не обидится, что Лоренсу нравится львиное тело. В любом случае, когда Лоренс подрастет, это чувство отомрет само, без всяких с его стороны усилий. Так что пусть не волнуется.

 

3) На месте Лоренса я бы просто говорил, когда молюсь: «Господи, если то, что я чувствую и думаю об этих книжках, Тебе не нравится и для меня вредно, пожалуйста, забери у меня эти чувства и мысли, а если в них нет ничего плохого, тогда, пожалуйста, пусть это перестанет меня тревожить. И помогай мне каждый день любить Тебя больше в том смысле, который важнее всех мыслей и чувств, т.е. исполнять Твою волю и стремиться быть похожим на Тебя». Вот что, но моему разумению, Лоренс должен просить для себя, но было бы очень по-христиански, если бы он добавлял: «И если мистер Льюис смутил своими книжками других детей или причинил им вред; пожалуйста, прости его и помоги ему больше такого не делать».

 

Поможет ли это? Я бесконечно жалею, что доставил такие огорчения, и буду очень благодарен, если вы напишете мне еще и расскажете, как теперь Лоренс. Разумеется, я буду молиться о нем каждый день. Наверное, он большой молодец; надеюсь, вы готовы к тому, что он может стать святым. Уверен, мамам святых порой приходилось нелегко!

 

Искренне ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[3 июня 1955]

 

Дорогая Джоан,

 

Спасибо за письмо. У меня в колледже занятия кончаются на следующей неделе. Да, снег перестал, но весна была самая поздняя и холодная на моей памяти. Только неделю назад потеплело и кукушки закуковали по-настоящему. По вашим меркам это еще холода. Вода в нашей речке, Кеме, всего 16 градусов. Когда занятия кончатся, я поеду в Оксфорд (если смогу туда попасть. Я не вожу машину – я вообще плохо разбираюсь в технике, – а железнодорожники бастуют).

 

Кстати о «Кольце», каждое утро мне приносит завтрак один старичок, вылитый Миме.

 

Несколько недель назад я закончил править гранки последней нарнийской книжки, думаю [«Последняя битва»] выйдет осенью.

 

С любовью и наилучшими пожеланиями,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

[20 июля 1955]

 

Дорогой Хью,

 

Спасибо за письмо от 14 июня. Очень рад, что вы одобрили «П[лемянника] Ч[ародея]»; нехорошо вышло бы, если бы как раз та самая книжка, которая вам посвящена, и не понравилась! Меня потрясло, что ваша улица ведет и на север, и на юг, потому что у нас все улицы (и даже проселочные дороги) идут сразу в двух направлениях. Они умеют меняться в тот миг, когда ты поворачиваешь. Что еще хитрее, они одновременно превращают правую сторону в левую. Не знаю случая, чтобы это не сработало.

 

Люблю вас всех.

 

Всегда ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

[14 сентября 1955]

 

Дорогая Тинси,

 

(Раз ты [Джоан] так себя называешь), от всего сердца поздравляю с наградой, и как замечательно, что у тебя был такой оперный сезон. Я не понимаю вашей погоды; неужели в Америке с наступлением августа холодает? Когда у нас бывает лето (примерно каждый седьмой год), в августе становится теплее. Мне было очень грустно читать, что твой пала болел, и приятно узнать, что он поправился; пожалуйста, передай ему это от меня.

 

Я только что вернулся с гор, из Донегала, там было очень красиво, я замечательно гулял и купался.

 

С любовью,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

* * *

 

Модлин-колледж

Кембридж

 

[16 октября 1955]

 

Дорогая Джоан,

 

Спасибо за письмо от третьего числа. У нас не бывает мало-мальски серьезного снега до самого января, а то и дольше. Однажды он выпал на Пасху, когда на деревьях уже распустились листья. Из-за этого шапки получились куда больше, чем на голых сучьях, и многие ветки обломились. Сегодня ночью ударил первый заморозок: наутро лужайки лежали серые в ярком, белесом свете – удивительно красиво. Наступление зимы всегда меня будоражит; хочется приключений. Думаю, осень у нас наступает медленнее вашей, цвета более мягкие. Деревья, особенно буки, не облетают неделями и стоят сперва желтые, потом золотистые, потом огненные.

 

Не слышал о морской свинке, которая бы обращала внимание на людей (им вполне хватает друг друга). На мой взгляд, из маленьких зверюшек самые забавные хомяки. И, сказать тебе честно, я по-прежнему люблю мышей. Однако морские свинки очень подходят к тому, что ты учишь немецкий. Если бы они говорили, то, уверен, именно на этом языке.

 

Всегда твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Модлин-колледж

Кембридж

 

[24 октября 1955]

 

Дорогой Лоренс, я очень рад, что получил письмо от твоей мамы, потому что теперь могу ответить на твое старое. Я не написал тогда, потому что угол твоего письма по пути намок, адрес расплылся и я не мог его разобрать, поэтому не знал, куда слать ответ. Так вот, я не питаю неприязни к пантерам и считаю их замечательными. Не помню, чтобы вывел где-нибудь плохих пантер (хорошие сражаются против Рабадаша и «Серебряном кресле»[23]), а если бы и вывел, это вовсе не значит, что я считаю всех пантер плохими, как не считаю плохими всех мужчин из-за дяди Эндрю или всех мальчиков из-за того, что Эдмунд был когда-то предателем. Извини, что у меня такой плохой почерк; лет десять назад я писал очень красиво, но сейчас у меня ревматизм кисти. Пожалуйста, поблагодари маму за чудесное письмо, я с огромной радостью его прочел. А теперь до свидания. Вспоминай меня в своих молитвах, а я буду молиться о тебе.

 

Всегда твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

[26 декабря 1955]

 

Дорогая Джоан,

 

Спасибо большое за веселую открытку и чудесную закладку. Тысяча добрых пожеланий. Не могу написать как следует – скопилась ужасная груда почты, отвечаю на письма каждый день, пропадает все Рождество. Одного из наших гусей загрызла лиса.

 

Всегда твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

[27 декабря 1955]

 

Дорогая моя Сара,

 

Спасибо огромное за чудесную кружку, из которой я надеюсь теперь часто пить за твое здоровье. Она напомнила мне, что в этом году я начисто позабыл про всех своих крестников, чего раньше со мною не случалось. Я – свинья, porcissimus[24]. В этом году рождественская суета (которую я резко отделяю от Рождества) с тюками писем через каждые полчаса совсем меня придавила, и до вчерашнего вечера я был практически не в себе. Теперь прикладываю запоздалый подарок.

 

Когда я последний раз видел твоих маму и папу, их сильно тревожили мыши. Полагаю, сейчас популяция исчисляется уже миллионами.

 

Поцелуй их от меня (я имею и виду твоих родителей, хотя, разумеется, не прочь – с безопасного расстояния – включить сюда и мышей). Самые лучшие пожелания в 1956 году.

 

Любящий тебя

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

[26 марта 1956]

 

Дорогой Мартин…

 

Рад был получить твое письмо. И прекрасно знаю, каково это, когда все время что-то приходится делать! Забавно, что мне было гораздо труднее писать письма, когда их было куда меньше; теперь, когда их приходит целая груда, ничего не остается, кроме как с утра первым делом сесть и ответить на все сразу.

 

Очень жалко, что ты все эти месяцы пробыл в бинтах. Чесалось ли у тебя под ними? У меня чесалось ужасно, когда меня ранили на Первой войне и я сто лет пролежал в бинтах. Это замечательно, что с тебя наконец их сняли; увидеть снова свою кожу – почти как встретить старого друга!

 

Наверное, экзамены ты уже сдал, надеюсь, что успешно и что тебе понравится новая школа.

 

Передай привет всем остальным. Мы все здоровы. Сейчас растим котенка (рыженького), и он ведет себя очень похоже на вашу [сестренку] Дебору.

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[23 апреля 1950 г. Льюис женился на Джой Дэвидмен Грэшэм и стал отчимом двух ее сыновей, Давида (двенадцати лет) и Дугласа (десяти с половиной). Четыре дня спустя он пишет этот ответ своему юному американскому другу, Лоренсу, который спрашивал, почему дети в «Последней битве» сомневаются, что будет с ними после смерти. Лоренс удивлялся, неужели дети не знают Символ Веры, особенно слова: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века».]

 

[27 апреля 1956]

 

Дорогой Лоренс,

 

Спасибо за чудесное письмо и фотографию. Очень рад, что тебе понравилась «Последняя битва». Насчет того, знали ли они Символ Веры, полагаю, профессор Керк, леди Полли и Певенси знали, а Юстэс и Джил, которые учились в этой ужасной школе, наверное, нет.

 

Твоя мама пишет, что вы все переболели ветрянкой. Я болел ею во взрослом возрасте, и это гораздо хуже, потому что из-за сыпи невозможно побриться. Пришлось мне отпустить бороду, и, хотя волосы у меня черные, она выросла наполовину желтая, наполовину рыжая. Видел бы ты меня!

 

Да, трудно все время верить в будущую жизнь, но так же трудно все время верить, что после смерти ты превратишься в ничто. Я это знаю, потому что пытался, до того как поверил в Бога.

 

Вчера вечером ко мне в гостиную залетел молодой дрозд и провел там всю ночь. Я не знал, что делать, но наутро один из служителей колледжа очень ловко поймал его и выпустил, ничуть не помяв. Его мама ждала на улице и очень обрадовалась, когда он вылетел. (Кстати, я всегда забываю, какие птицы у вас в Америке. Есть ли дрозды? Они чудесно поют и у них крапчатые грудки.)

 

На этом прощаюсь. Передавай всем привет,

 

Искренне ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

[14 мая 1956]

 

Дорогой Мартин,

 

Сколько у тебя радостей! Бинты сняли и ты поступил в колледж! От всей души поздравляю и с тем, и с другим. Надеюсь, поступление – лишь первый шаг в череде твоих будущих успехов.

 

Мервин (младший кот) стал вполне взрослый; он уже гоняет из нашего сада больших собак.

 

Спасибо за фотографию, всем привет,

 

ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

[26 июня 1956]

 

Дорогая Джоан,

 

Спасибо за письмо от третьего числа. Ты замечательно описываешь «Волшебный вечер». Т.е. описываешь место, людей, общее ощущение, но не предмет рассказа как таковой, – оправу, но не драгоценный камень. И это очень хорошо! Уордсворт[25] часто делает то же самое. В «Прелюде» (тебе надо будет прочесть его лет через десять. Не пытайся сейчас, только испортишь впечатление) полно мест, где описывается все, кроме собственно предмета. Если ты станешь писательницей, то всю жизнь будешь стремиться описать нечто, и большая удача, если хоть иногда, в одной книге из десятка, во фразе-двух сумеешь к этому приблизиться.

 

Насчет amn’t I, aren’t I и am I not, разумеется, в языке не бывает верных и неверных ответов в том смысле, в каком бывают верные и неверные ответы в арифметике. «Хороший английский» – это язык, на котором говорят образованные люди; то, что хорошо в определенное время в определенном месте, будет плохо в другом. Amn’t было хорошо пятьдесят лет назад на севере Ирландии, где я рос, но плохо в южной Англии. Aren’t I прозвучало бы ужасно в Ирландии, но очень хорошо в Англии. Разумеется, я не знаю, что хорошо в современной Флориде. В таких вещах не обращай внимания на учителей и учебники. Логика тут тоже не при чем. Правильно говорить «пострадал более чем один пассажир», хотя «более чем один» значит «по меньшей мере два» и логично было бы употребить глагол во множественном числе! На самом деле важно только вот что:

 

1. Всегда старайся ясно выразить свою мысль и следи, чтобы тебя нельзя было понять в другом смысле.

 

2. Всегда предпочитай простое ясное слово длинному расплывчатому. Не испытывать раздражение, а злиться.

 

3. Никогда не используй абстрактных существительных, когда можешь употребить конкретное. Если хочешь сказать «Больше людей умерло», не говори «Смертность возросла».

 

4. Когда пишешь, не употребляй слов, которые прямо говорят нам, что мы должны почувствовать. Т.е., чем говорить, что нечто «ужасно», пиши так, чтобы нам сделалось жутко. Не говори «восхитительный»; пусть мы восхитимся, читая твое описание. Понимаешь, используя все эти слова (жутко, обворожительно, отвратительный, изящный), ты просто говоришь читателю: «Пожалуйста, сделай за меня мою работу».

 

5. Не используй слов, которые слишком велики для того, что ты описываешь. Не говори «бесконечно», когда хочешь сказать «очень», иначе у тебя не останется слов, когда захочешь описать что-нибудь действительно бесконечное.

 

Спасибо за фотографии. И ты, и Аслан выглядите очень хорошо. Надеюсь, вам понравится в новом доме.

 

С любовью,

 

ваш

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс, Килн-лейн

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

23 июля 1956

 

Дорогой Мартин,

 

Спасибо за письмо от 18–го, очень рад был узнать про все ваши новости. Надеюсь, Мики и Ноэли в Канаде понравится. Мы растим нового котенка (мармеладного цвета), и он уже делает успехи: выгнал из сада чужую собаку. Лето пока ужасное – температура ниже 15, темно, как в декабре.

 

С любовью и наилучшими пожеланиями

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

28 дек[абря] 1956

 

Дорогая Джоан,

 

Спасибо большое за чудесный рисунок. К сожалению, эту же фразу я должен был написать из вежливости, даже будь рисунок ужасным! Вот что самое плохое во лжи (даже в «белой»): когда ты искренне хочешь сказать, что подарок замечательный, у тебя не остается слов. Однако картинка впрямь очень хороша; и рисунок, и особенно цвета. Что это за краски? Не похожи ни на масло, ни на акварель. Получается на удивление богато, глубоко и красиво.

 

У нас было снежное Рождество, что для Англии редкость, но сейчас уже все смыло дождем, под ногами страшная слякоть.

 

Желаю всего самого лучшего в новом году,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

30 дек[абря] 1956

 

Дорогая моя Сара,

 

Спасибо большое за чудесный горшочек. Пытаюсь придумать, какое бы сокровище в него положить. Мне очень стыдно, что не поздравил тебя с Рождеством, но меня, честное слово, навалило. Прислуга в отпуске. Я каждый день навещаю в больнице больную (оч.[ень] больную) жену. Дома у меня больной[26] брат, двое пасынков-школьников, один пес, одна кошка, четыре гуся, два десятка кур, две печки, три трубы, которые грозят замерзнуть; так что я все время кручусь и порядком устал. Желаю всего самого лучшего и посылаю тебе новогодний подарок.

 

С любовью,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

[22 января 1957]

 

Дорогой Мартин,

 

В книге не говорится, что будет со Сьюзен. Она осталась живой в нашем мире, успев превратиться в довольно глупую, самовлюбленную девушку. Однако у нее достаточно времени, чтобы исправиться, и, может быть, она в конце концов попадет-таки в страну Аслана – своим путем. Думаю, даже после всего, что она видела и слышала в Нарнии, она вполне могла с возрастом уверить себя, что все это «чепуха».

 

Поздравляю с хорошими отметками. Если бы я так учился по математике! Всем привет,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс, Килн-лейн

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

13 апреля 1957

 

Дорогая Пенни,

 

Спасибо за письмо и рисунки. Ты рисуешь ослиное лучше, чем Паулина Бейнс[27]. Очень ряд, что тебе понравилась книжка. Пожалуйста, передай привет и большое спасибо маме и папе. Они поймут, что у меня еле хватает времени дышать, не то что написать приличное письмо.

 

С любовью,

 

твой

 

Джек

 

 

* * *

 

23 апреля [19]57

 

Дорогой Лоренс,

 

Думаю, насчет того, в каком порядке читать книги, я скорее согласен с тобой, чем с твоей мамой[28]. Она ошибается, серия не задумывалась такой заранее. Когда я писал «Льва [Колдунью и платяной шкаф]», я не знал, что будет продолжение. Потом я написан «Принца Каспиана» и опять не думал, что буду сочинять дальше, а когда закончил «Покорителя Зари», был твердо уверен, что на этом остановлюсь. Оказалось, я ошибся. Так что, наверное, не очень важно, в каком порядке читать. Я даже не уверен, что остальные написаны в той последовательности, в какой опубликованы. Я никогда не записываю таких вещей и не помню дат.

 

Не могу сказать, что у меня была радостная Пасха, – я недавно женился и моя жена очень, очень больна. Уверен, Аслану виднее. Он будет прав и если оставит ее со мной, и если заберет в свою страну, но мне все равно очень грустно. Я уверен, что и ты, и твоя мама о нас молитесь.

 

Желаю вам обоим всего самого лучшего,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс, Килн-лейн

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

25 апреля 1957

 

Дорогая Джоан,

 

Очень приятно спустя столько времени вновь получить от тебя весточку. Нет, в Байрейте[29] я не бывал, но, конечно, слышал «Кольцо» в Ковент-гардене, хотя это не одно и то же, поэтому очень тебе завидую; что до «Летучего голландца»[30], я слышал его только в граммофонной записи. Боюсь, немецкий у меня на крайне детском уровне; я не говорю, читаю только со словарем, а жалко, потому что это сильно мешает мне в жизни.

 

Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, когда пишешь, что увидела себя «со стороны»; это не так часто бывает, большинство людей всю жизнь смотрят на мир только «изнутри», и потому не способны увидеть себя, как они есть.

 

Весна замечательная, по нашим меркам так просто жаркая – каждый день 15–18. Цветы и птичье пение сбивают с ног.

 

Удачи с латынью,

 

твой

 

К.С.Л.

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

10 июля [19]57

 

Дорогой Мартин,

 

Мне было очень приятно снова получить от тебя письмо. Эльдилы – ангелы, а не эльфы. Разве ты не заметил, что они все время исполняют поручения Малельдила? Согласен, что уровень рождаемости у хроссов получился низковат, но не забывай, что я изображаю очень древний мир, который, подобно старику, спокойно и радостно ждет приближения смерти.

 

Надеюсь, вы все здоровы. Очень рад, что Энн получила награду за стихи; сердечно поздравь ее от моего имени.

 

У меня тут болела спина, но теперь я потихоньку поправляюсь. У нас стоит, как мы считаем, теплынь, хотя вы, в Виргинии, наверное, посчитали бы ее холодами.

 

Целую всех,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

 

* * *

 

Килнс

Хидингтон Квори

Оксфорд

 

18 июля [19]57

 

Дорогая Джоан,

 

Мне говорили, что ни в коем случае нельзя учить сразу испанский и итальянский. То, что они так похожи, немного помогает запоминать слова (латынь помогла бы сразу с обоими), однако идиомы и грамматика мешаются в голове, и в конце концов получается чудовищный винегрет. Испанского я не знаю, а вот на итальянском точно есть дивные стихи. Боярдо, Ариосто и Тассо[31] тебе понравятся. Кстати, чтоб улучшить свою латынь, очень хорошо читать Новый Завет. Он есть в любой католической книжной лавке. Скажи, что тебе нужна Вульгата, Новый Завет. Особенно хороши на латыни «Деяния».

 

Не думаю, что хорошие поступки всегда приятны; христианский мученик, терзаемый Нероном, или участник Сопротивления, под пыткой не выдающий немцам своих друзей, поступали очень хорошо, но приятно им не было. Даже в обыденной жизни есть вещи, которые были бы мне приятны, но от которых я должен отказаться, чтобы не сделать неприятно другим. Впрочем, ты вполне права, если хочешь сказать, что не надо отказываться от удовольствий просто потому, что так «лучше». Разве обычные старые правила, например «говори правду» и «поступай с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобой», не определяют, какие радости допустимы, а какие нет? Но если то, к чему ты стремишься, само по себе хорошо, тогда, чем больше оно тебе нравится и чем меньше ты стараешься «быть хорошей», тем лучше. Совершенный человек ничего не делает из чувства долга; ему всегда хочется хорошего больше, чем дурного. Долг заменяет любовь (к Богу или к другим людям), как костыль заменяет ногу. Большинству из нас постоянно нужен костыль, но, конечно, глупо опираться на него, когда наши собственные ноги (любовь, вкусы, привычки) способны дойти сами!

 

С любовью,

 

твой

 

К.С.Льюис

 

* * *